Тайна Волшебницы Света

      Аэлин корила себя за невнимательность. Ну как она могла не замечать, что Эовин влюблена в Арагорна? Это же можно легко прочесть в её глазах! Куда же подевалась её эльфийская чувствительность? Беда в том, что принцесса в последнее время замкнулась в себе из-за потери Халдира, и совсем перестала замечать что-либо вокруг. А сегодня ей вдруг бросилось в глаза, как племянница конунга смотрит на Арагорна. О, Эру, да им с Эовин пора организовывать своё собственное общество под названием «Орден разбитых сердец»!       Аэлин ни секунды не сомневалась в том, что Арагорн любит только Арвен, и никого другого на свете. Но, одновременно, ей было очень жаль свою подругу, которой не на что было надеяться. Гордая девушка хранила свою тайну ото всех, даже от Аэлин, особенно с тех пор, как узнала, что наследник Исильдура помолвлен со старшей сестрой подруги.       Сейчас царевна Рохана переживала свою первую любовь, к сожалению, безответную. Если она и плакала, то тайком, закрывшись в своих покоях, а на людях старалась вести себя сдержанно. Но, в день отъезда Гэндальфа и Пиппина в Гондор, когда стало известно, что Рохану предстоит новое сражение, и Арагорн вместе с друзьями примет в нём участие, Эовин не смогла сдержать своих чувств. Ей и так тяжело далась битва за Хельмову Падь, когда она сходила с ума от страха за его жизнь, а теперь ему вновь предстоит рисковать ею! И неважно, что Арагорн никогда не сможет подарить ей своё сердце, она не перестанет от этого бояться за него.       Аэлин чисто случайно застала конец их разговора в оружейной дворца, она не разобрала о чём именно шла речь, зато заметила полный любви взгляд, брошенный Эовин на Арагорна. Он что-то тихо ответил царевне и сжал её руки на мгновение, а затем, поклонившись, покинул оружейную, не заметив Аэлин, спрятавшуюся за большой грудой массивных щитов.       Эовин смотрела ему вслед с отчаянием и полным отсутствием надежды, когда принцесса покинула своё укрытие и шагнула ей навстречу. Догадавшись по сочувственному взгляду подруги, что ей отныне всё известно о её тайне, Эовин не сдержалась и вдруг расплакалась. В этот вечер они долго беседовали, сидя в спальне Эовин, куда Аэлин отвела её, чтобы никто не увидел заплаканные глаза царевны. Уже давно настала ночь и свечи в комнате догорели, но темнота только помогала им двоим делиться своими девичьими секретами.       В ту ночь они узнали все сердечные тайны друг друга. Аэлин поняла, что некоторые вещи она не смогла бы поведать даже Арвен, не говоря уже ни о ком другом, а роханской царевне с легкостью призналась во всех, даже самых сумасшедших своих поступках, вроде того, как она чуть не отдалась жениху до свадьбы. А ещё Эовин узнала историю их непростых отношений с принцем Эрин Гален и причинах помолвки с отважным Халдиром.       Если Эовин и была в глубине души шокирована подобным признанием эльфийской принцессы, она этого никак не показала. По сравнению с Аэлин, раздираемой чувствами к двоим мужчинам, жизнь самой Эовин была более спокойной и размеренной. Никогда прежде её сердце не знало любви, желания, она не знала мужских объятий и поцелуев, никогда не была помолвлена. Ей лишь не повезло с первой любовью, которую она подарила человеку, уже любившему другую.       — Ты ещё так молода! — заметила Аэлин. — Я думаю, ты непременно встретишь того воина, что подарит тебе счастье. И полюбишь его в ответ.       — Если только зло будет побеждено! А иначе — какая разница, что со мной будет? Если победит Саурон, все мы станем его рабами, — тяжело вздохнула Эовин.       — Митрандир говорит, что мы не должны терять надежду! — горячо возразила Аэлин.       Она изо всех сил старалась не показать подруге, что те же страхи за судьбу Средиземья терзают и её. Перспектива оказаться рабой Саурона принцессу явно не устраивала, особенно, если майя удастся вернуть себе своё тело. Аэлин слишком хорошо знала, что ждёт её лично в этом случае.       — Так значит, ты отправишься в Ривенделл? — вдруг спросила Эовин. — Почему ты не можешь остаться здесь, со мной? Мы могли бы вместе дождаться возвращения наших…друзей?       — Я дала слово Гэндальфу, что покину Рохан, — тихо ответила Аэлин.        Она не хотела пугать подругу и рассказывать о том, какие у Врага планы в отношении принцессы Лориэна. Гэндальф предупредил её — никто в Рохане не должен об этом знать.       — Как жаль… я так привыкла к тебе. Никогда не думала, что мне доведется так близко подружиться с эльфами! — опечалилась Эовин.       — До встречи с тобой я совсем не знала людей, кроме Арагорна и Боромира, сына наместника Гондора. Он тоже был хранителем, но погиб от руки орков Сарумана. И я очень рада, что встретила такого друга, как ты! - Аэлин была тронута до глубины души тем, как опечалена подруга их скорым расставанием.       Эовин поведала принцессе и о том, как она мечтает сражаться на поле брани рядом со своим королём и братом, мечтает сама защитить свою страну, словно девы-воительницы из старинных легенд Марки. Она призналась, что хочет тайком смешаться с воинами рохиррим, надев мужское платье, и направиться в Минас Тирит, чем немало встревожила Аэлин.       Принцесса вполне могла понять мотивы такого желания, она и сама совсем недавно мечтала лично сразить Саурона, пока вовремя не осознала, что её сил не хватит на это. А вот Эовин ещё не понимает, как опасна её задумка. Полночи Аэлин потратила на то, чтобы отговорить девушку от безумной идеи, но всё её попытки разбились о знаменитое роханское упрямство царевны, сделавшее бы честь и самому лесному королю. В конце концов Аэлин сдалась, пообещав никому не выдавать тайны Эовин.       — Так значит, ты струсила? Так и не выяснишь, отчего принц избегает тебя? — вдруг спросила Эовин, резко меняя тему разговора.       — Дело не в трусости. Мне, кажется, известно, почему он это делает… — прошептала Аэлин. — Он думает, что я делила ложе с Халдиром. В его глазах я опозорена, ведь мой жених пал до свадьбы. А значит — недостойна принца…       — И ты не хочешь переубедить его? — изумилась Эовин. — Ты же сама сказала, что любишь?       — Переубедить? — горестно усмехнулась Аэлин. — Каким образом? Девушка может доказать свою невинность лишь одним способом, я уже однажды чуть не совершила такую глупость и больше не сделаю этого. Да и не нужен мне мужчина, который поверил словам других, а не моим.       В голосе Аэлин звучали гнев и боль одновременно. Она действительно до сих пор не могла простить любимому их последнего разговора в Лориэне, когда Леголас обвинил её в том, что она была близка с Халдиром. Точнее, она давно простила бы ему это, но поведение принца наглядно говорило о том, что падшая девушка недостойна стать его женой.       Эовин понуро молчала, ибо возразить было нечего. В конце концов, она и сама бы отказалась от подобной любви, когда избранник сомневается в твоей честности. Жаль, они были бы красивой парой… Пожалуй, у них с Аэлин действительно много общего, взять хоть несчастную любовь.       Расставшись с подругой лишь под утро, сонная Аэлин побрела в свою спальню, чтобы подремать хоть несколько часов. Дворец, похоже, и не думал отходить ко сну: мимо Аэлин торопливо сновали туда-сюда воины, перенося куда-то оружие, конную сбрую, мешки с припасами для армии и боевые стяги. Медусельд лихорадило от спешной подготовки, ибо король дал на неё всего три дня.       Глаза всех воинов снова горели тем самым воинственным огнём, что есть в крови у каждого мужчины: жаждой войны. И утоление этой жажды им было нужно также сильно, как утоление страсти к женщине. Занятые своими делами, рохиррим даже не замечали принцессу, молча бредущую по коридорам Медусельда.       Глядя на эту будоражащую суету, Аэлин вдруг расхотелось спать, и она решила навестить своих друзей: они ведь тоже наверняка готовятся к походу. Для чего ей было это нужно, она и сама не знала, возможно, это был лишь повод увидеть принца. Ноги сами принесли её к комнате, что была отведена Гимли и Леголасу. Сама не зная, для чего она пришла именно сюда, а не к Арагорну, например, девушка остановилась в нерешительности. Может быть, лучше уйти?       Она, конечно, дала себе слово поставить все точки в отношениях с принцем до того, как покинет Рохан, но её девичья гордость восставала всеми силами против этого. Дверь была чуть приоткрыта, и вдруг до неё донесся голос Леголаса. Стоило ему произнести несколько слов, как она тут же забыла, что первым порывом было уйти, ведь подслушивать чужие разговоры непозволительно. То, что она услышала, оправдывало этот проступок с лихвой. Аэлин с трудом верила своим ушам...       — Я действительно отправил письмо Тауриэль, Арагорн! — голос принца звучал сердито и упрямо. — Если она согласится, мы поженимся сразу после окончания войны!       — Зачем тебе этот союз? — воскликнул Арагорн. — Разве твоя любовь к Тауриэль всё ещё жива? Ты же сам говорил, что вы с нею давно уже только друзья и собратья по оружию!       — Она — моя первая любовь! — запальчиво возразил Леголас. — А значит, мы вполне поладим с нею. Я знаю её много лет, она красива, верна своему королю, отважна, словом, достойна стать принцессой.       — Первая любовь! — хмыкнул Арагорн. — Вообще-то, предполагается, что у эльфа может быть лишь одна любовь!       — Вот именно! – сердито подтвердил его слова принц. — Я решил жениться по любви. Не понимаю, что тебя так удивляет?       Арагорн шумно выдохнул, всё более отчаиваясь переспорить настырного друга.       — А что же с Аэлин? — тихо спросил он. — Ты вот так просто отпустишь её? Халдир пал, и твоя любимая свободна! Никак не пойму, что за ересь ты несешь про союз с Тауриэль? Значит, тебе понадобилось всего-то семьдесят лет на то, чтобы вспомнить, что именно она — твоя единственная любовь?! И при этом так, между делом, заморочить голову принцессе из соседнего королевства?! Считаешь, это поведение достойно принца?       Голоса мужчин становились всё громче, и ссора начинала приобретать опасные обороты. Арагорн был поражен извращенной логикой принца, ему самому никак не могло бы прийти в голову покинуть любимую, тем более, если препятствий для того, чтобы быть вместе не существует. При всей своей преданности другу, он был страшно зол на Леголаса, который уперся в своей непримиримой глупости и не желал слушать доводов ни разума, ни собственного сердца. Арагорн молил всех Валар, чтобы Тауриэль оказалась мудрее своего принца, и просто отказала ему.       — Леголас! – Арагорн попытался воззвать к нему в последний раз. — Ты пожалеешь о том, что пошёл на поводу у собственной гордыни и ревности! Ты потеряешь Аэлин окончательно.       — Мы уже говорили с тобой о ней, и я не стану повторяться! — отрезал Леголас, отвернувшись от друга и хмуро глядя в окно. — Я принял решение, Арагорн! Когда-нибудь ты поймешь.       — Пойму?! — кулак Арагорна резко опустился на стол, стоявший посреди небольшой комнаты. — Да будь я проклят, если я когда-нибудь пойму твоё эльфийское высокомерие и непроглядную глупость! Ты прав, Аэлин будет лучше без тебя! Я сам посоветую Элронду выдать её за Глорфиндела!       Удар был ниже пояса, и Арагорн это знал. Но в этот миг Леголас настолько вывел его из равновесия, что ему впервые захотелось вправить другу мозги не только словесно, но и вполне физически. На очень краткий миг в синих глазах принца промелькнула боль, но он лишь скрипнул зубами, продолжая упрямо молчать.       Арагорн глядел на него и никак не мог осознать: неужели это тот самый Леголас, способный безрассудно рисковать жизнью ради друзей, долга, своей родины, сражаясь со злом Саурона? Тот самый, безупречный принц, благородный, искренний? Каким образом у него получается мгновенно превращаться в бесчувственного и надменного ревнивца, как только речь заходит о любимой девушке?       Леголас побледнел от гнева, глаза его метали молнии. Обстановка в комнате накалялась, и Арагорн счёл за благо прекратить этот бесполезный спор. Он метнул на друга уничтожающий взгляд и молча покинул комнату, резко распахнув дверь, и даже не заметив вовремя прижавшуюся к стене Аэлин.        Дверь в комнату громогласно захлопнулась, да так, что стены дрогнули. В этом был последний невысказанный аргумент Арагорна.       Аэлин едва не убило то, что она услышала… Она только сейчас поняла, насколько была подсознательно уверена в том, что любимый больше не расстанется с нею. Несмотря на то, что она только что говорила Эовин, наивная принцесса надеялась, что они смогут уладить все обиды и разногласия между собой… Но такого поворота событий она уж точно не ждала! Он решил жениться на Тауриэль… Он сказал, что она — его единственная любовь! Не может быть! Как же так? А как же его признания? Поцелуи... Обо всём этом теперь нужно просто... забыть?       Неужели он и вправду считает её недостойной своей любви? Действительно верит в то, что она обесчещена? Обида, боль, гнев, стыд, унижение — всё это смешалось в одном флаконе и вдруг хлынуло наружу целым водопадом слёз. Рыдания вырвались у неё столь внезапно, что она в испуге зажала рот руками, боясь, как бы Леголас не услышал её. Опомнившись, что она до сих пор стоит перед его закрытой дверью, Аэлин поспешно бросилась прочь.       Добравшись до своей комнаты едва ли не за минуту, эллет без сил рухнула на постель и горько разрыдалась. Она рыдала долго и отчаянно, мучимая ревностью и болью от предательства любимого. Она словно пережила ещё одну невосполнимую потерю, во всяком случае, боль была не меньше той, что она испытала при виде мёртвого Халдира. Никогда она не простит Леголасу этого! Он покинул её тогда, когда был нужен сильнее всего! Выходит, никогда он её и не любил...       Внезапно ей в голову пришла спасительная идея: отправиться с первым же кораблём в Валинор. Там живёт Келебриан, и Аэлин вдруг нестерпимо захотелось увидеть мать, рассказать ей всё, разделить с ней радость и боль! Отец ведь давно мечтает отправиться к любимой жене, так почему бы и ей не сделать этого?       В отличие от Арвен, которую ждёт счастливая свадьба после победы над Сауроном, её, Аэлин, не ждёт в Средиземье ничего хорошего. Единственный, кто мог дать ей любовь и счастье, пал, а тот, кого полюбила она сама, отверг её… Да, она сообщит отцу о своём решении и отправится в Валинор!       Принцесса затворилась в комнате на два дня, отказываясь даже Эовин объяснять причины такого внезапного горя. Она провела эти дни в мятежных думах и планах. На фоне этих, безусловно, драматических событий, в жизни юной принцессы, гибель её храброго жениха постепенно отошла на второй план. Поймав себя на мысли, что она теперь вся погрузилась в переживания о своей несчастной любви и забыла о Халдире, Аэлин устыдилась сама себя.        Ведь прошло так мало времени! Лишь быстрая смена событий военной поры служили ей слабым оправданием, ибо война не оставляет времени для скорби. В её комнате имелась маленькая шкатулка, которую принцессе подарила Эовин, в ней Аэлин хранила обручальные кольца — своё и Халдира. Она часто доставала его кольцо и подолгу держала в руке, вспоминая, как когда-то надела его на палец жениха.       Она никогда не сможет забыть его — своего верного друга, храброго телохранителя и, наконец, будущего мужа. Стоило ей закрыть глаза, и она видела его красивое, мужественное лицо, нежную улыбку, слышала голос… «Melamin» — так он называл её… Моя любовь… По возвращении в Лориэн, Аэлин решила заказать у мастеров мраморную статую Халдира, чтобы поставить её в саду и вспоминать о нём, как это делают люди, увековечивая своих королей после смерти. Только бы вернуться поскорее в Лориэн и забыть обо всём, что ей довелось пережить вне стен родного дома!       Только бы Фродо выполнил свою миссию и уничтожил это проклятое Кольцо! Только бы воины победили орды Саурона в битве под Минас Тирит! Сколько нужно таких «только бы» для того, чтобы снова обрести покой и счастье? Слишком много…