disgusting

Я открыл окно, морщась, когда оно скрипнуло, и, замирая, прислушался. Не услышав в доме шагов, я осторожно перекинул ногу через раму и залез внутрь. Но как бы я ни старался быть тише, мне этого не удалось — неудачно облокотившись, я влетел в комнату, падая на пол и роняя стопку книг, что так неудачно стояла рядом.  — Чёрт, — прошипел я, вновь замирая и даже задержав дыхание. Когда прошло несколько секунд, а в доме всё ещё стояла звенящая тишина, я предположил, что в этот раз всё обошлось, и выдохнул. Но когда я уже поднялся и начал аккуратно и медленно, чтобы больше уж такого шума не создавать, закрывать окно, то услышал шаги в коридоре. Понимая, что незаметно закрыть окно мне не удастся, я кинулся в сторону кровати так быстро, как мог, при этом ударившись коленом о деревянный корпус и невольно прошипев тихое «блять». Несмотря на это, я успел накрыться одеялом и свернуться калачиком, сжимая зубы, потому что боль в колене никуда не делась.  — Фрэнк? — раздался в коридоре мамин голос, — Фрэнк! — в её голосе слышалось раздражение, когда она открыла дверь, — Фрэнк Энтони Айеро, я знаю, что ты не спишь, я тебя слышала. Твоё окно открыто, — чёрт, она звучит рассерженной, — Ты снова сбегал, — я продолжал неподвижно лежать, надеясь каким-то образом всё-таки избежать наказания, — Да открой ты глаза, господи. Я прекрасно знаю, что ты не спишь, даже не пытайся притворяться. Я сдался и открыл глаза, вздыхая. Мама смотрела на меня, хмурясь.  — Ты снова был в Инкастуме (*), не так ли? — произнесла она, подходя ближе и смотря на меня с неприязнью, — С этими отвратительными чёрными.  — Нет, — солгал я, — Клянусь, я не был там.  — Лапшу на уши будешь вешать Совету. Покажи мне свои руки.  — Что? — воскликнул я, — Нет! И ты серьёзно не доложишь об этом Совету. Какие у них вообще будут основания арестовывать меня?  — Я не знаю, за помощь чёрным в совершении преступлений, или что они там делают? Так, Фрэнк. Я твоя мать. Ты обязан делать, что я скажу. Покажи руки. Я вздохнул и нехотя закатал рукава. На белоснежной коже было несколько чёрных отпечатков в тех местах, где Рени случайно схватилась за меня, перелезая через Стену. Мы старались быть аккуратнее и при необходимости касаться друг друга только через одежду, но одно неаккуратное движение, как сейчас, — и она выдавала меня с головой.  — Ты, — выплюнула мать, — Ты маленький отвратительный- Не могу поверить, что ты снова был там! Один раз — ну ладно, это можно понять. Тебе было любопытно. Все дети любопытны.  — Я не ребёнок, мам! Мне шестнадцать!  — Ты ребёнок до тех пор, пока не женишься и не заведёшь семью. И зная, как у тебя обстоят дела с девушками, это случится нескоро. Я вздохнул и прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Она уже на меня злится, не стоит усугублять всё, открывая истинную причину того, почему я могу легко общаться с девушками, но не более, чем на дружеском уровне. Видимо, резко вспомнив изначальную тему и причину нашего разговора, мама дала мне пощёчину. Не сильно, но я всё равно вздрогнул от неожиданности.  — Возвращаясь к теме. Сколько раз ты сбегал по ночам туда? Я пожал плечами.  — Несколько.  — Несколько? Значит, больше двух? Ты разговаривал с ними, проводил с ними время, рисковал тем, чтобы быть увиденным в Инкастуме среди чёрных? Я не понимаю тебя, Фрэнк. Ты хочешь выделиться и побунтовать? Потому что в таком случае ты выбрал неправильный способ. Я просто пытаюсь защитить тебя. Понимаешь, есть причина тому, что наша кожа белая и чистая, а их — чёрная и грязная. Есть причина тому, что на нас остаются следы, когда они касаются нас. Что нам стыдно, если эти следы кто-то заметит. Они плохие люди, Фрэнк. Они отвратительны. И я хочу, чтобы ты перестал проводить с ними время.  — Но они мои друзья, — тихо произнёс я.  — Да забудь ты о них, Фрэнк. Лучше бы проводил больше времени с друзьями из школы. И хватит сбегать по ночам. Это для твоей собственной безопасности. Я уже хотел ответить, что друзей в школе у меня нет, но передумал говорить и это, лишь кивнул. Может, я смогу иногда говорить ей, что иду к друзьям из школы, а на самом деле ходить в Инкастум. Это было бы рискованно и довольно опасно — идти туда днём, когда велик шанс быть увиденным, но это стоит того. Что бы ни говорили мама, учителя и, наверное, практически каждый белый в мире, чёрные были замечательными людьми. Они были интеллигентными, несмотря на плохое качество образования, творческими, весёлыми и цивилизованными, в отличие от тех белых, что правили миром, которым так поклонялась моя мама и все остальные. Но Совет Кандидуса возглавляли коррупционеры, и все это знали. Люди просто слишком боятся, чтобы сказать что-либо. Ну или слишком глупы. Никогда не видел большой разницы между этими понятиями. Я дождался, пока дверь за мамой закроется и её шаги затихнут, и бросился к зеркалу, снимая рубашку и рассматривая тело на предмет других следов. Не то чтобы слова матери задели меня. Разве что заставили понять, что, несмотря ни на что, она не относилась ко мне так строго, как стали бы в такой ситуации многие. Она — моя мама. И хоть и не так, как должна в моём понимании любящая мать, но она всё же была добра ко мне. Если бы кто-то из ребят в школе увидел на мне чёрные пятна, они бы… Мне даже думать не хочется о том, что бы они сделали. Даже учителя не упустили бы шанса поиздеваться надо мной, преимущественно словами, но, возможно, с кем-то дошло бы и до рукоприкладства, если их ненависть к чёрным настолько сильна. Совет всегда закрывает глаза на дела, связанные с межрасовым конфликтом, если преступником в них является белый. Был случай в школе неподалёку от моей, когда учитель, заметив у ученика чёрный отпечаток на шее, побил его так сильно, что тому пришлось провести несколько недель в больнице. Вы могли бы предположить, что это меня пугает, но единственная эмоция, которую я испытываю по этому поводу — злость. И это вызывало во мне желание вернуться в Инкастум. Желание восстать на стороне чёрных, защитить их, разъебать голову каждому, кто считает, что они заслуживают такого обращения. Это ужасно. Поэтому я решил, что буду ходить в Инкастум хоть каждую ночь, если пожелаю этого. Хотя бы просто назло Совету. Назло моей матери. Назло каждому мудаку, который считает себя лучше других из-за цвета кожи. Я буду возвращаться туда снова и снова, и ничто меня не остановит. __________________ (*) — incastum — с латыни «непристойный, нечистый»