Поцелуи вкуса Черновереского меда.

В момент потери всего, ты зачастую осознаешь, что многое, что ранее казалось тебе значимым — настолько эфемерно, что коснувшись всего раз — все рассыпется, вонзаясь в твои пальцы и прямиком в сердце. Но в сердце Лалисы покоилась лишь пустота. Все, что она когда-то любила — исчезло, и никто, даже сам Аури-эль не мог предположить, что будет дальше. Сжимая в руках меч, эльфийка ясно понимала, что сделает все, что потребуется, чтобы уничтожить каждого, кто каким-либо образом причинил вред ее людям. И благослови его Сирабейн, чтобы он умер быстро. — Дженни… Дж-е-нн-и, — прошептала девушка, смакуя и пробуя на вкус каждую букву. — Да? Манобан подскочила и направила меч на источник звука, касаясь острием шеи. — Я всего лишь хотела навестить тебя перед сном, — тихо проговорила Ким, отводя от горла острие кончиками пальцев. — Прости, но сейчас не время… Лалиса с выдохом поместила оружие на стол и села на кровать, прижав руки к голове. Дженни медленно подошла к девушке и присев на корточки, мягко схватила её руки, медленно отодвигая от головы. — Мы спасем их, Лиса, чего бы нам это не стоило. — слезящимися глазами эльфийка взглянула на Дженни, ищя в глазах вопросы, на которые сама ответы дать не может. — Зачем ты помогаешь мне? Я лишь девушка, которую ты однажды нашла в богами забытом месте, девушка, что за все время принесла лишь проблемы и вообще… — монолог Манобан резко заткнули нежные губы каджитки. Отодвинувшись, Ким снова взглянула в глаза эльфийки, но не успев опомниться, её снова притянули к себе, с жадностью впиваясь в губы и вплетая руки в волосы девушки. Не отрываясь от губ, Дженни оказывается на коленях у эльфийки, пока пальцы той судорожно расстегивают каждую пуговицу на шелковой рубашке Ким. — Разве так себя ведут настоящие принцессы? — со стоном произнесла Ким, чувствуя язык Манобан на своей шее. — Ну, это входит в мои полномочия. Эльфийка резко переворачивает девушку, и оказавшись сверху, резким движением срывает с себя верх откидывая в неизвестную сторону, куда следом летят и брюки шатенки. — У тебя миленький хвостик, — сквозь улыбку произносит Лалиса, медленно спускаясь от шеи к груди. — Помолчи и продолжай. — Как прикажешь. Спустившись к груди, Лиса накрыла сосок ртом, рукой сжимая вторую. По комнате раздался протяжный стон, скорее похожий на мяуканье, пока заостренные уши Дженни мелко дрожали, прижимаясь к голове. Эльфийка узорами прошлась по плоскому животу девушки, оставляя большие, красновато-синие следы, опускаясь все ниже. — Б-быстрее… Лалиса резко вошла в каджитку двумя пальцами, и, набирая темп, надавливала на клитор, ловя стоны девушки. Дрожащее тело Ким ощущалось будто огненное, но от неизвестного столь родное, будто оно было всегда рядом, всегда близко — на расстоянии руки вытянутой, возьми да прикоснись, но знакомы они всего ничего, а на плечах принцессы судьба всего её народа. Не судьба. Последний горловой стон прошелся по комнате и податливое тело каджитки расслабилось в руках Лисы, пока та соприкасаясь лбом плеча Ким пыталась отдышаться.

***

— А я и не знала, что у тебя кошачьи ушки, — выдала Лалиса, с интересом смотря в лицо Дженни, пока та задумчиво смотрела на каменный потолок, обернувшись шкурой животного. Не удержавшись, та громко хихикнула, обнажая маленькие клыки. — Простое заклинание иллюзии, чтобы люди не видели, много вопросов возникло бы. — Кто твои родители? В комнате повисла недолгая гробовая тишина, но затем её резко осознавшая вопрос Лалиса. — О боги, прости! Я не должна была задавать такой вопрос! — Нет, всё в порядке. В самом деле, я не знаю кто они, где они. Знаю только что мама была одной из каджиток в знаменитых караванах, а отец простой охотник. Не знаю, как их свела судьба, но это уже не столь важно, когда ты спишь рядом с лошадьми в лютый мороз, брошенная ими обоими. — Мне так жаль… В каком-то смысле я тоже оказалась брошенной, думаю. Так что я тебя понимаю. — Лалиса обернулась к девушке и заключив объятья, крепко прижала к себе, целуя в макушку. — Скоро всё будет хорошо.