Глава 4: Ложное мышление
13 января 2019 г. в 16:40
Начался праздник, мы стали есть пищу и еще какое-то дерьмо. Я внезапно подумал о том, что домовые эльфы были абсолютно довольны своим местом в жизни, но понял, что это тоже было навязано капиталистами. Гермиона пыталась бороться с рабским положением домовых эльфов, но ничего не смогла добиться. Она просто не понимала, что это всего лишь одна небольшая часть более крупной буржуазной машины капиталистической эксплуатации.
— Хорошо, что Хогвартс больше не финансируется правительством, — сказала Гермиона с видом буржуазной интеллектуальной элиты. — Теперь образовательная система не будет похожа на почтовое отделение.
— ТЫ, БЛЯ, ДУРА! – праведно возмутился я. — Дамблдор превратил нас всех в гребаных капиталистов! Мы теперь их гребаные корпоративные рабы!
— Незрелая ругань, как бессмысленно… — угрюмо произнесла Гермиона.
— Как ты смеешь! — кричал я, — Ты говоришь, что я не могу высказываться и возмущаться после того, как ты защищаешь ебанные поступки ебанного военного преступника Дамблдора! Я полагаю, ты веришь в эту хуеву пропаганду, которая трещит нам о том, как мы боремся в «гуманитарной» войне!?
— А что, не так ли? — спросила Гермиона. — Да, Волдеморт – плохой, я знаю. Это правда: об этом говорят СМИ.
— Нет такой вещи, как «гуманитарная война»! — Я рассмеялся ей в лицо. — Министерство кладет болт на права человека! Война — последствие существования военно-промышленного комплекса!
— Я не думаю, что это так, — сказала Гермиона из своей высокой буржуазной башни, построенной из слоновой кости капитализма*, — Долг министерства - убивать людей, которые убивают людей, потому что убивать людей неправильно.
В этот момент я был настолько зол на буржуазное мышление Гермионы, что ничего не мог сказать. Если бы она могла слышать себя, то поняла бы, какой рабыней является для капиталистических империалистов! Но, похоже, это было не в ее силах. Как же это расстраивало!
Примечания:
*Башня из слоновой кости — метафора, впервые использованная в библейской Песне песней: «Шея твоя — как столп из слоновой кости» (Песн. 7:5). В Средние века в католическом богослужении это выражение стало использоваться иносказательно по отношению к Деве Марии.
В эпоху романтизма смысл метафоры значительно видоизменился; она стала обозначением ухода в мир творчества от проблем современности, самоизоляцию, замыкание в духовных исканиях, «оторванных» от «прозы жизни». Совершенно другое значение метафора получила в XIX веке. Нынешнее употребление этого образа внедрил французский критик и поэт Шарль Огюстен Сент-Бёв. В одном из стихотворений сборника «Августовские мысли», сравнивая современных ему поэтов, Сент-Бёв описывал творчество Альфреда де Виньи следующими словами: «А самый таинственный, Виньи, ещё до полудня словно возвращался в башню из слоновой кости» (Виньи в отличии от таких современников как Виктор Гюго и Альфонс де Ламартин, вёл показательно аполитичный и независимый уединённый образ жизни). Гюстав Флобер уже употреблял эту фразу для подчёркивания своего «аристократизма духа»
В культуре США представление о «башне из слоновой кости» связано с критикой университетов и академической элиты в целом за презрительное отношение к «профанам», снобизм и замкнутость.
(а ещё так называется песня у оксимирона, но про неё не знаю ничего)