***
Сентябрь, осень в самом разгаре. Настенные часы мерно тикают в тишине съемной квартиры, но не нарушают идиллию и спокойствие, даже наоборот, заполняют некую пустоту своим чеканным мерным звучанием и погружают меня в полу-транс. Они показывают ровно девять вечера, но я и без них легко определяю, который час царствует в тот или иной момент. Я сижу на подоконнике и, наслаждаясь свежестью воздуха через открытую половину окна, читаю очередной сценарий, частью которого мне предстоит стать на завтрашней репетиции. На этот раз моим героем является Р. Р. Раскольников из романа Достоевского «Преступление и наказание». Довольно сложный для игры персонаж, но, скажите на милость, с чем не может справиться Кристофер Везерский? В силу какого-то особого таланта я всегда получал ведущие роли, влияющие на успех всей пьесы, и довольствовался лучами славы, в то время как многочисленные завистники грызли себе локти и сверлили за кулисами дыры в моей спине. Ничто так не греет душу, как наличие облизывающихся на твое место сошек, их тщетных попыток съязвить на ровном месте и бесконечно ненавидящих, но полных опасливости взглядов. Никакие ощущения во время оваций не заменят такого торжества, которое я испытываю, глядя на них. Да что уж там. Наверняка я создан матушкой природой, чтобы преуспевать во всем и этим раздражать окружающих. Правда, помимо завистников, у меня присутствуют и милые фанаточки, а иногда среди них находятся ещё и фанатики, которые не дают мне проходу в стенах университета. Ох уж эта популярность. Весело усмехаюсь своим размышлениям и пробегаюсь по следующим строкам сценария, мыслено представляя себе, как та или иная сцена должна выглядеть в моем исполнении, и как эмоции будут плавно перетекать одна в другую на моем многофункциональном в этом деле лице. Иногда мимику трогают отражения моих представлений и, наверное, это выглядит странно, забавно или даже мило (по крайней мере мои фанатики и фанаточки выразились бы именно так). Однако сейчас никого рядом не наблюдается, и можно хоть укривляться перед зеркалом, ибо я являюсь единственным зрителем. Пока я изучал материал на завтра, травяной чай успел завариться до горьковатого вкуса и остыть, что разочаровывало меня каждый божий день. Ну почему вода не может держать своё тепло чуточку дольше? Раздражённо сжимаю губы в тонкую линию, а потом хватаюсь за керамическую ручку кружки и, не менее раздраженно хмурясь, делаю пару глотков холодной воды, отдающей зверобоем, душицей и перечной мятой. На вкус даже неплохо, но у меня скверный характер, и любая неточность вводит меня в такое вот состояние недовольной чертовщины. Я вроде и сам понимаю, что завожусь на ровном месте, но ничего с собой поделать не могу, ещё и уроды какие-то орут под окном. Спуститься бы и оторвать всем их безмозглые головы. Нехотя высовываюсь из открытого окна и с презрением бросаю взгляд вниз, дабы оценить комичность вопящих придурков во дворе. Когда же я заметил нелицеприятную сцену, где пятеро быков прессуют одного с виду обыкновенного парня, рядом трупом валяется кто-то седьмой, а неподалёку мечется вроде как девушка в порванных дамских тряпочках, моя челюсть упала ниже, чем ей полагается. Паренёк, кстати, на редкость отчаянно и свирепо бился против пятерых негодяев (я назвал их так, поскольку нехорошо это, кидаться целой стаей на одного), однако, похоже, что скоро он выбьется из своих тигриных сил, а здоровое мужичьё сожрёт его с потрохами, не оставив и мокрого места. Что ж, я не мог вот так просто смотреть на откровенное избиение, уж не знаю, из-за чего они там сцепились, но я чувствовал, что должен непременно помочь бедолаге унести ноги, спасти «принцессу», так сказать. Шумно вздохнув, перекидываю сначала одну, а потом вторую ногу через раму окна и теперь уже сижу совсем снаружи. Носком дотягиваюсь до промежуточного карниза и соскальзываю на него, после чего совершаю скоротечный полет и приземляюсь на асфальтированную дорожку. Да, со мной все совершенно в порядке, благо, что живу я на втором этаже, и такой трюк проделывал не один раз, настропалялся. Тут возникает другой вопрос: Почему не через дверь, как все нормальные люди? А ответ простой до неприличия: Я ненормальный и люблю эффектность. В общем, появление мое «Из неоткуда» действительно ввело в ступор всех, кто был на тот момент в сознании, ибо гоп-стоп компания таки измотала бедного пацана, и тот буквально минуту назад отрубился. Я немного опоздал. Ну, ничего страшного, зато никто не будет под ногами мешаться, и я смогу разобраться с запыхавшимися шкафами, которые сейчас изумлённо и зло буравили меня глазами. — А ты ещё что за клоун? Свалился поддержать своего дохлого кореша? — надменно и с язвой шипит один из них, по всей видимости — главарь шайки, — Проваливай, если не хочешь отхватить, пидр. — не, ну вообще-то обидно звучало, особенно из уст такого отброса. Какое право он имел оскорблять светило одного из самых престижных вузов города? Да никакого! — А я — Карлсон, который живёт на крыше, и вы своими помойными разборками помешали мне заниматься ОЧЕНЬ важным делом, так что «отхватывать» тут будешь ты и твоё стадо горных козлов, понял, сучка? — я широко и зло улыбаюсь, обводя негодующим взглядом всех пятерых. Становится заметно, как на их мордах расцветает взаимная ненависть, и они синхронно надвигаются на меня, не дожидаясь команды своего предводителя. Как и ожидалось, такие шавки привыкли работать в сборище и им не нужно наставлений в этих делах. Залог успеха один — напасть всем разом и разорвать противника на части. Зачем придумывать что-то ещё? — Ты напросился, петух белобрысый. Потом не скули, что тебя отодрали в подворотне за длинный язык. Будешь у нас вместо той истерички раком стоять, — скалится главный оратор и наскакивает на меня, занося кулак для удара, но я легко уворачиваюсь и прописываю ему настолько мощный пинок по почкам, что тот взвизгивает свиньёй и падает навзничь, лихорадочно сотрясаясь от боли. Кстати, только сейчас заметил, что одет я действительно как клоун, точнее, явно не по уличному и уж точно не для драки «на районе», где по всем канонам нужна крутость не только харизмы, но и шмота. Сейчас на мне забавный растянутый свитер фиолетового цвета в светло-розовый ромбик, темно-синие шорты и жёлтые тапочки. Да, Крис, ты побил сегодня все рекорды эпичности. А самое забавное в том, что я бы и не заметил этого, если бы не мой тапок, не менее эпично слетевший с ноги во время прошлого удара. Оставшиеся агрессоры не заставили себя долго ждать и, окружив меня, стали совершать поочерёдные выпады, от которых я исправно уворачивался, не забывая давать сдачи, правда, уже не так самоуверенно: мой образ слегка смущал и не давал раскрыться уличному потенциалу. Однако, мозгом я понимал, что надо, черт возьми, собраться с мыслями, навалять этим быкам и помочь, собственно, жертвам. Как бы не так… увильнув от нового взмаха кулаком, замечаю, шевеление вне моей персональной «ловушки», и это не кто иной как паренек, которого я и собирался героически спасти. Какого же было мое удивление, когда он не обратился в бегство, а, пошатываясь, ринулся к нам, затем, споткнувшись, навалился своим телом на одного из врагов и сшиб его наземь вместе с собой, обеспечивая мне выход из западни. Конечно же, я шансом воспользовался на славу: саданул одного из трёх придурков локтем в солнечное сплетение, впечатал колено в пах второму так, что тот маслицем сполз вниз, а третьего не нужно было долго упрашивать, чтобы он слился позорным бегством, чуя неизбежную кару в противном случае его действий. Пока все обидчики, что были на мне, корчатся на полу с мученическими гримасами, я оглядываюсь на удивительно живучего паренька, который, сидя сверху одного из банды, смачно молотит того руками куда попадает, а бедный мужик жалобно скулит и взвизгивает от многочисленных ударов, тщетно закрываясь руками. В какой-то момент мне надоедает лицезреть эту «идиллию», где яростное «добро» безжалостно додавливает бедовое «зло», и я аккуратно оттаскиваю брыкающегося парня от полуживого бандюги, физиономия которого уже походит на фарш нежели на лицо. — Ну все, чел, придержи свои демонические силы, он уже и подняться сам не в состоянии, — шепчу я ему на ухо и усаживаю на лавочку, стоявшую неподалёку. — Надо вызвать полицию и сдать этих обормотов, а то они потом сами на нас заяву накатают… — недолго пошарив в задних карманах шорт, нащупываю свой бессмертный телефон-раскладушку и поспешно ищу номер знакомого мента, которому как-то подсобил, уже не помню, в чем именно, зато помню, что он обещался примчаться на помощь, как только мне это понадобится. Вот я уже готов нажать на кнопку вызова, как дерзкое «добро» выхватывает телефон из моих рук и возмущённо смотрит на меня своими синими, как мне кажется, глазищами. — Ты что, правда позволишь этим гадам жить?! — выпаливает он на одном дыхании. — Они чуть не изнасиловали беззащитную девушку! — тут его голос вздрагивает почти на каждом слове, а на лице проклёвывается гримаса отвращения и жалости. Невольно замечаю, как бешено на его виске пульсирует венка, выглянувшая из-под темно-русой шевелюры и вздыхаю, демонстративно приложив руку к своему лбу. — Послушай, то, что ты уже сделал с тем парнем, и так вовсе не тянет на самооборону, а если ты ещё и убьёшь кого, так за это могут посадить к говнюкам и похуже этих, — я мельком киваю на еле дышащие тела. — А сейчас ты лишаешь нас обоих шанса оправдаться перед законом и заявить на них первыми, так что дай мне чертов телефон, — резко отбираю раскладушку и таки кликаю на зеленую трубочку, слабо светящуюся на клавиатуре. *гудки* *на том конце снимают трубку* Я слышу ленивое и заспанное «Алло», закатываю глаза и начинаю говорить: — Доброй ночи, гражданин начальник! Я надеюсь, ты помнишь про наш уговор? Так вот, спешу обрадовать, твой звездный час настал. Что?.. …Да нет, это меня чуть не заставили сыграть в ящик. И ещё одного парня… …Да, шестеро всего, если не ошибаюсь, один сбежал, гонимый моей самообороной. И представляешь где? Да прям под окнами моими!.. …Ага… …Ладно, подождём. А, и еще кое-что. Этот молодой человек говорит, была какая-то девушка и попытка изнасилования… …Да… …А вот где она, я понятия не имею… …ну вот если найдётся, то предоставим, конечно… …Хорошо. Благодарю за помощь, друг мой. Чао! — я отключаю вызов, ловко закидываю телефон обратно в карман и наклоняюсь к пареньку, который, по всей видимости, потерялся где-то в мыслях, уж больно отрешенный у него был вид. — Эй, ты как вообще? Пойдёт или не очень? Прости, затащить тебя домой и напоить чаем я не смогу — ключей нет, — я выворачиваю передние карманы наизнанку и театрально пожимаю плечами, строя невинную мордашку. — Я пока к тебе на помощь спешил, совсем забыл прихватить их с собой, — ехидно улыбнувшись, подмигиваю ему и слежу за реакцией, но ее как будто не существует вовсе. Ну что за «Человек в футляре»? Разве что «футляр» у него не материальный, как у господина Беликова, а ментальный, мысленный. — Ну обрати на меня внимание, бок о бок, считай, честь мифической девушки отстаивали, а ты… — обиженно надуваю губы и отворачиваюсь, тоже демонстративно. Однако потом мое лицо испытывает настоящую эмоцию: я, мягко говоря, обалдел, когда увидел ту самую особу, которую секунду назад называл фантазийной и выдуманной. Девочка нерешительно приближалась к нам, появившись из-за угла одного дома. Интересно, на что она рассчитывала, прячась там во время нашей славной битвы? Что ее не найдут? Это типа, когда ребёнок, играя с тобой в прятки, встаёт в ближайший угол и закрывает свои милые глазки ладошками, искренне считая, что теперь он — невидимка. Смех, да и только. Да, с такой сообразительностью, вам, дамочка, недолго жить осталось в нашем жестоком мире. Я легко улыбаюсь своим мыслям, но не ей, как она могла бы подумать. Уж проси, милая, но слово «девушки» для меня пустой звук, с этим я определился ещё года четыре назад, так что расслабься и перестань выдавливать из себя ответную кривоватую улыбку, состроенную на фоне не отступившего стресса. Миловидная жертва наконец добралась до нашего привала и, замявшись в двух метрах от лавочки, тихо пролепетала «Спасибо вам». Я усмехнулся и, скрестив руки на груди, посмотрел на неё, вздёрнув одну бровь. — Да на здоровье, дорогуша. Надеюсь, этот случай послужит тебе уроком, и ты перестанешь расхаживать по темным подворотням в таких сладеньких мини-юбочках, — мой голос сквозит сарказмом, что прямо отражается на девушке, и та ёжится лишь от одной моей колкой фразочки. — Не держи зла, конфетка, просто, если в твоей головушке есть хоть толика серого вещества, ты должна бы понимать, что сама привлекаешь к себе ненужное внимание голодных волков, — я смягчаю тон, и моя собеседница со светлыми кудрями вздыхает более свободно. Она кусает свои пухлые губы и шмыгает носом, а ещё очень часто хлопает длинными ресницами, с которых порядком стекла килограммовая часть туши, да и вообще, весь ее макияж сильно пострадал от соплей, слюней и слёз, и сейчас все это выглядело катастрофически печально и непривлекательно. Кто только находит красоту в плачущих женщинах? Откровенно не понимаю. — Я с курсов возвращалась… Я всегда этим путём ходила. …Я не думала, что так вот будет… — пока она говорит, голос трогательно сотрясается, и, наконец, тонет в очередной порции невидимых слёз. Видно, точнее, слышно, как к горлу девушки поднимается комок, из-за которого она больше не в состоянии вещать свои оправдания. Секунда, и она взрывается откровенным плачем, не в силах его подавить. Это даже больше похоже на жалобный вой, который время от времени то поднимается, то опускается на своих частотах. О боги… Я нехотя подступаю к ней и обхватываю маленькую спину рукой, прижимая это плачущее существо к груди, легко поглаживаю ее пушистую макушку другой и шепчу что-то успокаивающее. В этот самый момент она вдруг хватается за мой свитер, как за последнюю соломинку, и утыкается лицом куда-то мне в ребра, а я не могу понять: то ли это она такая коротышка, то ли я тот ещё жираф. А ещё мой многострадальный свитер надо будет постирать. И, черт возьми, найти мой героический тапок! И не дай бог он лежит под одним из этих биологических отбросов, которые потихоньку таки приходят в себя. Благо, на повороте показались две полицейские тачки, а вскоре — и сами стражи порядка выскочили из них и мимолётно добежали до маленького дворика, в котором мы находились. Среди них моего друга не было. Вот же ленивая задница! Получил звание выше и давай отъедаться пончиками, а скакать по вызовам — не царское дело! И всё-таки, он предупредил своих подчинённых о ситуации, так что вопросов особо ни у кого не было, и единственной, кого допросили ради подтверждения факта о попытке изнасилования, была пострадавшая девчушка. В общем и целом, всё кончилось хорошо, полудохлую гоп-стоп компанию погрузили в машины, быстро составили протокол и умотали разбираться в участок, заблаговременно спросив наши номера телефонов и имена. Восхитительно! А сопроводить бедную гражданку домой это, бишь, не по их части? Или может они решили, что это бесчеловечно и некорректно, сажать жертву в одну машину с насильниками? Хер его знает. Понятно только то, что на наши с загадочным парнишкой головы свалилась ещё одна миссия: побыть личной свитой этой барышни. Да, мне б сейчас по ночам в шортах и тапках разгуливать! Прелесть то какая! Однако делать нечего, так что я недобро глянул на обсуждающих что-то ребят и, как старый дед, проворчал своё «Пошли уже что ли, харе зады морозить». Сказать, что мы топали весело — ничего не сказать. Тот парень, зовут его, оказывается, Том, частично отсутствовал в нашей с Юлией, так звали девушку, беседе. Он то и дело улетал далеко-далеко от нас, а потом вдруг вживался в самые неожиданные моменты, будто бы кто-то игрался с его внутренним выключателем внимания. Юля уже совсем отошла от стресса в моей приятной компании и оказалась неимоверной болтушкой. Она трещала обо всем: о вузе, работе, театре, когда об этом зашла речь. и ещё о многом другом. Отсюда же выяснилось, что она учится на первом курсе журналистики в том же институте, что и я, и, самое забавное: как раз в тот момент, когда она ведала мне сию тайну, активизировался наш молчаливый друг, отмечая, что тоже числится там студентом, только на втором курсе дизайна. Странно, но я будто их и вовсе не видел там. Аллилуйя, мы наконец дошли до дома этой болтливой барышни, благодаря которой мои уши уже давно свернулись в трубочку. С уверенностью могу заявить, что ее трёпу мне хватит на месяц, хоть в горы лезь и там живи. Вот Тому вполне нормально, он уходит в себя и возвращается иногда, или вовсе не возвращается. Лепота. Девушка резво заскакивает на первую ступеньку парадной и оборачивается к нам. — Спасибо вам огромное, мальчики. Без вас я бы… Я не знаю, что бы без вас, — старается она выдавить великую признательность, но я прерываю её, поднимая правую руку вверх. — Не бери в голову, так бы каждый поступил на нашем месте. Просто в следующий раз думай, — спокойно отвечаю я. — Да, лучше вообще постарайся забыть, как страшный сон. Был рад помочь, — подхватил Том. Это его «был рад помочь» звучало так наивно, что я прыснул в кулак и отхватил его откровенно непонимающий взгляд. — Я очень-очень попытаюсь. Доброй ночи, ребята. До встречи в институте! — девушка уже собралась было идти, но Том вдруг стремительно остановил её и всучил какой-то бумажный пакет, с которым носился уже долгое время. Судя по запаху, содержимое являло собой что-то сладкое. — Это «моральная компенсация», — смущённо бубнит парень и отходит, возвращая собеседнице личное пространство. Ох уж эти сахарные замашки принцесс. Юля, приняв подарок, очередной раз мило от души улыбнулась нам и через минуту уже скрылась за дверью парадной, оставив нас одних в холодной ночи.***
Вот, всё кончилось. Вот, я иду с двумя прежде незнакомыми мне людьми, исполняя так называемый долг спасителя и теребя руками края своего безбожно измятого пакета с пирожными. До сих пор не могу собрать в кучу всё, что произошло со мной недавно в том злополучном дворике-колодце. Если по порядку, я отключился. Прошло n-ое количество времени, после чего мое сознание вернулось обратно, а вместо добивающих моё существо ублюдков, где-то неподалёку я замечаю потасовку, в которой совершенно не задействован. Не порядок. Шатаясь, я поднимаюсь на ноги и из последних сил бегу на ближайшего мужика, правда, меня хватает только на это, так что я лишь добегаю до него и валюсь сверху, уволакивая за собой на землю. Уже будучи в лежачем состоянии, мы брыкаемся и боремся за выгодное место сверху. В какой-то момент, мне удаётся покорить противника своей воле и подняться над ним, задавив телом. Этим всё решено — он проиграл. Я заглядываю в его отвратительную морду и вмиг ярость застилает глаза. Почти ничего не вижу и атакую его вслепую, но получается что надо: я попадаю точно по лицу один, второй, третий раз, и так до сбоя в счёте. Всё длилось бы дольше, намного дольше, если бы не чьи-то мягкие, но в то же время крепкие руки, подхватившие меня под мышки и оторвавшие от визжащего мусора. Я немного сопротивляюсь, но потом мне становится наплевать. Меня посадили на прохладную скамью, точнее, посадил. Поднимаю глаза и вижу довольно высокого блондина в настолько невероятных одеяниях, что прямо сейчас хочется залиться истерическим смехом. Он что-то говорит мне, но я плохо различаю, что именно, ибо голова ходуном. Несколько секунд спустя замечаю в его руках телефон и догадываюсь, зачем это он. Подожди. Неужели ты хочешь просто сдать этих тварей ментам, чтобы те потом их благополучно выпустили, и всё? Делаю усилие и резко вырываю его раскладушку из рук, бормоча что-то похожее на недавние мысли, но блондин не желает сдаваться и начинает причитать ещё больше, поэтому я сдаюсь. Фиг с тобой, делай что хочешь. он забирает гаджет обратно, а я уже совсем улетаю. В чувства меня приводит полицейский, причём таким варварским методом, что я снова моментально раздражаюсь. Кто ему вообще сказал, что если человек «в отключке», его обязательно надо трясти за плечо так, что башка отваливается, и светить сраным фонариком прямо в глаза? Однако, признаю, это подействовало, я даже почувствовал бодрость и тут же вскочил на ноги. Вскоре полиция загребла преступную свору в машины и уехала восвояси, оставив меня и ещё двоих участников ночного происшествия морозиться во дворе. Имена ребят я узнал позже, когда было решено проводить настрадавшуюся девушку Юлю до дома. Вот вроде все события, как на ладони, но я знаю, что упустил что-то. Нервно перебираю идею за идеей и вот оно! Кто такой Крис, и откуда он вообще взялся? Этого я никак не мог знать, поэтому решил спросить после, когда мы все дружно доставим Юлю до дома в частичной целости и сохранности. Как же радостно, что девушка живёт неподалёку, мы наконец добрались до её парадной и полюбовно распрощались. — До скорого, Ребята! — кидает она и уже было разворачивается к нам спиной, но я останавливаю её и вручаю свою ношу из пекарни. — Вот. Это моральная компенсация. — выговариваю я и отступаю, а девушка с минуту смотрит на меня широко распахнутыми глазами, затем лучезарно улыбается и кивает мне, направляясь к парадной. Провожаю её взглядом, пока та не исчезает за дверью, а потом оглядываюсь на самую загадочную и интригующую фигуру сегодняшней ночи. Крис тоже переводит глаза на меня, и только сейчас я подмечаю, что они у него медово-карие, по крайней мере в свете фонарей. Ещё с минуту непонимающе смотрю на него, в то время как тот в ответ буравит меня аналогичным взглядом и вдруг первый начинает разговор. — Ну что? Ты тоже хочешь поблагодарить своего спасителя, принцесска воинственная? Не стесняйся, я весь твой, — он насмешливо улыбается и еле заметно щурится, а я выпадаю в осадок от этого примитивного издевательского прозвища. — Какого такого спасителя? — нарочито делаю приторно недоумевающий голос и принимаю соответствующий вид. — Я тут только горохового шута вижу, мистер… — с наслаждением наблюдаю, как самодовольная харя стирается с его модельного лица и меняется на удивление в перемешку со ступором. Получи, фашист, гранату! Уж что-что, а издеваться над собой я никому не позволю. — А ты, значит, на шмотьё только смотришь и никак не на поступки, я правильно понимаю? Стыдно за наше общество, стыд-но, — он звонко цокает языком, а меня распирает возмущение. Какого черта он вообще ко мне прицепился? — Так почему бы не покатиться ТЕБЕ туда, откуда явился, и где нет таких людей, как Я, не соответствующих, так сказать, ТВОИМ великим стандартам? — выпаливаю я и зло прожигаю Криса глазами, ожидая новых нападок, однако… Он совершенно ничего не предпринимает и, вздёрнув брови, грациозно проплывает мимо меня в том направлении, откуда мы недавно пришли. — Смотри на новую шайку не нарвись, «Принцесска», а то меня рядом не будет! — кидает он через плечо и довольно быстро растворяется в ночи. Вот же язва. Я серьёзно свожу брови и еле сдерживаюсь, чтобы не побежать за ним и не навалять напоследок. Хватит мне на сегодня. И так живого места не осталось. Единственное, что до сих пор меня волнует, это тот факт, что мы учимся в одном вузе и, скорее всего, это не последняя наша встреча… Черт.