There's something inside you
It's hard to explain
They're talking about you boy
But you're still the same
Иногда Бигби пытался забыть её. Чаще эти попытки были тщетны, но всё равно в такие дни, напиваясь до беспамятства, он продолжал заводить короткие интрижки, конец которым приходил уже с рассветом. Девушки, также как и он жаждущие отношений на ночь, тянулись к нему, ведь всем хотелось узнать, такой ли он — большой и страшный — как все вокруг говорят. Однажды ночью, выйдя из лучей неоновых ночных вывесок и завернув за угол, он зашёл в «Цокот копыт», чтобы выпить и заглушить внутреннюю боль. Его вновь гложила тоска, теперь уже не только от одиночества и неразделенной любви, а вообще от всего вокруг. Только алкоголь и мог скрасить время от времени всю угольную серость окружающей жизни — бетонных высоток, гула машин, светящихся вывесок борделей и кабаков, из которых несло дешевыми одеколонами, пивом, дерьмовыми сигаретами. Однако в помещении было практически пусто — даже за барной стойкой не было ни души. В полутьме он смог распознать лишь одно знакомое, но уже слегка забытое лицо. Это была Нерисса. Такая же замученная, как и прежде. Она не сразу заметила его. Волк улыбнулся. — Давно не виделись. — поздоровался он, подходя к девушке. С последней их встречи прошло достаточно, чтобы Нерисса успела отойти от прошлой жизни, начать всё заново, похорошеть. Её медные кудрявые волосы немного отросли и едва касались обнаженных плечей, на губах мерцала под светом ламп блестящая красная помада. Она ответила ему улыбкой, и, кажется, девушка действительно была рада встрече со старым другом. В бокале её плескался то ли виски, то ли коньяк. Нерисса достала сигарету и попросила зажигалку. Прикурив от огня, девушка посмотрела в глаза Бигби, переливающиеся благородным золотом, и задержала на них свой взгляд. Она видела, что он нервничал, что был чем-то сильно раздражен, и догадывалась, что ничего в нём не поменялось, что Волк вновь и вновь страдает из-за отношений с собственной начальницей. — А ты совсем не изменился. — будто бы без интереса заметила она. — Это так. — согласился Волк. — А вот ты, кажется, да. Нерисса рассмеялась, обнажая белоснежные и ровные зубы. — Может быть… Наверное? Не знаю. Она тяжело вздохнула, и в воздухе на несколько секунд повисло тревожное молчание. Лампочка на потолке беспокойно мигала. Нерисса сморщила брови и отвела взгляд в сторону, задумалась о чем-то. Потом вновь посмотрела на Бигби, достала сигарету из пачки, лежащей рядом. Губы её подрагивали. — Дай зажигалку. — без вежливости попросила она, и, подняв уголки губ, потянулась к шерифу. Волк достал из кармана поношенных брюк то, что она просила, и поджёг тонкую сигарету. Она зажала её между губ, после чего вытащила, уже испачканную вишнёвой помадой. Ненадолго они разговорились. О том, что происходит вокруг и что происходит там, как их дела, как его работа… Только рассказывать, честно говоря, было совсем нечего. Никаких громких дел у шерифа не было и не предвиделось — одни только пьяницы в общественных местах, драки в кабаках и громкая ругань матом на детских площадках. — Впрочем, оно и к лучшему? — с лёгкой укоризной, вполголоса пробормотала она. — Наверное, оно к лучшему. — выдавил Бигби недовольным голосом. Радость на её розоватом лице вновь перетекла в задумчивую тоску. Между тонкими, женственными пальцами маячила дымящая сигарета. Они сидели совсем близко, так, что даже невольно касались друг друга. Потянувшись ближе, Нерисса ненадолго задела его губы своими, касаясь рукой щеки Волка, после чего вновь закурила сигарету. Губы её отдавали спиртом, табаком, вишнёвым соком — всем вместе. Но Бигби уже вошёл во вкус — ему было недостаточно. Он потянулся к ней в ответ, и, вытащив из её рта сигарету, вновь поцеловал девушку, теперь уже долго, медленно, каждый раз возвращаясь и возвращаясь к её губам. Жалкий остаток сигареты бессмысленно тлел в её руках… — Пойдём. — быстро проговорила она, не успев отдышаться от произошедшего. — Куда? — К тебе, куда же ещё? — рассмеялась она. — У меня не убрано. — прикинулся он. Нерисса схватила его за тяжелую кисть руки и повела к выходу. Волк подчинился. Бар находился совсем рядом с апартаментами Вудлендс, и, к счастью, они успешно дошли до квартиры шерифа. Как только они прошли несколько шагов от порога, Нерисса слегка оттолкнула его, и Бигби сел на диван. Она залезла сверху, и почувствовав под собой признак его возбуждения, а затем руку, сжимающую её грудь, девушка тяжело задышала. Он отодвинул лямки её лилового платья и стянул ткань вниз. Под ней на ней было лишь тонкое кружевное белье, которое моментально отлетело в сторону, приземлившись где-то возле дивана. Квартира Бигби по-прежнему была крохотной, совсем неуютной, но уже выглядела иначе, чем раньше. Как бы там не было, карьера в правоохранительных органах приносила плоды, и вскоре у него появились деньги — на ремонт, на мебель, на технику. Новые обои всё ещё пахнули клейстером, только что вкрученная в люстру лампа дарила свет всему маленькому помещению, подчеркивала каждую складочку женского тела. Схватив её за бёдра, Бигби расстегнул штаны и насадил Нериссу на себя. Его всего обдавал жар, влага и желание. Воздух пробил снаряд сладкого крика. За окном шел снег — белый, кристально чистый, сжигающий глазницы. Хрупкая, худощавая, она извивалась на нём, как ива на ветру, стонала дрожащим голосом, прикусывала губы, закатывала глаза. Мужчина схватил её волнистые тыквенные волосы и оттянул наверх склонившуюся от удовольствия голову, другой рукой вцепившись в тонкую шею и скулы. Груди Нериссы приподнялись, и Волк задел зубами одну из них. Девушка вскрикнула от нахлынувшей сладкой боли. Когда Бигби надоело сидеть на месте, движением руки он приказал ей слезть, и, не отпуская волос, резко положил девушку на живот, и, приподняв округлые ягодицы, вошёл глубоко и резко. Она вцепилась зубами в подушку и прерывисто застонала. Когда дело доходило до случайных интимных связей, шериф никогда не жалел своих девушек и не отличался нежностью и плавностью. Скорее, он имел их, со всей грубостью и животной страстью, которая в нём была. Именно поэтому та ночь со Снежкой была для него особенной… Тем временем та жила всего на этаж выше Бигби, а потому, когда крики Нериссы стали совсем громкими, она не могла не услышать этого. Не первый раз стоны его любовниц мешали ей спать, но эти отчего-то раздражали и по-особенному злили Снежку, гораздо больше обычного. Девушка закрыла голову подушкой, вцепившись в неё пальцами и сжимая зубы от ревности. Прерывистое дыхание, стоны и скрип матраса ещё долго раздавался снизу. А потом — совсем рассвело над Нью-Йорком, потухли фонари, и декабрьская дымка лениво опустилась на город…