Ignis

      Когда дорога в очередной раз вильнула и впереди показались огни Фолкрита, Асмантус облегчённо выдохнула. Больше суток она провела в пути, добираясь сюда окольными тропами и избегая чужих глаз. Умом она понимала, что те, кто настиг ее в Солитьюде, скорее всего мертвы, но страх гнал ее прочь от людных мест; он был теперь с ней постоянно — копошился внутри холодными липкими пальцами и не давал вдохнуть. Асмантус вздрагивала от малейшего шороха, шарахалась от каждой промелькнувшей тени и ничего не могла с этим поделать. Она больше не узнавала саму себя — как будто её прежнюю, сильную и смелую, вытеснила жалкая трусиха, не способная дать отпор настоящим трудностям. А может, она просто всегда была такой?       Она позорно сбежала, и по ее вине пострадали ни в чем неповинные люди. Асмантус ненавидела себя за это. Сколько бы она ни прокручивала в голове случившееся в «Смеющейся крысе» и ни пыталась отыскать изъян в своих действиях, ответ напрашивался сам собой — она просто слишком слаба, чтобы тягаться с ними. Как она может называться Довакином, воспетым героем нордских легенд, если не способна отстоять даже свою собственную жизнь?       Она всегда относилась к этому титулу как к чему-то несерьёзному, и даже когда её торжественно признали Седобородые, не смогла избавиться от ощущения, что все это не про неё. Сдерживала улыбку, стараясь не обидеть так почтительно обращавшихся к ней старцев. Потому что слишком уж большая разница была между ней и тем, кого они хотели в ней видеть, потому что она была и всегда будет слишком другой, слишком чужой для Скайрима… Да она даже не норд. Быть может, будь она одной из них, все было бы намного проще — Асмантус чувствовала бы родство с этой землей и ее людьми, без колебаний приняла бы ношу пророчества. И не было бы внутри этого отвратительного, всепоглощающего ощущения пустоты.       Асмантус не могла ожидать, что ее так зацепит то, что кто-то назовёт её самозванкой. Довакин она или нет, эту проблему нужно срочно решать, но вот незадача — своих сил у нее для этого явно недостаточно. Драгоценный момент, когда она могла подкрасться к ним со спины и перебить по одному, навсегда остался в прошлом. По собственному опыту Асмантус знала, что у нее есть всего несколько минут после ее так называемой «смерти», чтобы спланировать свои действия и «попробовать еще раз». Не много, но достаточно, чтобы найти способ переломить ситуацию и одолеть гораздо более сильного противника… либо бросить все и трусливо дать деру. И теперь, стискивая зубы и окидывая мрачным взглядом лежавшую внизу деревню, она никак не могла перестать думать о том, что все должно было сложиться иначе. …Выбор ведь есть всегда и у всех, так?       …За все это время Асмантус так и не решила про себя, как ей называть то, что с ней происходит. Любопытно, но в этот, последний раз, она точно была собой. Ничто не вело её, не управляло телом, как в хижине посреди морфалских болот или тогда в Ривервуде. И мир вокруг не сходил с ума, не менялся прямо на глазах, хотя несколько раз случалось и такое. Умершие на ее глазах не вскакивали живые и невредимые и не вели себя так, словно ничего не произошло. Но стоило только чему-то такому произойти, и Асмантус казалось, что не столько она сходит с ума, сколько окружавшая ее действительность трещит по швам.       С момента ее пробуждения в Хелгене прошло почти четыре месяца, а она так и не узнала ничего о своем прошлом и едва ли могла найти объяснение странным и пугающим вещам, неизменно преследовавшим ее. И самое невероятное заключалось в том, что она понемногу начинала привыкать к ним. Последние две недели неприятности и опасности следовали одна за одной, сыпались как никогда прежде. Наверное, немудрено, что кто-то или что-то все чаще решает вмешиваться в ее жизнь. И сейчас Асмантус казалось, что она залипла в паутине морозного паука, как тот бедолага-разбойник, которого она тысячу лет назад повстречала на Ветренном пике. Чем больше дергаешься, тем туже тебя связывает по рукам и ногам, и все, что остается, это звать на помощь. Возможно, в какой-то степени так оно и есть, и без постороннего вмешательства ей уже не выпутаться.       Каджитка скатилась по склону и сразу очутилась у бревенчатых стен. Мрачный, всегда затянутый туманами Фолкрит при свете ночных факелов выглядел обычной нордской деревней. Было в нем что-то неуловимое от Ривервуда, хоть и не наблюдалось вокруг ни таких завораживающих видов, ни говорливой речушки. Хотелось верить, что ее путь сюда не смогут отследить так же быстро, как перемещение в Солитьюд. До цели, которую она себе наметила, остается всего ничего, так что, наверное, ничего плохого не случится, если она на несколько минут задержится в таверне поесть.       Переступив порог «Мертвецкого мёда», Асмантус жадно втянула носом аромат жареного мяса и огляделась. Вроде бы ничего особенного, обычная таверна провинциального городка, под вечер наполненная местными жителями. Хоть у них и был свой собственный ярл, Фолкрит однозначно производил впечатление большой деревни, нежели города. Новости в таких местах всегда разлетаются быстро, а вот новые лица мелькают не часто, в особенности такие, как ее. Вполне вероятно, уже завтра вся округа будет знать, что в городе появлялась какая-то каджитка.       Асмантус напряжённо вглядывалась в незнакомые лица, но никому здесь не было до неё дела. Люди куда больше были увлечены выпивкой и болтовней, причем главным эпицентром шума была худая черноволосая женщина за стойкой. Она ничем не напоминала Хульду из «Гарцующей кобылы», с которой Асмантус имела пусть и не дружбу, но приятельские отношения. По крайней мере, ей хотелось так думать, и она верила, что дело было не только во внушительных суммах, которые она каждый раз выкладывала за выпивку. А вот светловолосый парнишка, перебиравший в углу струны лютни, вполне мог сойти за младшего брата Микаэля или Свэна. Разглядывая его, каджитка все больше хмурилась. Нет, определённо некоторые места и люди слишком сильно похожи друг на друга. И ей это не кажется! Как будто между всеми ними есть незримая связь, нечто большее, чем общие черты жителей одного региона. Нечто совсем иное.       Ну вот опять, снова это противное чувство, как будто что-то навязчиво лезет из глубины, почти проникает из мира неосознанных ощущений в сознание, но она никак не может понять, что это. Словно она уже стоит на верном пути и вот-вот осознает нечто важное, но нить слишком призрачна, чтобы за неё можно было ухватиться.       Мозги вскипают, и Асмантус беспомощно трёт виски. Даэдра. Нужно выспаться.       Осознав, что слишком долго торчит в дверях, залипнув в собственных мыслях, каджитка отмерла и торопливо проследовала к стойке. Стараясь, чтобы её движения выглядели расслабленно, она заняла крайний табурет у стены. Отсюда можно было держать в поле зрения весь зал не боясь, что кто-то окажется за спиной, да и какое-никакое пространство для маневра здесь имелось. — Добро пожаловать в Мертвецкий мед! Что будешь есть, пить? — радостно обратилась к ней черноволосая женщина за стойкой. В ответ Асмантус только сдавленно проглотила слюну, но хозяйке и не требовался другой ответ. Она обернулась и прикрикнула куда-то в зал: — Нарри, неси сюда оленину да пошевеливайся!       Не прошло и минуты, как перед голодной путницей оказалась полная тарелка жареного мяса и запотевшая бутылка мёда. Но даже жадно проглатывая пищу, Асмантус не переставала следить за происходящим и вздрагивала всякий раз, когда хлопала входная дверь. На вопрос хозяйки останется ли она на ночь, каджитка только усмехнулась и покачала головой.       Ночь была на удивление тёплой, разве что небо скрывала извечная пелена облаков. Стрекотали сверки, из леса дул приятный ветерок. Вновь усмехнувшись, Асмантус подумала, что если бы не усталость и троица фанатиков, вознамерившаяся сделать из неё меховой коврик, вполне можно было бы отправиться на поиски приключений. Но пока она не найдёт для себя действительно безопасного места, даже о сне лучше не мечтать.       Там, в хижине, Астрид не только предложила Асмантус стать частью её так называемой «семьи», но и подробно рассказала, как найти убежище Тёмного братства, когда каджитка захочет к ним присоединиться. Любопытно, что она сказала именно «когда», а не «если». Неужели заранее знала, что совсем скоро Асмантус окажется в подобной ситуации и ей не к кому будет обратиться за помощью? Или сама каким-то образом причастна ко всем свалившимся на неё неприятностям? Что это: верный расчёт или простое совпадение? Нет, Асмантус не верила, что Тёмное братство как-то связано с Мираком, но прокручивая в голове события последних дней, она все равно то и дело возвращалась к этой мысли. Пусть она практически ничего не знала ни о тех, ни о других, она уже успела получить достаточное представление о том, насколько отличаются их пути к достижению желаемого. Там, где Астрид скорее всего изящно пустит пыль в глаза и попытается выдать свои желания за её собственные, дуболомы Мирака просто возьмут её за горло. Так что, быть может, за этими словами ничего и нет, но разобраться что к чему все равно хочется. Не слишком-то приятно чувствовать себя игрушкой в чужих руках.       Астрид упоминала, что найти вход в убежище будет не просто, особенно в ночное время, но Асмантус об этом не беспокоилась, полагаясь на свое зрение. За фолкритскими воротами она решила сразу свернуть направо, чтобы не пропустить его, и принялась карабкаться по каменистому склону. Вход должен был находиться неподалеку от дороги среди скал, к западу от города-кладбища. Но было и кое-что ещё. Выйдя за ворота, она заметила впереди какого-то зверя — не то крупного пса, не то волка. Он сидел посреди тракта совершенно неподвижно, будто кого-то ждал, и больше всего напоминал неживую статую. Может, все это было игрой воображения и только, но у каджитки возникло стойкое ощущение, что он дожидается здесь именно её. Ни волк, ни бродячая собака уже давно не представляли для нее угрозы, но в этот раз она предпочла побыстрее свернуть с дороги и затеряться во тьме.       Когда Асмантус поднялась на холм и спустилась с другой его стороны, вокруг по-прежнему не было ничего, хоть сколько-нибудь напоминавшего вход. По счастью, в этот самый момент скрывавшие небо облака расступились, и под светом Массера и Секунды каджитка заметила неподалёку невысокие кустики с гладкой тёмной листвой и вытянутыми лиловыми цветками. Это был паслен — невероятно ядовитое растение, знакомое большинству алхимиков как важная составляющая для самых мощных ядов. И если бы Асмантус помимо его свойств не знала и некоторых связанных с ним суеверий*, то не задумываясь прошла бы мимо.       Двигаясь туда, где росли цветы, она обогнула скалу и неожиданно увидела темную гладь воды. Маленькое лесное озеро притаилось в низине среди камней, непроницаемое и недвижимое, как поверхность чёрного стекла. Повернув голову влево, девушка вздрогнула: с расстояния какого-то полуметра на неё застывшим взором чёрных глазниц взирал череп. Мгновение, и она выдохнула — это было всего навсего объёмное рельефное изображение, выбитое на старой двери. Она располагалась в узкой расщелине меж двух скал, а сверху её надёжно скрывал уступ, с которого Асмантус только что спустилась. Все верно, вход не обнаружить, если не знать наверняка, где искать. Асмантус невольно засмотрелась на рисунок, и темнота в глазницах показалась ей бездонной. Сразу возникло ощущение чужого пристального взгляда, но оно не принесло ей страха. Скорее уж чувство собственной ничтожности.       В середине выпуклого лба красовался отпечаток ладони, от которого исходило призрачное красноватое свечение. Внизу был изображён другой скелет, но уже поменьше, а рядом находилась целая кучка маленьких черепов. Сказать, что рисунок выглядел зловеще и отталкивающе, значило не сказать ничего. Асмантус невольно сглотнула и вновь засомневалась в своём решении. Врядли у неё будет путь назад, может, только вперёд ногами. Но так ли много у неё того, что она боится потерять?       Раздумывая над этим, она невольно залипла на изображении. В нем явно был какой-то сакральный смысл — ну не мог кто-то просто так создать что-то настолько отталкивающее, даже под скумой. Хотя…       Но вот как её открыть? Неужели… Неужели чтобы попасть внутрь, ей нужно приложить свою руку к красному отпечатку?       Но все оказалось проще. Едва девушка приблизилась к двери, как тишину разорвал странный шелестящий голос, не принадлежавший этому миру: — Что есть музыка жизни? — Тишина, — Асмантус уже знала, что нужно говорить. — Верно. Добро пожаловать домой, сестра.       Голос назвал её сестрой, а это зловещее место её домом. Но каким бы странным это ни казалось, последние мысли вылетели из головы, как только дверь бесшумно распахнулась. Асмантус ожидала увидеть мрачный тёмный проход на манер тех, что ведут в нордские гробницы, или же узкий лаз пещеры, как те, в которых ютятся лесные бандиты. Но открывшийся перед ней коридор был широким и ярко освещенным. Горели несколько факелов, освещая скамейку и висевшее на стене полотно все с тем же отпечатком ладони.       Гадая, что за древняя магия сейчас с ней разговаривала, каджитка сделала неуверенный шаг вперёд, и дверь тут же закрылась за спиной, отсекая сомнения. Коридор привел её в небольшую комнату, из которой куда-то вели ещё два прохода. В центре располагался каменный стол с картой, у стен стояли несколько шкафов с книгами. Кажитка только успела оглядеться и задуматься о том, куда двигаться дальше, как из темноты, словно поджидая ее, выступила Астрид.       Она была без маски и капюшона, и Асмантус отчётливо видела, как ее светлые брови от удивления ползут вверх, а на лице расцветает самодовольная улыбка. — А, вот и ты. То, чему суждено произойти, случится в любом случае, верно? Но признаю, я не ожидала увидеть тебя так скоро… Мне показалось, тебя не слишком заинтересовало моё щедрое предложение, — растягивая губы произнесла глава братства, и Асмантус убедилась, что наигранность и манерная привычка смаковать каждое слово были ее привычным способом вести беседу. — Я просто… Ну, так получилось, — смутившись, выдала каджитка. Ведь не говорить же ей, в самом деле, что она пришла сюда только ради того, чтобы скрыться от преследовавших ее головорезов? И вот почему она даже не задумалась о том, чтобы придумать логичное объяснение своему поступку? Астрид ведь не дура, она прекрасно поняла, что-то произошло. — Хочу сказать, что я согласна, я хочу присоединиться к вам. Если ещё не поздно, — помолчав, прибавила она. — Не поздно. И можешь не объясняться, — внимательно наблюдая за её реакцией, великодушно разрешила Астрид. — Сегодня, завтра или никогда — какая разница? Мое предложение действует бессрочно. Воспользоваться им или отказаться — это только твой выбор, и никто здесь не станет его критиковать.       Асмантус более чем устраивал такой расклад, но она ничего не стала говорить. Астрид поняла ее без слов. — Я хочу, чтобы ты знала: это убежище — одно из самых безопасных мест в Скайриме. И оно всегда было приютом для тех, кого по тем или иным причинам отвергло общество. Оно станет и твоим домом, но при условии, что ты будешь соблюдать наши правила и наш уклад. — Уклад? — Всё просто. Не обижай и не предавай своих братьев и сестёр. Мы все здесь живём как одна семья и держимся друг за друга. Мы — это все, что у нас есть. — Понятно… — Это — наш дом, последнее и единственное убежище Тёмного братства в Скайриме. — Астрид обвела взглядом каменные стены и потолок. — Когда-то были и другие, но все они были уничтожены. Другие не смогли выстоять, а вот у нас получилось. И знаешь, почему? — Она усмехнулась. — Потому что я взяла на себя обязанности главы Тёмного братства в Скайриме и навела здесь порядок! Разумеется, нам еще пришлось отказаться от некоторых старых традиций… Пережитков прошлого, если можно так выразиться.       Многозначительно кашлянув, она выдержала паузу. Кошкоженщина все так же безмолствовала. — Я расскажу об этом сейчас, чтобы ты сразу все поняла, — снизошла до объяснения своих слов Астрид. — Веками Тёмное братство держалась на пяти догматах и культе Матери ночи. Это наша нечестивая госпожа, наша святая, которая жила много столетий назад и по легенде была любовницей самого Ситиса. Можешь потом прочесть о ней, весьма занятная история. — Хозяйка убежища кивнула на книжную полку. — Она слышала мольбы тех, кто желал воспользоваться нашим искусством, и передавала их Слышащему, единственному, кто имел с ней связь. Так братство получало контракты на убийства в прежние времена… Знаю, звучит запутанно, но не забивай этим голову слишком сильно. Сейчас все это уже не имеет никакого значения. Чтобы выжить, нам пришлось отказаться от старых традиций и пойти по новому пути. Слышащего здесь нет уже много лет, а сама Мать ночи сейчас находится в Сиродиле. Поэтому я и только я решаю, кому какой контракт достанется. Это понятно?       Каджитка кивнула. Стоило догадаться, к чему все вело. — Хочешь знать, как мы выходим на заказчиков? — усмехнулась женщина. — О, это очень просто. Когда кто-то хочет сделать заказ, до нас всегда доходят слухи. Люди любят почесать языками, знаешь ли, и нам это только на руку. Но сейчас у нас не слишком много контрактов, времена не самые простые. Тем не менее, я честно распределяю заказы между всеми, чтобы никто не остался обижен. Поэтому запомни: я буду давать тебе большую часть заданий и моё слово для тебя закон. — Я поняла, — осторожно отозвалась Асмантус. — Хорошо, что мы с этим разобрались, — любезно подытожила Астрид. — Хоть ты и не из тех, кто много болтает, обязательно сходи познакомься со своими новыми братьями и сёстрами. Они столько о тебе слышали, что теперь им не терпится тебя увидеть. — Они правда хотят со мной познакомиться? — поразилась Асмантус, впервые за весь разговор поддаваясь эмоциям. — Ну конечно. И обязательно первым делом найди Назира, он выдаст тебе нашу одежду и поможет освоиться. Он редгард, ты сразу его узнаешь. В перерывах между моими заданиями он также будет давать тебе контракты. Ничего сложного и оплата небольшая, но хотя бы не заскучаешь. За серьёзной работой всегда будешь приходить ко мне. — Хорошо. А как мне… — Асмантус снова замялась. — Убивать? — мгновенно вскинула брови Астрид. — Ну да. — Как угодно. Любой способ на твоё усмотрение. Тихо или громко, магией или клинком… Главное — эффективно и так, чтобы при этом не попасться. Остальное на твой вкус. Но если тебя загребет стража, тут тебе никто не поможет, придётся откупиться или отсидеть. В общем, смотри по обстоятельствам, мы все через это проходили.       Асмантус рассеянно кивнула. На самом деле, она совсем не думала о том, как собирается убивать. Как бы странно это не звучало, но она до сих пор до конца не осознала, на что себя подписала. Разумеется, ей приходилось убивать и не раз, но она никогда не делала это за деньги и уж тем более не представляла, как можно получать от этого удовольствие. Обстоятельства сами обычно складывались так, что она оказывалась не в то время не в том месте. Но что если теперь ей постоянно придется убивать беззащитных спящих старух или еще кого похуже? Тьфу ты. Не то, чтобы ей было так уж жаль Грелод, но когда она размышляла о содеянном, в груди все равно расползалось неприятное чувство, понять которое она так до конца и не смогла. — Хочешь что-то спросить? — На самом деле, вопросов было множество, но именно сейчас они все почему-то вылетели из головы. — Нет? Если это все, то добро пожаловать в семью.       Поблагодарив свою новую начальницу и получив в ответ снисходительную улыбку, Асмантус стала неспеша спускаться по каменным ступеням. В голове был целый ворох мыслей, но в первую очередь ей подумалось о том, что все это как небо от земли отличается от того, что ей пришлось испытать в Рифтене. Ей ведь ещё и какая-то одежда полагается. Зато теперь придётся убивать. И очень хочется верить, что из-за своих… странностей она не совершит здесь что-нибудь недозволенное.       Спустившись на несколько ступеней ниже, девушка остановилась. Ее слуха коснулся звук, который она меньше всего ожидала здесь услышать. Прежде она встречала его в древних усыпальницах и замурованных криптах, где еще можно было ощутить тошнотворное амбре из масел для бальзамирования и чьих-то останков.       Оглядевшись, Асмантус убедилась, что кое-где на стенах были отчетливо различимы ритуальные рисунки древних нордов. Ну конечно. Выходит, когда-то Темное братство просто заняло одну из их гробниц, истребив всех драугров и приспособив ее под убежище. Звук сделался громче, и в груди потихоньку заныло. …Ее будто звало что-то вниз, что-то родное, словно всегда находившееся у нее под кожей и являвшееся частью нее. И в то же время это «что-то» ощущалось бесконечно чужим и далеким, даже жестоким.       То, что было чуждым Асмантус, совершенно точно было простым и понятным для Довакина. Вот только как понять, где заканчивается одно и начинается другое?       Голос продолжал звучать в унисон с ударами ее сердца. Это была песня, которую она когда-то услышала на берегу ривервудской реки, через секунду после того, как в последний раз вонзила острие своего молота в плоть древнего могущественного существа. Она слышала это в темных жутких подземельях, где спали древние нордские короли. Разве может она слышать, если она не одна из них?       Асмантус торопливо спустилась и неожиданно оказалась внутри просторной пещеры с небольшим водопадом. Вода скатывалась по камням и наполняла небольшое озерцо. На земле повсюду росли грибы, а стены украшали древненордские рисунки. Она еще успеет все здесь осмотреть. Сначала нужно забрать то, что принадлежит только ей.       Асмантус пересекла пещеру и наконец увидела то, что искала — в одной из стен находилась округлая ниша, испещренная буквами драконьего языка. В центре белым пламенем горело Слово, и как только ее пальцы коснулись влажной стены, словно огненный вихрь пронесся через ее тело. Секунда — и все закончилось.       «Смертный приговор, казнь». Мда, а чего еще ожидать от этого места?       Переведя дух, девушка внимательнее огляделась. Пространство действительно большое, имеется несколько уводящих куда-то проходов, а также большая лестница к верхнему ярусу. И куда дальше?       Стук молота, все это время негромко разносившийся по пещере, развеял сомнения. Асмантус свернула вбок и за поворотом обнаружила кузню. Какой-то рослый человек работал в ней, но из-за контраста полумрака и горящих углей она не сразу смогла его рассмотреть. С ней заговорили прежде, чем она осознала свою ошибку. — Это ты, меховой окорочек? Все-таки пришла… А я уж думал, смелости не хватит сюда заявиться. — У меня вообще-то есть имя. — Да ну? — Муж Астрид даже отложил свои инструменты, чтобы полностью повернуться к ней и окинуть взглядом. — А я думаю, что буду звать тебя как захочу. Кстати, если будешь в Вайтране, поспрашивай обо мне у соратников. — Зачем это? — фыркнула каджитка. — Да так, узнаешь много чего интересного, — самодовольно усмехнулся он. — И еще, окорочек, если я узнаю, что ты плохо исполняешь исполняешь приказы Астрид, пеняй на себя, поняла?       Она вернулась к водопаду, даже не пытаясь придать лицу невозмутимое выражение. Но уже в следующее мгновение ее внимание привлек высокий темнокожий мужчина в непривычной для Скайрима одежде. — А, тебя-то я и ищу. Астрид только что мне сказала, что у нас новенькая. — Он широким шагом направился прямо к ней, и каджитка снова напряглась. Мужчина окинул ее радостным взглядом, и на его смуглом лице почти засветилась белозубая улыбка. — Я Назир. — Я Асмантус, — осторожно отозвалась кошкоженщина. — Рад встрече! Астрид столько рассказывала нам о тебе!       «Правда?» — хотела спросить девушка. Теперь ей казалось странным вовсе не то, что Астрид кому-то там что-то про нее рассказывала, а то, что кто-то здесь действительно может быть рад ей. Если все остальные ее так называемые «братья» и «сестры» тоже будут звать ее меховым окорочком, то в Обливион такую семью. — Зарезать старуху в собственной постели, прямо на глазах у несчастных сироток! Вот это убийство! — распалялся редгард. — Астрид говорит, ты без проблем выбралась из города, даже не попав под подозрение стражи. Ты явно далеко пойдешь, помяни мое слово! — А что еще говорила про меня Астрид? — невинно поинтересовалась Асмантус. — То, что у тебя очень большой потенциал, но маловато сноровки, — охотно пояснил мужчина. — Но это не беда, всему можно научиться. Ведь если бы у тебя совсем не было таланта, Астрид никогда бы не позвала тебя сюда.       С его логикой нельзя было не согласиться, но, похоже, здесь все чокнутые, ну или как минимум с какими-то своими серьезными прибамбахами. Никогда еще она не слышала, чтобы кто-то так восхищался убийством, тем более таким, какое совершила она. Она вообще не представляла, что таким можно восхищаться… Не так сильно она еще опустилась в моральном плане, как ей думалось. — Мне сказали, у тебя можно брать работу... То есть контракты. — Все верно, но на многое не рассчитывай, это скорее так, способ подзаработать и отточить навыки. Основную работенку тебе все равно будет подкидывать Астрид. Ее задания гораздо труднее моих — там тебе придется выложиться по полной, а то и жизнью рискнуть… Да ты не волнуйся, — должно быть, при этих словах в ее лице что-то переменилось, — все не так страшно, как кажется. Никто не заставляет тебя прямо сейчас лезть в самое пекло, успеешь еще разобраться что к чему и как следует подготовиться.       Успокоенная его словами, Асмантус кивнула и тут же кое о чем вспомнила. Точно, ей ведь еще форма полагается! — А что насчет одежды? — Да, иди за мной, я выдам тебе подходящий комплект.       Они пересекли пещеру и поднялись по лестнице на высоту водопада. Здесь располагался второй этаж убежища и что-то вроде общежития. Невидимые снизу, здесь стояли кровати, шкафы и тумбочки, а еще нордские вазы, высеченные из камня величественные кресла-троны и вся та малополезная утварь, которую Асмантус находила в руинах. Когда-то это место действительно принадлежало драуграм. — Вон та не занята, — Назир кивнул на вторую слева койку. — Ее владельца неделю назад зарубила стража, так что она ему больше не понадобится. И можешь выбросить здесь все.       Он махнул на прикроватную тумбочку, где все еще стояла кружка и несколько пустых бутылок. Окинув новое имущество взглядом, Асмантус сразу решила, что не ляжет здесь, пока не раздобудет новую шкуру, чтобы застелить постель. Не то, чтобы она была такой уж привередливой брюзгой и чистюлей, скорее тот бедолага был редкостным неряхой; в этот момент она его даже искренне пожалела — ведь будь он жив, ей, быть может, дали бы другое место. А так придется выметать из-под кровати засохшие корки, пустые бутылки и даэдра знает, что еще. Ладно, это ничего, ко всему можно приспособиться, если постараться. — Асмантус, — окликнул ее Назир из дальнего угла. До ужаса заинтригованная каджитка поспешила к нему. Здесь, в закутке, стояло несколько запертых ящиков (Назир как раз склонился над одним из них), шкаф с письменными принадлежностями и большой тетрадью, напоминающей те, что вели владельцы таверен и лавок. Видимо, Назир сам поддерживал здесь порядок и вел учет.       Асмантус сразу отказалась от одежды, предназначавшейся для мага, решив, что в ее случае от полноценной брони толку будет больше, чем от тонюсенькой, пусть и зачарованной ткани. — На-ка, примерь.       Он выдал ей точь-в-точь такой же доспех, какие носили Астрид и ее муженек (Асмантус до сих пор не знала его имени). Не то чтобы он ей не нравился — доспех, разумеется, а не верзила, пытавшийся угрожать ей несколько минут назад, — черно-красная кожа была очень приятной на ощупь и была… ну, будто бы специально была создана для того, чтобы привлекать внимание стражи. Или жертвы. Или кого угодно. Асмантус усмехнулась про себя. Впрочем, врядли она будет выглядеть в этом настолько же вызывающе, как Астрид, так что волноваться не о чем. — Слушай, а откуда это все? — Она с любопытством заглянула в полный черно-красных вещей сундук, в котором все еще рылся Назир. — У Тёмного братства давние связи с Гильдией воров. Если нам что-то нужно, мы получаем это быстро и по хорошей цене.       За несколько минут он подобрал для нее броню, поножи, перчатки, капюшон и пару сапог. — Внизу есть кузница. Подгони под себя, если умеешь. — Спасибо.       Сапоги не только пришлись впору, но и в принципе оказались самой удобной обувью, какую ей доводилось носить. Мягкие и крепкие, они не издавали ни единого звука при ходьбе и были на порядок лучшего качества, чем все то, что можно было достать в лавках Вайтрана. Асмантус не стала переобуваться в свою старую обувь, решив остаться в них.       Сложив одежду на постель, она отправилась вниз, знакомиться с остальными членами своей новой семьи.