Как сложно будет справиться

Пленные стояли в гостиной и в этот момент напоминали мясо на прилавке, выложенное перед покупателем. Лестрейндж слонялась вокруг них, выбирая, с кого же стоило бы начать, кого пытать первым. Переглядывания Поттера, Грейнджер и Уизли не остались незамеченными ни одним чертовым Пожирателем в комнате, но не было никакого смысла пресекать их — они же и так скоро откинут копыта. Тетка подозвала племянника, чтобы он рассорил ее и Фенрира Сивого. Малфой склонился над ужаленным волшебником и четко видел в нем своего пропавшего на время сокурсника — Гарри Поттера. Выдавать его было бы неимоверно глупо, безрассудно. Забирать у себя последнюю надежду на спасение Драко не хотел, потому и соврал. Мальчишка уже так давно молил о спасении, без разницы от кого именно. Он захотел сыграть, для всех. Драко встал на колено и стал еще ближе к пленнику, и не без причины. Юноша хотел передать палочку и потому быстро сверкнул глазами, указывая, куда именно нужно было смотреть. — Это не он, — отвернулся Малфой. — Мы же прекрасно знаем, что все из Ордена Феникса только и делают, что используют приворотное зелье... Почему никому не приходит в голову, что это на самом деле Авроры, а не школьники? — В твоих словах есть смысл... — пробурчала ведьма. Даже на ее лице было написано, как глубоко она ушла в свои мысли, начиная прекрасно осознавать, что тройка могла быть подставной, быть западней для них. Подойдя к Драко, Беллатриса отвела его подальше и уже чуть было не приказала отправить всех в темницу, когда вдруг заметила поблескивание вдалеке. Медленно подходя к сумке, из которой торчало острие, женщина начинала хмуриться. — Меч Гриффиндора! — завопила она на всю залу. — Как он оказался у вас?! Ведьма подбежала к девчонке и схватила ее за волосы, потянув их вниз, чтобы причинить ей боль. — Я спрашиваю, какого черта он оказался в ваших грязных лапах?! — Я не знаю! Я ничего не делала... Прошу вас... Мне больно! — взмолилась Грейнджер. В уголках глаз собирались слезинки. — Уберите их отсюда и сами валите прочь! — заорала Лестрейндж, потащив девчонку за собой вглубь дома. Малфой старался соображать, насколько ему это позволяла ситуация. Планов по чьему-либо спасению он никогда не придумывал и тем более не реализовывал, но сейчас стоило попытаться. Юноша скрылся за аркой, наблюдая за происходящим из тени. Хлопки от пощечин разносились по всему дому, потому что ни своих сил, ни кожи девушки Беллатриса не жалела. Если он не вытащит Грейнджер, то и спасать остальных не будет смысла. Не будет ее, не будет и всего Золотого трио, компанию в котором ей составляли два идиота-гриффиндорца. Он смотрел остекленевшим взглядом в сторону девчонки и ощущал смесь тошноты и безнадежности. Правильный, единственно верный план побега всё не приходил в голову. Даже когда на Гермионе испытали непростительное, наверняка первое в ее жизни, Драко не стал думать быстрее. Паника нарастала, подкожная, от которой хотелось давиться собственной слюной. Он переминался с ноги на ногу, голова раскалывалась, а взгляд переходил с одной вещицы на другую. И вот наконец оно, то, что ему нужно — люстра над двумя волшебницами. Маневр, которым он смог бы навести панику и смуту. Драко сорвался на бег, он несся в сторону совятни, надеясь успеть. Сначала он вызвал Добби, с которым раньше отвратительно обходился только его отец. Следом же вызвал друга. Юноша посматривал на часы, отсчитывал секунды на спасение гриффиндорки, которые несправедливо отнимались у него. И он явился. Ретроин стоял перед ним в пижамных штанах, плохо соображавший, но наготове: с палочкой. — Выслушайте меня, вы оба! — на повышенных тонах начал Драко, чтобы сосредоточить внимание только на себе. — Добби, я знаю, что тебе дороги люди, находящиеся в темнице. Колин, как человек, в котором я уверен... Я прошу у вас помощи. — Кто в темнице? — Поттер и Уизли, и еще четверо. У меня есть план, он сработает, но только с вашей помощью. — Я в деле, — без промедлений ответил Колин. Ретроину не нужны были никакие объяснения. Хоть бледноватое лицо Малфоя и смущало брюнета, заставляя усомниться в правильности принятого решения, а хаотичность и резкость движений его друга только подливали масла в огонь, заставляя Колина нервничать всё сильнее, он всё же понимал всю важность происходящего и доверял Драко. Он не мог подвести его сейчас. Ему нужно было поддержать друга полностью, без промедлений. Колин вышел вперед и безоговорочно собирался действовать. Блондин был смущен такой отдачей и верностью и признателен слизеринцу. — Я вернусь туда, а вы будете под иллюминационными чарами. Когда я обрушу люстру и всех отвлеку, — помедлил он и обратился к другу, — Колин, ты вытащишь Грейнджер. А ты же, Добби, всех высвободишь из темницы. — Понял, — он пока не дал своего согласия на участие в этой авантюре, хотя с заинтересованностью слушал юношу. — Тебе нужно будет быстро перенести их куда-нибудь, знаешь безопасное место? — Да. — Отлично, спрячь тогда остальных. Но поднимись с Поттером и Уизли, чтобы аппарировать, — он только сейчас понял, что так и не узнал. — И согласен ли ты помочь? — Только из-за Гарри Поттера. — Так я и думал... — План хороший, но ты пострадаешь, — с опаской глянул Ретроин на своего друга. На его лице легко можно было прочитать обеспокоенность. Так и не получив никакого ответа, даже не встретившись взглядом с блондином, он глупо усмехнулся, прекрасно понимая, что дальше всё будет только хуже. — Пора начинать. Малфой-младший вернулся в гостиную и видел, как на предплечье гриффиндорки вырезали оскорбительное слово «грязнокровка». При каждой новой ране на руке из её глотки вырывался крик, от которого Драко качнулся и оперся о стену: его шатало и мутило. Придерживаясь за что-то твердое, он тихо спрятался в тени, чтобы не привлекать ничьего внимания. Его задачей было заметить пленников первым, что у него и получилось. Когда он встретился взглядом с Поттером, чье лицо наконец-таки приняло изначальный вид, Малфой махнул им рукой вниз, чтобы они пригнулись, и обрушил заклинанием люстру. Тиранша осталась лежать под завалом, а девушку, подвергнутую пыткам, подхватили крепкие руки загонщика. Блондина же настиг Уизли и протянул к нему руку, чтобы забрать палочки остальных. С некоторой небрежностью Драко передал их тому и вернулся взором к тетушке. Малфой очнулся в сырой комнате. Все тело побаливало, хотя чувствительность не вернулась к нему еще в полной мере. Потребовалось совсем немного времени, чтобы он до конца понял, что происходит. Перед ним стояла кучка людей, и лица державшихся поодаль от тетки и Темного Лорда он не узнавал. Его охватывал страх. Медленно, но верно Драко ощущал себя загнанным зверьком в клетке. Вспомнил он и глупые шутки Золотой Троицы, которая называла его хорьком; ему хотелось только вернуться в прошлое, в то незнание своего будущего. Ком в горле и желание блевать всегда сопровождали даже короткий взгляд на Лорда. Конечно, он всё прекрасно понимал. Измена, помощь в побеге Поттеру — именно за это его сейчас и убьют. И с каждым разом он все сильнее ревел от боли. Пытка была невыносима и бесчеловечна. В тот момент ему и правда было жаль, что в него еще не бросили непростительное, отнимавшее жизни на веки вечные. Так было бы легче, ему уж точно. Даже вздохнуть в секунды передышки не выходило в полной мере, поэтому он давился слюной, скопленной во рту. В уголках глаз скопилось несколько слезинок от сожаления. Какого именно — было неизвестно. Приспешники Лорда притащили девчонку в одну из камер и швырнули к стене. Когда глаза Минстон смогли привыкнуть к темноте, она приметила лежащее тело. Драко, пронеслось его имя в голове. Его прикрытые веки, грудь, поднимающаяся прерывисто. И только тогда она, за несколько секунд до его пробуждения, смогла лицезреть безмятежность на его лице в последний раз. Она искала глазами наставницу, которая уже что-то кричала вслед громилам. — Уроды! Осторожней нельзя было?! — бросила Беллатриса. — Дорогая, как закончу с предателем, убьешь его... — К-кого... — Его, конечно же! — указала ведьма кончиком палочки в сторону своего племянника и произнесла: — Renervate. — Почему еще не убили? — с отвращением бросил он. Похоже, для Малфоя и так всё было предельно ясно, кроме медлительности по отношению к нему. Эмилия наблюдала за его пытками с застывшем в глотке криком. Она никак не боролась за него, за угасающую жизнь. Безвольно стояла в тени, как и его родители, глупо наблюдав за происходящим. Никак не получалось уловить, куда он смотрит: в определенную точку или же нет. С закрытым ртом он мычал и кусал свои губы, по которым начинали идти струйки крови. Его тело тряслось после пятого, шестого и седьмого круциатусов. Минстон видела, что на глазах он исчезал. И может, она наконец-таки решилась стать достойной его или сделать единственное благое дело за эти последние два года. Но никак нельзя было не быть на его стороне, не с ним. Если он что-либо и сделал, то единственная его вина была в том, что он был без Минстон. Они вместе в этом всём, до конца. Эмилия выскочила перед Беллатрисой, успев поставить щит от очередного круциатуса, летевшего в жертву. Краем глаза она смогла заметить, как Малфои-старшие, подбежав к Драко, вынесли его тело из темницы. — Ты что творишь?! — заорала во всю глотку Лестрейндж. — То, что должна... — Совсем отупела от своей любви?! — зашипела женщина с отвращением. Ее игрушка совсем вышла из-под контроля, стоило ее научить уму-разуму. Особенно тому, что не стоит идти против кого-то вроде нее. — Crucio! Эмилия рухнула на пол и закричала от боли: по ее телу прошла жгучая боль. В центре темницы был уже не Драко, а она, что не сильно ее беспокоило. Главное, что теперь он в безопасности. Когда еще одно заклинание от ведьмы достигло хрупкого тела девушки, по ее щекам полились слезы. — Последние слова? — Их нет, — плюнула Минстон. Лестрейндж ухмыльнулась и послала еще одно непростительное. Стиснув зубы, стараясь не обращать внимание на боль, Эмилия сжала кулак. Старания дали свои плоды: рука ведьмы дернулась, и ее палочка упала на пол. Придя в себя, Беллатриса быстро приблизилась к девчонке и пнула ее в живот. Удар, который отвлек Эмилию от сдерживания Беллатрисы, позволил ведьме выкрикнуть проклятье. — Tardus Mortem! — темные полосы прошли по телу девушки, и она потеряла сознание. — Тебе удалось понять, что с ней? — спросила Нарцисса. — Драко сегодня снова просыпался посреди ночи, вместе с ним и Эмилия. — Нет, но тебе нужно заботиться о сыне. Я справлюсь с ней, — произнес мужчина слишком громко для себя. — Изви... — Северус, я понимаю, — она сжала его плечо и с горечью взглянула на него. Единственное, что у него было, что-то совсем родное, было на волоске от смерти, и она прекрасно чувствовала его боль. Потому что была в той же ситуации, что и он. Снейп сел на край постели и глянул на лицо своей племянницы, ее сон был неспокоен, а температура только понижалась. Северус волновался, хотя и не подавал вида, старался не показывать свою обеспокоенность или даже больше — животный страх. Из раздумий его вывел тихий голосок, который звал его. — Дядя... Ужасный кошмар приснился, — она сдавленно всхлипнула. — Опять... — Иди ко мне, — он развел свои руки, чтобы обнять девушку, успокоить, хотя бы постараться сделать это. — Я найду решение, найду. Мы справимся с этим, я обещаю тебе... Обещаю, — девушка заплакала еще сильнее. Незнание для нее было страшнее всего. Эмилия топталась на месте, боясь войти. Сердце девушки бешено колотилось и вот-вот готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Она оправилась через две недели, Драко — нет. Ему ничего не помогало. Мучения его продолжались, и все понимали почему именно: от тех пыток он потерял самого себя, свой рассудок. И никакие зелья и заклинания ему не помогали. Оставалось лишь одно не испробованное — Obliviate. Эмилия не отводила взгляда от любимого, спавшего неспокойно. Девушке было страшно прикоснуться к нему, дотронуться до кисти, его руки. Простояв еще немного перед ним, она зашагала прочь. Минстон спряталась ото всех в своей комнате, нараспашку раскрыв окно и попутно закурив. Фамильный табак был неплох, особенно со вкусом темного шоколада, который так любил Драко. Заклинание, предложенное взрослыми, конечно, могло бы и помочь юноше, но не давало стопроцентной уверенности. Поэтому ей и дали немного времени всё обдумать. Эмилия прикрыла глаза и выдохнула клуб дыма изо рта, устало проведя ладошкой по лицу. Она решилась; безвозвратное и верное решение было на кончике языка: он будет жить, не зная ее, а она существовать без него. — Он не будет помнить два последних года своей жизни. — Да, но так ведь будет лучше... Для него уж точно, — прерывисто ответила девушка. — Северус... Сделай ты это, пожалуйста, — взмолилась Нарцисса. — Эмилия? — спросил новый директор Дурмстранга. — Да? — Вы уверены, что хотите начать следующий год в Хогвартсе? — Да. — Позвольте же узнать причину? — К сожалению, я не могу распространяться об этом. — Понимаю, — потупив взгляд, он немного помолчал и затем продолжил: — Но позвольте сказать, результаты ваши с самого поступления просто впечатляющие, не потеряйте этот стержень. Будьте так же уникальны. — Благодарю. До свидания. — Прощайте, мисс. Война закончилась. Жизни этих двух кардинально изменились. Малфой, который ничего не помнил, жил себе припеваючи, как раньше, как несколько лет тому назад. А Эмилия же страдала как морально, так и физически. Засыпая со слезами и просыпаясь с ними же, она лишь надеялась, что каждый новый день станет последним. Вместо того, чтобы жить, она существовала. Скиталась по поместью на берегу моря. Сидела подолгу в глухой тишине, не издавая ни звука. Надеялась только на то, что в итоге потеряется в четырех стенах, заблудится там и пропадет. И нахождение там было ей теперь в тягость — там, где ей привили принципы, которые в конце концов и погубили всю ее жизнь.