Pyromania

Чону отдается в руки Тэна и позволяет тому творить с собой все, что таец хочет. Тэн будто всю жизнь мечтал преобразить Чону (так и есть), поэтому с видом профессионального визажиста усаживает друга в кресло и открывает косметичку. Своей у Чону не водилось. Нет, было что-то вроде тональника для совсем плохих дней, но такой сумки нет. Чону прикрывает глаза, наслаждаясь легкими движения тонких рук по своему лицу. Тэн ведет румянами по бледным щекам и рисует маленькую стрелочку на глазах. — Красотка готова, — Чону вновь закатывает глаза и поворачивается к зеркалу. Румяна и вправду сделали его вид живее, а глаза стали смотреть острее, выразительнее. Чону признает, что Тэн был прав. В очередной раз. Они выходят из дома, когда слышать звук клаксона. У машины их ждет Енхо, ловящий в свои объятия подлетевшего Тэна. Тот порывисто целует его, словно они не виделись сто лет. — Отлично выглядишь, Чону. — Конечно он отлично выглядит. Надо было взяться за него раньше, — Тэн вздергивает свой острый нос, по которому Енхо тут же щелкает. Уже сидя в салоне, Чону воспоминает, что не взял куртку, и просит друзей подождать. — Не волнуйся. В машине всегда есть куртка про запас. Чону чуть ли не плачет с заботы друзей. Они останавливаются у их любимой пиццерии, где их ждут Доен и Юта. Громкий японец душит его в объятиях, упрекая Чону в его безвылазном образе жизни, и берет обещания, что Чону будет чаще встречаться с друзьями. Доен же тянется к нарумяненным щекам, чтобы как следует ущипнуть за них. — Ну, хен! — пытается вывернутся Чону. — Да, ребят, я тоже скучал. — А где Сычен? — Они с Тэилем присоединяться позже. А где Лукас? — Подойдет через пару минут — Вы что, уже знакомы? — спрашивает Чону у Доена. — Ага. — С ним что, знакомы все, кроме меня? — парень недоуменно смотрит на друзей, чувствуя себя словно отрешенным от общей тайны. — Почаще стоит выбираться из своего замка, принцесса, — Чону кидает в Юту салфетку под общий смех. Через пару минут гул кафешных разговоров рассекает громкое приветствие. — Хэй, мэн! — Лукас слепит своей улыбкой, и Чону думает, что еще чуть-чуть и нужно будет надевать солнечные очки. — Лукас, бро! Остальные приветствуют его как старого друга, и только Чону выдыхает скромное: — Привет, — и улыбается. Лукас глядит на его улыбку тепло и выдыхает ответное «Привет». Тэн двигается ближе к Джону, освобождая место между собой и Чону для подошедшего парня. Тот плюхается в появившееся пространство, занимая его всем телом, прижимаясь крепкими бедрами к бедрам Чону. Даже сквозь плотную ткань джинсов он чувствует обжигающее тепло. Они сидят в пиццерии около 2-х часов, за которые набивают животы тремя пиццами, травят хренову кучу шуток, разливают соус на штаны Доена и смеются, смеются, смеются. У Чону уже скулы болят, а в душе появляется такая светлая наполненность. Лукас оказывается довольно приятным на общение. Он рассказывает историю за историей, выдергивая Доена на постоянные споры, от которых все смеются еще больше. Тэн каждый раз просит их убавить громкость, а то их точно выгонят. Когда в очередной раз Доен хочет возразить, Юта кладет ему в рот маслину с пиццы, чтобы тот замолчал. Все смеются ещё больше с возмущенного взгляда Доена. Чону жует очередной кусок пиццы, когда замечает, что Лукас смотрит на него. — Что? — спрашивает он с набитым ртом. Лукас сжимает губы в смешке. — У тебя соус, вот тут, — он указывает длинным пальцем на уголок губ Чону. Ким смущается и спешно вытирает рот салфеткой. Это похоже на сцену из клишированных дорам, и Чону очень смущен. — Будь аккуратней, а то твоему свитеру конец, -Чону не выдерживает. — Прекрати. Прекрати смущать меня. — Я не специально. Ты сам так реагируешь. — Но тебе, видимо, нравится. — Ага, — Чону окончательно опешил. — Мне нравится, как ты смущаешься. И ещё мне нравится, что это я вызываю твоё смущения. — Ну все, хватит. Лукас смеется. Чону краснеет. — Сычен написал, что они встретят нас в парке. Пойдемте. Компания с трудом выбирается из-за стола, покидая насиженные места. Они выходят из пиццерии, когда на улице становится ощутимо прохладнее. Чону мигом садиться в разблокированный автомобиль, желая разлечься на всем заднем сидении, но он точно не ожидает, что Лукас устроится рядом с ним. — Да, снежинка, у нас сегодня одна машина на всех, — Тэн смотрит на него с переднего сидения. Чону понимает о чем он, когда на заднее сидение забирается Юта, усаживая себе на колени бурчащего Доена. Все вместе они занимают все пространство, и Чону придавлен к самой двери. Он пытается сесть поудобнее, но поудобнее получается, только развернувшись к Лукасу. — Я бы предложил сесть ко мне на колени, тогда места станет больше, но ты вряд ли оценишь. — Нет, спасибо. Обойдусь, — и снова отворачивается к окну. Пока они едут, Доен тянется через Лукаса, чтобы ущипнуть за щеку насупленного Чону. Юта под ним тихо стонет, заставляя парня покраснеть. — Сдерживай свои фантазии, извращенец. — Меньше елозь тогда. Доен шлепает японца по бедру, и тот в отместку кусает Кима за загривок. Доен визжит и хочет посильнее надовать обнаглевшему парню. — Не разнесите мне машину, голубки. Парочка утихает. Теперь супится Доен, а Накомото самодовольно ухмыляется, усиливая хватку на талии. — Лукас, ущипни нашу Снежную королеву, чтобы она почтила нас своим вниманием. Чону тут же разворачивается, выставляя руки в защитном жесте. — Когда мы уже приедем? — жалобно спрашивает он. — Мы на месте. Чону буквально вываливается из автомобиля. Он вдыхает свежий воздух, будто не чувствовал его лет сто, и сладко потягивается. Впереди стоят две фигуры, в которых безошибочно угадываются Тэиль и Сычен. Чону срывается на бег, чтобы налететь на парней с объятиями. — Ох, Чону, — выдыхает китаец. — А нас он не был рад так видеть. Синеволосый показывает Доену язык.

***

Солнце скрывается где-то за домами, уступая свету неона. С наступлением темноты парк словно взрывается разноцветными огнями, превращаясь в частичку далеко космоса. Енхо не устает кружить вокруг друзей в обнимку с фотоаппаратом. Чону чувствует себя моделью, позволяя тому запечатлеть свечение своей бледноты, а объятиях синего свечения. Наверное, это один из самых больших плюсов сегодняшнего вечера — потрясающие фотографии Енхо. Тэн накидывает на Чону лавочную гирлянду, становясь рядом. Они смеются, и звук затвора ловит этот момент. Они продолжают гулять, покупать сладости и фотографироваться. Иногда Енхо фотографирует их внезапно, запечатляя неподдельные эмоции. Иногда просит специально собраться, для «улетного снимка». Чону смеется, зажимая Сычена вместе с Тэилем, и думает, как же он счастлив именно сейчас. Он любуется улыбками друзей и пытается вдохнуть в себя атмосферу горящего парка. Ким достает телефон, чтобы сфотографировать ночную красоту, и тогда замечает, как озябли его руки. Пальцы с трудом сгибаются, а кожа неприятно натягивается. — Держи. Чону дергается от нежиданности. Рядом стоит Юкхэй и протягивает ему стаканчик с дымящейся жидкостью. — Твои пальцы. Держи, чтобы согреться. Чону благодарно принимает стакан, соприкасаясь с пальцами Вона, которые обжигают не хуже напитка. — Спасибо… Звук затвора. — Простите, ребятки. Уже ушел, — довольный Енхо убегает к своему парню, размахивая камерой. Чону снова смущается. Забирает стакан и аккуратно делает глоток. Внутри оказывается чай с мятой. — Вкусно. — В той лавке делают очень вкусный чай. Если захочешь ещё, я покажу тебе, где это. — Кхм… Да, спасибо. Лукас не отводит взгляд от смущенного Чону. Тот выглядит совсем как выпускница женской школы, непривыкшая к мужскому вниманию. — Хватит. — Что? — Ты опять это делаешь, — Лукас понимает о чем он, но дразнить Чону действительно забавно. — Делаю что? — Не прикидывайся дураком! Ты прекрасно знаешь что. — Ну так, это ты так реагируешь. Я не специально, — Чону возмущенно цокает и быстро направляется в сторону друзей, чувствуя, что не выдерживает. Вскоре холод и впрямь становится ощутимее. Чай заканчивается, и Чону выбрасывает стакан в урну, чтобы свободными руками обнять себя за плечи. — Ох, Чону. Мы забыли взять куртку из машины, — Тэн взволнованно приобнимает друга и предлагает сбегать до машины. — Все в порядке. Ещё чая будет достаточно. — Я сейчас схожу. Хочешь со мной? — Лукас внимательно смотрит на Чону, даже не улыбаясь. Чону думает, что рядом с Лукасом теплее, поэтому соглашается. Они берут большой стакан облепихового чая и в придачу кулек овсяного печенья. Чону прижимает чай к груди, опуская нос к самой жиже. Ему хочется, чтобы горячий пар окутал его всего. Они не доходят до друзей пары метров, когда на плечи синеволосого ложится чужая джинсовка. А после со спины его обвивают сильные, горячие руки. — Извини, но я не мог не сделать так, — тихий голос на самое ухо. Лукас обнимает крепче, словно пытается вжать Чону в себя. Ким вспоминает недавнее сравнение и представляет Лукаса в виде большого теплого одеяла. Он чувствует горячее дыхание в области шеи и покрывается мурашками. Чону зарывается носом в воротник куртки, чувствуя, как чужие руки сжимаются сильнее. Тепло распространяется по всему телу. Холода будто не было все это время. — Может, стоит отправиться домой? — губы Лукаса оказываются совсем рядом с ухом, и Чону вздрагивает. — Пошли хотя бы в машину. Я возьму у Джонни ключи. Получив в ответ кивок, Лукас сильнее захлопывает полы куртки на онемевшем Чону: — Стой здесь. Я сейчас. Он скоро возвращается и ведет Кима к машине. Усаживает того в салон, включая печку. Чону думает, что Лукас останется на водительском сидении, но тот перебирается к нему назад. Он устраивается прямо напротив Чону, придвигаясь ближе. Берет в свои большие ладони руки Кима. Дышит на них, растирает, пытаясь согреть. Это действует лучше чая. — Ты как? — Зачем ты это делаешь? — у Чону в голове полюса меняются от происходящего. — В смысле «зачем»? Я не хочу, чтобы ты замерз, — Лукас глядит недовольно, даже обиженно. Чону втягивает голову в плечи. Лукас вздыхает от такого вида. — Я запомнил, как ты тянулся ко мне тогда. Люди всегда тянутся так за теплом, — Чону испуганно смотрит на Юкхэя. Ему совсем не хочется слышать жалость в чужом голосе. Ему не хочется, чтобы Юкхэй говорил о его болезни. — Ты напомнил мне сфинкса. Ну, знаешь, коты такие лысые. У них ещё морщины по всему телу. Выглядят так себе, но сами очень ласковые. Ласковее многих пушистых. Так вот, сфинксы мерзнут, это понятно. А за теплом идут к людям. Они так мило ластятся, прижимаясь как можно крепче. Сворачиваются в клубок на груди. Греются об хозяина, хотя сами греют не меньше, — Лукас смотрит прямо в глаза замершего Чону. — Ты напомнил мне сфинкса. Такой же мерзнущий, но ласковый. — А ты, стало быть, хозяин, — не думая выпаливает Чону и округляет глаза, когда понимает, что сказал. Лукас заливисто смеется. — Наши отношения ещё не дошли до этой стадии. Но я, на будущее, не против подобного, — Чону закатывает глаза и несильно пихает парня. — Просто, чтобы ты там не думал, я чувствую в тебе огонь. Слабый, но я его чувствую. Ты как сфинкс: вроде греешься и сам греешь. Мне тепло с тобой, понимаешь? Несмотря на свой огонь, рядом с тобой мне еще комфортнее. Так что… — Лукас мнется, а у Чону сердце вот-вот остановится. — Так что, давай попробуем, если ты не против, конечно, узнать друг друга. Я, правда, не горю быть в стадии друзей, но если тебе так будет комфортнее, то… Чону вообще не понимает, что творится в мире. Да сам их мир с настоящим огнем в сердцах людей уже безумство. Какой бог выдумал эту Вселенную неизвестно. Но он точно поехавший. Тогда Чону будет поехавшим тоже. Он спихивает все на разомлевший от контраста температур мозг и резко выпадает вперед на короткий миг, соприкасаясь своими губами с губами Юкхэя. Миг, и он отстраняется, краснея, словно сидит в раскаленной печи. Но температура и вправду ощутимо поднялась. Только не в машине. А в самом Чону. Чону находит ошарашенного Лукаса забавным и отпускает смешок. — Я тоже… Кхм. Я тоже не вижу смысла быть друзьями. Теперь атакованным оказывается Чону. Горячие, обжигающие словно чай, губы прислоняются к его губам. Медленно, тягуче Лукас двигает своими губами, вбирая поочередно то верхнюю, то нижнюю губу Чону. Поцелуй патокой отзывается на языке, когда Чону подается вперед и отвечает. Губы Лукаса двигаются, словно их обладатель припал к самому сладкому нектару. Теплая ладонь ложиться на розовую щеку, оглаживая нежную кожу. Чону растворяется в чувствах, растворяется в чужом тепле. Его сердце громко бьется о грудную клетку, а огонь бежит по венам. Лукас в последний раз прижимается к нему и отстраняется. Они оба тяжело дышат. Глаза в глаза. — Ты такой красивый, — шепчет Юкхей. Ему так хочется красть сладкие поцелую с этих нежных цветочных губ всю ночь.