В мире, где вечно светят софиты

Сехун падает на колени возле кровати. Пыль моментально прилипает к джинсам, а нос начинает чесаться. Он тихо вынимает балки из деревянного пола, укладывает рядом. Упирается лбом о кровать, а рука проскальзывает внутрь, достает небольшую коробку. Внутри несколько пакетиков, которые подписаны названиями веществ. Внутри точно такое количество, как заказал клиент. Никаких имен и ничего такого, что помогло бы узнать, кем был сделан заказ. О достает пакетик, что тяжелее всех по весу. Героин. Он не любит ходить в тот район. Дома там не такие засратые, как те, в которых обычно живут среднестатистические нарики. Заказчик зарабатывает чуть меньше среднего, поэтому и условия может себе позволить лучше. Но проблема в том, что соседи у него уж больно любопытные. Его соседка на этаже постоянно следит за ним и сам Се прекрасно это замечает. Он обычно ждет не далеко от подъезда, пока эта кашка не пойдет выгуливать собак и только потом заходит. Как и сейчас, морозит задницу поздним вечером, наблюдая из далека. Первым из подъезда выбегает спаниель, затем такса. Парень пригибается и, когда вся эта орда двигается по направлению парка, он заходит внутрь. Поднимается на четвертый этаж и стучит в дверь. Когда мужчина, лет тридцати открывает её, парень быстро прошмыгивает внутрь. — Привет, Сехун, — выцветшие, потухшие глаза мягко смотрят на него. — Держи, — это единственный случай, когда О действительно жалко мужчину. Жаль, что у того не хватило смелость и силы остановить все это. — Ты же знаешь, я в чужие дела не лезу, но, Дон, может, все-таки, попытаешься уменьшить дозу? — Ты думаешь, я не пытался? — в глазах мужчины не вычерпное море агонии и страданий. — Я боролся изо всех сил, но я так устал. Устал от вечных попыток нормализовать свою жизнь, стать нормальным, снова завести друзей. Но я не могу, больше нет. Я сдался. — Мне очень жаль, Дон. Жаль, что это именно ты, — Сехун забирает сверток денег на полочке, где мужчина их обычно оставлял. О уже собрался уходить, но Дон вдруг окликнул его. — Там менты стоят, — перепугано смотрит тот. — Черт, вот же старая птица. Где они? — Возле входа, — мужчина выглядывает из-за окна. — Мать твою, кажется, они идут сюда. — Здесь есть наружная лестница? — выкрикивает О. — Да. Если поднимешься на последний этаж. Там выход на крышу. — Окей, спрячь наркоту в подушку, на всякий случай, — Сехун быстро открывает дверь и вылетает из квартиры. Затем по лестнице на пятый этаж и чердак, через него грязная крыша, вся усеянная лужами. Немного ниже раздается какой-то шум, они, конечно же, сначала проверят Дона. Вернее, будут искать его именно там. Сехун подбегает к лестнице и бесстрашно перелазит на другую сторону. Хватается за металлические ступеньки, пачкая ладони ржавчиной. Максимально быстро старается спуститься, но на уровне третьего этажа, полицейские выкрикивают: «Стоять, не двигаться!», смотря на него снизу вверх. — Господи, я прямо так стал и не двигаюсь, — ехидничает О, когда вдалеке замечает ещё двоих полицейских, которые, увидев его, тоже решают поучаствовать в операции. — Вот, дерьмо. Когда парень спускается ещё на один этаж, нога вдруг предательски соскальзывает и Сехун срывается вниз, пытаясь ухватиться руками за ступеньки. Но сегодня удача решила оставить О и он падает на землю, подворачивая ногу и царапая ладони об асфальт. Правда, учитывая то, что адреналина в крови более чем достаточно, парень поднимается и кое-как ковыляет дальше. Пытается разминать ногу, чтобы боль не так чувствовалась, а затем старается перейти на бег. Теперь нужно лишь выбежать на главную улицу, а там спасительный автобус. — А-ну стой, — выкрикивает один из тех двоих, которые нагнали его после падения. О стискивает зубы, пытаясь дотерпеть до остановки и ускоряется, старается делать меньше опоры на левую ногу. Выбегая из-за угла он уже достаточно быстро перемещается и видит, как в какой-то автобус садятся люди. «Только бы скрыться в толпе, эти ушлепки даже не заметят». Сехун толкает двух мужчин, что собирались войти и залетает внутрь. Останавливается в углу, облегченно вздыхает. Слышит как пассажиры начинают бурчать из-за такого поведения, но в скором волна негодования успокаивается и все усаживаются. Менты подбегают к остановке лишь после того, как автобус проезжает уже пятьдесят метров. Когда сердцебиение потихоньку замедляется, а адреналин окончательно уходит, парень начинает чувствовать серьезную боль в ноге. «Черт, испортил джинсы» — хмыкает тот, смотря на порванное колено, откуда течет кровь. Ладони также пекут, учитывая сколько кожи он содрал. — Хватит пялится, я просто упал, — женщина, сидящая напротив него, бесконечно рассматривала его. Сехун выходит уже на следующей остановке, игнорируя заинтересованные взгляды вокруг. Снова садится в автобус, ведь его ждет незаконченная работа. Чанёль не ждал, что парень сегодня придет. В прошлый раз они серьезно повздорили и Пак признает, что в этом есть и его доля вины. Младший сам по себе гордая натура и увидеть его на пороге кабинета было из ряда вон выходящего. Мужчина рассматривает его с ног до головы, а Сехун в это время нагло плюхается в кресло. Стягивает грязный кед с ноги и выставляет её напоказ. — Что с тобой случилось? — Чан подходит к парню, садится на корточки. — С лестницы упал, — ехидно ухмыляется тот, а ведь он даже не соврал. Чанёль приподнимает левую ногу, немного крутит: она напухла и покраснела. Он осторожно нажимает, пытаясь определить перелом ли это, но видимо просто сильный ушиб. Затем смотрит на колено, где уже засохла кровь. Пак хватает пальцами джинсовую ткань, дергая вниз, немного разрывает. — Эй, ты что творишь? — вскрикивает О. Пытается оттолкнуть его, но Ель перехватывает ладонь и с силой тянет на себя. Рассматривает сильные царапины, кожа и в правду хорошо слезла, а на пальцах образовались мозоли. — Нужно съездить в больницу, — заключает Чанёль, поднимаясь с коленей. — Нет, только не туда, — перепугано вскрикивает Сехун, а мужчина на него подозрительно косится. — У меня нет страховки. — Да какая разница, я заплачу. — Нет, не хочу быть тебе должен, — фыркает О. — Просто дай мне пластырь и все… Много пластырей. Чанёль вздыхает и направляется к шкафчику, достает аптечку и идет с ней назад. Парень вытягивает ладони вперед, чтобы получить пластыри, но вместо этого мужчина снова садится на корточки. — Стой, стой. Я и сам могу, — Сехун дергается, но тот толкает его обратно. — Заткнись. Сначала берет согревающую мазь и бережно растирает по ноге, затем достает эластичный бинт и обматывает им ушибленное место. Теперь переходит к колену, для начала обеззараживает рану, мажет заживляющей мазью. Отрезает кусочек бинта и складывает его в несколько раз, прикладывает к чашечке и закрепляет пластырем. Протягивает большие ладони к О и тот недовольно кладет свои поверх, переворачивает тыльной стороной. Пак снова дезинфицирует их, стараясь не беспокоить раздраженную кожу. Опять мажет мазью и ждет пока высохнет. В этот момент быстро клеит пластыри на выпуклые мозоли и возвращается к ладоням. Последний раз лепит на поврежденные места пластыри и устало выдыхает. Спина немного затекла в таком положении, а руки неприятно зудят. — Спасибо, — буркает Се, выпячивая нижнюю губу. — Так зачем ты пришел? — Пак стоит к нему спиной, укладывая аптечку назад в ящик. — Как-будто ты и сам не знаешь, — недовольно шепчет О, когда мужчина поворачивается. — Представь себе — нет, — внутренне Ёль злорадствует, настолько ему хочется услышать это от парня. — Ладно, хорошо. Извини, что разбил тот вонючий шарик, что видимо был так дорог тебе. Я не должен был психовать, а сразу попросить помощи у тебя, — Сехун буквально сдал себя с потрохами и сейчас, опустив голову вниз, тихо ненавидел Пака. — Хорошо. Ну, начать сначала никогда не поздно, — Ёль подходит к рабочему столу, на котором растянулся младший, и опирается на него. — Итак, для начала внешние стенки. — Ты сегодня хорошо потрудился, — Чанёль подходит к столу, вытирает ладони мокрой салфеткой. Засохший клей неприятно стягивал кожу. — Думаю завтра можно будет начинать второй этаж, если все пойдет также гладко, — услышав это, О немного колеблется, но потом все-таки решает высказаться. — Ты просто очень хорошо объясняешь. Я бы не сделал этого, без твоей помощи, — Сехун сам немного опешил от того, что язык успел выдать, прежде чем хорошо подумать, поздно спохватился. — Забудь последнюю фразу. Пак ухмыльнулся, снимая пальто с вешалки и, накидывая на широкие плечи, продолжил:  — Завтра будешь полностью делать самостоятельно, я лишь подскажу или намекну на проблему. Так что все в твоих руках. — До свидания! — Сехун злится и смущается одновременно, накидывает легкую куртку, что явно не подходит холодной погоде и старается побыстрее доковылять до двери. — Постой, я тебя подброшу, тебе нужно сейчас давать меньше нагрузки на ногу, — Ёль звенит ключами, направляясь вслед за младший. — Господин Пак, лучше не стоит. Я живу в самой сраке города, а это, как минимум час туда, час назад. Так что я на своих двоих доберусь, — фыркает тот. — Если откажешься, скажу лектору, чтобы тебя отчислили, — ехидно ухмыляется тот, понимая в каком положении находится О. — Ну ты и говнюк, Пак Чанёль, — зло смотрит на него младший. — Тебе что, заняться больше нечем. Поезжайте домой и проспись, а то у тебя такие синяки под глазами, словно ты алкаш из подворотни. — Вообще-то, у тебя тоже, — удивленно смотрит на него Чан. — Я студент, мне можно. У меня проблем полно, — Сехун прокручивает в голове всё, что происходит в его гребаной жизни. Они уже подходят к лифту и мужчина нажимает на кнопку вызова. — А какие у вас могут быть проблемы? Квартирка шикарная есть, машина тоже, занимаешься любимым делом, да еще и деньги неплохие получаешь. Не то что студентом быть, — охает парень, потирая затылок, когда они оказываются на первом этаже. — одни бессонные ночи чего только стоят, когда глаза уже в мозг закатываются. Живешь в халупе вонючей, делаешь гребаные доклады и бегаешь на подработку, чтобы просто хватило на лапшу быстрого приготовления. Сехун заканчивает свою гневную трилогию и смотрит на Чанёля, но тот так ярко улыбается, словно луна озарила позднюю ночь, так близко и ярко. А глаза, глаза тоже смеются неподдельно, без надоевшей фальши. Парень так и останавливается, уставившись на Чанёля, когда тот в немом вопросе замирает. — Вау, — кратко вскрикивает Се, задерживая взгляд на чужой улыбке, — так ярко. Пак не знает куда деться, то, с какой интонацией было произнесено это, казалось бы, ничем не примечательное предложение, заставило его смутиться. — Садись в машину, Сехун, — направившись к водительскому сиденью, буркнул Пак. О плюхается на сиденье, медленно ставя левую ногу, а затем правую. Затем поздно вспоминает о том, что замарал джинсы и ему становится жалко эту ласточку. Чанёль включает подогрев на небольшой температуре и заводит машину. Она приятно рычит и у Сехуна рассыпаются мурашки по коже. Водитель медленно выезжает из парковки, оставляя Лексус позади. — Вбей место, где живешь, в навигатор, — командует Пак, не отрывая глаз от дороги. — Такую сраку спутнику не найти, — ерничает О, втягивает ладони к электрическому прибору. Женский голос стал четко и громко произносить слова, в какую сторону им двигаться, а Сехун отвернулся к окну, опираясь лбом о стекло. Вот уже и мост, с огромным количеством фонарей по обе стороны и пустующие тротуары. Сехун часто выходит здесь, чтобы пройтись и подышать свежим воздухом, подумать обо всем на свете. Как и сейчас он рассматривает обочину слишком пристально. Когда замечает маленького щенка, что забился к каменным перилам моста. — СТОЙ, ОСТАНОВИ! — громко выкрикивает Сехун, так что Пак невольно пугается и резко тормозит. — Что случилось? — испуганно оборачивается Ёль, но парень уже выпрыгивает из машины и ковыляет в сторону животного. Пак смотрит назад, но все ещё не понимает, что происходит. Включает аварийку и выходит вслед. — Ц-ц-ц-ц, иди сюда, не бойся, — О рассматривает щенка, пытаясь понять, как его просто так могли выбросить на улицу. Перепуганное животное низко протягивается над землей, большими глазами рассматривая неизвестного парня. — Ты что творишь? — выкрикивает Ёль, все ещё стоя немного позади. — Заткнись, чупакабра. Ты пугаешь малютку, — фыркает Сех, вытягивая ладонь вперед, давая себя обнюхать. Щенок подползает ближе, чувствуя приятное тепло, исходящее от парня. Ёль в это время подходит ближе, рассматривая эту парочку издалека. — Кажется, это смесь хаски и овчарки. — Наверное из-за этого его выкинули, не стандартный, — серьезно произносит Чан, пока О берет дрожащего щенка на руки. — Банни будет жить у тебя, — констатирует О, направляясь обратно к машине. — Что? В смысле? — Пак следует за ним. — В коромысле. Нужно по быстрее его погреть, — Се быстро залазит в машину, не думая о боли в ноге. Чанёль удрученно потирает затылок и тоже садится на свое место. — Я не могу забрать его к себе, поскольку хозяин из меня никудышный, сам признаю. А у тебя там места полно, плюс будет хоть какое-то существо, что скрасит твои серые вечера, да Банни? — О смотрит на щенка, но тот уже сладко спит. — Я не могу так просто завести собаку, — фыркает Пак. — Мы в ответе за тех, кого приручили. — Это хорошо, что ты знаешь умные цитатки, но мне как-то посрать. — Я тоже не готов вот так просто привести уличную собаку в дом, — тараторит Ёль. — Но ты же привел меня к себе в дом, а я же, господин Пак, такая же уличная собака как и он, — Сехун злится и стреляет глазами в разные стороны. — Ладно, если так, то остановите машину, я сам отнесу его в приют. — Но у тебя болит нога, ближайший приют немного ближе чем центр. Ты совсем спятил? — выкрикивает Пак. — Да, спятил. Мне не жаль себя, если это поможет сохранить жизнь живому существу. Тебе никогда не понять какого это, в один момент стать брошенным. Чанёль останавливается, не обращая внимания на машины сзади, что начинают активно сигналить. Он с минуту просто обдумывает, а затем поворачивается к парню. — Значит так, сейчас я отвезу тебя домой и ты постараешься делать меньше нагрузки на ногу, а Банни я заберу домой, — Сехун лыбится, понимая, что победил. — Но никогда не говори, что я чего-то не понимаю, не узнав меня в другой стороны.

И вдруг нашлось неожиданно то, что не терялось