***
Ускоренный шаг, временами переходящий в небольшую «рысцу», заставляет моё сердце работать в учащённом ритме, а тело — слегка взмокнуть. Находясь среди огромной толпы студентов, я судорожно пытаюсь отыскать вход в концертный зал нашего огромного университета. Все мои пары, к счастью, закончились за час до начала ожидаемой пьесы, на которую так внезапно позвал меня Крис. И даже не то, чтобы позвал, а поставил перед фактом о том, что я иду, ведь это — «плата» за оказанные им мед-услуги. Однако, что уж тут скрывать, я и сам загорелся интересом посмотреть что-то связанное с искусством, отчего и возражать не стал. Разве что одно маленько «но» в лице моего временнОго кретинизма не дало событиям развиваться плавно и поступательно. Я практически опоздал на старт представления, ведь до него осталось буквально пять минут! Отговорка получилась бы через чур идиотская, но я и правда просто заболтался с Тейлором в столовой, выслушивая накопившиеся рассказы о его жизненных проблемах. Очень жаль, что тот не имел возможности составить мне компанию, ведь в его семейном кругу произошли некоторые весьма влиятельные изменения. Если говорить точнее, то младшая сестра Лаусона оказалась незапланированно беременна, а её «идеальный» ухажёр красиво свалил в закат, как только узнал о данном факте, оставив бедную девушку на четвёртом месяце беременности в одиночестве. И всех бы собак спустить на безответственного папашку, но мне всё же откровенно не понять, как женщина может не знать о своём положении столько времени? Сдаётся мне, что дурёха поняла ситуацию ещё очень давно, и всё это время боялась рассказать новость что родным, что своему уже бывшему молодому человеку, отчего затянула дело до момента, когда аборт уже не является вариантом выхода из положения. А как водится в подобных ситуациях, именно семья будущей роженицы расхлёбывает заваренную ей кашу. И семья Тейлора — не исключение. Теперь парню каждодневно приходится подрабатывать по вечерам в службе доставки, чтобы хоть как-то поддержать сестру в трудное для неё время. Я же считаю поступок Лаусона по-настоящему мужским. У меня и самого есть младшая сестра, и хоть она ещё семнадцатилетний подросток, но подобная ситуация может случиться с кем угодно. Надо бы в скором времени ей позвонить, поинтересоваться, всё ли у неё хорошо… И, может быть, даже рассказать о вреде незащищённых сношений со сверстниками. К великому счастью, после преодоления очередного длиннющего коридора я мог рассмотреть перед глазами возвышающуюся к потолку дубовую дверь, всё ещё открытую для слегка запоздавших на представление зрителей. Я облегчённо выдохнул, проскальзывая внутрь широкого зала, усеянного откидными сиденьями, выстроенными в округлые ряды. Практически всё пространство уже было заполнено взволнованными зрителями, создававшими клокочущий неразборчивый шум голосов. Надо бы глянуть в программку, присланную «гонцом» от Везерского сегодня с утра, на которой должно быть указано доставшееся мне место. Пару секунд я задумчиво роюсь в рюкзаке и, наконец, нащупываю заветную брошюру. Внимательно разглядев витиеватый шрифт, я удивлённо протираю глаза. Передний ряд?! Не слишком ли «жирно» для первого похода на пьесу? Боюсь предположить, у кого Крис мог отжать данное место… начальные ряды ведь никогда не остаются без обладателей, разве что если… он заранее не отложил его? Только вот зачем, если у самого блондина расположение будет, так сказать, позанятнее «царской ложи»? Неужели Крис планировал позвать кого-то, но, судя по всему, сделать задуманное не вышло? Надеюсь, что второй вариант является верным. В любом случае, я смогу спросить его об этом позже, когда буду высказывать «тост благодарности» за моё чудотворное исцеление в уютном баре… За случай с моей болезнью многое поменялось, включая прошлое категоричное отношение к Везерскому. Да, он частенько перегибал палку ранее… Однако, показав себя с совершенно другой стороны, парень даже стал вызывать у меня интерес. И сегодня я с радостью утолю его часть, внимательно рассматривая, что же этот загадочный блондин представляет из себя в качестве актёра. Я уверенно прошёлся вдоль зала, достигая первых рядов. Там же я довольно быстро отыскал указанное сидение и не без удивления обнаружил, что восседать я буду рядом с непосредственно ректором вуза, уже вальяжно устроившимся в откидном широком кресле. — А, Томас Гилмор! Польщён вашим присутствием, молодой человек! Вы, стало быть, тоже увлекаетесь театром, раз сумели «урвать» место с наипрекраснейшим обзором? — поприветствовал меня пожилой мужчина, вдумчиво поглаживая свою светлую бороду и загадочно сверкая глазами. — Добрый вечер, мистер Пайн. Не ожидал, что, опоздав на пьесу, я удостоюсь чести сидеть рядом с вами, — коротко кивая головой, я убираю листовку обратно в рюкзак, ловко стянутый с моего плеча. — Что ж, вы подоспели как раз вовремя! Присаживайтесь скорее, представление скоро начнётся, и оно будет поистине запоминающимся, уверяю вас! Вот уж сюрприз, не думал, что у мистера Пайна есть время на увлечение театром. Я поспешно уселся на своё место рядом с этим многоуважаемым мужчиной и ощутил необъяснимую скованность, чувствуя какую-то по-особенному властную энергетику, исходившую от него. Почему, интересно, раньше я не ощущал ничего подобного ни в его кабинете, ни даже в тот момент, когда я стоял рядом с ним на отдельной сцене актового зала? А ведь верно, какая-то странная перемена виднеется не во мне, а в самом Пайне. Его неоднозначное настроение можно ясно разглядеть в раскидистой позе, в его плавно покачивающемся из стороны в сторону колене и даже в том, с какой внимательностью и вдумчивостью мужчина вглядывается куда-то вглубь сцены. Со стороны может даже показаться, будто он старается заглянуть сквозь эти тяжёлые кулисы и ещё дальше за них, найти глазами что-то, ради чего и был нанесён его многозначительный визит. Заинтересованно хмыкнув про себя, я вдруг замечаю, что просторный зал начинает потихоньку окунаться в темноту — основной свет оказывается полностью выключен и часть присутствующей публики гулко приветствует начало пьесы, постепенно умолкая.***
Мой сценический образ доведён до совершенства и теперь меня бы никто не отличил от истинного чёрного! Единственные признаки, выдающие мою европеоидную расу — это слишком острые и аккуратные, по сравнению с афроамериканскими, черты лица. Но их, как правило, почти невозможно разглядеть из зала. Да и накладная кучерявая борода скрывает добрую их часть, округляя мой угловатый подбородок и скулы. Чёрные короткие кудри парика не оставили и намёка на мою природную белизну, а тот самый напугавший меня баллончик краски покрыл своим шоколадным содержимым мои выступающие на показ части тела. Радостно закончив своё «творение», Лия сама ахнула от того, насколько мастерски у неё вышло «переделать» меня в негра. — Вау, Крис, получилось улётно, конечно! — воскликнула девушка, хлопнув пару раз в ладоши. — Я и не ожидал от тебя другого результата, — благодарно улыбаюсь своим закрашенным тёмно-коричневой помадой ртом. — Ты на мне живого места не оставила, даже линзы где-то отрыла. — Ой, да брось, — всплеснула руками Летто и в последний раз припудрила мой коричневый лоб щекотливой огромной кистью. — Я пошла дорабатывать свой образ, а ты посиди ещё немного — надо чтобы краска подсохла и схватилась получше, — с этими словами барышня быстро юркнула за ширму, стоявшую позади нас. — Подожди, что…? — я, спутавшись, не успел произнести и слова, как Лия уже оставила меня в гордом одиночестве. Однако вопрос, возникший в голове, всё ещё не отпускает меня. В каком это смысле «краска должна схватиться получше»? Предчувствие у меня не самое хорошее… Я заинтригованно дотягиваюсь до блестящего баллончика краски, в котором ещё осталась большая часть содержимого. Настойчиво разыскивая интересующую информацию, я с минуту верчу предмет в руках, пока не нахожу таки главный пункт:«Смывается в течение 24 часов. Для более быстрого снятия с осторожностью воспользуйтесь спиртовым раствором или распарьте кожу под тёплой водой и тщательно ототрите пигмент.»
Хоть и мизерный, но у меня всё-таки есть шанс на успех отмывания сего художества. Какое облегчение… Я быстро запрокидываю свою чёрную голову назад и расслабляю мышцы слегка затёкшей шеи. Уже совсем скоро придёт время моего выхода на сцену под яркие прожекторы и бесчисленные заинтригованные взгляды публики, отчего каждый раз в моё существо вселяется лёгкий мандраж и страстное желание сделать всё живее чем сама жизнь, вселить неподдельную натуральность в моего героя. Эх, как же я люблю это предвкушение начала! Интересно, «Принцесска» уже на месте?… (действие) …
Первая сцена пьесы, та самая, в которой пожилой сенатор Брабанцио внезапно узнаёт от Яго и Родриго о побеге своей дочери из дома, почти завершилась. Вот, Яго покидает сцену, а взволнованный отец вместе с венецианским дворянином отправляется на поиски пропавшей Дездемоны… Софиты потухают, давая ассистентам возможность незаметно передвинуть декорации и заменить сценический фон. Я самозабвенно отсчитываю 15 секунд и уверенно вскакиваю на свою начальную позицию и… действие продолжается! Вторая сцена, теперь уже с моим участием, развивается стремительно и живо. Я сдержанно веду беседу с Яго, моим поручиком, пока мы не замечаем чьи-то факелы вдали. Яго: Это — Её отец разгневанный, и с ним его друзья. Уйти бы вам. Отелло: Напротив, желаю я, чтобы меня нашли. Заслуги, сан и совесть без упрёка меня вполне — я знаю — оправдают… Они ли то? Яго: Нет, Янусом клянусь, мне кажется, другие. На сцене появляется посланный за мной из-за военных дел сенатом Кассио (мой лейтенант), а после и отряд возмущённого Брабанцио, желающего вернуть дочь домой. Все вместе отправляются к дожу для мирного разрешения вопроса. Сцена третья, зал совета. Сенат обсуждает масштаб запланированного Турецким флотом нападения на Кипр. Спустя несколько реплик появляются все предыдущие действующие лица. Брабанцио отчаянно обвиняет меня в привороте и совращении невинной дочери перед сенатом, но без доказательств никто не может предпринять никаких решений и Яго посылают за Дездемоной, чтобы та сама объяснила происходящее. Здесь начинается мой длинный монолог о зародившейся любви. Отелло: …Она меня за муки полюбила, а я её — за состраданье к ним. Вот чары все, к которым прибегал я. Она идёт — спросите у неё. Наконец, к действию присоединяется сама девушка. Отец спрашивает её о том, кому она должна повиноваться из присутствующих в зале. Дездемона: …Вы — мой глава, я — ваша дочь, родитель, но вот мой муж. Позвольте же и мне быть столько же покорной Мавру, сколько и мать моя, с своим отцом расставшись и выбрав вас, была покорна вам. Ответ юной красавицы решает всё, теперь ни у кого не может быть вопросов к заключённому в тайне браку. Началось обсуждение вопроса об атаке Кипра, в ходе которого сенат решает отправить Дездемону вместе с Отелло к упомянутому острову. На сцене остаются разбитый от невзаимной любви Родриго и предатель Яго, сговариваясь разрушить счастье Мавра клеветой и совращением его новоиспечённой жены. Яго: Ни слова больше о том, что хочешь утопиться — слышал? Родриго: Я раздумал. Я продам все мои поместья. Яго: Ступай, да припаси побольше денег. Первый акт завершён. Начало второго не за горами, и пока декорации снова живо перемещаются из зала — за кулисы и обратно, я быстро сменяю сценический образ Отелло. К счастью, мой выход будет только в середине новой сцены, после упорного спора Дездемоны и Яго о порядочности женского рода. В этот раз реплик не очень много, но сложность моей части в том, чтобы показать чистейшую любовь и нежность к супруге. Вот, настаёт момент встречи, Лия, ведомая своей ролью, в радостном ликовании кидается мне на шею. Мы воодушевлённо обмениваемся своими пылкими репликами и изображаем чувственный поцелуй влюблённых, слыша, как ахнул от действия зал. Отелло: Пойдёмте в замок. Ну, друзья, вот новость: Войне конец, турецкий флот погиб… Мы снова удаляемся со сцены, оставляя там Родриго и Яго, собирающихся подставить Кассио и вынудить меня убрать его с поста заместителя. В скором времени задуманное злодеями идёт чётко по плану. Отелло: Знаю, Яго, что, добротой и дружбой увлечённый, ты Кассио вину смягчить желаешь. Произнеся первую фразу, я гордо поворачиваюсь к своему заместителю, наведшему много шума из-за пьяного конфликта с Родриго. Отелло: Я, Кассио, люблю тебя, но ты от этих пор не лейтенант мой больше. Акт третий, Яго уговаривает Кассио просить покровительства у Дездемоны, чтобы та склонила мужа восстановить провинившегося лейтенанта. Однако намерения поручика были в том, чтобы свести этих двоих и спровоцировать в Отелло первые сомнения. Милосердная супруга просит меня обдумать сделанное решение заново и призвать Кассио на днях. Отелло: Ну, перестань! Пусть Кассио придёт, когда ему угодно. Я не в силах тебе ни в чём отказывать. Дездемона: Да это не милость мне. Ведь это всё равно, как если бы тебя я попросила, чтоб ты надел перчатки, или съел питательную пищу… Девушка уходит в сопровождении с Эмилией (женой Яго). А я остаюсь в обществе поручика, с которым у меня возникает серьёзный разговор. Тот долго «не решается» высказать своё сомнение в верности Дездемоны, но, как и было запланировано, всё-таки вселяет эту мысль моему герою. Яго: Я вижу, это вас слегка смутило. Отелло: Ничуть, ничуть. Яго: Ей-ей, боюсь, что так. Виновна в этом лишь моя любовь, поверьте. Но я вижу — вы задеты… Далее события развиваются стремительнее. Супруга Яго отдаёт мужу заветный платок Дездемоны, который та случайно обронила, а хитрый злодей решает подкинуть вещь в дом Кассио и утвердить тем самым моё сомнение в верности жены. Предатель даже организует компрометирующий разговор со смещённым лейтенантом и подставляет все факты таким образом, чтобы Отелло чётко думал о состоявшейся измене Дездемоны. Беседуя с Кассио о Бианке — любовнице лейтенанта, он не называет её имени вслух и лишь намекает собеседнику на неё, благодаря чему мужчина подтверждает все нужные слова. Вскоре появляется и сама девушка, разъярённая недавней просьбой Кассио срисовать вышивку со случайно найденного в доме платка. Бианка: …И дура же я была, что взяла его! Я, видите ли, должна срисовать узор! Хорошенький ты мне развёл узор, будто нашёл его у себя в комнате и сам не знаешь, откуда он! Это подарок какой-нибудь нахалки, а я должна срисовывать узор? Вот, верни его своему сокровищу. Откуда он у тебя, мне всё равно. Но никаких узоров я срисовывать не буду. Кассио: Послушай, дорогая моя Бианка, да послушай же! Отелло: Святое Небо, не мой ли это платок? Бианка и Кассио удаляются, и я, наконец, появляюсь из своего «укрытия» и выступаю вперёд. Отелло: Как мне убить его, Яго? Яго: Вы заметили, как он смеялся над своим прегрешением? Отелло: О, Яго! Яго: А видели вы платок? Отелло: Это был мой? Яго: Ваш, клянусь этой рукой. И смотрите, как он ценит эту безрассудную женщину, вашу жену: она ему дарит платок, а он отдаёт его своей потаскухе. Отелло: Я готов убивать его девять лет кряду. Такая чудная Женщина, красивая женщина, прелестная женщина! Яго: Это вы забудете. Отелло: Да, пусть она сгниёт, и погибнет, и будет проклята сегодня ночью. Потому что ей жить нельзя. Нет, моё сердце обратилось в камень; я ударяю по нему, и руке моей больно. О, в мире нет создания прелестней! Она могла бы возлежать рядом с императором и повелевать ему! После мы кратко обсуждаем план мести негодным любовникам и Яго уверяет меня, что избавится от Кассио сам. Мне же остаётся решить судьбу неверной жены. В следующем действии к нам заходят Людовико, родственник Брабанцио, приехавший из Венеции, и Дездемона. Разговор опять заходит за Кассио и, не сдержав гнева, я бью свою супругу на глазах у всех. Отелло: О, серный пламень! Дездемона: Синьор? Отелло: В уме ли ты? Дездемона (к Людовико): Что с ним? Лодовико: Наверно, он письмом расстроен: Его, насколько знаю, отзывают, и Кассио должен заместить его. Дездемона: Клянусь, я рада этому. Отелло: Вот как? Дездемона: Синьор? Отелло: Я рад, что ты сошла с ума. Дездемона: Что это значит, мой Отелло? Отелло: Дьявол! Хитрый трюк с подставной пощёчиной вышел на славу, ведь мы с Лией тренировали его очень усердно во избежание неприятных ситуаций, если бы я вдруг промахнулся. Реакция зрителей не заставила ждать, и зал снова взорвался уже испуганными вздохами. Новая сцена разворачивает неприятный разговор супругов наедине. Я яростно обвиняю Дездемону в измене. Дездемона: Я надеюсь, что мой супруг меня считает честной. Отелло: Честна, как стая летних мух на бойне, кладущих яйца в мясо. Милый плевел, так сладко пахнущий, что чувству больно, тебе бы лучше вовсе не родиться! Дездемона: Что за безвестный грех я совершила? Отелло: Чистейший лист, прекраснейшую книгу обезобразить надписью: «блудница»! Что совершила? Уличная девка! Я должен щеки в горны превратить и стыд спалить до пепла, повествуя твои дела. Что совершила? Небо заткнуло нос, зажмурилась луна; Разгульный вихрь, всё целовать готовый, затих в пустынной глубине земли, чтобы не слышать их. Что совершила? О шлюха! Вскоре я вновь ныряю за кулисы, а появившиеся Яго и его жена разыгрывают сочувственную сцену, утешая расстроенную Дездемону. После Яго подговаривает Родриго совершить засаду на Кассио и устранить его, чтобы тот не занял пост Отелло на Кипре после отъезда мавра. Ближе к ночи происходит покушение, вследствие которого Родриго, заколотый руками Яго после неудачного нападения на лейтенанта, умирает. Кассио же тяжело ранен, но его вскоре переносят живым в дом Отелло. Сцена в опочивальне, самая известная из всех. Дездемона уже спит и к ней вхожу я. Отелло: Так надо, о моя душа, так надо. Не вопрошайте, чистые светила: Так надо! Эту кровь я не пролью, не раню эту кожу, ярче снега и глаже, чем надгробный алебастр. Но пусть умрёт, не то обманет многих… Срывая розу, как я верну ей животворный рост? Она увянет. Надышусь цветущей. Нежно целую спящую жену, наклоняясь к её постели. Дездемона просыпается. Дездемона: Отелло, это ты? Отелло: Да, Дездемона. Дездемона: Ты ляжешь, мой синьор? Отелло: Ты помолилась на ночь, Дездемона? Дездемона: Да, мой синьор. Отелло: Когда ты знаешь за собою грех, непримиренный с милостью небесной, покайся в нём сейчас же. Девушка в страхе пытается доказать свою невиновность, но ярость моего героя непримирима, а недоверие — слишком возросло. Из следующего разговора становится известно, что Кассио был убит сегодня ночью по моему приказу. Дездемона: Он оклевётан! Я погибла! Отелло: Шлюха! Ты предо мною слёзы льёшь по нём? Дездемона: О, прогони меня, но дай мне жить! Отелло: Сгинь, шлюха! Дездемона: Убей хоть завтра! Дай пожить сегодня! Отелло: Ты борешься… Дездемона: Хоть полчаса! Отелло: Я начал, и я кончу. Дездемона: О, дай прочесть мне хоть молитву! Отелло: Поздно. Снова приблизившись к ложу жены, я вдавливаю девушку в перины и душу её за хрупкую лебединую шею. Снаружи спальни взывает Эмилия, жена Яго, принёсшая известие о покушении на Кассио и о том, что тот выжил. Я вскоре впускаю её внутрь, и женщина видит сотворённый мной кошмар. Эмилия: О Господи, чей это стон? Отелло: Чей стон? Эмилия: О, это голос госпожи! Спасите! Спасите! Госпожа, скажите слово! О Дездемона! Милая! Хоть слово! Дездемона: О, я безвинной смертью умираю. Эмилия: Кто это сделал? Дездемона: Никто не сделал. Я сама. Прощай. Привет мой мужу милому. Прощай! Отелло: Но кто ж её убил? Эмилия: Ах, кто же знает? Отелло: Она сама сказала, что не я. Эмилия: Сама; мой долг — удостоверить правду. Отелло: Она сошла в горящий ад как лгунья. Убийца — я. Эмилия: Тем этот ангел чище, а ты чернее, бес! Отелло: Она была развратница и шлюха. Вот, в комнату являются Яго, Монтано, Грациано и другие. Начинается роковое выяснение случившегося. Эмилия же, понимая совершённый её мужем грех, решается всё рассказать. Эмилия: О глупый Мавр! Я этот твой платок нашла случайно и вручила мужу. Он много раз с нешуточным упорством, чрезмерным для такого пустяка, просил меня украсть его. Яго: Мерзавка! Эмилия: При чём тут Кассио? Я его нашла и передала мужу. Яго: Врёшь, паскуда! Эмилия: Нет, я не лгу, синьоры, я не лгу! Безмозглый изверг! Что он понимал в такой жене? Отелло: Иль у небес нет молний? К чему их праздный гром? О негодяй! Я пытаюсь наброситься на Яго, но тот, ранив Эмилию, убегает. За ним отправляются люди, а моего героя запирают в комнате вместе с умирающей женой предателя. Женщина ещё раз подтверждает невинность Дездемоны и умирает. Вскоре Яго возвращают обратно и происходит полное раскрытие замысла. Все узнают о том, что Отелло был обманут своим поручиком и совершил непростительное напрасное убийство. Лодовико: Вы должны отсюда удалиться вместе с нами. Вы сняты с должности, и власть над Кипром взял Кассио. — Что до этого злодея, то, если есть искусный способ страшной и долгой пытки, он его узнает. — Вы будете заключены в тюрьму, пока деянье ваше не рассмотрит Сенат Венеции. — Ведите их. Отелло: Постойте. У меня к вам есть два слова. Сенат мои заслуги знает сам. Речь не о них. Я вас прошу в отчёте обо всём случившемся меня представить таким, каков я есть: не обеляя и не черня; сказать о человеке, любившем неразумно, но безмерно; Не склонном к ревности, но доведённом до исступленья; чья рука, как жалкий индеец, отшвырнула перл, богаче, чем весь его народ; и чьи глаза, хоть не привыкли таять, точат слёзы щедрей, чем аравийские деревья — целебную смолу. Причём добавьте в своём письме, что как-то раз в Алеппо, когда турчин в чалме посмел ударить Венецианца и хулить сенат, я этого обрезанного пса, схватив за горло, заколол — вот так. Я резко подношу к шее кинжал и перерезаю хорошо спрятанные на вороте пузырьки с красной жидкостью — имитацией крови. Брызнувшие капли окрашивают мою белую одежду и попадают на простыни, на которых лежит бездыханная Дездемона. Лодовико: Кровавая развязка! Грациано: Нужно смолкнуть. Отелло: Я убивал с лобзаньем, и мой путь — убив себя, к устам твоим прильнуть. Замертво падаю на багровое от крови ложе и замираю. Кассио: Когда б я знал, что он вооружён! Ведь он был сердцем горд. Людовико (к Яго): Спартанский пёс, свирепей муки, голода и моря! Взгляни на груз трагического ложа! То сделал ты. Он отравляет взор. Укройте это зрелище. — Грациано, примите дом, вступите в обладанье наследьем Мавра. — Вы, синьор правитель, назначьте кару этому злодею, час, место, пытку. Будьте беспощадны. Так с тяжким сердцем я плыву назад, о тяжком деле известить сенат. Все «оставшиеся в живых» актеры покидают сцену, и вот я уже слышу как между мной и огромной публикой опускается плотный занавес, укутывая широкое пространство своими бархатными объятиями… Эта история о том, как ослеплённый ревностью Отелло нещадно погубил свою любовь, ведомый чужими злыми языками. Своим трагичным финалом, в котором мавр собственноручно перерезал себе горло, узнав правду, она говорит зрителю о том, насколько гнусной и пагубной может быть ревность. Ещё несколько секунд спустя, я, наконец, слышу восторженные возгласы и взрыв первых аплодисментов. Теперь мне, Лие и Милене, игравшей Эмилию, можно спокойно подниматься с огромного сценического атрибута и готовиться на выход к очарованным зрителям.… (действие) …
Прелесть актёрского мастерства кроется не только в возможности проживать тысячи судеб за одну жизнь. Она также вкладывает добрую долю себя в благодарные взгляды рукоплещущей толпы, в искренние слёзы и смех зрителей, а ещё — в безграничную радость за успех многочисленного коллектива. Признаюсь по секрету, все эти эмоции дорогого стоят! И будь это хоть миллионный выход на сцену после эмоционально трудной постановки, я буду так же широко улыбаться, как это было в самый первый раз. Моя неподражаемая труппа, наконец, может беспрепятственно собрать заслуженные овации после небольших технических «расчисток». Весь коллектив радостно вывалился в свет софитов, поочередно выступая вперёд, чтобы насладиться аплодисментами. Вот, пришло моё время сорвать свежий гул криков «браво», я решительно делаю тройку шагов к залу и широко развожу свои чёрные руки в стороны, слегка склоняясь всем торсом вперёд и выпрямляясь снова. Какими бы громогласными не были сегодняшние возгласы толпы, они не смогут отвлечь меня от главного элемента моего триумфа. Я быстрым взглядом ищу моего особенного зрителя в массе поднявшихся со своих мест людей и вот мои глаза зацепляются за знакомое милое лицо. «Принцесска» тоже на своих двоих, активно хлопает ладонями, устремив на меня свой широко распахнутый, полный неподдельным восхищением взгляд. Мы смотрим друг на друга несколько секунд и я даже игриво подмигиваю парню, на что тот безмолвно усмехается уголками губ, закидывая меня на седьмое небо от счастья и продолжая аплодировать. Однако, чуть позже я таки поумерил свою игривость с залом, заметив рядом с Томом иную мужскую фигуру. Пожилой ректор буквально во всём копировал Гилмора, разве что глаза его источали не чистое воодушевление, а совершенно расчётливую удовлетворённость представлением и какую-то хитрую задумчивость. Интересно, с чего бы вдруг Пайну закралось в мозг усесться в первых рядах, учитывая, что раньше он всегда предпочитал вип-ложу? Ещё больше меня удручает его весьма близкое расположение к «Принцесске»! Черт его знает, что мог удумать этот старикашка. Уж не решил ли он, что это его я одарил своим порывистым «знаком внимания»? Какой-то больно радостный у него вид. Бегло отведя взгляд от места этой противоречивой парочки, я уделил несколько секунд остальным зрителям, поиграл на публику и отступил назад, давая возможность следующему актеру заслуженно хлебнуть из наполненной до краёв «чаши славы». Обычно я трачу больше времени на подобные церемонии, но сегодня мне бы хватило и секунды от одного драгоценного зрителя, чтобы почувствовать сумасшествие энергии внутри моего уставшего за выступления тела. Ради него я готов сыграть на бис ещё сотню раз подряд, лишь бы эти обворожительные эмоции задержались подольше в его глубоких, приковывающих внимание очах.…
Время пролетело незаметно, словно белёсый мотылёк в ночи, и теперь я должен каким-то волшебным способом отмыться от тёмной краски, покрывающей добрую часть моего тела. В инструкции было написано распарить кожу тёплой водой… у нас здесь, конечно же, имеется душевая, но вот незадача: даже пресловутое полотенце я забыл в своей ячейке для хранения, находящейся совершенно в другом месте университета! Мне что же, придётся идти до туда в своём «совсем незаметном» сценическом образе? В таком случае, поход явно будет «с боем», ведь толпа фанатов, ясен пень, дремать не станет. — Чего грустим? Выступление прошло блестяще, ты снова собрал самые внушительные овации, остальные тоже не подвели. Наша постановка точно произвела фурор! — радостная Лия подскочила ко мне как пантера из кустов, заставляя меня вздрогнуть и проснуться от мыслей. Девушка облокотилась о туалетный столик и с интересом глянула на мою задумчивость. — Да вот… что бы ты выбрала, прорываться сквозь толпу к необходимому полотенцу или сидеть и ждать, пока всё не утихнет, рискуя опоздать на очень важную встречу? — я мельком улыбнулся, рассказывая о своей нелепой передряге. — Ну если больше вариантов нет, тогда я бы точно выбрала первое! — воскликнула девушка, оперевшись подбородком о свою ладонь. — Ты что, забыл полотенце? — Полностью разделяю вашу точку зрения, мадемуазель. И да, я действительно забыл эту необходимую вещь в шкафчике, — я стремительно поднимаюсь со стула, уставившись на тёмное отражение в зеркале. — И правда, что я, не мужик? Я справлюсь ради сегодняшнего вечера! Ничто не заставит меня отказаться от запланированного, — полный решимости, я быстро киваю себе и уже собираюсь направиться к выходу из гримерки, но Лия вдруг цепко ловит меня за рукав своими острыми ноготками. — Да подожди ты… я ведь просто проверяла, насколько… ну… тебе это важно, — белокурая бестия весело хихикнула, прикрыв лицо рукой, и её румяные щеки утонули в кудрявых локонах. — У меня припасено второе полотенце для таких случаев! Не надо тебе пока «геройствовать». — Ох и любишь же ты поиздеваться, Летто! — я с наигранным негодованием покачал головой, но всё-таки был преисполнен облегчения от слов девушки. — Я ведь и правда мог сунуться в самую чащу чересчур восторженных зрителей. — Да ладно тебе, пускай моё веселье будет считаться за «арендную плату»! И я ведь могу хоть немногими ухищрениями выведать побольше информации, раз ты у нас теперь такая скрытная персона, — блондинка ещё раз весело хихикнула и поманила меня за собой, чтобы отдать обещанное спасительное полотенце и отпустить меня на возвратное видоизменение.***
Я и не думал, что театр может быть настолько захватывающим местом! Всё происходящее на сцене неумолимо втягивало меня в самую гущу эмоций. Непередаваемое ощущение! А как профессионально играли актёры! Я верил каждому их слову, каждому чувству, погружаясь, как глубоководный аквалангист, в этот океан развернувшейся трагедии. Казалось, что это живу не я — живут только люди, находящиеся на сцене. Их мир — реальность, а я лишь наблюдатель. Это чувство действительно невозможно описать словами… А Крис… Я не смогу и передать, насколько он был хорош в своём деле! Меня так сильно зацепила его реалистичная игра, что я поднялся с места, аплодировал стоя, как и все зрители, скучившиеся вокруг меня. Всё ощущалось чем-то особенным, когда наши взгляды случайно задержались друг на друге. Неужели он заметил меня среди огромной толпы? И всё же, какое искусство, какое шикарное искусство! Преисполненный воодушевлением на весь последующий вечер, я радостно уселся на своё место, ожидая, когда большое скопление людей покинет громадный зал. Перед благодарственным походом в бар мы с Везерским обусловились встретиться именно здесь, чтобы не возникло путаницы и мы не потерялись. — Согласитесь же, недурное выступление, совсем недурное! — я вдруг расслышал знакомый голос главы ректората, продолжавшего сидеть справа от меня. Медленно повернув голову в сторону говорившего, я отметил, что мистер Пайн, видимо, решил остаться в зале подольше и выждать, пока не появится более удобной возможности беспрепятственно выбраться в коридор. Иначе зачем такому занятому человеку оставаться здесь дольше? — Да… Я очень впечатлён этой пьесой, — довольно кивнув, соглашаюсь с собеседником и, к моей радости, замечаю, что людей становится всё меньше и меньше. — А как продуманы эффекты! Марк Миллер определённо — молодое дарование! — Пайн закинул ногу на ногу и вдохновенно свёл руки в замок, оглядывая верхушку сцены. — Марк Миллер это… режиссёр? — наивно уточняю я, вытаскивая свою слегка помявшуюся брошюрку и изучая фамилии актеров и прочего состава. И правда, данная фамилия указана в отведённом ото всех уголке, не самая приметная, но, бесспорно, очень важная. — Вы правы, молодой человек. Хороший сценарист — половина успеха для любой труппы. А тут мы с вами имели честь наблюдать стопроцентное попадание с обеих сторон. Все актёры постарались на славу. Но как, всё-таки, был хорош Везерский… — настолько вдохновенно и мягко произнеся фамилию Криса, мужчина вызвал во мне непонятное ощущение чего-то… не совсем уместного и малость неловкого. По крайней мере, в сравнении с тем сдержанным поведением, проявляемым им ранее, было странно наблюдать что-то подобное теперь. Да и хвалебные слова, сказанные об остальной труппе, не звучали настолько «сладко», как о блондине, и уж точно не сопровождались протяжными довольными вздохами. Я невольно напряг мышцы рук от накатившего на меня неуютного состояния и устремил взгляд вглубь сцены, стараясь избежать иных конфузных ситуаций. Мне почему-то совсем не хотелось смотреть на этого крупного мужчину в возрасте, который вёл себя на редкость странно. — Крис и правда гениальный актёр… — смущённо и тихо ответив на неоднозначный посыл ректора, я отметил для себя, что зал уже практически пуст. Остались ещё пара зевак, потерявших что-то среди ровных рядов кресел, юркие уборщицы, взявшиеся непонятно откуда, да наша «замечательная» компания, состоящая из двух человек. Интересно, с чего бы Пайн решил так задержаться здесь? Уж точно не ради нашего «увлечённого» разговора, верно ведь? Уже буквально через минуту между нами возникает давящая на мозг немая пауза. Временами даже начинает казаться, что мы оба безмолвно соревнуемся в том, кто кого пересидит, отправив проигравшего на позорный побег из безлюдного концертного зала. Минуты начинают тянуться медленно, словно жидкий мёд, а я то и дело поглядываю на время. В 8:50 Крис точно должен появиться и вызволить меня из этой давящей атмосферы! И если он этого не сделает, я… — А вы что же, ждёте кого? — вклинивается в мои мысли навязчивый собеседник. — Да, через десять минут уж точно… — не смотря в сторону мужчины, спокойно отвечаю на вопрос, сосредоточившись на электронных часах в телефоне. — Кого же? Стало быть, молодую особу? — уточняет Пайн, заискивающе вглядываясь в меня, на что я, наконец, поворачиваюсь к нему лицом. — Нет, скорее, друга. А вы? — спустя секунду замечаю, как мимика любопытного ректора меняется, изображая растерянность. Похоже, тот никак не ожидал столь наглого вопроса личного характера в ответ и слегка замялся под моим пытливым взглядом. — Я, как глава этого учебного заведения, хочу поздравить наших ведущих талантливых актёров с блестящей премьерой. Думаю, им будет приятно, если они услышат эти слова лично, — выкручивается мужчина и самостоятельно отворачивается в сторону. Видно, взаимные заискивания ему не очень то понравились, и теперь он предпочтёт посидеть молча, не вдаваясь в подробности дел друг друга. Ожидание становится более навязчивым, как только я замечаю пару незнакомых актёров, покидающих пределы зала, а затем и ещё нескольких других участников труппы, живо обсуждающих сегодняшний успех. Где же носит этого нерасторопного блондина? Уже и уборщицы справились со своей нелёгкой работой, исчезнув из слабо освещённого зала. Что там так долго можно делать? Моё недовольство потихоньку вступает в свои права и я возмущённо складываю руки на груди, подёргивая мыском светло-серых кроссовок. Спустя пару минут, я таки вижу, как из чёрного хода за сценой выныривает запоздавший Крис. По его странному растрёпанному виду можно сказать лишь то, что блондин явно не на «марафет» угрохал столько времени. Интересно, и как он объяснит этот непонятный простой? Я быстро поднимаюсь с места, как только парень бросает на меня свой усталый, но полный живых эмоций, взгляд. Наблюдаю, как тот радостно поворачивается в мою сторону и более резво, чем прежде, шагает вперёд. Буквально пара пройденных метров — и его воодушевлённые телодвижения незаметно обрываются, а на лице всплывает что-то весьма унылое. Откуда взялась эта гримаса? Что вдруг поменялось? Ничего не понимаю. Я вопрошающе слежу за Везерским и его осторожным приближением ко мне. — Ну что ты так долго? Я чуть было не уснул здесь. Только не говори, что умудрился забыть про сегодня! — поспешно закидывая рюкзак на плечо, я утомлённо провожу рукой по волосам и с обидой смотрю на скованного незнамо по какой причине парня. — Так вот с кем вы запланировали провести вечер! Не ожидал, не ожидал… — подал голос ныне молчаливый мистер Пайн, утомлённо поднимаясь со своего насиженного места. — Кристофер обычно через чур закрыт к другим людям, но похоже, что на вас, Томас Гилмор, это правило не распространяется. А вы счастливчик! — он вальяжно проплывает из-за моей спины навстречу к Крису и довольно быстро берёт того за руку. Я же украдкой замечаю на лице парня какую-то странную, тщательно скрываемую за маской доброжелательности эмоцию. Может, мне кажется? — А я лишь хотел передать вам своё восхищение, дорогой Кристофер Везерский! — продолжает свою речь седовласый мужчина, похлопывая заметно напряжённого блондина по плечу. — Ваше выступление было выше всяких похвал, так держать! Вы задрали такую планку подрастающему поколению, что не все когда-либо смогут её перепрыгнуть. В связи с этим, хотел предложить вам официально отметить данное событие. Как вы смотрите на это? Слова ректора, подобно электрическому разряду, прокатились по моей и без того прямой спине. Это что, приглашение «выпить» от самого ректора? Я нервозно переключаюсь на Криса и по потерянному взгляду с криво натянутой улыбкой понимаю, что тот совершенно не рад подобному предложению. В медово-карих глазах читается лишь усталость и раздражение, но Везерский явно изо всех сил ещё держится молодцом, не подавая лишних намёков на злящую его обстановку. Надо что-то делать, да побыстрее. — Извините, мистер Пайн, но я думаю, что сейчас наш гениальный актёр вымотан и сможет ответить вам завтра или на днях. А теперь, если не возражаете, мы поспешим распрощаться с вами. — я быстро приближаюсь к собеседникам и, ловко подхватив Криса за локоть, учтиво киваю удивлённому ректору, на что тот, наконец, выпускает руку парня из своего настойчивого захвата. — Да. Спасибо, конечно, за столь тёплые слова, мистер Пайн, но сейчас я желаю поскорее удалиться и отдохнуть. До скорой встречи! — активно подхватывает блондин и со стремлением тянет меня на выход из зала, оставляя недоумевающего мужчину наедине с собственными мыслями.…
Мы целеустремлённо выскочили из стен университета, не тратя лишнего времени на глупые разговоры. Не знаю почему, но хотелось поскорее скрыться от этого давящего ощущения, которым так умело одарил нас мистер Пайн. Все сегодняшние моменты, связанные с неординарным поведением мужчины казались мне чересчур странными. Что же это, интересно, было? Думаю, стоит расспросить обо всем Криса поподробнее, как только доберёмся до запланированного места нашего совместного досуга. — Ты в норме? — коротко интересуюсь, наблюдая за длительной отдышкой попутчика, согнувшегося после небольшой, но резвой пробежки. — Ага. Спасибо тебе, «Принцесска», ты настоящий друг… уф, дай только продышаться… Сигареты таки делают своё дело, — шумно вбирая лёгкими воздух и устало оперевшись о моё плечо, констатирует парень. Его сбитое дыхание потихоньку восстанавливает обычный темп, и мы вскоре можем выдвигаться в дальнейший путь. — Ну что, куда б нам податься? Уже выбрал наш пункт назначения? — интересуется блондин и воодушевлённо выпрямляется, снова становясь на полголовы выше меня. В его глазах с ещё большим азартом заиграли озорные искорки веселья, а губы тронула лёгкая предвкушающая улыбка. — Конечно выбрал, ещё спрашиваешь! Я свои обещания на ветер не бросаю! — Ну, тогда веди меня, полный вперёд!…
Спустя двадцать минут дороги мы радостно завалились в тщательно подобранный мной бар под названием «Time Out». В этом уютном заведении не было ничего лишнего: мягкое освещение от желтоватых ламп, красиво свисающих по стенам и вокруг барной стойки, тёмные столы, укромно расположенные по всему залу, огромный телек с трансляцией очередного футбольного матча и цветная куча разнообразного алкоголя, красующаяся за спинами ловких барменов, одетых в чёрно-белую стильную униформу, включающую галстуки-бабочки. Везерский восторженно ахнул от увиденного и предвкушающе потёр ладони, как только перед нами предстала эта приятная глазу картина. Вскоре нами занялась свободная официантка с чёрными как смоль волосами, убранными в высокий конский хвост, и пухлыми алеющими губами, хорошо сдобренными глянцевым блеском. Она любезно проводила нашу радостную парочку до выбранного в конце зала уютного местечка, предложив богатое на напитки меню. — Ну что, уже выбрал себе спутника в беспамятство? — шутливо поинтересовался я, с любопытством разглядывая шикарно оформленную барную карту. Плотный, сложенный вдвое лист чёрного цвета являл моему взору профессиональные фотографии многочисленных алкогольных напитков и хорошо подобранные красивые надписи с названиями, расценками и составом. — Неужели «Принцесска» надеется перепить меня сегодня? Осмелюсь заметить, что шансы у вас нулевые, мистер! — отвечает Крис, состроив горделивую мину, выглядывающую из-за такого же широкого листа с ассортиментом местного разлива. — Желаете поспорить с этим фактом? — очевидная провокация сработала «на ура», как и планировал этот прохвост. Я бойко схлопываю угольные страницы меню. — Легко! — звонко выкидываю в ответ такому наглому вызову. — На что? — А на желание! — Везерский с прищуром косится на меня, выставляя вперёд свою правую руку. — Идёт! — я быстро пожимаю протянутую мне ладонь, и парень многозначительно «разбивает» наш спор. Да начнётся поистине мужская битва! Учтивая официантка в скором времени принесла нам первые стеклянные бокалы, наполненные пивом и луковые кольца на закуску. Я задумчиво и с интересом наблюдаю за изучающим свой пенящийся янтарный напиток блондином и ловлю себя на глупой мысли, что тот не перестаёт завораживать меня своими непрерывными потоками эмоций, всплывающими на точёном лице. После сегодняшней постановки моё представление о нём, кажется, бесповоротно изменилось в лучшую сторону. Это похоже на какую-то сильную магию или одурманивающий гипноз, под влияние которого я с превеликой радостью попал. И как я раньше не замечал этих чудных черт Везерского? Он ведь и правда начинает казаться самим совершенством, играя на сцене. А затем это необъяснимое чувство прививается и в реальности, потому что Крис отлично и без ошибок исполняет свою собственную, жизненную роль. Однако, что-то я заболтался с самим собой. — Так вы с мистером Пайном что, типа близких знакомых? — вдруг завожу интересующий меня разговор, отвлекая Криса от «завораживающих» пузырьков. Тот брезгливо поморщил нос и как-то осуждающе взглянул на меня. — «Принцесска», ты чего, с ума сошёл? Какие из нас с этим пренеприятнейшим старикашкой «знакомые»? — фыркнул парень, делая пару глотков слабоалкогольного напитка. — Ты б ещё спросил, развожу ли я летающих коров! — Да ладно, мне просто показалось, что у него к тебе какое-то особое отношение… — на этих словах блондин нехило поперхнулся луковым колечком, отчего я испуганно начал хлопать его по спине, помогая откашляться. — Том, кхе… ты просто не знаешь, о чём меня спрашиваешь, кхе… — выдавливает Везерский и мученически вздыхает, замечая моё любопытное выражение лица с вопрошающим взглядом. — Хорошо, так и быть, тебе скажу… — он многозначительно приманивает меня пальцем наклониться ближе к нему для получения этой сверхсекретной информации и я беспрекословно поддаюсь на его безмолвный посыл. — В общем, этот твой «любезный» мистер Пайн на самом деле — старый извращенец, который любит домогаться до всего, что движется. Он буквально не упускает ни одной возможности зажать меня в угол и попытать удачу удовлетворить свои старческие потребности. Сегодняшний поход в бар меня буквально вытянул из очередной «западни», за что я втройне благодарен твоему существованию, «Принцесска». Тебе бы тоже стоит быть с ним поаккуратнее с такой то прелестной мордашкой, — я выслушал рассказ парня с неподдельным шоком, а его завершающие слова быстро расползлись по моему лицу внезапным смущением. Что за комплименты при такой то теме? — Ты что же, имеешь ввиду сексуальные домогательства? — тихо уточняю, чтобы ничего не перепутать. Дело то подсудное, если подумать. — Ну, можно и так сказать, — Крис ярко выразил раздражение на лице, плотно сжав губы в тонкую линию. — Пока ему не удавалось откровенно лапать какую-либо часть моего тела, а вот мозг он мне уже хорошенько вые… утомил. Думаешь зачем он звал меня «отметить» премьеру? Я что, один сыграл всю пьесу, заслужив такую «честь»? — И то верно… Сегодня он сказал мне, что собирается поздравить нескольких актеров, но на моей памяти он таки не обмолвился ни с кем и словом кроме нас двоих, — задумчиво поглаживая подбородок, вспоминаю прошедший вечер. — Но ведь если всё, что ты говоришь — правда, значит, надо что-то делать? — Везерский грустно усмехнулся на мой наивный вопрос. — «Принцесска», он — ректор университета. А я — лишь гениальный студент, у которого нету никаких весомых доказательств, чтобы что-то предъявить. Говорю же, все его гадкие мыслишки всплывают лишь на навязчивых предложениях, да постоянных сталкерских слежках. Он не так прост как кажется, и, конечно же, будет делать всё, чтобы его никто не мог подловить. Если уж и рыть под него яму, то надо постоянно ходить с нагрудной петличкой от прослушки, а ещё лучше — с видеокамерой! К тому же, он уже давил меня своим непоколебимым авторитетом. Повезло, что с прогрессом моим всё лучше некуда, и этому козлу просто не за что меня отчислять, даже теоретически… Опустошив свой длинный бокал, я погрузился в какие-то странные мысли об этой неоднозначной ситуации. С одной стороны, Крис прав, «нет тела — нет дела», как говорится. Но разве сидеть, сложа руки, не чревато последствиями? Вдруг какой-нибудь особо хитрый план Пайна воплотится в жизнь? Я сочувствующе похлопал блондина по плечу, отчего тот заметно повеселел, сделал официантке знак, что пора бы обновить опустевшую посуду. — В любом случае, я благодарен тебе за то, что так нагло вырвал меня из этого цирка, — парень мягко перехватил мою ладонь со своего плеча и загадочно приложил ее к груди, моментально заставив меня смутиться. — К тому же, сегодня ты был для меня единственным зрителем, которого мне хотелось сразить наповал. Как думаешь, у меня получилось? — Ш-шутишь? Да это было просто великолепно! Ты так правдоподобно играешь… — заикаясь, выпаливаю в ответ под накатившими эмоциями после насыщенного вечера. Услышав желаемый ответ, Крис довольно погладил мою руку и вскоре отпустил её. — Я рад.***
Мы ловим плавно повисшую паузу, задумавшись каждый о своём. Я мечтательно накрутил свою светлую прядь волос у виска, уткнувшись в широкую плазму, висевшую на противоположной от нас стене. Разглядывая слаженную работу футболистов, я невольно вспомнил свои усердные репетиции с труппой. Да, слаженность команды важна в любом деле, иначе никто из состава не выйдет победителем. Именно поэтому я предпочитаю как можно теплее относиться к новоприбывшим членам нашего большого коллектива, ибо понимаю, насколько влиятелен может быть для них возведённый мной авторитет. А уж если я буду слишком холоден и напыщен, новички быстро сдуются подобно резиновым шарикам и будут тянуть всех на дно, чего уж точно нельзя допускать. — Слушай, — Том осторожно вытягивает меня из глубоких рассуждений и я быстро переключаю внимание на него, вопросительно хлопая ресницами. — А ты чего так долго делал то в этой гримерке? Даже женская половина твоей труппы управилась раньше. Мне ведь тоже, считай, досталось безрадостно лицезреть неординарное поведение Пайна, благодаря твоей медлительности. — Над логикой тебе придётся чуть-чуть поработать, «Принцесска», — я умилённо усмехаюсь, притягивая только что принесённый свежий сосуд с хмельной жидкостью, но, заметив откровенное непонимание парня, неловко откашливаюсь. — Я ведь был практически полностью чёрный. Краска для грима получилась на редкость едкая, и отмыть её, знаешь ли, не так то просто оказалось. А идти на подобного рода свидание в безобразном виде я не мог, смекаешь? Так что без обид, — я мимолетно поправляю воротник пепельной рубашки с расстёгнутой сверху пуговицей и, облокотившись о бурую лакированную поверхность стола, с интересом разглядываю лицо Тома, на котором слабо читается забавное исступление. — С… видание? — застенчиво потупив глаза в свой пенный бокал, шатен нервно перебирает по нему пальцами. Похоже, я опять сказал лишнего. — Свидания не обязательно должны быть романтичными, верно? — я аккуратно стараюсь сгладить углы его категоричного восприятия. — Вот скажем, если это дружеская встреча, её тоже можно назвать… — Да нет, — Гилмор бегло прерывает меня, сопровождая это скользящим жестом руки. — Просто если назвать это так, то, получается, это будет моё первое… свидание, — смущённо признаётся парень, загоняя меня в откровенное удивление от услышанного. — Ты что это, серьёзно? — недоверчиво протягиваю, заглянув в его честные как у ребёнка глаза. — Прям ни разу не ходил с какой-нибудь девчонкой на свиданку даже в школьные годы? — с изумлением получив утвердительный кивок, я задумчиво потёр лоб, переваривая такую шокирующую для меня информацию. Как так вообще могло получится, ему же не 15 лет? — Погоди. Ты ведь сам так бойко утверждал, что ты по женщинам. Стало быть, у тебя должны иметься хотя бы парочка аргументов на этот счёт? У тебя ведь наверняка была девушка, или… ты просто бывал с девушкой? — наступательно выпытываю у шатена хоть какую-то сопоставимую с реальностью информацию. — Крис, ну не было у меня никого. Не сложилось как-то, — Том настойчиво утверждает свои трудные к восприятию слова, внушительно глядя на меня. Похоже, что своим изначальным недоверием я слегка разозлил его, чего делать совершенно не планировал. — А насчёт ориентации, я делаю вывод из своей первой влюблённости, — дополняет шатен и смотрит куда-то в сторону, взаимно пробудив во мне нотки нарастающего возмущения. — То есть ты делаешь выводы по какому-то туманному прошлому вместо того, чтобы обратить внимание на очевидные факты, которые я тебе успешно продемонстрировал недавно? Как это вообще работает? — сопровождая свои недовольные слова активными жестами, я с откровенным непониманием слежу за тем, как занервничал мой собеседник. — Да не знаю я, какие выводы мне делать, доволен?! — выплёвывает шатен, демонстративно отвернувшись и заодно захватив с собой пиво. Я устало вздыхаю, стараясь совладать с накатившими эмоциями, и, помахав рукой, подзываю официантку к нашему столику. — Думаю нам стоит заказать что-то покрепче, за это я заплачу… Будьте добры принести нам вот этот виски. — Девушка коротко кивает и удаляется исполнить заказ, а я с интересом разглядываю надувшегося Тома. Какой же он, всё-таки, забавный в своём взвинченном состоянии. — Ну, хватит кидать обидки, «Принцесска»! Сегодняшний день посвящается веселью, а не тоске по твоей неудачной личной жизни. Прекращай скорбить как старая дева, какие твои годы! Парень, наконец, возвращает свой живой взгляд в мою сторону после услышанных слов и застенчиво улыбается уголком рта, на чём и заканчивается наш внезапно вспыхнувший спор. Расторопный персонал ловко преподносит нам разлитый по специальным стаканам алкоголь с крупными кубиками прозрачного льда, плавающими в рыжеватой ароматной жидкости. — Ну что, за успешно проведённый вечер? — наши бокалы звонко отзываются на мимолётное прикосновение стеклянных стенок, и мы с упоением наслаждаемся новыми вкусовыми ощущениями, дарованными этим волшебным заведением.…
Раздавив уже пару другую таких крепких стаканчиков, Томас Гилмор стал на редкость болтливым парнем. Слушая его разнообразные мысли, я еле успеваю вставить хоть слово меж этих пламенных монологов по поводу всех рассуждений о прошедшем спектакле, незаметно переходящих в философию о жизни. — Ну знаешь, я ведь мог отыграть и по-другому… кто знает, как бы получилось, скажи я ту фразу злее, — я задумчиво потягиваю прохладный солодовый виски, подперев голову рукой. — Ох, Везерский, как ты можешь так говорить? Ты же художник! Твоя задача — творить согласно ведущим тебя чувствам, здесь нету места холодному расчёту! Нет, тебе определённо нечего менять в сегодняшнем выступлении! — яро протестует мой эмоциональный оппонент. От высокого градуса он стал настолько раскрепощённым в своих действиях, что в особо взрывоопасные моменты своего вещания неоднократно хватал меня за запястье, загадочно поправлял мои непослушные волосы и даже раз заставлял меня подняться с места, чтобы одарить воодушевлёнными объятиями. Кажись, со стороны работающего тут персонала всё происходящее выглядело максимально странно, однако чего уж только они не видели за свои насыщенные ночные смены, правильно? После опустошения крайнего стакана я вдруг замечаю, что голова моя немного кружится, из чего можно сделать вывод, что алкоголя мне уж точно на сегодня хватит. Миловидная девушка, обслуживающая наш стол, с доброжелательной улыбкой интересуется, не нужно ли нам чего-нибудь ещё, на что я радостно заказываю воды, которую мне вскоре приносят. Сквозь периодические проблески возвращающейся ко мне трезвости я также замечаю, что «Принцесска» закономерно упился в хлам, и пора бы сворачивать наши весёлые посиделки да расходиться по домам, ведь завтра у нас далеко не выходные дни. Быстро расплатившись картой, мы вяло вываливаемся на свежий воздух. Я, будучи ещё в более менее здравом уме, поддерживаю Тома за локоть, чтобы тот ненароком не шлёпнулся лицом вперёд и не поцеловал своим аккуратным носом асфальт. — Ну что, проводить тебя домой, порядочный алкоголик? — шутливо интересуюсь, уже заранее понимая, что в одиночку мой собутыльник будет добираться до своего жилища всю оставшуюся ночь. — Я и сам могу! — бунтует Гилмор, спотыкаясь о ровную поверхность тротуара. — Но. Я приглашаю тебя погостить. У меня где-то завалялся новенький коньяк… — Ооо! Ну даа, как только доберёмся, обязательно поищем. Ты продышись, пока идём, — иронично отвечаю на заманчивое предложение Тома, который явно не особо отдаёт себе отчёт в словах и действиях. Похоже, что ему вообще лучше не пить, или же пить в компании того, кто мог бы во время остановить налёгшего на спиртное парня во избежание конфузных ситуаций. В будущем я это учту……
После получасовой прогулки по прохладному освежающему воздуху мы с горем пополам добираемся до «Принцесскиного» пристанища, в котором, по странному обыкновению, не существует охранников и консьержей. К моему приятному удивлению, Том довольно быстро пришёл в себя и мне не понадобилось тащить его волоком по длинной каменной лестнице до самой квартиры, разве что слегка контролировать его местами нарушенную неуклюжую координацию. Отворив сложный для неловких рук замок, Гилмор плавно нырнул вглубь прихожей, а я осмотрительно закрыл входную дверь и внимательно проследил весь последующий его путь до постели, поперёк которой парень с упоением плюхнулся животом вперёд. Из освещения я решил оставить лишь небольшую прикроватную лампу, чтобы уставшие за день глаза не резали слишком яркие светодиоды в потолке. — Крис… неужели мы дома? — томно протягивает шатен, довольно распластавшись по матрасу и сминая под собой мягкое одеяло. — Ага… скорее ты дома, а мне ещё надо чуть-чуть получше протрезветь и добраться до своего. Одному как-то некомфортно идти в ночи подшофе, — усмехаюсь в ответ, рухнув рядом с этой крупной «морской звездой». Том с минуту молчит, издавая лишь посапывающие напряжённые звуки, отчего мне начинает казаться, будто парень вот-вот заплачет, как это делают обиженные маленькие дети. — Нет, — агрессивно выдаёт Гилмор и, резво повернув на меня своё румяное от выпивки лицо, неуклюже приподнимается из лежачего положения, сделав для этого немного упорных усилий. — Чего? — я несколько мгновений непонимающе разглядываю плывущие в глазах черты его аккуратного лика и, ведомый этой дурманящей мой разум красотой, даже не замечаю, как моя рука невольно потянулась к его особенно привлекательным в слабом электрическом свете губам. Слегка оторопев от осознания содеянного, я удивлённо отмечаю, что почему-то Том даже не дёрнулся под моим наглым прикосновением, а в следующий миг добровольно приоткрыл свой тёплый рот, позволяя моим пальцам изучать не только внешнюю поверхность его розоватых губ. Чёрт, он что, смерти моей захотел? Настолько напился, что не отдаёт себе отчёт в происходящем? Я внезапно ощущаю неизбежное настойчивое напряжение в области паха и вскользь пробегающие по телу мурашки. — Я не хочу, чтобы ты уходил, дурак! — недовольно фыркает Гилмор и неожиданно нависает надо мной. — Я всё решил. Мне надо срочно кое-что проверить. Надеюсь, ты не будешь против. — Глаза мои невольно расширяются от услышанного заявления темноволосого. Сначала он так сексуально расслабляет рот, а теперь ещё и кидает мне эти двусмысленные фразочки? Я ведь не настолько пьян для визита белочки, верно? — И… что же? — нервно интересуюсь у шатена, на что не получаю никакого устного ответа. Том без лишних разговоров наклоняется к моему взволнованному лицу и прижимается ко мне мягкими разгорячёнными губами. Что же творилось в моей голове в эти наполненные диким дурманом секунды! Я, словно керосиновый факел, соприкоснувшийся с маленьким пламенем спички, вспыхнул непреодолимым желанием чего-то большего. В голове зашумело от сильного напряжения и мой самоконтроль неумолимо рассыпался на тысячи микроскопических кусочков, обратился в летучую пыль. В мгновение ока я оказываюсь сверху раздразнившего меня парня, охотно вдавив его руками в перину одеяла. Тот сдавленно охает, окидывая меня растерянными глазами, но этого больше недостаточно, чтобы остановить запущенный механизм моего неконтролируемого возбуждения. — Прости, «Принцесса», ты сам напросился… — я вскользь одарил его диким взглядом, от которого тот недоумевающе распахнул свои прелестные очи ещё шире, порываясь было что-то сказать. Не дав моему привлекательному узнику проронить и слова, я жадно сомкнул наши губы в новом обжигающем поцелуе, слегка придушив свою жертву рукой. Наши языки плавно сплелись воедино, лаская друг друга и толкаясь в общем тесном пространстве. Почувствовав ответные действия на мой страстный порыв, я окончательно сделал вывод: Том опустил бесполезные попытки сопротивляться. Спустя пару мгновений парень уже ни на секунду не уступал мне в поддержании этой агрессивно-нежной прелюдии, плотно прижимаясь ко мне своим крепким телом и игриво прикусывая мои влажные губы. Интересно, если он такой уж засидевшийся девственник, где же успел научиться подобным штучкам? — Я хочу тебя, сейчас же, — порывисто прошипев требование ему на ухо, я торопливо стягиваю с горе-экспериментатора его тёмные брюки, на которые тот успешно пролил сегодня часть заказанного виски. — Хочу тебя. — К нижней части гардероба, скатившейся на пол, феерично отлетает ещё и голубоватый пуловер, мгновение назад скрывавший под собой сногсшибательную мускулатуру Гилмора. — Ммм, Крис? — Том издаёт тихий стон и взволнованно глядит на меня, как только я вскользь касаюсь его возбуждённой плоти сквозь чёрные боксеры и ловко стягиваю мешающую ткань восвояси. Моему взору вдруг открывается непередаваемый вид этого полностью обнажённого статного красавца, от которого невозможно отвести глаз. — Как же ты прекрасен… — заворожённо шепчу я не в силах налюбоваться на его идеальное, пока никем не тронутое тело. Меня неумолимо колотит от острого желания и дикого азарта заполучить всё это себе. Шатен в свою очередь стыдливо отвернул голову, не догадываясь, каким природным магнетизмом и красотой его наделила щедрая генетика. Снова наклоняюсь к сладким губам моего густо краснеющего от таких откровенных слов узника и покусываю их в страстном порыве, в то время как мои шальные руки заключают член парня в свои чарующие объятья, заставляя того напряжённо замереть. — Спокойно, красавчик, просто наслаждайся моментом… — стремительно поглаживая ладонями твёрдую плоть, я дорожкой поцелуев соскальзываю вниз — им на помощь. Пара мгновений и я плавно вбираю вздыбленную головку ртом, лаская розовую поверхность своим шершавым языком. С упоением слышу очередной стон, сорванный с уст милого любовника и погружаю его пенис глубже в себя, поуже смыкая губы вокруг. Гилмор с наслаждением приподнимает бёдра, когда я с новым усердием заглатываю его плоть и цепко хватается за копну моих взъерошенных волос, распаляя тем самым мои дурные фантазии. Спустя какое-то время я нехотя отрываюсь от своего занятия, ведь дело ещё не доведено до конца. Однако теперь я достаточно возбудил моего партнёра, и стоит поторопить новые разгоняющие кровь события. Я определённо хочу большего, хочу обладать им, ощутить его изнутри, и добьюсь этого прямо сейчас! Снова нависая над нагим телом парня, я второпях избавляюсь от мешающей одежды, в то время как Гилмор неловко старается мне помочь. Понимает ли он, что именно я задумал? Как только моё взбудораженное тело освободилось от тканевых уз, я плавно притянул Тома к себе, ухватившись за его мускулистые бёдра. Аккуратно наклонившись над ним, я нежно прильнул к чувствительной шее шатена, покрывая её мокрыми поцелуями. Парень сладко промычал в ответ, проводя пальцами вверх по моей изогнутой спине и надавливая на мой затылок в желании сблизиться плотнее. Отлично. Следующим шагом я ненавязчиво развёл его согнутые колени в стороны и медленно расположился между его напряжённых ног, на что тот испуганно вздрогнул всем телом. Похоже, кто-то начал нервничать, и мне срочно стоит успокоить моего подопечного. — Тсс, не переживай, расслабься, вот так…- я обильно смачиваю ладонь слюной и плавно проскальзываю рукой между нами. Предварительно обмазав свой пульсирующий от возбуждения член прозрачной скользкой жидкостью, я направляю его к заветному отверстию Гилмора. До данного момента всё шло на удивление гладко, но в следующую секунду я слабо надавливаю на узкий проход и чувствую взволнованное сопротивление. Том заметно переживает, отчего его без того узкое пространство неумолимо сжимается мышцами. — Крис, я… — стыдливо бормочет парень что-то неразборчивое. — Расслабься. — Не получается…- шатен неловко тупит взгляд, но я терпеливо припадаю к его нежной шее и веду языком влажную дорожку по выраженным ключицам. Тот покорно отвлекается на придуманную уловку, и я уже чувствую как тугое колечко мышц становится податливее и мягче. Решив пойти на более смелые меры, я вновь накрыл уста «Принцесски» требовательным поцелуем и продолжил поступательно надавливать на его с трудом поддавшуюся дырочку. В какой-то момент мне удаётся просунуть внутрь головку пениса, отчего Том невольно вскрикивает, но меня уже не останавливают подобные капризы. Я целеустремлённо втискиваюсь в парня на половину, а затем и целиком, тяжело навалившись на того сверху, и чувствую неимоверную тесноту его девственных стенок. Гилмор отчаянно шипел на каждое моё действие, отчего я впоследствии ощутил неизгладимое чувство вины за доставленные ему страдания. — Прости, малыш, — я нежно зацеловываю его румяные щеки, гладкий лоб и надутые от обиды губы. — Потерпи, скоро станет полегче… Медленно вытянув свой твёрдый член из узкого укрытия, я так же медленно ввожу его обратно, не сдержав собственного глухого стона. Мой тесный любовник болезненно зажмурился, тихо пискнув на очередные неприятные ощущения. Чтобы поддержать его в эти сложные минуты, я быстро ухватил его руку и, заведя ту над головой Гилмора, сплёл наши пальцы вместе. Вот, я делаю новый растягивающий непослушное отверстие толчок, затем второй, третий и, наконец, ощущаю себя свободнее, чем раньше. Том больше не выказывает особого недовольства, неловко закусив нижнюю губу. Наши лица находятся настолько близко, что носы и лбы соприкасаются с каждым глубоким проникновением. Я плавно двигаюсь в нем и вот, наконец, чувствую кожей как парень томно выдыхает мне в лицо протяжный стон. Один, второй, всё громче и слаще. С этой секунды я стремительно наращиваю темп, проникая в Гилмора жёстче и бесцеремоннее. Он восторженно двигает тазом навстречу и меня накрывает волна неистового удовольствия. Вдоволь насладившись этим слаженным процессом, я быстро вышел из возбужденного парня и настойчиво перевернул его на живот. Расторопно спустившись с кровати на ноги, я с яростным желанием притянул «Принцесску» к краю матраса. Опираясь одной рукой о смятую простынь, мягко подвёл вторую под живот моего ненаглядного партнёра и с новой силой втолкнулся внутрь его изнывающего ануса, заставляя того с наслаждением вскрикнуть. Уже не тратя ни секунды на лишние ожидания, я быстро двигаюсь внутри моего горячего любовника сжимая его пенис в руке и скользя по нему шаловливыми пальцами. Когда удовольствие потихоньку достигает пика, я стремительно наклоняюсь к рельефной спине парня и захватываю участок её кожи губами, сдавленно промычав от наслаждения последних фееричных секунд. На горячей ладони, ласкавшей Тома, я чувствую липкую жидкость, стекающую по пальцам вниз, и, сделав пару финальных толчков, со вздохом изливаюсь, не успев сориентироваться и во время выйти из темноволосого. — Прости… — получилось неловко, но тут уже ничего не поделаешь. Я аккуратно отпускаю глубоко дышащего парня, который быстро перевалился на спину, и утомлённо ложусь рядом с ним, утыкаясь носом в его пульсирующую от быстрого сердцебиения шею. На пару мгновений прикрываю глаза. — Крис? — Гилмор протяжно окликает меня, разрезая своим приятным низким голосом окутавшую нас тишину. — Мм? — издаю измотанный вопрошающий звук, закинув руку на относительно бодрого парня и прижав того поближе к своему расслабленному телу. — Ты знаешь, похоже я гей… — заключает мой неутомимый собеседник, моментально развеселив меня своей фразой. — Ох, да ладно? Ну, что ж, добро пожаловать в клуб!