Предполагаемое благородство

      Несмотря на то, что серые пепельные пустоши северного Вварденфелла — это негостеприимные и опасные места, судьба никогда не была слишком сурова к Ахазу. Как у большинства детей племени Уршилаку, да и эшлендеров вообще, детство его проходило в выпасе гуаров и шалков. Его родители, простые пастухи Ахазур и Сенипу, с ранних лет надолго забирали Ахаза, а также его братьев, чтобы пасти стада гуаров племени. Одним из первых его воспоминаний было ощущение теплого языка гуара, лижущего его щёку. Стоило Ахазу чуть подрасти, Ахазур, его отец, сразу посадил его верхом на гуара, приучая держаться в седле. Он показывал, как правильно держать поводья, как ускорятся и тормозить.       — Когда-нибудь, сынок, — любил говорить отец, — все племена объединятся в великое войско всадников, и эшлендеры навсегда изгонят всех н’вахов с нашей земли.       — А когда это будет, папа? — С детской непосредственностью интересовался Ахаз.       — Тогда, сынок, когда придёт великий герой данмеров — Неревар…       Тогда Ахаз смотрел на небо, на бескрайние серые пустоши родной страны и мечтал, как он вместе с отцом и Нереваром будет изгонять «всех н’вахов». Тогда он ещё не понимал, что означает это слово — «н’вах», но подспудно понимал, что это нечто плохое и вредное, а потому, вооружившись прутьями и лозинами, вместе с братьями на лоскуты рубил этих «н’вахов» — редкие кусты дикой травы, которые попадались им на пути. В самом лагере эшлендеров тоже было чем заняться. Когда он не помогал родителям выделывать шкуры гуаров или очищать панцири шалков, Ахаз вместе с другими детьми слушал легенды, которые рассказывала мудрая шаманка Нибани Меса. Она рассказывала о духах предков, о кимерах и двемарах, битве на Красной Горе, о созданиях, бродящих за Призрачным Пределом и страшном Дагот Уре, который ждёт своего часа за магическим барьером. Иногда она рассказывала и о Нереварине… В другое время отец учил его ловить рыбу. Уршилаку обычно разбивали лагерь недалеко от побережья Моря Призраков, поэтому Сенипу, мать их семейства, часто готовила уху из окуня, а иногда даже из рыбы-убийцы.       Рыбачить юный Ахаз, пока не подросший для самостоятельных вылазок на побережье, мог двумя способами. Можно было плыть вместе с отцом на лодке, сделанной из хитина и кожи гуара, и меж небольших островков удочкой вылавливать добычу. Или же, под руководством более старших детей, терпеливо стоя на мелководье и вооружившись хитиновым копьём или луком, внимательно высматривать в воде рыбу. Чтобы подманить рыбу-убийцу, в дно втыкали жердь, на которую был нанизан кусочек свежего мяса гуара. Ноги нужно было защищать хитиновыми сапогами, а если обуви не было, то просто стоять на выступающем из воды камне. Также была популярна охота на грязекрабов. Летом, когда не было штормов, ребята постарше брали лодки и отправлялись нырять за жемчугом. Этим же любил заниматься и подросший Ахаз. А однажды, во время поиска жемчужных раковин, дреуг утащил его младшего брата…       Ахаз точно помнил, когда он в первый раз увидел чужестранца. Сначала долго шла пепельная буря, а затем, когда она едва рассеялась, с запада в лагерь Уршилаку приехал торговец. Такой внешности Ахаз ещё не видел — его кожа была очень светлая, глаза не красные, как у данмеров, а странно-голубые, волосы и борода (большая борода!) вообще были жёлтыми. И пахло от него странно. Он много говорил, пытался всем улыбаться и предлагал много разных странных вещей и предметов. Среди них были яркие ткани, цветная посуда, синие бутылки с нарисованными узорами, другие бутылки, которыми интересовались мужчины, но это почему-то вызывало неудовольствие женщин, странные поблёскивающие рулоны тонкого белого материала, испещрённые множеством значков (они сразу привлекли внимание Нибани Месы), драгоценные камни, блестящие подсвечники, целые бочки с яйцами квама, стальные стрелы и доспехи, и многое-многое другое.       Видимо, пытаясь преодолеть отчуждение, торговец много и громогласно шутил, расхваливая свой товар и старался похлопывать всех по плечу. Последнее вызывало неподдельное раздражение эшлендеров. Однако, несмотря на это, чуть ли не все, кто был в лагере столпились вокруг многочисленных ящиков и мешков торговца, оживлённо торгуясь и обсуждая вещи… Вскоре дети весело бегали с новыми игрушками, мужчины довольно осматривали новые острые ножи и наконечники (среди них был и Ахазур), а женщины наперебой обсуждали сколько одежды можно сшить из новой ткани. На обмен шли толстые тюки с кожей гуара, вяленое мясо гуаров, крабов или рыба, жемчужины, одежда из кожи нетча, хитиновые и костяные доспехи, бочки со скаттлом, смола шалка и тому подобное. Тогда же Ахаз понял, для чего нужны маленькие металлические жёлтые кружочки, которые он иногда видел у взрослых. Оказывается, чтобы выменять нужную вещь, вовсе не обязательно было предлагать свои вещи, можно было просто дать несколько этих кружочков. Это тоже было странно. Ведь эти «монеты», как их называли другие, нельзя было ни съесть, ни использовать для чего-нибудь полезного. Торговец же был ими очень доволен, ссыпая их в увесистый мешочек у себя на поясе.       Однако, глубже всего в память маленького Ахаза врезалось не это. То, что он запомнил тогда на всю оставшуюся жизнь было совсем иное. Ведь, когда буря внезапно рассеялась и перед многочисленными, разбросанными там и тут юртами эшлендеров показался торговец, Ахаз увидел вначале не его (да и как это было возможно!) — он увидел огромное, величественное, высотой до небес существо, которое степенно подходило к лагерю на шести гигантских ногах. Более взрослые члены племени также засмотрелись на него, кто-то из маленьких детей с криком убежал, но Ахаз смотрел. Он знал, что это было. Силт страйдер — великое существо, которое перемещает людей и грузы по всему Морровинду. В центре их лагеря стоял огромный, чуть ли не как юрта ашхана, панцирь такого же существа, которое умерло давным-давно, и родители рассказывали детям, что это такое. Мать говорила, что Ахаз раньше уже видел страйдеров, но он не помнил этого… Тем летом Ахазу исполнилось шесть лет.

***

      Шли годы, Ахаз, его братья и сёстры росли, пепельные бури приходили и уходили, Уршилаку кочевали, пасли скот, воевали, охотились и рыбачили, торговали с заезжими купцами, сами отправляли караваны в Вос, Маар Ган и даже Альд’рун. Ахаз стал опытным наездником, хорошо обращался с хитиновым копьём и метко стрелял из лука, потому гулаханы часто брали его с собой, чтобы сопровождать караваны в города. Ахазу нравились города. Дома там были гораздо больше юрты, были даже двухэтажные, были стены, высокие башни, мощённые улицы. Были и шумные трактиры, где играла музыка, наливали суджамму и флин, а также всегда было много чужестранцев, разных сплетен и слухов. Там молодой Ахаз впервые понял, что есть мнения отличные от тех, которые приняты в его племени, и что они не всегда дурны или вредны. Так он быстро набрался новых знаний и с гордостью делился ими перед соплеменниками, вызывая интерес у одних и неодобрительное цоканье у других.       Кроме чужестранцев и суджаммы так же и другая вещь привлекла интерес Ахаза. И нет, это были не девушки, хотя, конечно, в силу возраста Ахаз ими активно интересовался. В городах он нашёл книги. Вначале это показалось ему забавным — кто-то мог смотреть на маленькие значки на бумаге и видеть в них слова. Тогда торговец посоветовал ему взять одну книгу и, сам не понимая почему, Ахаз её купил. Это был «Букварь для варваров». В тот момент, разумеется, Ахаз этого не знал. По пути домой, сидя верхом в седле на гуаре, он похвастался приобретением своему другу, гулахану Забамунду.       — Парень, чтение, — усмехнулся воин, — это бесполезное занятие, которое подходит только н’вахам или изнеженным данмерам из Великих Домов… Ты же воин, вот и будь им. — Забамунд пристально посмотрел на Ахаза, а потом резко сказал, — будь как я!       С этими словами гулахан резко рванул вперёд и, оставляя пыльный вихрь, понёсся на гуаре вдоль фояды Бани-Дад. Ахаз не заставил себя ждать и азартно погнался следом. Когда он приблизился, Забамунд начал рыскать из стороны в сторону, не давая ему поравняться и заставляя Ахаза глотать пыль.       — Забамунд! Но ведь в книгах могут быть полезные советы! — Изо всех сил прокричал Ахаз.       — Всё равно ерунда! — Гулахан резко сменил направление, заставив Ахаза замешкаться. — Всё ценное надо узнавать из жизни и советов друзей!       — Так, что же, если совет друга записать в книгу, ты скажешь, что он бесполезный? — Ахаз изо всех сил погнал своего гуара и поравнялся-таки с Забамундом.       — Если так, то нет, не скажу. — Засмеялся гулахан. — Но я ведь всё равно не умею читать, ха-ха-ха!       Внезапно его голос переменился:       — В стороны! — Ахаз резко дёрнул гуара влево. В следующий миг между ними просвистели крылья скального наездника. Ахаз быстро выхватил лук.       — Не трать стрелы, он ушёл. — Крылатая тварь и впрямь резко набрала высоту и скрылась за краями фояды.       Когда они вернулись к каравану, Забамунд сказал:       — Послушай, если тебя это и правда так интересует, то зайди к шаманке, когда вернёмся… Хотя, я не думаю, что Сул-Матуул тебя за это похвалит.       Так Ахаз стал учится читать. Первое слово было «Атронах». Он знал, что это такое, ведь уже бывал около даэдрических руин, однако, его безмерно радовал факт, что он может извлекать слова из букв. В то лето Ахазу исполнилось пятнадцать.

***

      Прошло ещё время. Эшлендеры всё так же кочевали, боролись с болезнями и с соседними племенами, устраивали набеги на кимерские крепости (в последнее время оттуда стало идти всё больше нечисти), а Ахаз всё больше углублялся в чтение. Каждый раз, уезжая с караваном в город, он возвращался с парой книг. В юрте под его гамаком скопились тома «Краткой истории Империи», «Тактики смешанных войск», «Катастрофы у Ионита», «Барензии» и «Подлинной Барензии», «Вампиров Вварденфелла» и многих других. Его старший брат женился, и мать стала высказывать мнение, что и Ахазу бы тоже пора. У него от этих разговоров сосало под ложечкой. Очень некстати, во время стычки с воинами Ахеммуза, произошедшей при перегоне гуаров на новый выпас ближе к границам Грейзленда, Ахаз выручил Забамунда, которого в какой-то момент выбили из седла и окружили. После этого и Забамунд заговорил, что-де, Ахазу пора женится. Ещё бы, ведь его собственная дочь Тусси тоже подросла. Отказываться уже было нельзя, чтобы не оскорбить гулахана, а через него и самого Сул-Матуула. Но и жениться молодой данмер не собирался. План созрел быстро.       Первой же ночью после возвращения в племя, дождавшись, когда под утро луны Массер и Секунда скроются за горизонтом, окутав тьмой пепельные пустоши, Ахаз, прихватив оружие и припасы, оседлал своего одинокого гуара, вывел его из лагеря и что было сил ударил его палкой. От такого осёдланный гуар без всадника подпрыгнул и быстро помчался в темноту. Ахаз же присел и затих, прислушиваясь, не поднял ли кто тревогу. Ответом ему было лишь тихое постукивание костяных погремушек, да похлопывание развевающихся флажков. Из некоторых юрт доносилось храпение. Не тратя времени, данмер, ориентируясь по звёздам, быстро побежал на север — к берегу, туда, где в зарослях кустарника с вечера спрятал лодку. Стащив её в воду, он повернул налево и энергично поплыл вдоль берега на запад.       Ахазу было жаль бросать родное племя, но предчувствие новой жизни и приключений о которых он столько читал в книгах захлестнули его, потому, воодушевлённый, он энергично работал вёслами, живо представляя себе новую фривольную жизнь… Так, предавшись мечтам, Ахаз не заметил, как наступило туманное утро. А когда заметил, то сразу понял, что не видит берега. Растерянно он завертел головой, всматриваясь в туман.       «Должно быть меня отнесло далеко в море» — мелькнула мысль у данмера. Тогда он решил немного подождать, когда мгла рассеется. Однако, Море Призраков известно своими коварными туманами. И время шло. Утомлённый долгой греблей, Ахаз заснул на дне лодки, укрывшись плащом и подложив под голову хитиновый щит. Проснувшись от внезапного кошмара, в котором его душил своими щупальцами дреуг, данмер понял, что наступила ночь. На небе ярко сияли луны освещая гладь моря. Чистое и открытое море без единого ориентира… Молодой данмер, однако, и на этом не стал отчаиваться, но примерно предположив своё местоположение стал грести на юг. Так наступил следующий вечер. Проверив свои запасы, Ахаз понял, что они совсем не были рассчитаны на долгое путешествие. Пара яиц квама, скрибовое желе, несколько скаттлов, пара кусков вяленого гуара, фляга с водой — вот и всё, что у него было. Поев, он хотел было грести дальше, однако его снова сморил сон. На этот раз ему снился сам Дагот Ур, который вместе со своими жуткими слугами наступал на него со всех сторон. Они тянули к нему свои хоботы, которые странно произрастали на месте их лиц. Испуганный, данмер проснулся… Снова стояло туманное утро. И тогда Ахаз начал молиться. Предкам, Азуре, даже Трибуналу, хотя, как известно, эшлендеры и не признают истинность его божественности. Подумав некоторое время, откликнется ли Ану на его мольбы, он вспомнил, к кому он ещё не обращался — к Неревару. Однако, как только он захотел это сделать, лодка закачалась, на поверхности выступила зыбь, а затем дно лодки обо что-то ударилась. Ахаз завертел головой — никакой суши рядом не было. Между тем, лодка остановилась и, заглянув за борт, данмер охнул — из-под тонкого слоя тёмной воды проступала поверхность. Чёрная, покрытая остатками ракушек и водорослей грязная суша. Как будто некое гигантское чудище мерно вдохнуло, и лодка замерла на странной склизкой земле. Ахаз остолбенел. Вокруг него, едва выступая из воды, лежало больше грязное плато.       Странную тишину стал продавливать низкий гул. Спустя некоторое время скорчившийся на дне лодки Ахаз стал понимать, что гул меняет тональность и начинает превращаться в звуки, а те в — слова… Словно некое совершенно чужое существо пыталось обратиться к нему.       — Ты звал меня, смертный… — Низко протрубил гул, исходящий, казалось прямо с низу. — Ты хочешь выбраться на сушу?       Собравшись с силами Ахаз, преодолевая спазм, едва просипел:       — Да… — Это было сказано так тихо, что данмеру показалось, будто он подумал это про себя. Однако голос его прекрасно услышал.       — Хорошо! Я спасу тебя, смертный… Я дам тебе десять лет, ты согласен?       — Д… Да… — Всё также тихо, трясясь от страха, выдавил Ахаз. Его горло сдавливало, он задыхался.       Лодка с силой стукнулась. Ахаз открыл глаза. Ярко светило солнце, слышался плеск волн. «Это был ещё один кошмар» — подумал данмер. В небе мелькнул скальный наездник. Ахаз резко, почти подпрыгивая, встал в лодке. Она уткнулась в берег. Перед ним были небольшие скалы на которых росли трава и деревца. Невдалеке он заметил рыбацкие лачуги. Не веря своему счастью, он ступил на твёрдую землю, привязал лодку, взял вещи и пошёл в сторону хижин. Это был Хуул. Ахаз слышал об этой деревне, и на самом деле именно до неё и планировал добраться, когда предпринял свой побег… «Как давно? Три дня? Четыре? Не важно!» — радовался молодой данмер. Побродив по деревне и посетив таверну (её хозяина звали Тонгар, и он был н’вахом), Ахаз увидел то, что когда-то давно так сильно поразило его — огромного, величественного и неподвижного силт страйдера. Он вспомнил, как в детстве хотел забраться на этого великана и уехать прочь. С этого момента и началась новая жизнь эшлендера. В то лето ему исполнилось двадцать лет.

***

      Время ускоряло свой бег. Сначала Ахаз стал помощником Сельдуса Нерендуса, погонщика страйдеров из Хуула, а затем, доказав свою ловкость в обращении с оснасткой, погрузкой и в обращении с животным, сам стал погонщиком. В основном маршруты пролегали между Хуулом и Гнисисом, Гнисисом и Альдруном, также ходили до Кальдеры, Балморы и Вивека, и по большей части Горького Берега. Иногда караванщики заходили и в знаменитый Суран. Нагруженные бесчисленными мешками, бочками и ящиками, которые заворачивали в прочные сети, державшиеся на специальных кольцах, приделанных прямо к панцирю страйдера, а также беря, по возможности, пассажиров, Ахаз перевозил всевозможные товары от панцирей шалков, клея и кожи нетча до стальной брони, изящной одежды и целых бочек суджаммы. В путь он никогда не забывал захватить книгу и пару бутылочек чего-нибудь прямо из товара. «Разбилось при перевозке, бывает» — объяснял он в таких случаях. Иногда он перевозил и кое-какие иные товары, предварительно тщательно их маскируя. В таких случаях, в порту к нему подходил «особый» человек и, заплатив увесистым кошельком, забирал «особые» ящики. Приобретённые при жизни в эшленде навыки были очень кстати караванщику страйдеров. Ещё ни один скальный наездник не смог навредить его грузу или пассажирам, будучи сражённым меткой хитиновой стрелой. Иногда на караван нападали бандиты и это отпугивало многих погонщиков от незнакомых маршрутов, однако для Ахаза в этих стычках не было ничего необычного. Иногда, то в одном городе, то в другом, данмер заводил интрижки с местными дамами, однако, это ни к чему не приводило. «Н’вахи, они есть н’вахи» — говорил себе данмер. Иногда до него доходили слухи, что где-то в эшленде получила известность история, будто некий жених, за которого выдавали чуть ли не дочь ашхана, сбежал прямо из-под венца. Добавляли, что за его голову назначили награду. «Он, наверное, давно погиб» — говорил Ахаз…       …Пепельная буря продолжалась уже третий день, когда дверь таверны «Крыса в Котелке» резко распахнулась. Внутрь помещения вихрем влетела пыль, и вошедший сразу поспешил её захлопнуть, так, что пёстрая толпа посетителей не успела проявить неудовольствие и снова вернулась к своему обычному гомону:       — …И тут он мне заявляет, что у него нет денег… — Басил какой-то орк.       — …Эта телванийская сучка… — Почти истерично пищала некая альтмерка.       — …Лириэль, добавки! — Хором требовала целая компания нетрезвых редоранских стражников за столиком.       — …Если бы не эта чёртова буря… — Жаловался Навам Веран, данмер, погонщик и давний знакомый Ахаза.       — …А, ты мила… — Нестройным голосом почти пел неизвестный пьяный бретонец, обращаясь к редгардке.       — …Лунный сахар… — Мурлыкал хаджит Дро-Тазар про себя, сидя за стойкой.       Ахаз прошёл прямо, поднялся по лестнице и занял дальний столик. Экипировка его представляла собой само данмерское разнообразие: костяная кираса и сапоги, хитиновые поножи, правый дреугский наплечник, левый же скрывал плащ из перепонок крыльев скального наездника, который окутывал данмера ниже колен. На руках были перчатки из кожи нетча, при этом на правой руке поверх перчатки был натянут ещё и костяной наруч. На голове был хитиновый шлем. С правой стороны пояса свисал колчан из кожи гуара, в котором виднелись хитиновые, костяные и железные стрелы, с левой же стороны пояса был налуч с коротким луком. Сзади на петле держался хитиновый щит, а в руке Ахаз сжимал неизменное хитиновое копьё. Присев, данмер снял шлем, позволив своему обонянию погрузится в аромат трактира — суджамма, флин, запахи мяса гуара, квамы пронизывали помещение. С первого этажа доносилась музыка. Несмотря на то, что под шлемом данмера была ещё и пепельная маска, на его лице всё равно был слой пепла.       — Лириэль! — Прокричал он. — Неси выпивки, мяса и салфетки!       — Дорогуша, я тебе не официантка! — Парировала хозяйка трактира, однако взяла бутыль суджаммы и бокал, прихватив и салфетки подошла к Ахазу. — Мясо будет через полчаса.       Данмер кивнул и, сперва налив в бокал, начал оттирать лицо и шлем от треклятого пепла. Однако, мысли его были далеки от суджаммы, еды, трактира и необычайно сильной пепельной бури. Ахазу снова начали снится давно позабытые кошмары. Этим летом ему должно было исполниться тридцать лет…