Общее

- Он птица не вашего полета, - произнес Бредли, подбирая с пола кусок лезвия и краем глаза наблюдая, как Грид, пробежав полсотни шагов по двору, оступился, схватился за голову и с силой ею замотал; затем, после этого секундного замешательства, затравленно оглянулся и продолжил бег. Под взглядом прислуги, жены и Сэлима фюрер стремительно преодолел расстояние до угла комнаты, где стояло большое трюмо, взял с открытой подставки саблю вместо сломанной и вернулся к разбитому окну. - Поэтому я и не могу его отпустить, Короткого взгляда в сторону «сына» было достаточно, чтобы тот остался дома и не вызывал подозрений, прислуга и первая леди обошлись без инструкций. Расширенными от испуга глазами госпожа Брэдли пронаблюдала, как муж спокойно перепрыгнул через пустую оконную раму, затем, внезапно сбросив оцепенение, подбежала к окну, но успела заметить лишь силуэт, исчезнувший за оградой: по всей видимости мужчина безо всякой натуги преодолел высокий забор. Вздохнув, она приложила руку к сердцу, колотящемуся в груди, и осела на пол, скрипнув осколками оконного стекла. - Мама, тебе плохо? Но госпожа Брэдли улыбнулась и покачала головой: она была уверена, что муж справиться с чудовищем. Грид бежал, не разбирая дороги. В ушах гудело, безумно стучало сердце, адреналин, выплеснувшийся минуту назад, (благодаря ему гомункул не лишился головы), теперь страшно мешал, окрашивая темноту зелеными кругами и заставляя задыхаться, как загнанное животное. Гриду было страшно. Он старался проглотить это ощущение, превратить его в досаду, а из досады в ярость, но что-то внутри давало слабину. Абсолютный щит не защищал его от этого человека (нет, его «сородича») — Кинга Бредли, и Абсолютный щит не защищал его естество от страха. - Рррраааар! - вырвалось из-за сомкнутых челюстей, когда мужчина повернул за угол, загребая руками воздух перед собой, с лязгом задев мусорный бак и едва не поскользнувшись на ручейке грязи, текущем в проулке. Как же отлично действовало тело Линга Яо, как легко в нем срабатывали инстинкты, как силен был выброс гормонов, позволяющий бежать легко, но отнюдь не аккуратно... Сам Линг хотел что-то возразить по этому поводу, заикнулся о техниках бега Империи Син, но был заглушен волной воспоминаний, вновь наращивающих громкость в душе гомункула. - Чёоооорт, - прошипел тот, вновь схватившись руками за голову, не в силах толком прогнать их, наугад свернув налево и попав в следующий переулок. В канализацию спускаться было нельзя, небезопасно: Бредли, а тем более Отец могли с легкостью его там обнаружить. Но к своему ужасу, Грид совершенно не представлял, куда бежать в Централе. Он старался двигаться в одном направлении, чтобы рано или поздно выбраться из черты города и, судя по тому, что ухоженные улицы сменились задворками, он действовал верно. Появились деревья. Гулкая железно-каменная ловушка Централа разомкнулась, выпустив его с блестящих мостовых на влажный дерн, покрытый редкой травой, к спасительной гуще черных стволов леса. Гомункул остановился, тяжело дыша, опираясь руками на колени, стараясь победить гул в голове и тошноту. Взглянув на когти, грозящие разрезать его же штаны, он убрал броню, сжал и разжал пальцы, затем выпрямился и медленно пошел к лесу. - Тебя можно обнаружить по одному лишь дыханию, Грид, - раздалось справа. Голос Кинга Бредли ударил не хуже его меча: Грид отпрыгнул на несколько метров, возвращая Щит на место и мысленно разразившись потоком ругательств, хотя внешне лишь зубы сжал. - Тебе не сбежать от меня на моей территории, а весь Централ, несомненно, моя территория, - веско продолжил фюрер, выходя из темноты между деревьями. Он успел где-то избавиться от жилетки, и теперь стоял лишь в рубашке, заправленной в брюки с ремнем: повседневная одежда, возможно даже, домашняя, безо всякой амуниции; и даже не сабля в руке делала его опасным, а сама его осанка, прямая спина, твердая статика, обманчивое бездействие. Грид прекрасно знал, как быстро это бездействие может превратиться в смертоносное движение, но чего он не знал — хватит ли далекого городского освещения и света звезд, отражающихся от белой рубашки, чтобы увидеть движения Бредли и увернуться от его ударов. Не хватит, Грид. Гомункулу захотелось ответить вслух «Не замечал за тобой такого пессимизма, принц», но только сжал посильнее челюсти. - Ни ты, ни чужестранец, поделившийся с тобой своей физической оболочкой не представляете, куда двигаться в этом городе, - неторопливо продолжил Бредли, делая несколько шагов в сторону собеседника, - И, по-видимому, ты просто хотел покинуть опасную для тебя территорию... Грид сорвался с места, с максимальной быстротой устремившись в лес. Замелькали стволы деревьев. Росли они не плотно, петлять между ними было несложно, несмотря на плохую видимость, и, резко сменив направление, гомункул надеялся оставить не в меру прыткого фюрера позади. Каково же было его удивление, когда сквозь плотные сумерки он разглядел довольно высокую бетонную стену. Места на разбег для прыжка не оставалось, и он свернул в сторону, ища в стене проход или её окончание. Но, не пробежав и десяти метров, получил удар в бок такой силы, что всем телом впечатался в бетон. Плечо, хоть и покрытое броней, казалось, выйдет из сустава, но обошлось, и Грид принял боевую стойку. - Ирония в том, что ты прибежал на военный полигон, - произнес Бредли, ничуть не запыхавшийся, в аккуратной рубашке и с опущенным оружием,- Полигон, временно прекративший свою работу, а раньше предназначавшийся для тренировок специальных подразделений. И тренировки их включали преследование на местности. Фюрер незаметно качнулся вперед, и вот слабо блестящее лезвие грозило проткнуть глазницу, но Грид увернулся, пробежал немного в бок, но там стена поворачивала, образуя угол, в котором стояло несколько деревянных ящиков. По ним гомункул взбежал, затем с силой оттолкнулся от стены и полетел назад, метя слабую зону Бредли — левую сторону - но тот среагировал мгновенно, перебросив саблю в другую руку, разворачиваясь и грозя выпустить сопернику кишки. По-кошачьи извернувшись в воздухе, Грид избежал ранения, но потерял координацию, хребтом налетел на дерево, взвыл от боли и покатился по земле. Услышав короткий шорох, с которым фюрер оттолкнулся от земли для удара, он перекатился вбок, снова избежал ранения и вскочил на ноги. От уверенных и быстрых тычков саблей в темноте уклоняться было значительно сложнее, чем в освещенных апартаментах главнокомандующего, лезвие то и дело свистело в опасной близости от уха и шеи, Грид отступал, отгибаясь влево и вправо, короткими шагами, держа когтистые лапы в воздухе, и, когда Бредли ускорился, ему ничего не оставалось, как поставить блок скрещенными руками и пригнуть голову. Свиста сабли он не услышал, зато в живот пришелся сильнейший удар, бросивший его на колени. Броню он толком нарастить не успел, поэтому от боли и спазма схватился за живот, поднял глаза и увидел Бредли, держащего саблю эфесом к нему. - Я не стану ломать об тебя оружие еще раз, Грид, - произнес мужчина веско, перехватывая свой меч для новой атаки. Целился он в незащищенное лицо, времени нарастить щит на голову все еще не было — пришлось отступать спиной вперед, урывками глядя по бокам, выгадывая направление, чтобы не врезаться в дерево. - Ты сражаешься как животное, - проронил Кинг Бредли, кружа вокруг него, изящно и уверенно ступая по мокрой траве, неизменно находя прорехи в обороне, которую Грид едва удерживал двумя руками против одного меча, - Я, право, расстроен, что не взял с собой еще одну саблю. Подсечка. Грид летит вниз, сильная рука перехватывает его выше запястья, верх меняется местами с низом, он ударяется шеей о дерево, затем колено Бредли бьет его в челюсть, и он катится по земле. - Хозяин этого тела, уроженец Син, составил бы мне более внятную конкуренцию, я не пожалел бы для него меча. Лин Яо внутри сознания Грида приоткрыл один глаз с нехорошим интересом, который гомункул уже видел, меньше суток назад, когда по ошибке прикончил своего соратника. И слова Бредли сильно задели его. Как же... неужели Абсолютный Щит не годен ни на что, кроме охраны территории Отца, бросаясь на вторженцев, словно пес, используя как щит свое тело. Думая так, Грид успел подняться на ноги, но не более того. Он увидел сосредоточенное лицо фюрера на уровне своей груди, свистнуло лезвие, и он оказался пригвожден к дереву, с саблей в шее. Боль была адская, горло и рот наполнились кровью, в глазах позеленело, и только злость держала их открытыми и сфокусированными на Бредли. Такое... уже было. Фюрер извлек саблю, выпустив на волю фонтан крови, тело Грида тяжело полетело вниз, он скорчился, сращивая повреждения. - Почему не бьешь?.. - просипел он с земли, краем глаза наблюдая мужчину, стоящего невдалеке. Свободной рукой он ослабил галстук на рубашке. Да этот ублюдок будто погулять вышел... Грид бросился на него снизу-вверх, одной рукой защищаясь от меча, а другой метя в горло, но ни то, ни другое сделать не сумел — Бредли отступил в бок, одновременно снимая галстук, молниеносно выбросил руку с ним, и поймал шею Грида в петлю прежде, чем тот завершил свое движение. Гомункул подавился собственной слюной и кровью и был отправлен пинком в поясницу на землю, вниз лицом. На затылок ему встало колено, лишая возможности видеть и сосредоточиться. - Почему не убиваю, хотел, наверное, спросить ты, - интонация Кинга Бредли стала почти ласковой, - Потому что хочу поговорить с тобой. И вздернул противника на ноги, держа за петлю, разворачивая и вновь прижимая к дереву. Грид не пытался освободить шею, сорвав или разрезав удавку, вместо этого его ладонь со смертоносными когтями просвистела около головы фюрера, метя в глаз, но он увернулся, и лишился не правого глаза, а только повязки на левом. Она улетела в темноту, глаз с татуировкой уроборосом сфокусировался на Гриде, и через мгновение тот вновь повис на мече, прошедшим сквозь желудок и грудь снизу-вверх. - Убить тебя я могу в любой момент. Абсолютный Щит корчился на лезвие, исходя кровью и сиянием философского камня. Это уже было. Воспоминания накрыли его с головой, удваивая эффект происходящего в реальности. - Твоим лимитом было около двадцати смертей, после чего ты смирился с неизбежностью, - добавил Гнев. ...Был пронзен четырьмя мечами, связан и транспортирован к Отцу, - добавил про себя Грид, скрежеща зубами. - Хочешь... показать мне моё место, Гнев?.. - сумел произнести он. Бредли вроде бы дернул бровью, реагируя на слова «собрата» интересом. - Отвести тебя к Отцу значило бы поощрить твое поведение. Ты как ребенок, которому все легко сходит с рук. И он повернул лезвие, заставляя горячую кровь хлынуть из раны с новой силой. Грид заорал в голос, изгибаясь, потом сжал челюсти и с натугой выдавил: - Пытать... хочешь? Так и знал, что фюрер сам...этим...за... - Как ты чувствуешь себя на мече? Ты должен был привыкнуть к этому ощущению, Грид-кун. Дурацкое обращение от мужика в четыре раза младше самого Грида, но Бредли был прав. В тот раз сабли находились в нем долго, причиняя сильную, но равномерную боль, которая сначала убивала, злила, раздражала, а потом начала причудливо играть на обрубленных нервных окончаниях, задевая внутренности при каждом вдохе, не как четыре плоских лезвия, а как нечто гораздо более объемное. Ощущение подступило к горлу, и Грид скривился, он был задушен им и собственной кровью, не в силах ничего сказать. - Я жесток в разумных пределах, - произнес Бредли, не дождавшись ответа на свой вопрос, - Если вдруг в душе ты называешь меня садистом, ты не прав. Мои действия имеют причину, имеют и следствие, и количество насилия в них четко выверено. Для такого, как ты, в особенности тщательно. Скрипя о ребра, сабля вышла из Грида, и он осел по стволу дерева, но колени не достигли земли: фюрер той же рукой с саблей перехватил и удержал галстук, сжимавший горло, так, что все тяжелое тело гомункула повисло в напряжении. Из угла рта потекла кровь, мужчина косо посмотрел на мучителя снизу вверх, пытаясь понять, что именно тот имел в виду своей последней фразой, но не мог сообразить толком. Одно было точно — количества насилия ему хватило. Ноги были ватные, тело регенерировало на автомате, но прыти в нем уже не было, только боль, усталость, и даже страх. - Тебя следует держать на коротком поводке, - сообщил Гнев, не ослабляя петли, - Первый твой поводок был очень длинным, таким, что ты оборвал его и сбежал. Такого не следует допускать. А, так вот зачем он освободил левую руку, - вяло подумал Грид, встречая хлесткий и более обидный, чем болезненный, удар по лицу. Голова на шее покачнулась, и Брэдли все же дал ему немного осесть. - Отец позволил тебе надеть второй поводок, покороче, но за своими размышлениями ему некогда подумать, что и эта мера для тебя недостаточна. Новый удар отправил Грида на четвереньки, хотелось рычать от бессилия, но не хотелось тешить Гнева, поэтому он молчал, ткнувшись лбом в руки, но долго так не простоял, удавка потянула его назад, грозя сдвинуть шейные позвонки в случае неповиновения, на поясницу опустилась ступня в ботинке, изгибая все тело в странной болезненной позе. - Видишь, Грид-кун, необязательно причинять тебе вред, чтобы ты подчинялся. Достаточно лишь дать понять, какое наказание тебя ждет, если ты продолжишь своевольничать. Отец не владеет подобными методами воспитания,... и дрессировки. Думаю, именно поэтому руководство Аместрисом было передано мне. - Только благодаря... философскому камню ты такой, - голоса почти не было, но Грид сумел выразительно усмехнуться, показывая свое отношение к напыщенности Бредли. - Только благодаря моей способности к контролю, способности даже принять и обуздать весь гнев Отца,... я такой. А ты, Грид? Судя по звуку, он взял саблю в свободную руку, а затем лезвие появилось у шеи, надавило плоскостью, слегка разрезая кожу, но в общем лишь заставляя подняться и развернуться лицом к дереву. Бредли отпустил петлю, оставив ее мотаться на шее гомункула, быстро и спокойно взял его за предплечье и, скрутив руку чистейшим болевым захватом, ткнул мужчину носом в кору. Вырываться не хотелось, от мысли о новом ударе мечом начинало мутить, но боль в мышцах была терпимой и какой-то вибрирующей. - Больше всего ты жаден до свободы, но разве не лучше совершить усилие над собой и обуздать свою жадность для извлечения выгоды? - Будешь меня учить выгоду извлекать? - ощерился Грид, - Меня? - Я преподам тебе урок, ты прав, - подтвердил Бредли после некоторой паузы. Его рука, узловатая и жесткая, сжимала руку Грида с недюжинной силой, но никакой натуги в теле мужчины не чувствовалось, он стоял как изваяние, выше самого Грида, шире в плечах и явно большей массы, - Урок определенного свойства. Гомункул не ответил, он соображал, почему фюрер Бредли кажется ему крупнее, чем в последнем его воспоминании, и нашел ответ не без труда: видимо, тело принца Яо еще не успело вырасти полностью к его возрасту, несмотря на прекрасную мускулатуру и навыки боя, он, по ходу, был где-то на полголовы выше Стального коротышки.... Грид почувствовал себя ужасно мелким! И упустил момент, когда колено мужчины заставило его расставить ноги на ширину плеч, а затем толчок ботинком в ступню выровнял это положение. - Тебе нужно обуздать свои аппетиты и приучиться подчиняться, - четкое суждение, тон, не терпящий возражений. А тем временем ноги коснулась сабля, ее лезвие тупой стороной прошлось вверх по бедру и остановившись почти в паху, словно поглаживая. Грид коротко рассмеялся. Он встряхнул головой и слегка запрокинул ее, и отогнулся сам, всей спиной ощутив широкую грудь главнокомандующего Аместриса. - Ооооо, - хрипло выдохнул гомункул, - Так ты тоже это почувствовал, старик? Бредли не прокомментировал такой вывод. Вместо этого его рука выпустила руку Грида, покрытую броней, прошлась по спине, сжала плечо, а затем взялась за лацкан плаща и потащила его назад. Грид не стал противиться, он по-звериному плавно повел плечами и избавился от этой детали гардероба, оставшись в пиджаке и брюках. Рука Бредли прошла под его рукой, минуя грудь и остановилась на горле. Мужчина вновь максимально приблизился, вжимая Грида собой в дерево и фиксируя его голову в одном положении. - Ооо... - Грид повторил свой горловой звук, показывая острые зубы и надеясь, что Бредли видит его улыбку, - Точно почувствовал. И, зафиксированный жесткими пальцами так, что трудно дышать, все же пошевелился, изогнулся и умудрился потереться о тело позади себя. Точно. Как бы не чудовищно это звучало, но, кажется, он приглянулся Кингу Бредли, пока двадцать раз издыхал под его взглядом. И как бы не чудовищно звучало дальнейшее, но Гриду нравилось нравиться, он испытал приступ неконтролируемого азарта и ликования от того, что раскусил взгляд, которым Гнев на него смотрел. Взгляд принца Яо был непонимающим. Мы не такие, как остальные, понимаешь, принц? Вся кожа Грида покрылась мурашками, волоски на теле встали дыбом, в этот момент он стал обладателем огромной драгоценной тайны, пустота в его душе стала заполняться, лаская изнутри непонятным щекочущим ощущением, которое появлялось редко, длилось недолго, но пьянило сильнее, чем любое человеческое питье. И вот уже Грид начал покачиваться, чувствуя вдавливающиеся в горло пальцы, бедрами прекрасно ощущая чужое тело. - Мы не люди, - пояснил Грид для Линга Яо, но, похоже, сказал это вслух, потому что Бредли усмехнулся над его ухом. - Ты общаешься с хозяином своего тела, как необычно, - сообщил он, чуть отклонившись назад. Грид ощерился, а фюрер быстро и с невозмутимым видом опустил и воткнул свой меч в землю, вертикально, так, что эфес покачнулся и замер на уровне бедра. Свободную руку он положил на плечо гомункула, провел по руке вниз, сжал предплечье и вновь завел ладонь Грида за спину, фиксируя его. - Также я понял, что принц видит и слышит все, что происходит, - неспешным и вновь почти доброжелательным тоном продолжил Бредли, ослабляя хватку на шее, но не убирая руки, а напротив — начав ею двигать — напряженными пальцами надавливал на кожу и вытянутые от усилия мышцы шеи Грида, пока не забрался под воротник, - И для него я хотел бы заметить. У нас гораздо больше общего, чем у двух гомункулов. Мы оба изначально являлись людьми, и оба приняли в свои человеческие тела мощь философского камня. Мы исключительны. Грид негромко и хрипло рассмеялся, давая жадной руке Бредли почувствовать эту вибрацию в своем горле и в своей груди. - Исключительны, - выдохнул он, подставляясь под руку, не то изучавшую, не то оглаживающую его грудь. Не иметь возможности толком двигаться, но от этого сильнее ощущать прикосновения было для Грида новым опытом. Более того, для тела Линга Яо какие-либо прикосновения, кажется, также были новым опытом, кровь громыхала в ушах, прилив к голове, щекам и шее и затрудняя мысли подобно крепкому алкоголю, поэтому гомункулу хотелось смеяться, он то и дело показывал зубы, пока не начал извиваться в руках фюрера. Толчок в спину. Он заставил Грида струной вытянуться по дереву, ставшему уже привычным и даже не раздражающим своей острой корой и широким стволом, о который даже коленки неприятно бились при каждом маневре Бредли с его телом. Колено же фюрера вдвинулось между его ног до предела, до паха, к которому в свою очередь устремилась волна крови, развивающая в молодом теле по-настоящему безумную скорость. Громко охнув и закрыв глаза, Грид выгнулся назад, почти что лег затылком на плечо Кингу Бредли, обе руки мужчины схватили его торс, а одна ощутимо прошлась сначала сверху-вниз, но внизу ничего не стала делать, а потом вернулась к шее и лицу, которые теперь равномерно горели. - Ты неплохо умеешь принимать, - резюмировал Гнев, а Грид краем глаза увидел его сухие сильные пальцы совсем близко от лица, наклонил голову и бесстыдно взял их в рот, - И я не стану лгать, на меня это действует. Грид облизывал пальцы, усмехаясь уголком рта, пока эти пальцы не вошли с силой в его рот, надавливая на язык, а потом и на щеку, оттягивая губу и нижнюю челюсть, властно и немного больно. - Но годы уже не те, я с тобой делился этой мыслью, помниться, - теперь усмехался Бредли, - Тебе придется мне помочь. Грид часто дышал открытым ртом. - Если ты, конечно, умеешь не только принимать. И, стоило пальцам выйти из его рта, Грид рыкнул: - А ты умеешь не только болтать, Он вырвался из хватки фюрера и развернулся. - Давай сюда, - сказал хрипло, обнажая крупные не очень человеческие зубы и с плотоядным выражением лица падая на колени. Брэдли хмыкнул, то ли одобрительно, то ли оценивающе, глаза его были сощурены, выражения не понять, когда Грид, убирая броню с рук потянулся к ремню на его брюках. Зазвенела пряжка, хрустнула кожа, когда мужчина начал вытаскивать ремень, но на этом движение его руки дрогнули, сам он на секунду замер, низко опустив голову, из его горла вырвался другой, более молодой голос: - Ты с ума сошел?! Руки отпустили ремень и упали вниз. - Грид! В ответ хриплый смех, мужчина мотнул головой. - Хах! Извиняй, Гнев, мальчишка взбесился! А я слишком воз... - Это моё тело! - выкрикнул Линг Яо, отползая, но всего на полметра, пока не уперся спиной в дерево. Оттуда он, тяжело дыша, посмотрел снизу-вверх на Бредли, который не сдвинулся с места и позы не поменял, наблюдая эту перепалку. Только выражение глаз у него стало читаемым: это был внимательный, пристальный взгляд, какой фюрер использовал на своих врагах и на поле боя. Потом он моргнул и улыбнулся в усы. - Насчет той девочки, что пожертвовала свою руку для твоего спасения. Слишком юна, опрометчива, она попалась мне, когда пыталась найти тебя в Централе. Линг успел весь напружиниться, но от такого известия осел на траву. - Сейчас она жива. Но, если попытаешься бежать или выкинешь какую-нибудь глупость, можешь быть уверен, я отдам приказ для убийства раньше, чем ты найдешь ее. Злость, позволившая юноше вытеснить личность Грида, никуда не ушла, он все еще злился, но теперь целенаправленно — на Бредли - однако бежать и драться, кажется, уже не собирался. Вид у него был потерянный. Юное лицо, черты гомункула Грида, искажавшие его в ухмылке, исчезли, оставив только серьезные брови, недоверчивые глаза и румянец на гладких щеках. Линг издал неясный звук, вроде как кашлянул, отводя взгляд. Было видно, что ему жарко, лоб мокрый, челка встрепана, расстегнутого ворота пиджака не хватает, чтобы охладиться. - Кинг Бредли, - выдавил он из себя, - Ты действительно этого хочешь? - Линг Яо, ты умен, как и подобает наследнику правящего рода. И почти также жаден, как Грид. И ты прекрасно знаешь цену достижению цели. Принцу не понравилось, что фюрер Бредли знает его имя, также сильно, как и смысл его слов. А властный голос, последние полчаса читавший долгую нотацию Гриду, кажется, начал вызывать в теле условный рефлекс. Бредли произнес: - Если для этого придется опуститься на колени... Линг встретился глазами с фюрером. Несмотря на то, что он внимательно слушал разговор двух гомункулов, из-за чудовищных действий Грида не совсем уловил суть. Однако, кажется, человек, стоящий перед ним, действительно имел с самим Яо даже больше общего, чем юноше показалось в их первую встречу. Только вот, ЧТО ему нужно было делать, в голове не укладывалось. Совершенно. У молодого человека перехватило дыхание, а кровь с удвоенной силой ударила в лицо, в теле произошел короткий спазм, и он вынужден был глотнуть ртом воздух. Такой унизительный вид, да еще на земле, под пристальным взглядом главы чужого государства, которого, кажется, ничуть не смущает стоять над ним всей своей фигурой с разведенными плечами, и.. с расстегнутым ремнем. Страшный Аместрис. А только что его руки тянули ремень, это Яо помнит ярко, чтобы добраться до того, что под... брюками. Подумав об этом, Лин обнаружил, что у него самого в штанах творится нечто противоестественное. Член встал, что даже больно, и теперь, когда возбуждение вторглось в сознание, оно завоевывало его полностью. Как?! Видимо, вся эта внутренняя борьба отразилась на лице юноши, потому что Бредли еще раз хмыкнул и произнес, поводя плечами, словно они затекли от бездействия. - Что ж, или я могу... - Не надо! Я сделаю. Этот страшный человек всегда на шаг впереди. Яо чувствовал себя поверженным. Он сдвинулся с места и неуверенно приблизился к Бредли, так и не встав с колен. Превосходящая сила, к тому же, ужасающая нечеловеческая аура ударили по каждому сантиметру кожи принца Син, как только он вернул контроль над телом и, соответственно, возможность ощущать энергии. Яо в ступоре глядел на аккуратные туфли фюрера и не мог поднять лицо. - Тебе раньше не приходилось такого делать, - голос Бредли заставил его вздрогнуть, - Но разве учиться подобным вещам не лучше со старшими? Стыд, наконец, накрыл Линга с головой. Он не прикасался к себе с момента отбытия из Син, а сейчас такое! Он чувствует себя беззащитно, и он сдается, как до этого поступил гомункул в его теле. Это ты, Грид! - как можно выразительней подумал Яо, поднимая слегка дрожащие руки к поясу брюк фюрера. Неа, - гомункул отозвался не сразу, - Я не подсовываю тебе мысли. Линг поджал губы. Хуже того, что он сейчас делает, была только его собственная эрекция, не желающая хоть немного ослабевать. - Поторопись, - раздалось сверху замечание, - В моем возрасте непросто ждать столько времени. Грид внутри Линга хохотнул. Если наш маленький император чувствует себя ребенком, это не моя заслуга. Я старше старикана на полторы сотни! Линг сжал зубы и продолжил начатое. Расстегнул на брюках пуговицы одну за другой, и сквозь ширинку стало видно белье, а под ним внушительных размеров член. В этот момент юноша пришел к осознанию, что, если Бредли начнет давать ему инструкции, он вообще не сможет ЭТО сделать, поэтому решил действовать быстрее: взялся за белье и сдвинул его вниз. Член оказался действительно большим, и только через мгновения Яо отрешённо сообразил, что он встал не полностью, хотя и набух, а значит... Грид присвистнул. У него какой-то бзик на возрасте, а ведь неплохо для старика. Прекрати! - попытался осадить его юноша, но в этот момент крупная ладонь Бредли легла Лингу на макушку и с силой надавила вниз, так, что принц ткнулся лицом в горячую плоть. Он зажмурился, открыл рот и первый раз лизнул член. Как же это... Линг чуть не потерял равновесие. Одной рукой он оперся о бедро фюрера, которое оказалось просто каменным и вернуло ему точку опоры, а второй потянулся к члену и обхватил у основания, направляя вверх. Принц Империи Син действительно немногое знал о том, как это делается ртом, но то, что он знал, подсказывало отправить головку в губы и пососать. Работай, выдохнул Грид как будто под ребрами, я хочу этого. Рука фюрера держала очень крепко, и, как только член оказался во рту, стала задавать направление движения вперед-назад. Почувствовав, что крупная головка проникает ему в рот, скользя по языку и небу, Линг потерял над собой контроль и побоялся потерять сознание: сильнейшая волна стыда вызвала еще более сильную волну возбуждения, перед глазами потемнело. Я хочу, чтобы он меня трахнул. С гомункулом внутри невозможно отключиться. Нет, я хочу, чтобы он трахнул тебя, а я посмотрю. «Хочу» сказанное Гридом было громким и словно эхом разносилось по телу Линга. Таких похабных вещей он никогда не слышал. Часто дыша, он подчинялся движениям Бредли и с ужасом ощущал, что член твердеет и увеличивается прямо у него во рту. - Я вижу, ты усвоил принцип, - сказал Бредли сверху, при этом убирая руку с головы, - Продолжай, Линг нашел в себе силы взглянуть на мучителя. Все такой же спокойный и угрожающий, почти полностью одетый, и оттого его крепко вставший член выглядит еще более развратно. Глядя снизу-вверх в невозмутимое, суровое от природы и от возраста лицо, имея возможность рассмотреть глаз с уроборосом и косой шрам, рассекающий бровь и щеку, принц Яо продолжил двигать рукой. Толстый, большой. Слишком. О дааа, это так. Линг склонился и снова взял его в рот. Словно бы одобряя это действие, рука фюрера опустилась на рукоять сабли, все еще воткнутой в землю справа от него, и так и осталась величественно лежать на ней. Юноша наблюдал за ней краем глаза, и, пока он насаживался ртом на член, эта рука казалась ему все более... правильной. Рука главы государства: широка ладонь, натруженная, жесткая от занятий с оружием, немолодая, с явственно выступающими венами. И эта рука не двинулась, когда командный голос произнес: - Глубже, С четким пониманием того, что ничего не получится, Линг все же подчинился и протолкнул твердую плоть почти до горла. Получился ужасно пошлый звук, а потом произошел спазм, Яо отстранился, хватая ртом воздух и сглатывая. Он отклонился назад, опираясь на руки, голова у него кружилась. - Расстегни свои брюки, - сказал Бредли, но смысл слов дошел до иноземца только тогда, когда нога фюрера коротким пинком раздвинула его колени, заставив посмотреть на выпуклость на штанах. От чести принца Яо в данной ситуации не осталось почти ничего, поэтому плохо слушающейся рукой он расстегнул брюки, и его влажный, сочащийся смазкой член буквально выпрыгнул наружу. - Славно, - интонация у Бредли вышла действительно одобрительная, без издевки, впору любящему родителю так говорить. Но Линг только сильнее застыдился. Дикими глазами он смотрел на здоровенный, увитый набухшими венами член перед собой, и не знал что и думать, потому что никогда раньше, живя со своими братьями, он не задумывался о размере своего и не испытывал неуверенности... - В твоем возрасте так тяжело терпеть, - все также мягко проговорил фюрер Аместриса, - прикоснись к себе и можешь продолжать. Я хочу его снова, рыкнул Грид невозможным горловым голосом, и фактически совершил движение телом - вместо хозяина. Встал на колени, открыл рот и начал сосать член. Линг, как бы со стороны отметил, что все же обхватывает свою плоть ладонью, как он это делал наедине с собой, и начинает тереть. Наслаждение от этого действия пронеслось перед глазами белой вспышкой, заставило на мгновение оглохнуть, и сквозь шум крови в ушах не сразу раздался голос Бредли. - Чем лучше ты постараешься сейчас, тем легче мне будет войти в тебя. - Что? Как это?... С громким хлюпающим звуком он оторвался от члена, блестящего от слюны и выступившей смазки. - Достаточно, - кивнул Бредли, бросив взгляд вниз, и тут же, взяв Линга за локоть, поднял его на ноги. - Стойте! Это же... нельзя! - Линг так опешил, что послушно прошел за фюрером несколько шагов и дал развернуть себя на сто восемьдесят градусов. Перед собой он увидел выщербленную бетонную плиту, лежащую под наклоном на земляной насыпи, а невдалеке несколько мишеней в форме людей. Видимо, эти причудливые аместрийские изобретения использовались на полигоне... Бредли заставил юношу согнуться пополам, одновременно дергая за пояс расстегнутых брюк и спуская их с бедер. Линг задрожал. Нельзя. Это же грязно. Обреченно подумал он, и на эту мысленную мольбу отозвался гомункул, который, кажется, уже физически ощутимо вибрировал внутри его тела. Разнылся! Не так уж грязно, я ни разу не пожрал, пока сидел у отца в катакомбах. - Напрасные волнения, принц Син, - раздалось из-за спины, - Благодаря твоему компаньону больно будет всего пару секунд. Завидует, что тоже так не может, фыркнул Грид, но Лингу Яо было не до колкостей. Он весь напрягся, вцепившись в край бетонной плиты, и ничего не видел перед собой, хотя глаза его были распахнуты. Он почувствовал, что брюки теперь спущены еще ниже, а твердая рука мужчины трогает и мнет его ягодицу, касается бедра снаружи, а затем внутри. Волосы на спине встали дыбом, Линг часто-часто задышал, когда услышал шорох, с которым Бредли переступает по траве. Потом головка члена, коснувшаяся тела, показалась ему невообразимо огромной, фюрер большим пальцем оттянул ягодицу в сторону, обнажая небольшой сфинктер. А прикосновение члена к нему заставило принца дернуться и потерять равновесие. Тогда Бредли уверенно и крепко взял его за бедро, сминая молодое тело с гладкой кожей и развитой мускулатурой, потянул на себя и одновременно начал вставлять член. - Давай же! - рыкнул Грид побелевшими от напряжения губами Линга, дезориентировав парня и тем самым дав Бредли возможность качнуть бедрами и почти полностью вставить член. Боль была дикая, от нее Линга замутило, в уголках глаз выступили слезы, но той частью себя, что сейчас ликовала и улыбалась зубастой маской, он знал, что четыре сабли во внутренностях — это больнее, что отрубленная рука — это больнее, что еще больнее — расплавленное железо. А боль от члена проходила стремительно, плоть, если она пострадала, уже заросла, оставалось только жуткое ощущение растянутости, такое странное, что словами не передашь. Бредли не обратил внимание не то, что парень притих, он покачивал бедрами, размеренными толчками продвигая внутрь свой большой член. Линг не был уверен, долго ли это продолжалось, но, кажется, он привыкал, сопротивление мышц ослабевало, позволяя двигаться резче, все это походило на массаж, на размеренную стимуляцию, и это не прекращалось. Электрические импульсы начали расходиться от растянувшегося сфинктера по всей промежности, по ногам побежали мурашки, поверхность ягодиц, которых касался живот фюрера, закрытый рубашкой, стала гиперчувствительной. А потом Кинг Бредли сделал две вещи: поменял угол движений членом и дотянулся рукой до эрекции принца Яо, которая все еще держалась, несмотря на боль. Юноша жалобно застонал. Стоя, согнувшись пополам и удерживая свой вес на руках, он даже не мог прикрыть себе рот и тем самым избежать звуков, он попробовал закусить губу, но движения члена под новым углом вызывали острое наслаждение, и как раз в этот момент размеренно двигающася ладонь Бредли сжимала его головку. Член Линга, надо сказать, почти полностью помещался в его ладонь, прикосновения было везде, по всей длине сразу, оно не было нежным, но так и было нужно. Ритм ускорился, фюрер фактически раскачивал его вперед-назад, насаживая на себя все сильнее, и Линг охал не переставая, а затем начал ритмично постанывать, изогнулся и нашел возможность двигаться самостоятельно. Горячечное наслаждение охватило его, стерев стыд и направляя к оргазму. Он зажмурился и хотел отдаться руке, ласкающей его впереди и распирающему сзади чувству наполненности, но вместо ослепительной вспышки оргазма он почувствовал резкую боль. И боль эта чем-то походила на разрядку, потому что Бредли сильно сжимал его член у основания, давая наслаждение, но не давая кончить. - Еще рано, - сказал он низким голосом, но Линг не сумел отреагировать, он без сил оседал на бетон. - Я хочу видеть, как беру принца Син, - добавил Бредли, выходя из его тела, взяв за плечо и без натуги переворачивая. Голова принца Яо моталась на шее, глаза были полуприкрыты, но фюрера это не остановило, он взял юношу под колени, приподнял и вновь приставил член ко входу в тело. На этот раз сопротивления не было, мужчина вошел одним рывком, от проникновения Линг дернулся и поднял голову. Его руки вздрогнули и поднялись с внезапной быстротой, схватив Бредли за плечи. - Мальчишка вырубился, - сообщил Грид, обнажая зубы в улыбке, - И это МОЙ мальчишка. Брэдли нахмурился и попробовал отстраниться, но гомункул держал крепко, а затем обхватил его бедра ногами, прижимаясь вплотную. - О да, Гнев, продолжай, отдай мне всё! И он задвигался, понемногу проталкивая в себя член. На это Кинг Бредли только хмыкнул, но Грид уже понял, что этот звук означает одобрение. Сильные руки схватили его под ягодицы и приподняли, мужчина, несколько минут назад шутивший про возраст, выпрямился, держа на себе немалый вес, и Грид с наслаждением помог ему, опираясь на плечи и насаживаясь сверху вниз. - Да, да, да, - зарычал он, повиснув на Бредли и двигая бедрами в быстром темпе, - Я хочу твой оргазм, давай, давай же! С пластикой животного он обвил шею фюрера руками, наклонил голову и облизал сначала щеку, а потом и губы. Те были плотно сомкнуты, но от безумного натиска открылись, и у двух мужчин получилось некое подобие поцелуя, в конце которого Грид укусил оппонента за губу. Гнев встряхнул его, заставив качнуться назад, начать падать и удариться о всю ту же бетонную плиту, острую и обдирающую спину, проехаться по ней вниз, почти до земли, там оба оказались на коленях, колом стоящий член Грида шлепнул о его живот, а у Бредли получилось остаться внутри, чем Грид и воспользовался. Он повалил мужчину на спину, прямо на землю, оседлал и задвигался сам, неотрывно глядя тому в лицо. - Отдай мне все, - повторил он тоном, не предполагающим отказа, со страстью и почти остервенением, - Я хочу оргазм. Себе... От движений дыхание сбилось, он хрипло застонал и потянулся к своему члену, но Гнев не дал ему это сделать, взяв за запястье и заломив его. Силы в его теле было предостаточно, ее хватило, чтобы перекатиться, уложить Грида спиной на мокрую траву и удержать его на месте, надавив на плечо, а потом закинуть ноги гомункула себе на поясницу и начать резко двигаться. - Немногие видят тебя таким, да, Гнев? - прорычал Грид с земли, охая от каждого толчка, - Это только для меня. Моё. Движения внутри его тела были такими сильными, что он сдвигался с места, проскальзывая на росе, и тогда фюрер взял его за горло, окончательно зафиксировав. Говорить Грид больше не мог, поэтому принялся с ухмылкой смотреть в сосредоточенное, страшное лицо Кинга Бредли, на которое упали мокрые пряди темных волос, на приоткрытый рот, оскаленные зубы, отрывистое дыхание. Чувствуя, что разрядка близко, Грид начал с силой дрочить себе, и мужчина не остановил его на этот раз. Его движения стали беспорядочными, а рука на горле сжалась, лишая гомункула кислорода. Последнее, что он увидел сквозь наползающую темноту удушья — это короткий, с алым отблеском, взгляд Гнева, после чего тот прикрыл глаза, нахмурившись и вздрагивая, а Грида поглотил оргазм вместе с потерей сознания. Грид очнулся, открыл глаза, но пошевелиться не смог — в теле не было сил. Он не смог припомнить, терял ли сознание хотя бы раз за свое существование гомункула и поэтому спросил вслух: - Интересно, я умер? Нет, жизнь ты не потерял, - отозвался Линг Яо подозрительно быстро, - он тебя не задушил. - Нас, - хохотнул Грид, на что Яо не ответил. Кинга Бредли, конечно же, след простыл, но кое-что заставило Грида рассмеяться вслух: он был накрыт собственным плащом. - Черт его подери! Что такого смешного? Линг был не в настроении смеяться вместе с Гридом, оно и понятно. Сидел, скрестив ноги и руки, как обычно, только более враждебно и по-детски надувшись. Он дал Гриду посмеяться и выдохнуть. Гомункул посерьезнел и произнес после паузы: - Будет чертовски сложно его победить, Фраза взлетела в предрассветное небо и повисла, как бы поддерживаемая своей значимостью. Тандем будущего императора Син и самого жадного гомункула был солидарен между собой. Линг внезапно перестал дуться и состроил жалобную гримасу: - Как есть-то охота....