Любит, не любит?

      Лекции тянулись на редкость долго, поэтому под конец дня я был совершенно измучен и еле соображал. Помимо изматывающих тем выбранной мной программы, на меня давило недавнее происшествие после ректорского приема. Естественно, я остыл и теперь не так злился на выходку Криса, но она по прежнему оставалась для меня загадкой. Что сподвигло его на столь необдуманный жест? Может, это всё влияние мистера Пайна? Я же видел, как парень смотрел на него с недоверием и опаской. Возможно, Везерскому просто не хватало поддержки или типа того, однако его, кхем, благодарность была слегка иного характера… как же стыдно, разве что уши не дымятся. Интересно, а Крису вообще доводилось испытывать подобное чувство?       С ужасом ловлю себя на мысли, что теперь в голове моей всё сводится к одному и тому же человеку. Причём не какому-нибудь родственнику, другу или даже возлюбленному, нет. К обычному такому представителю людского рода, который меня частенько выводит из себя и больше ничем ко мне конкретно не относится. Пора бы прекращать думать о нём и сосредоточиться на действительно важных делах. Например, составить план по эвакуации из вечного водоворота «славы», в который меня потихоньку затягивает. Уж чего мне даром не надо, так это внимания масс. Спасибо, я со своей личной жизнью сам как-нибудь справлюсь, без пытливых глаз и длинных языков.       Погруженный в свои мысли, я не сразу замечаю подкравшегося сзади Тейлора. Друг локтем пихает меня в бок, отчего я пошатываюсь и поднимаю на него вялый взгляд. — Здарова, Том. Я тут раздобыл довольно много информации по поводу твоей резкой популярности… — радостно начал вещать парень, но я прервал его на полуслове. — Послушай, Тей, я уже со всем разобрался, — устало выдыхаю я и улыбаюсь краешками губ. — Но спасибо тебе огромное за помощь, бро… Я действительно благодарен. — Да особо не за что… — растерялся мой друг и потёр затылок. — Ну, я рад, что ты успокоился на этот счёт. Только видок у тебя теперь, как у тухлого овоща, даже хуже. — честно подмечает он, а я тихо усмехаюсь его словам. — Ну спасибо за комплимент.       Мы молча направляемся к главному выходу из здания, поскольку у обоих пары на сегодня закончились, и пора бы расходиться по своим внеклассным делам. Тейлор понимает, что лишняя болтовня меня только больше раздавит, поэтому интуитивно не решается завязывать новый разговор. И правда, сколько же мне пришлось сегодня потратить нервов, дабы дожить до счастливого финала? Наконец-то я доползу до дома, упаду лицом в подушку и провалюсь в сладкий сон… Уже окончательно разомлев от позитивных мыслей, я и представить не мог чего-то плохого.       Наскоро распрощавшись с другом, ибо зависать сегодня с ним по разным кафешкам я не намерен, выхожу за пределы территории института, минуя кованные искусными мастерами ворота, увенчанные разными образами в основном природной тематики. Очень красивые и эстетичные… я бы даже сказал, что именно из-за них выбрал этот вуз, как бы смехотворно это ни звучало.       Где-то ближе к дому решаю забежать в проверенную кофейню и захватить что-нибудь бодрящее, а то, думается мне, так и не дойду до пункта назначения…       В небольшом заведении на постоянной основе работала милая девушка, немного старше меня, которая часто составляла мне компанию для беседы, если я вдруг забредал к ней на час или два. Её имя — Элис (благородная от немецкого), очень выразительно характеризовало свою хозяйку. Такие манерные телодвижения, даже во время приготовления кофе, поражали своим изяществом и красотой. Наверное, Элис является моим типажом в предпочтении девушек. Хотя, если быть откровенным, я никогда не задумывался над этим всерьёз.       Все отношения перестали привлекать меня после потрясения в ещё нежном возрасте, когда одна высокомерная барышня с детской издёвкой публично отвергла мои ухаживания. Алэйна Морель — так её, если не подводит память, звали — имела французские корни. Она вместе с семьёй переехала в Америку в очень раннем возрасте, но, не смотря на свой безупречный английский, всё равно считалась среди сверстников девочкой особенной, а проще говоря — белой вороной. Однако, не взирая на радикальное мнение окружающих, в том числе школьных друзей, я позволил себе по-детски влюбиться в эту маленькую иностранку, что в дальнейшем, как я уже упоминал, не сыграло мне на руку. Опираясь на оставшиеся образы в голове, могу сказать, что она даже была чем-то схожа с Эли внешне, но что касается внутреннего мира, так это небо и земля, иначе не скажешь. — Опять пропал, — констатирует моя знакомая, загружая в кофеварку новую порцию какого-то коричневого порошка. — Тебе бы девушка не помешала. Глядишь, стал бы более участлив к миру, — улыбчиво добавляет она, будто прочитав недавние мысли.       В моём представлении женщины всегда были более развиты интуитивно, нежели мужчины. Взять к примеру маму. Та всегда могла угадать моё истинное настроение, как бы усердно я его ни скрывал. Иногда бывали случаи, когда она чувствовала, как со мной или сестрой что-то случилось, будь мы хоть на другом краю Земного шара. Сестра, кстати, иногда давала фору матери в подобных делах. Необъяснимая и всеобъемлющая связь. — Отчего ты так думаешь? — неуверенно спросил я, ковыряя ложкой лимонный чизкейк. Более умного поддержания беседы я придумать просто не успевал. — Отчего так думаю? Да оттого, что любовь, она цепляет. Ты можешь быть сто раз богат или популярен, но ни одно, ни другое не даст тебе причин жить дальше. А любовь это может. Когда любишь человека, по настоящему, тогда уж ничего не важно, ты живёшь и дышишь ради него. Разве это не прекрасно? Я искренне считаю, что тебе стоит попробовать, Том. Не надо опускать руки из-за одного неудачного случая. Тем более, посчитай, когда он был-то. Не так много пар остаётся вместе со школы, уж поверь. В большинстве случаев это лишь опыт, — расстаралась Элис с объяснениями, натирая до блеска стеклянный стакан, а я допивал свой кофе и уже не чувствовал себя варёной мухой. Её слова казались настолько близкими к истине, что я не осмеливался хотя бы на секунду в них усомниться. — Может быть ты и права, только вот где найти «ту самую», я понятия не имею и зуб даю, что во всём универе подходящей девушки нет, — подпираю голову рукой и слежу, как подруга легко проходится тряпкой по столешнице, смахивая осевшие на поверхность пылинки. — Живём в век стерв, без обид. Так и на парней недолго переключится, там хоть солидарность присутствует, — подшучиваю я и замечаю ехидную улыбку на крашенных вишнёвым блеском губах. — То есть, ты допускаешь такое развитие событий? Есть за тобой грешок, проказник? — подхватывает девушка, хитро щурясь и задевает меня кухонным полотенцем по носу. Я резво мотаю головой, а потом мы дружно смеёмся над ситуацией, разговором и всем этим несуразным миром, и так хорошо становится на душе, что уходить совсем не хочется.       Проведя в уютной кофейне не меньше часа, я всё-таки вывалился на улицу и продолжил свой путь. Идти оставалось всего ничего, поэтому я нарочно замедлял шаг, чтобы за оставшееся время немного продышаться. Вот, уже миную знакомую пекарню. Сегодня не моя смена, а значит заниматься совсем нечем. Даже горящих проектов по дизайну, как таковых, нет.       Сплошная благодать, с сегодняшним утром нечего и сравнивать. Правда, когда на меня таки снисходит это вселенское спокойствие, я совершенно не представляю себе, что делать дальше. и вместо радости ко мне незаметно подкрадывается изнурительная скука. Какой-то немыслимый парадокс. Я, воде бы, изо всех сил стремлюсь к сему мирному, уравновешенному состоянию: решаю накопившиеся проблемы, с боем кидаюсь исполнять всё то, что было запланировано мной, но, достигнув желаемого результата, теряю интерес к происходящему. Как будто весь смысл моей жизни действительно сводится на нет: ни целей, ни обстоятельств, против которых я бы боролся, не существует, а значит — и жизни тоже.       Грустно улыбнувшись, я кидаю последний взгляд на узорные двери пекарни, чтобы потом скрыться за поворотом, но неожиданно для себя замечаю уже до головной боли знакомое лицо Везерского, который преспокойно шагает по противоположной стороне улицы и изредка косится на меня. И как это понимать? Меня преследуют? Я изумлённо таращусь на наглого шпиона, который вовсе не скрывает своего присутствия. Разве я не говорил ему, разве не предупреждал о последствиях? Внутри опять разжигается назойливый огонёк недовольства, который я отчаянно стараюсь подавить.       Светловолосый парень в горчичном пальто, будучи окончательно и бесповоротно обнаруженным, уже целенаправленно приближался ко мне. Пересекая довольно широкую проезжую часть, он даже не удосужился оглядеться по сторонам, что меня порядком напрягло, и я машинально сделал подобного рода работу за него. Неужели этим ты хочешь показать свою вселенскую крутость? Дурак.       Крис скоро добрался до безопасного тротуара, давая мне возможность спокойно выдохнуть, что я, собственно, и делаю в следующий момент. Да с какого перепугу я вообще волнуюсь за его здоровье? — вдруг осеняет меня, и я презрительно фыркаю, когда блондин останавливается в паре шагов и приветливо машет рукой. — Тебе что, на пальцах объяснять надо? — вздохнул я и уставился куда-то в даль сквозь него. Желания смотреть прямо на парня не было вовсе — его наглое лицо с изящными чертами раздражает до кишечных колик. — Я ведь ясно выразился, что не хочу больше тебя лицезреть, избавь, пожалуйста… — спокойным и безучастным тоном проговариваю я каждое слово в надежде, что теперь до этого прилипалы наконец дойдёт смысл сказанного, и тот благополучно оставит мою бедную личность в покое. — И тебе «здравствуй», — деловито отозвался Крис, не подвергнув мои слова должному анализу. — У меня к тебе есть очень важный разговор… — заявил он и упрятал руки в карманы своего длинного одеяния.       Нет, ты меня вообще слушал? Если раньше я сомневался, то сейчас уже точно знал: этот парень — самый что ни на есть настоящий инопланетянин, который вечно сидит в своём непробиваемом скафандре из твёрдо установленных убеждений насчёт того, по какой системе работает мир, и не желает воспринимать ни одной другой точки зрения. — Какой, к чертям, важный разговор у ТЕБЯ может быть ко МНЕ? Совсем за дурака меня держишь?! — горячусь я и сжимаю руки в кулаки. Мы знакомы всего два дня, а я уже сыт по горло обществом этого мистера «не в своём уме».       Резко разворачиваюсь и продолжаю идти, распаляясь при каждой новой всплывающей в голове мысли о блондине, но далеко улизнуть мне не даёт его сильная рука, ухватившая капюшон парки, которую я таки нацепил сегодня в универ. В следующее мгновение меня бесцеремонно разворачивают обратно и крепко удерживают за плечи, наверное, чтобы не сбежал. Я нехотя встречаюсь с негодующим взглядом моего захватчика и возмущённо кошусь на него ровно до тех пор, пока тот не изрекает следующее: — Томас Гилмор, ты мне нравишься… — твёрдо произносит блондин, а я внезапно обмякаю в его цепких руках, чувствуя, как от этих слов рухнуло что-то внутри. Хах. Да быть того не может, верно? Нет, конечно, не может. Скорее всего он имеет в виду… — Как парень, — сказал он, как отрезал, не оставляя больше никаких вариантов. — Что ты… — с трудом выдавливаю хоть какие-то слова, но связная речь возвращается ко мне предательски медленно. — Что ты только что…? — мямлю я в исступлении, а потом меня внезапно прошибает истерический смех и язык развязывается, как по волшебству. — Отличная шутка, Везерский, я сейчас помру со смеху. Напомни как-нибудь добавить её в список самых идиотских пранков на свете, — выдаю я, содрогаясь от накатившего веселья, и не сразу замечаю неподдельное удивление на лице неудавшегося комика.       Крис непонимающе хлопал своими светлыми ресницами, но сдавать заднюю, по всей видимости, не собирался. Его медово-карие глаза стали излучать твёрдую решимость, а руки автоматически ещё сильнее сжались на моих горемычных плечах, которые уже слегка ныли от небрежного к ним отношения. — Я, конечно, большой любитель пошутить, но на важные разговоры это, увы, не распространяется, — тихо и одновременно внушительно отозвался парень, и мне вдруг безоговорочно поверилось, что все обстоит именно так, как он сказал. На время зависаю, думая о том, что делать дальше в подобной ситуации. Без сомнения, я сталкивался с геями раньше, но к ним никогда не относился. Для себя в душе я был стопроцентным натуралом или, на худой конец, незаинтересованным в отношениях человеком, что в будущем должно конкретно усложнить жизнь этому ненормальному, если он всё-таки серьёзен. — И что ты хочешь от меня услышать? — выдыхаю я с ощущением, будто живот мой вот-вот разорвётся от подступающей паники. Не думает ли он, что я сейчас в объятия ему кинусь, и наступит вечный флафф? Похоже, всё-таки не думает, раз теперь мотает головой. — Пока — ничего. Я понимаю, что ты сейчас как на копну иголок сел и не можешь принимать взвешенных решений в силу своей истеричной натуры. Поэтому просто ставлю тебя перед фактом, а то было бы нечестно открывать огонь без предупреждения, верно? — на лице его проскальзывает непонятая ухмылка, которую я истолковал как враждебную. Издеваться вздумал, деспот? Погоди, ещё воротится тебе. — Отпусти… — раздраженно протягиваю я и, как только тот ослабляет хватку, самостоятельно выкручиваюсь из его рук.       С минуту мы молчим. Я напряжённо втягиваю холодный воздух и не свожу глаз с этого загадочного человека, пытаясь тщетно предсказать, что творится у него в голове. К счастью, Крис больше ничего не предпринимает и, кинув своё «Ну, бывай, Принцесска. В следующий раз провожу.», не спеша уходит в противоположном моему направлении.       Замечательно! А ведь всего десять минут назад у меня не было ни одной причины для волнений. И что он там имел ввиду под «открыть огонь»? В голове одна неразбериха. И говорит мне шестое чувство, что скоро начнётся по истине сказочная свистопляска похлеще нынешней.

***

      После довольно тяжелой репетиции ребята из труппы предвкушающе переговаривались кто с кем, то и дело хихикали представительницы слабого пола, дразня тем самым парней. Помню, они упоминали о какой-то коллективной вылазке, спланированной на сегодня, но у меня были совершенно другие планы для грядущего вечера…       Быстро смотавшись от навязчивых «коллег», я направился к главным воротам учебного заведения, чтобы там дождаться интересующую меня личность. Контактировать с ней в мои планы не входило, поэтому я ни за что не должен был спалить свою задумку, прямой целью которой являлось узнать, где именно проживает Томас Гилмор. На сие безрассудство меня натолкнули размышления о том, что самостоятельно парень даже под пытками не раскроет мне своего пристанища. Приходится идти на всяческие ухищрения…       За время нетерпеливого ожидания ко мне успел подрулить какой-то типчик, желавший высказаться по поводу моих вчерашних геройств. Ну за что мне такое наказание? Только бы Том выполз поскорее… — Гляди, а это не Гилмор ли только что вышел? — одёргивает меня болтливый парень, от которого я не могу отделаться уже добрые полчаса.       Поспешно оборачиваюсь к главному входу и замечаю моего ненаглядного «Принцесску», спускающегося по мраморной лестнице и идущего в сторону ворот. А я удачлив, не пропустил… — Эй, Ги!..- назойливый пацан-то никуда не рассосался, он с дуру решил доораться до ничего не подозревающего Тома, но я вовремя сориентировался и моментально заткнул его громкоговоритель ладонью. — Закрой свой вафельник, придурок! — зашипел я на него, то и дело озираясь на удаляющегося парня в опаске, что тот услышал недоумка. Хвала небесам, он не заметил ровным счётом ничего, продолжая исчезать из виду, а я тем временем отшвырнул оратора-неудачника в сторону и брезгливо протёр ладонь, которой, собственно, затыкал его. Слюнявое ничтожество скорее всего пустит ещё один новый слушок, но меня это мало волнует — я со всех ног несусь следом за ускользающим парнем, и даже атомный взрыв не остановит меня.       После десятиминутного бега я порядком выдохся и, к моему глубочайшему разочарованию, потерял цель из виду. Какой же ты, однако, юркий, «Принцесска»! Неужели теперь мне придётся просто смириться и вернуться домой, не получив ровным счётом ничего?       Я с досадой пнул жестяную банку, брошенную на тротуаре и, прислонившись спиной к стене дома, вытянул из глубокого кармана моего старого пальто зажигалку с пачкой сигарет Marlboro. Сильно сжав фильтр губами, я несколько раз прокручиваю металлическое колёсико, после чего наконец получаю долгожданный язычок пламени и подношу его к противоположному краю сигареты. Едкий дым горящего табака сразу ударяет в нос, и я делаю длинную затяжку.       Мне с детства талдычили, что курить вредно для здоровья, но как тут не завести какую-нибудь гаденькую привычку, если каждый день тебе приходится нести бремя публичного лица, а иногда — даже терпеть прямые домогательства некоторых индивидуумов.       Меня передернуло от собственных мыслей. Таков твой громоздкий сияющий крест, Везерский, он тоже имеет обратную сторону, как и любая медаль, крепись.       А так, если подумать, чем же Том настолько зацепил мое внимание, что сейчас я чуть ли не сгораю от досады, осознавая, что упустил возможность выведать о его жизни чуточку больше? Возможно, мы просто слишком разные, а противоположности, как гласит великое правило, притягиваются. Он же — самый обычный с виду парень из всех, кого я только знаю, а вызывает во мне такую сумбурную реакцию, будто я какой-то девственник-переросток, отзывающийся на каждое дуновение ветра. Да ладно, если бы оно было только с физиологической стороны — я бы справился с этим в два счета. Так нет, парнишка вызывает у меня и иной интерес, завязанный на подсознательном уровне. В голову не идёт, как это точнее объяснить… Скажем, бывают люди, которые тупы, как брёвна, и поговорить с ними совсем не о чем, даже интересы общие редко находятся, а есть те, которые кажутся чем-то загадочным и неоднозначным в сути своей, и с подобными людьми хочется говорить, и сразу понятно, что если уж ты ухватишь хоть каплю внимания такого человека — состоится не обычнейший повседневный разговор, каких ты помнишь за свою жизнь миллионы, а что-то замечательное и долговечное, то, что ты сможешь потом ещё долго перематывать в памяти и удивляться, как это так тебе повезло повстречать целый мир в одном лишь существе. В моём «Принцесске» же я отчётливо чувствовал именно такого человека, и я не мог ошибиться.       Мои размышления слишком затянулись, и я не заметил, как начал закуривать уже пятую по счёту сигарету. Всё, стоп, на сегодня мне хватит… поспешно тушу не начатую никотиновую палочку и закидываю её в ближайшую урну. Через пару секунд глаза мои поднимаются чуть выше, смотрят на противоположную сторону дороги, и я замечаю никого иного, как Тома, покидающего пределы какой-то маленькой неприметной кофейни. Так ты всё это время вертелся у меня под боком, а я, дурак, не заметил? Впрочем, ты тоже не видишь меня…       Жду несколько минут, чтобы парень ушёл чуть-чуть дальше, и продолжаю следовать за ним. На сей раз я не позволю тебе вот так просто улизнуть. Блин, а ведь трудные обстоятельства: спрятаться негде, сейчас мы движемся по прямой дороге без каких-либо поворотов, я нахожусь довольно близко, всё очень и очень рискованно. Замечаю, что вскоре преследуемый мной «объект» добирается до перекрёстка и почти заворачивает влево. В какой-то момент я уже чувствую своё внутреннее ликование, ибо меня не запалили, но… в самый последний момент Том оборачивается, обрекая меня на фиаско. Да, это фиаско, братан… он меня заметил и теперь не так уж стремится скрываться за углом дома. Неужели он ждёт меня?       Ускоряю шаг и быстро пересекаю проезжую часть, совсем позабыв оглядеться по сторонам, а ожидающий парень нервно делает это за меня. Волнуешься, «Принцесска»? Очень мило с твоей стороны.       Наконец настигаю его и останавливаюсь в двух шагах, сохраняя дистанцию, которая так важна нашему одуванчику. На мой приветственный взмах рукой он недовольно фыркает и первым вступает в диалог. — Тебе что, на пальцах объяснять надо? Я вроде ясно выразился, что не хочу больше тебя видеть, избавь, пожалуйста… — с непоколебимым спокойствием говорит это чудо. Похоже, кого-то в детстве вежливым манерам обучить забыли. — И тебе «здравствуй», — не придумав ничего лучше, просто игнорирую его агрессию. — У меня к тебе есть очень важный разговор… — не знаю, зачем, но я решил сказать всё как есть. В моём представлении это выглядело гораздо лучше, чем если бы я начал выкручиваться и оправдывать свои недавние шпионские действия. — Какой, к чёрту, важный разговор у ТЕБЯ может быть ко МНЕ? Вижу, ты совсем за дурака меня считаешь?! — какой он всё-таки вспыльчивый… Заводится на ровном месте. И вот, теперь я снова должен лицезреть его удаляющийся силуэт? Ну уж нет, ты выслушаешь меня. Сейчас.       Ловко хватаю скандалиста за капюшон и притягиваю обратно. Он опять слегка выбесил меня своими спектаклями, поэтому я особо не церемонюсь и резко разворачиваю парня к себе лицом, удерживая того за плечи. Он же презрительно косится на меня, пытаясь хотя бы взглядом дать достойный отпор, но это не мешает начать мои объяснения. — Томас Гилмор, ты мне нравишься… — отчеканиваю я и замечаю, как этот бойкий воробей в моих руках быстро меняется в лице. — Как парень, — уточняю на всякий случай, а то кто знает, что он там может подумать.       В непредсказуемости Тому не занимать, в этом я лично убедился, когда тот начал как-то нездорово хихикать, а после залился таким звонким смехом, что я действительно опешил. На мгновение показалось, что он слетел с катушек, не выдержав столь сильного потрясения. — Отличная шутка, Везерский, я сейчас помру со смеху. Напомни как-нибудь добавить её в список самых идиотских пранков на свете, — выдал он сквозь смех, содрогаясь всем телом у меня в руках, а я наконец догадался: Том не сошёл с ума, он просто не верит. Ты правда считаешь мое откровение шуткой? Как же всё-таки обидно. Ещё сильнее стискиваю его плечи и перебиваю этот беспричинный хохот. — Я, конечно, люблю пошутить и в целом отношусь к жизни с юмором, но на важные разговоры это, увы, не распространяется, — вкрадчиво, пониженным тоном заявляю в ответ и добиваюсь желаемого эффекта. Смеющийся мальчик исчезает, и на его место приходит задумчивый юноша, погруженный в очень сложный мыслительный процесс. Настойчиво жду чего-то, не отводя глаз от его хмурого лица, пока тот не собирает себя в кучу. — И что ты хочешь от меня услышать? — нарочито беспристрастно спрашивает парень, а я мотаю головой в ответ. — Пока — ничего. Я понимаю, что ты сейчас как на копну иголок сел и не можешь принимать взвешенных решений в силу своей истеричной натуры. Поэтому просто ставлю тебя перед фактом, а то было бы нечестно открывать огонь без предупреждения, верно? — я довольно ухмыляюсь и чуть ли не подмигиваю ему. О да, это объявление войны, мой милый друг. С завтрашнего дня начнётся эта замечательная игра под названием «Добейся Тома Гилмора любой ценой». А пока я тебя отпускаю, как ты и просил… — Ну, бывай, Принцесска. В следующий раз провожу до парадной, обещаю, — кивнул я ему напоследок, поправляя длинное пальто.       Не дожидаясь ответа, оставляю парня наедине с его мыслями и преспокойно ухожу в сторону собственного дома. Мне ещё столько всего надо обдумать, но в одном я уверен на все сто: Я точно не мог ошибиться…