Тайна Волшебницы Света

      Три дня Халдир находился между жизнью и смертью, три долгих дня и бесконечных ночи. Аэлин почти не отходила всё это время от своего друга, подолгу сидя у его постели и просто держа за руку. Она знала, что Владычица сделала всё от неё зависящее для спасения Халдира, использовав при этом магию своего народа, и теперь осталось лишь ждать. Ждать, когда он очнётся и наберётся сил. Воин был необычайно силён, иначе давно умер бы, ибо стрела, поразившая его, всё-таки оказалась отравлена.       Сейчас Халдир спал, и лицо его - спокойное и расслабленное - приняло какое-то необычно нежное выражение, несвойственное ему во время бодрствования. Впервые Аэлин обратила внимание на его внешность. Гордые, даже величественные черты лица, твердые губы, мужественный подбородок и густые, длинные ресницы, смягчающие немного суровый облик, впервые показались ей привлекательными. «А ведь он красив!» - ошеломленно подумала эллет. Подумать только – раньше она этого совсем не замечала!       Всю ночь она сидела и слушала его размеренное дыхание, мысленно воздавая благодарности Эру за спасение отца и Халдира. Как могла бы закончиться эта история с нападением орков она даже не хотела задумываться. Как же они с Арвен испугались, когда всадники неожиданно вернулись из Мирквуда глубокой ночью, неся раненного Халдира на носилках! С тех пор Аэлин не знала сна и отдыха, дежуря у постели друга. Ей было всё равно, что подумают отец, придворные, да кто угодно! Пока её друг в опасности, она его не покинет.        Ладонь Халдира была теплой и твердой, и Аэлин нежно поглаживала её, периодически, в порыве нежности, прижимая к губам. Она всё думала о том, как они будут общаться, когда воин придет в себя. С того дня, когда Халдир признался ей в любви, они так и не успели поговорить. Шокированная его признанием, девушка просто убежала из башни, не представляя, как ей следует реагировать, и оставляя Халдира предаваться мукам самобичевания всю оставшуюся часть ночи, но вкус поцелуя на губах чувствовала до самого рассвета.       Она так и не поняла, чем спровоцировала его. Ей очень не хватало их крепкой дружбы, той, простой и понятной, как раньше. Не хватало долгих разговоров обо всем на свете, тренировок в лесу. По детской привычке она всё также тянулась к своему другу, но теперь меж ними стояло его признание, и Аэлин понимала, что так, как было прежде, уже не будет. Никогда. Даже если они договорятся забыть о том, что случилось в башне, к былым отношениям возврата уже нет, да и лгать они оба не умеют. И что же ей теперь со всем этим делать??? Глядя на спящего воина, Аэлин не переставала думать об этом.       Время от времени к ней в башню приходила Арвен и рассказывала, что происходит при дворе. Переговоры с лесным королём не состоялись - во всяком случае, на территории Лихолесья. Трандуил, огорченный ночным происшествием у врат его дворца, оказал помощь раненым и предложил перенести переговоры в Лориэн, поскольку спасти верного воина от неминуемой гибели могло лишь могущество Нэнья, кольца власти леди Галадриэль. Элронд с помощью своих знаний обезвредил яд, но этого оказалось недостаточно. Дабы не терять драгоценное время, король Мирквуда отправился вместе с Элрондом и Келеборном, захватив с собой и своего наследника.       В ночной суматохе встревоженная Аэлин не обратила внимания двух высоких незнакомцев в окружении отца и деда. Трандуил и Леголас, напротив, внимательно оглядели принцессу с головы до ног, когда она с испуганным возгласом бросилась к носилкам, на которых лежал раненый Халдир. Гостей явно заинтриговало повышенное внимание королевской дочери к начальнику стражи. Как, впрочем, Келеборна, Элронда и Галадриэль, но в тот момент мысль о собственной репутации даже не мелькнула в голове у девушки.       Ранним утром четвертого дня измотанная принцесса сладко задремала, сидя в большом мягком кресле у постели своего друга. Она так устала от постоянного недостатка сна, что не уловила чьих-то лёгких шагов на лестнице, как не слышала и тихого стука в дверь. Несколько мгновений спустя дверь почти бесшумно отворилась, и в комнату вошёл молодой эльф, одетый в серебристый костюм самого простого покроя. Его вполне можно было принять за обыкновенного эльфа, служащего при дворе, но ни крой платья, ни отсутствие украшений на одежде и коротком кинжале, притороченном к поясу, не могли обмануть. Гордая посадка головы, величественная осанка, манера держаться выдавали в нём высокое происхождение.        Остановившись у порога, юноша застыл, невольно залюбовавшись. Зрелище, представшее его очам, было на редкость трогательным: лежавший на кровати поверженный воин и уснувшая у его постели прелестная девушка, державшая его руку даже во сне. Со стороны эта картина могла произвести лишь одно впечатление — этих двоих связывает преданная любовь.        Принц узнал эту эллет сразу же, поскольку успел хорошо разглядеть её лицо той ночью, когда они с отцом прибыли в Лориэн. Младшая дочь Владыки Элронда, кажется... Аэлин? Если с Арвен Леголас был хорошо знаком, то её младшую сестру видел впервые. На своём веку принц повидал великое множество красавиц, и искренне думал, что ничто уже не сможет удивить его, но именно этой юной деве удалось каким-то образом заставить его сердце пропустить удар, едва его взгляд упал на неё впервые. Что ж, судя по тому, что он только что увидел Аэлин у постели Халдира, ему снова не повезло. Принц усмехнулся, горестно иронизируя над собственной неудачливостью в любви, и уже собрался было тихонько уйти, как красавица внезапно пошевелилась и открыла глаза.       Спросонок Аэлин даже не сразу заметила, что в комнате находится посетитель. Грациозно потянувшись, словно игривый котёнок, она наконец подняла голову и вдруг наткнулась взглядом на незнакомца. Сон моментально испарился, уступив место растерянности. Этого эльфа она точно раньше не встречала! Кто он и как оказался здесь? От неожиданности принцесса резко вскочила и, запутавшись в подоле собственного платья, потеряла равновесие. Ещё немного, и она упала бы прямо под ноги юноше, но тот среагировал мгновенно и ловко поддержал её за локоть.       - Благодарю! — пробормотала смущённая эллет, невольно опуская глаза под пронзительным взглядом голубых глаз незнакомца.       Эльф снова улыбнулся и слегка наклонил голову в знак приветствия.       - Рад служить принцессе Лориэна!       - Могу я узнать ваше имя? — спросила девушка, разглядывая его из-под полуопущенных ресниц.       Логика подсказывала ей, что незнакомец явно нездешний, одежда его отличалась от лориэнской, к тому же она знала в лицо всех придворных. Можно предположить, что это один из сопровождающих отца, но все воины Элронда носили форму с гербом Имладриса на груди, стало быть, этот эльф из Мирквуда, причём явно не из обычных лучников. Скромная одежда не могла скрыть высокое происхождение, ибо на голове у него красовался тонкий, витой серебряный венец. Итак, для короля Трандуила юноша слишком молод, следовательно, это его сын. Леголас, кажется? Так вот , оказывается, как выглядит главный сердцеед всех эльфийских земель, вместе взятых?       - Я — Леголас, сын Трандуила! — подтвердил её догадку принц.       Памятуя о том, что она слышала о наследнике Трандуила и его венценосном батюшке, Аэлин невольно напряглась. Мягко говоря, репутация Леголаса играла против него, по крайней мере в её глазах. Принцесса всегда недолюбливала высокомерных эльфов, считая такое поведение бестактным, а молва давно окрестила короля Лихолесья самым невыносимым гордецом во всём Средиземье. С чего бы его сыну быть другим?       А уж о многочисленных победах принца на любовном поприще не говорил в Лориэне только глухонемой. Шлейф из разбитых сердец давно тянулся за ним, словно пышный яркий хвост за расфуфыренным павлином. В силу своей юности, принцесса судила лишь по слухам, что до неё доходили, а потому заранее посчитала Леголаса самовлюблённым и коварным соблазнителем. Надо бы держаться от него подальше. И что это его принесло в башню в такую рань? Все нормальные эльфы в это время должны ещё мирно нежиться в собственной постели, а уж принцы и подавно!       - Простите, если покажусь невежливой, принц, но... как вы сюда попали? И почему бродите по дворцу на рассвете? — не вполне радушно спросила раздосадованная Аэлин, осознав, что должен был подумать Леголас, застав королевскую дочь в опочивальне раненого воина, не являющегося её женихом.       - Халдир — мой старый друг, — пояснил спокойно Леголас, не обращая внимания на её холодность. — Я просто хотел убедиться, что он пошёл на поправку. И теперь, — мягко улыбнулся принц, — я нисколько не сомневаюсь, что так и будет, раз сама принцесса хранит его покой.       О Эру, только этого не хватало! Он явно принял её за влюбленную дурочку, вот как теперь выпутываться из этого? Неужели все при дворе думают так же? А ведь Арвен предупреждала её, что пребывание в комнате Халдира может обернуться ненужными слухами. И правда, ситуация выглядит весьма нелепо: во дворце полно лекарей и слуг, а у постели раненого сидит сама принцесса! Как ей теперь оправдать своё поведение? Смущенная девушка покраснела, как мак, и принялась лихорадочно объяснять, словно от мнения о ней гостя зависело мнение и всех остальных:       — Халдир и мой друг тоже, самый близкий и верный. Меня поручили ему ещё в детстве, после того, как он спас мне жизнь и… он всегда заботился обо мне. Я должна ответить ему тем же! Это лишь дань моей дружбы... Я знаю, со стороны могло показаться, что мы с ним… но это вовсе не так!       - Принцесса, вы так мило краснеете! — тихо рассмеялся Леголас. — Так что же я, по-вашему, подумал?       Он явно потешался над её замешательством, правда, ядовитого сарказма в голосе она не уловила. Но эта его снисходительная улыбочка... так обычно смотрят на детей, которые сочиняют взрослым с три короба, чтобы избежать наказания за шалости.       - Вы можете думать всё, что захотите! — оскорбленная в своих лучших чувствах, Аэлин обиженно поджала губы и насупилась.       Подумать только: сам явился туда, куда его совсем не звали, да ещё смеет высказывать свои измышления! Как будто его мнения кто-то спрашивал! Но злиться ей нужно, в первую очередь, на себя: зачем она вообще начала оправдываться, словно совершила что-то непристойное?       Неторопливо, словно кот, загнавший мышь в угол, Леголас подошёл к ней ближе и нарочито преувеличенно поклонился. Он всё ещё улыбался, но улыбка его была доброй, хотя раздосадованной принцессе она таковой не показалась. Хотя улыбался он просто обворожительно, словно выпускал из лука стрелу, заранее зная, что та попадёт точно в цель.       - Не сердитесь, принцесса, я вовсе не стремился задеть или обидеть вас. Напротив, я хотел поздравить своего друга с такой блестящей победой, как завоевание сердца дочери Владыки Ривенделла. Жаль, если я ошибся.       Девушка сразу не нашлась, что ему ответить, лишь коротко кивнула головой, давая понять, что извинения приняты. Что с ней происходит, почему она не может и двух слов связать?! Она ждала, что принц начнёт язвить или делать прозрачные намёки по поводу их отношений с Халдиром, а он вдруг так легко и искренне извинился, тем самым полностью обезоружив её. Леголас тем временем подошёл ближе к постели Халдира, опустился в кресло, на котором провела ночь Аэлин, и вгляделся в лицо раненого воина.       - Халдир — самый преданный воин, которого я встречал, — тихо произнес принц. - Если бы не он, стрела настигла бы вашего отца.       - Поэтому отныне я в неоплатном долгу перед ним, — ответила девушка. — Все мы в долгу. Вот почему я здесь: не прощу себе, если он умрёт.       Леголас поднял на неё глаза и внимательно всмотрелся в расстроенное личико. Что-то здесь явно нечисто и не так невинно, как принцесса пытается изобразить. Какое-то странное ощущение возникло у принца, когда он смотрел на неё: Аэлин выглядела такой печальной и трогательной, со своими подрагивающими ресницами и заалевшими щеками, что у него вдруг возникло желание привлечь её к себе и успокоить. Неужели лекари ей не сказали, что опасность для Халдира миновала, что он поправится? Если не тревога за его жизнь, то что так мучает её?        Аэлин действительно страдала. Она заметила немой вопрос в глазах принца и смущенно отвела глаза. Откуда Леголасу было знать, что чувство вины, тяжкое, словно огромный камень, давит на несчастную девушку? Вины за то, что она неожиданно вызвала у своего лучшего друга страстную любовь, сама о том не ведая. Она ведь не любит Халдира, как мужчину, скорее, как брата, а это значит, что ей придётся отказать ему.       Под внимательным взглядом лучистых голубых глаз Леголаса Аэлин смутилась ещё больше. Никто и никогда не позволял себе так бесцеремонно её разглядывать, и как на это реагировать эллет не знала. К тому же, принц Лихолесья был действительно очень красив, тут молва ничуть не преувеличила, и её девичье сердечко невольно затрепетало, попадая под силу его очарования.        Испугавшись, что она может стать очередной жертвой принца, Аэлин попробовала воскресить в памяти все сплетни, которые ей доносили о нём фрейлины. Говорили, что прежде чем стать закоренелым сердцеедом, наследник Трандуила испытал в своей жизни неразделённую любовь к некой прекрасной эллет, которая предпочла ему гнома. После такого удара принц перестал искать чистую любовь, довольствуясь постоянно меняющимися мимолётными увлечениями. Нет уж, Аэлин совершенно не желала стать очередной строчкой в его длинном списке побед.       Внезапно Леголас неспешно встал и подошёл к ней вплотную, отчего Аэлин непроизвольно сделала шаг назад. Что он задумал? Сердце её предательски часто забилось, а в лёгких вдруг закончился воздух. Взяв девушку за руку, он осторожно коснулся губами кончиков её пальцев, и Аэлин почувствовала, что душа её волшебным образом отделяется от тела и летит куда-то под облака. Это ощущение было таким непривычным и захватывающим! Что с ней происходит, во имя Эру?! Как ему удалось так взволновать её одним прикосновением?       - Не бойтесь, принцесса, ваш верный друг не покинет этот мир так скоро. Он поправится, вот увидите!       Аэлин смотрела на него во все глаза, не отнимая руку. Она не в силах была отвести взгляд... Ей хотелось бы, чтобы его рука никогда не отпускала её ладонь, а восторженный взгляд не отрывался от её лица. Они стояли так близко, что казалось, ещё немного и их губы сольются в первом робком поцелуе...       Именно в таком положении - стоявшими друг напротив друга в опасной близости и нежно глядевшими прямо в глаза, их и застал только что очнувшийся Халдир. И зрелище это для него было отнюдь не двусмысленным.