Тайна Волшебницы Света

      Время пролетело незаметно, и вот уже осень понемногу вступала в свои права. Приближался осенний праздник урожая – Enderi - и эльфы, как всегда, готовились к нему. Правда, в Золотом Лесу природа пребывала в цветении всегда, но традиции празднования основных праздников года строго соблюдались всеми народами эльдар, в каком бы месте они не жили.       Настроение нашей юной героини было отнюдь не праздничным, ибо перед самым праздником Аэлин пришлось снова расстаться с сестрой. Арвен получила послание от Арагорна и сразу же засобиралась обратно в Ривенделл. Девушка просто не находила себе места, голубые глаза её словно потухли, она стала задумчива и немногословна. Видимо, что-то тревожило Арвен, поскольку она готова была выехать немедленно и, если понадобится, в одиночку.       Напрасно Аэлин пыталась дознаться у сестры о причинах её тревоги: Арвен лишь твердила, что у неё дурное предчувствие и она нужна своему любимому. Зная сестру, Аэлин понимала, что выспрашивать дальше бесполезно — в этом Арвен была под стать своему жениху, такая же скрытная. И Аэлин пришлось смириться.       Владыки Лориэна с неохотой расстались со старшей из своих внучек. Они, скрепя сердце, выделили Арвен охрану, которой было приказано сопроводить принцессу в Имладрис и хранить её, как зеницу ока, ибо путешествовать становилось всё опаснее. Границы Лориэна всё чаще подвергались вылазкам орков из подземелий Кхазад-Дума.       Халдир вызвался было лично руководить этим отрядом, но Владыка Келеборн велел ему оставаться в Лориэне. По его мнению, Халдир и Аэлин и так достаточно долго пробыли в разлуке, так что в качестве капитана стражей с Арвен был отправлен Орофин.       Девушки простились на границе Лориэнского леса накануне Enderi. Расставаться на неопределенный срок было тяжело им обеим. За последние пять лет сёстры привыкли ежедневно быть вместе, постоянно делясь друг с другом своими бедами и радостями, поверяя свои маленькие секреты и сердечные тайны.       Аэлин понимала, что разлука с сестрой не будет вечной, но слёзы упрямо текли из её синих глаз, потемневших от переживаний. Как многие юные девы в её возрасте, она была порой слишком эмоциональна.       Арвен выглядела спокойней. Этой чертой характера она всегда напоминала младшей сестре леди Галадриэль - такая же степенная, величественная, настоящая леди. А Аэлин, с её бурей страстей в душе, приходилось прилагать немало усилий, чтобы не забывать, как подобает вести себя юной эллет из королевского дома, ибо излишняя эмоциональность считалась у эльфов признаком дурного тона. Прощаясь, сестры крепко обнялись и пообещали друг другу писать письма как можно чаще. На прощание Арвен внезапно спросила сестру:       — Скажи мне, Аэлин… Ты точно хочешь этого?       — Чего? — удивилась девушка, не понимая, о чем идёт речь.       — Выйти за Халдира! — ответила сестра и пытливо заглянула ей в глаза.       — Почему ты спрашиваешь? Тебе не хуже моего известно, что я дала слово! И я сдержу его… — под взглядом голубых глаз сестры Аэлин потупилась.       Арвен подошла к ней ближе и взяла за руки.       — Послушай меня, Аэлин… Подумай очень хорошо, ибо после свадьбы у тебя не будет обратного пути. Если ты не любишь Халдира, лучше признайся ему. Да, ему будет больно, но лишь раз. Если же он узнает правду после свадьбы, ему будет больно вечно!       Поскольку Аэлин, которая побагровела, словно роза, услыхав такие речи сестры, всё ещё молчала, Арвен продолжила:       -Ты не умеешь лгать, Аэлин! Или ты полагаешь, что никогда в жизни больше не встретишься с Леголасом? Халдиру будет достаточно лишь один раз увидеть вас двоих вместе, чтобы обо всём догадаться. И вот тогда твоя двойная ложь разобьёт ему сердце навсегда. Не жертвуй им, он не заслужил такого!       Аэлин, которая всё это время молча внимала сестре, вдруг вскинула голову и гневно сверкнув глазами, возразила:       — Нет, Арвен! Я не стану разрывать помолвку. Ради кого я должна сделать это? Ради мужчины, который ни разу не вспомнил обо мне за эти пять лет? Да и с чего бы ему делать это? Пойми, Арвен, всё это существует лишь в моей голове, всё это глупости! Я сама вдруг влюбилась в него, словно безумная. Он даже не знает об этом! А Халдир… он… словом, он меня любит, и я не предам его доверия. Никогда!       «А ведь и правда! Он ведь действительно не знает!», — подумала Арвен, удивляясь, как она раньше не додумалась до этого. Что ж, от Аэлин толку не добьёшься, придётся, видимо, Арвен вмешаться самой и постараться не дать сестре совершить ужасную ошибку и сделать несчастными всех троих. И первое, что она сделает, как только сможет — это поговорит с принцем.       Спор сестёр грозил затянуться, ибо Аэлин готова была до хрипоты защищать свои принципы, а Арвен так и не решилась рассказать сестре о том, что она знает о чувствах Леголаса к её неугомонной младшей сестрице. Арвен тяжело вздохнула и подняв обе руки вверх, признала поражение. Улыбнувшись рассерженной сестре, она обняла её и тихо сказала:       — О, маленькая упрямица, я очень надеюсь, что тебе не придётся жалеть об этом! Что ж, мне пора ехать, Орофин уже начинает беспокоиться. До встречи, Аэлин!       — До встречи! — Аэлин виновато улыбнулась сестре, уже жалея о своей гневной вспышке.       В конце концов, Арвен желает ей добра, к тому же она — единственная, кто знает о её тайной любви к принцу Эрин Гален. А теперь она уезжает и Аэлин даже не с кем будет говорить об этом!       В последнем утверждении Аэлин очень заблуждалась, ибо в Лориэне находился кое-кто ещё, знающий о её тайне. Как помнит читатель, существовала некая эллет, с которой принцесса застала Леголаса в беседке. Эта девушка явно не страдала отсутствием воображения, она прекрасно всё поняла по реакции Аэлин, едва увидела её истеричное бегство в слезах. Любовь Аэлин к Леголасу, как и яростная ревность, была ясно написана на лице принцессы.        А вдобавок, эта фрейлина никогда не испытывала к своей госпоже нежных чувств, считая Аэлин недостойной титула принцессы из-за полного, по её мнению, отсутствия истинно королевского величия. Когда две девушки пытаются поделить одного мужчину, они превращаются из прелестных фей в злобных фурий, изрыгающих яд друг на друга.       Не зря принцесса так опасалась сплетен после того памятного бала. Злобные фрейлины, видимо, были её небесной карой за неведомые прегрешения. Аэлин даже не подозревала, сколько слухов и домыслов ходило при дворе после её скоропалительной помолвки с Халдиром и практически незамедлительного отъезда в Ривенделл!        Ядовитые языки фрейлин долго перемывали косточки Аэлин, гадая, что же всё-таки произошло у неё с обоими воинами — Халдиром и Леголасом? И почему она выбрала Халдира? Однако, доподлинно ничего не было известно, и слухи постепенно прекратились сами собой. Но главное, чего не знала Аэлин, так это того, что перед тем как стихнуть, эти слухи дошли до Орофина, а от него и до Халдира!       Сколько пришлось вынести Халдиру, изнывая от ревности, было ведомо лишь ему одному. Делиться с братьями, да и вообще с кем-либо ещё, не входило в привычки благородного воина, гордость не позволяла ему жаловаться.       Орофин, переживая за брата, не скрывал своего негодования из-за внезапной помолвки Халдира с королевской дочерью, поскольку поверил сплетням. С тех пор он таил обиду в своем сердце и на Аэлин, и на Леголаса, считая, что дыма без огня не бывает.       Тяжелее всего Халдиру пришлось в Лихолесье, когда он сражался с орками бок о бок с Леголасом. А тут ещё угнетало то, что принц был его добрым другом, к тому же, вызывал в нём искреннее уважение и приязнь.       Лишь такая наивная юная эллет, как Аэлин, могла бездумно доверять сплетням о нём, в реальности же всё выглядело не совсем так. Как и при дворе в Лориэне, в Лихолесье не было недостатка в прелестных юных девах, которые так и млели, глядя на наследника трона, однако Леголас сторонился их.       Халдиру такое поведение наследного принца даже показалось странным, ведь будучи свободным, Леголас должен был стремиться к поискам себе достойной пары. В конце концов, его долг — продолжить королевский род. Но единственное, в чем принц Эрин Гален находил истинное удовлетворение — это отчаянная рубка орков и гигантских пауков в дебрях Лихолесья. Причем, чем больше становилось набегов, тем более удовлетворённым выглядел Леголас. А романтические отношения с девушками случались в его жизни всё реже и реже, несмотря на вящее неудовольствие его царственного отца. Трандуил, похоже, отчаялся увидеть единственного сына счастливым.       Халдир искренне недоумевал о причинах такого поведения, пока один из близких соратников сына короля не поведал ему знаменитую историю несчастной любви Леголаса к прекрасной Тауриэль. Спросить самого Леголаса об этом Халдир и не помышлял, ибо принц отличался ещё большей скрытностью, чем он сам.       Обладая массой достоинств: искренностью, истинно королевским благородством, добротой, беспримерной, даже безрассудной храбростью, неоспоримым военным опытом, способностью обращаться с любым известным Халдиру оружием, преданностью друзьям, отцу, своему народу, при этом Леголас оставался абсолютно закрытым по отношению к женщинам и всему, что с ними связано! Сердце его словно было заковано в панцирь. Так неужто он до сих пор хранит в глубине души любовь к Тауриэль? Или новая страсть поселилась в его сердце? Ответов на эти вопросы Халдир не знал, а Леголас ревностно оберегал свой внутренний мир от чужих глаз.       Пока Леголас и Халдир сражались с орками, их дружба и мужская солидарность в бою никак не страдала, оба были готовы прийти на выручку друг другу. Но стоило закончиться бою, а воинам возвратиться в крепость, словно тень вставала между друзьями, мимолетная тень юной девушки, которая обитала в сердце у них обоих.       Халдир изо всех сил пытался убедить себя в том, что Аэлин выбрала его, доказательство этого — кольцо, надетое ею на его палец. Очень хотелось верить, что она сделала это по доброй воле! Лишь эта мысль позволяла ему относительно спокойно спать по ночам.       И всё же очень часто он незаметно наблюдал за королевским сыном, когда тот бродил ночами по лесу в полном одиночестве, без сна, в поисках покоя. Халдир неплохо читал в душах других, он ясно видел, что принц Эрин Гален страдает от любви. И, как справедливо опасался Халдир, от любви к его обрученной невесте. Итак, как мы видим, в наивном неведении оставалась лишь сама Аэлин…