note_no.10

соулмейт!ау, в котором один из соулмейтов испытывает эмоции и чувства в два раза сильнее, а другой — не испытывает никакие эмоции вообще до встречи с родственной душой. после встречи соулмейты балансируют свои эмоции и учат друг друга по-настоящему чувствовать. /// жизнь доёна — просто сумасшествие. и не в хорошем смысле, нет, в самом плохом, которое только может быть. хотя, ему иногда кажется, что его жизнь просто чудесна и удивительна, а иногда ему чуть ли не в петлю лезть хочется. ладно, не иногда. он мечется от одного к другому примерно двадцать пять раз за день. он на полном серьёзе может накричать на своего однокурсника потому, что ему покажется, что тот сказал ему что-то не то и с не той интонацией, тут же скорчить гримасу, полную ужаса от содеянного, а потом расплакаться и умолять о прощении. и каким-то чудом парня терпят. жизнь доёна — что-то невыносимое. кто-то думает, что он серьёзно болен, поэтому так остро на всё реагирует, а кто-то думает, что у него синдром туретта, потому что однажды доён уместил в одно предложение девять не однокоренных нецензурных слов, когда какой-то первокурсник наступил ему на вычищенные туфли. сам же доён уже выть хочет от того, как все возможные эмоции у него выкручены на максимум, и в прямом смысле воет, тянет волосы на голове и с силой прикладывается головой об стол, чтоб хоть как-то облегчить свои мучения. не помогает. он не умеет скрывать свои эмоции. его "лёгкая грусть" подразумевает "депрессию последней стадии", "радость" — "безумное счастье до слёз", "недовольство" — "слепой гнев". и всё это сменяет друг друга из-за банальных мелочей, когда парень случайно роняет ручку, сквозь зубы шипит "блять", громко стукая кулаком по столу, нагибается и берёт её снова в руки, ругаясь про себя и морща нос. он мечтает о спокойствии. хотя бы о минутном спокойствии и здоровом сне, так как из-за лихорадочных мыслей ему всегда трудно уснуть и парень рискует умереть из-за переутомления. или нервного срыва. а сычен наоборот мечтает испытать хоть что-то. вернее, не мечтает. иногда задумывается, каково это — чувствовать. сычен не может даже полноправно назвать себя человеком, так как человек — существо социальное, с уникальными эмоциями и чувствами, а он всего-лишь жалкая пародия на человека. возможно, это круто, что его не может ничего расстроить или напугать, а с другой стороны он думает, что никогда не узнает, что такое счастье, радость, веселье или симпатия. и ему от этого не грустно. он просто принимает это, как факт. ну, не узнает и не узнает, что с того? ему всё равно. на всех и вся. и ему определённо всё равно, что ему придётся тащиться на другой конец города, чтобы купить учебный материал для дополнительного изучения корейского, который посоветовал ему его учитель. он просто ходит между стеллажами с тоннами книг и бесстрастно разглядывает надписи на обложках некоторых. а доён стоит перед набором красивых и компактных блокнотов и чуть ли не плачет, потому что ему буквально не хватает ста вон для его покупки. он всё ещё мечтает выспаться, мечтает расслабиться и расставить всё по местам в голове, где сейчас творится не пойми что. и он чувствует это. чувствует, как звон в ушах утихает, как голоса внутри перестают что-то безумно болтать, а сердце стучит чуть медленнее. он поворачивает голову в сторону и видит парня в серой худи, держащего учебники по корейскому языку и испытывающего, по видимому, самый великий шок за всю его жизнь. и что принято говорить своему соулмейту, когда ты его встретишь? ни доён, ни сычен не знают. они просто пялятся друг на друга, пока один может спокойно и ровно дышать, не задыхаясь от урагана эмоций, а другой наоборот паникует и совсем не понимает, что, чёрт возьми, происходит. — ты... тоже это чувствуешь? — спрашивает доён. сычен хочет ответить, что он никогда ничего не чувствовал, но теперь-то он знал, что такое эмоции. — наверное, — кратко говорит он. /// — и как же это — бояться? — ну, — доён чешет затылок, когда они с сыченом вечером того же дня сидят в какой-то забегаловке. — это страшно. когда ты видишь что-то и думаешь, что оно сможет причинить тебе вред. думаешь о последствиях и тебе становится страшно. сычену впервые что-то интересно. — например? — ну... например, я боюсь, что завалю весеннюю сессию, — хмурится доён. — думаю, как на меня будут кричать преподы, как мне придётся всё пересдавать, и мне страшно становится. — интересно... — тянет сычен и мешает трубочкой ванильный коктейль. — а, например... грусть? доён усиленно думает, сжимая губы и бегая глазами по полному людей залу. — у каждого индивидуальная грусть. кто-то может грустить по одному поводу, а другой отнесётся к этому равнодушно. — так и страхи индивидуальные? — не понимает сычен. ему никогда и никто такого не рассказывал. — или все боятся сессии? доён смеется и искренне радуется, что его смех звучит спокойно и адекватно, а не как раньше: громко и истерично. — да, страхи тоже индивидуальные. у каждого свои. сычен тянет сладкий коктейль, пытаясь свыкнуться с ощущениями внутри. а самое главное, он не знает, что происходит внутри него — страх, интерес, вдохновение, уверенность — так много определений, которые разделены тончайшими гранями. сычен понимает, что язык чувств куда сложнее корейского. — а любовь? — он переводит глаза на доёна, который на минутку отвлёкся на уведомления в телефоне. тот ловит его взгляд на себе и смотрит к карие глаза с долей неловкости. — любовь?.. — парень вздыхает, смешно дуя губы. — это что-то удивительное. — а с физическими чувствами это можно сравнить? доён в непонимании хмурит брови. — ну... я попробую объяснить. сычен только этого и ждёт, волнуясь от того, что в груди будто что-то нагревается, а тепло расползается по каждой клеточке тела. и это пугающе. — любовь, — мечтательно вздыхает доен, чётко ощущая спокойствие на себе. — писатели восхваляют это чувство, художники пытаются выразить это на своих холстах... люди одержимы любовью. выдумывают несусветные истории про любовь, признаются друг другу в любви до гроба, и думают, что это вечно. ты хоть раз хоть от кого-либо слышал про это? парень переводит цепкий взгляд карих глаз на растерянного сычена, грызущего трубочку от коктейля. и, кажется, понимает всех этих художников и писателей прямо сейчас. — читал в школьной программе, но не придавал значения. делал то, что мне велели, а не то, что мне интересно... "потому что мне ничего не было интересно", — про себя добавляет он и впервые чувствует некое неприятное чувство, которое, возможно, называется разочарованием. доён скользит глазами по каштановым волосам и выразительным ресницам на глазах напротив, прежде чем начать говорить снова. — любовь — когда ты чувствуешь к человеку что-то... необъяснимое. ты смотришь на его... каштановые волосы, выразительные ресницы, изящные пальцы и фигуру, и думаешь: "точно. он чудесный". парень вздыхает, предательски понимая, как горят кончики его ушей. — "я хочу обратить его внимание на себя, хочу, чтобы мы общались, ладили друг с другом, испытывали друг к другу только самые светлые чувства и... любили друг друга. потому что я влюблён в этого человека. и хочу, чтобы он любил меня." сычен скребёт трубочкой по пустому донышку стаканчика, задумчиво глядя прямо перед собой. а после разворачивается корпусом к доёну, заставляя того дёрнуться от неожиданности. — ты испытывал когда-нибудь такое к кому либо? — я? — он удивлённо вскидывает брови. — нет, нет, я никогда не любил никого... вот так. тепло в груди начинает пульсировать, либо сычен замечает это, почему-то, только сейчас, когда задерживает взгляд на лице доёна. — так? доён кивает. — чёрт, мне обязательно говорить, что я, кажется, влюбился в тебя с первого взгляда? ххх