***
Значит, теперь Вишез может использовать любые ресурсы "Красного Дракона", чтобы найти их... Спайк постарался уложить Анни на диванчик как можно бережнее. "Я сказала им, что ты уже умер..." Прости, Анни. Его жизнь принадлежала Синдикату с того момента, как он приложил палец к листу серо-коричневой бумаги, подтвердив обещание кровью. Эта жизнь не значила ничего особенного, пока не появилась причина вернуть ее себе, чтобы прожить. Он пошел по пути, который казался короче: если отсюда не уходят живыми - что ж, пусть считают мертвым. Да, тогда это казалось отличной идеей... Вернулся туда, откуда начал, а за его прошлое платят другие. Если бы три года назад он принял руководство у Мао Йенрая, а не исчез... Кто знает. Анни хранила его оружие там же, на нижней полке стеллажа в подсобке. В том же ящике. Не выбросила и не отдала никому. Хранила, даже когда думала, что Спайк мертв. Может, потому что Мао в его смерть не верил. Или как память. Кто знает. Свой собственный дробовик она держала под рукой, поближе. Район здесь тот еще. Спайк вытащил картонную коробку, подлатанную скотчем, и осторожно перехватил под низ. На мгновение закрыл глаза. В том, чтобы переступить порог и вернуться в комнату, не было ничего символического или технически сложного. Простит ли она? Нужно было как-то сказать самой настоящей женщине этого мира, своему лучшему сбывшемуся сну, что... Что не может уйти с ней так просто. Что он искал ее, хотя даже не надеялся найти. Что он должен остаться и закончить. Даже... Даже если она не простит. Женщина, которая делала его живым, сидела на полу, рядом с Анни. Рядом с телом Анни. Спайк поставил коробку и достал патроны для помпового ружья. Джулия смотрела так, словно узнала ящик Пандоры. - Чтобы просто сбежать вдвоем, тебе не нужно столько оружия. Это очевидно. Вместо ответа он загнал первый патрон. Слов, которыми можно было бы ответить, просто не существовало. - Ты остаешься. - Джулия встала и подошла ближе. Второй. И третий. - Тогда я тоже остаюсь. Спайк замер и посмотрел на нее. - Я буду с тобой. До конца. Несколько секунд он пытался понять, действительно ли это значит "пока смерть не разлучит нас".***
Джет пробурчал, что посмотрит "Краснохвостого", и Фэй решила, что обязана выделить для себя немного времени. Нет, она будет даже рада, когда на шею повесится Эд, но прямо сейчас хочется выкурить пару сигарет в тишине и покое. Если двигаться тихо и нырнуть в любимый закуток, то верных полчаса ее никто не найдет. "В конце концов, ни одна живая женщина не идеальна. Ну, ушел. Может, у них ничего не получится, и он вернется." - Фэй похлопала себя по карманам в поисках зажигалки. Как ни крути, а припереться обратно на "Бибоп" - высшая степень идиотизма с ее стороны. "Да, крошка, ты опять ведешь себя как дурочка. Не получится, вернется... Он тебя зовет, потом делает вид, что ты ему глубоко по барабану. Но ты все равно бежишь за ним, чтоб передать сообщение от любовницы, а он по-прежнему делает вид, что ему до фонаря и ты, и сообщение... Может, он бы и не ушел, если бы Джет его не отправил." Фэй в третий раз раздраженно щелкнула зажигалкой, но сигарета была так же безразлична к ее усилиям, как одна наглая морда. На пятой попытке она сообразила, что усиленно раскуривает фильтр, а на зубах уже полно горькой табачной крошки. Отплевавшись, Фэй криво ухмыльнулась - хорошо, что никто не видел ее эпического провала. На душе было так же гадко, как во рту. Сосредоточившись, девушка вставила в зубы сигарету правильным концом и застыла с зажигалкой. В носу невыносимо свербело, а глаза жгло. Кремень щелкнул, вызывая огонек, и Фэй сделала глубокую, горькую, злую затяжку - лучшее средство, чтоб закашляться до тошноты. И не разреветься. Да, он всегда такой. Принять мужчину таким, какой он есть, может только земля. Никогда ничего не говорит. Не объясняет. Невыносимый. Невозможный. Ну, почему она раньше не поняла, что у Спайка всегда такой вид, будто плевать на все, даже когда он выворачивается наизнанку? Потому что она всего лишь человек, и не умеет читать мысли. И еще "Краснохвостый" совсем плох... И Спайка некому будет прикрыть... Он будет там один - против всех. Ну, почему нельзя было хоть раз хоть что-нибудь сказать?!. А Джет... Джет его отпустил. Одного. И даже не попрощался, сволочь!..***
Джет проверял систему управления "Краснохвостого". Бедняга был в состоянии изрешеченной малолетками жестянки, не иначе, как высшие силы приложились к благополучной посадке. Не одну неделю придется потратить на лечение. Глядя на изуродованную опору шаттла, Джет чувствовал удивительную родственность и злость. Если бы не его чертова простреленная нога, Спайк бы не стал ее вызывать. Если бы Фэй не вернулась, Спайк бы не ушел. Если бы... Джет мысленно оборвал эту цепочку. Нет. Глупо обвинять Фэй. - Слушай, а где все? Помяни Фэй, она тут как тут. - В душе не гребу. - Джет хотел, чтоб Фэй скрылась куда-нибудь с глаз долой и выбрал максимально допустимую грубость. - Ты не знаешь или не хочешь говорить? - Да не знаю я, Фэй! Те двое где-то на Земле. Самая раздражающая женщина на этом корабле отступила на шаг и набрала воздуха для реплики, но передумала. - Угу. "Фэй не виновата. Не будь идиотом." - Ты, определенно, чертовски везучая женщина. - Да, определенно. Вернулась в самое правильное время и место для тех, кто хочет быть подстрелен и убит. Очень везучая. - Функциональность "Краснохвостого" придется долго восстанавливать. - В аналогичной ситуации ты сам удачливостью не хвастаешься. - Она помолчала. - От этого Спайка одни проблемы. Он ведь, возможно, и не вернется. Может быть, они его уже убили. - Возможно. - Джет произнес это с нажимом, изо всех сил стараясь не скрежетать зубами. - И что? Ты хочешь, чтоб я сорвался его искать? И не думай. Он пошел разбираться со своим прошлым. Это его бой. - "Да заткнись ты, Фэй, бога ради!" - Это ты сказал ему идти... Рука сама сгребла желтый воротник. - Мне прострелили ногу, угробили корабль, да, черт подери, от него одни проблемы! Джет на мгновение встретился с Фэй взглядом, и словно отхлебнул ответной горечи. Отпустил воротник и отвернулся. Глупо злиться на Фэй. И на себя тоже. Они оба беспомощны и бесполезны.***
Чтобы забрать Джулию, Спайку пришлось убить их всех. Он не мог оставить ее там, на крыше. Помнил, что донес удивительно легкое и непослушное тело до машины на руках. Потом, кажется, устроил ее поудобнее на заднем сидении. Теперь он смотрел на холмик из красной глины, песка и камней, насыпанный его руками. Небольшой и незаметный в огромной пустыне. Песок и глина здесь такие сухие, а небо такое ясное, словно дождя в этих местах не было никогда. Словно все это происходило за тысячи миль и лет отсюда. Спайк сидел на камне, у ее изголовья, с последней пригоршней песка в руке. Не мог разжать пальцы. Не мог отделаться от навязчивого образа разбитой колбы песочных часов. Будто в горсти - время, отпущенное, чтобы побыть с ней еще немного. Может быть, его последние слова были правдой, и это лишь дурной сон. Звезды становились все больше. Перед тем, как погаснуть, они вспыхивают ярче, говорил ему старый шаман. Многих из этих звезд уже не существует, но их свет все еще достигает нас. Что, если все вокруг - лишь последние импульсы нейронов его угасающего мозга? Может быть, тогда, три года назад, Джулия все же пришла на кладбище, и выстрелила в него. Или он погиб в любой из сотен перестрелок. Что, если эти картинки - его подсознательные желания? Стекляшки в калейдоскопе собираются в образы, которых иначе не могло бы быть в жизни преступника из Синдиката "Красный Дракон". Как там мог оказаться Джет? Откуда ты, Фэй? Значит ли это, что он мечтал о такой сестренке как Эд, и о собаке? "Уснуть? И видеть сны..." Сны... Это дурной сон. Джулия дышит так тихо, когда спит, будто ее нет рядом. Проснуться и увидеть ее на расстоянии прикосновения - сонную, золотистую, с припухшими губами. Крохотные, похожие на пыль, песчинки незаметно просачивались сквозь пальцы, а ветерок сдувал их с ладони. Нет. Он думал, что проснется, если встретит ее. И вот они встретились. А он... проснулся?... Женщины, из-за которой этот сон имело смысл смотреть дальше, больше нет. И это был не сон. Он смотрел собственную жизнь и смерть как зритель. На руках была ее кровь. Нет столько воды ни на земле, ни на небе, чтобы смыть ее кровь. Боль скрутила так резко, что он захрипел. Может быть, если бы Спайк умел плакать, стало бы легче. Но слезы выступали только тогда, когда он смеялся. Время вышло. Это просыпалась сквозь пальцы его собственная чертова жизнь, за которую заплачено столько, что нельзя остаться и умереть здесь, в пустыне.***
- Ты же знаешь, я никогда не любил кошек. - Я так и думал. Фэй, вжавшись в металлическую обшивку в коридоре "Бибопа", слышала смех. Почему-то он казался ей нечеловечески страшным. Как будто смеющийся истязал себя этим звуком. Она даже зажала уши. - ...Это ради женщины? - Она мертва. Теперь для нее ничего нельзя сделать. Ноги подогнулись. Никто из живых не может конкурировать с мертвыми. И он вот так просто вернулся? Тогда почему он не идет к себе? Куда он собрался, если... Он пришел чтобы попрощаться?! Фэй взвела курок. Хрена с два она его отпустит. - Куда ты собрался? Зачем? - Спайк смотрел на Фэй так, словно пистолета в ее руке не было. Как будто он уже все решил, и теперь, наконец, между ними все по-настоящему. Ощущение было такое, будто они вдвоем стоят на тонком льду и от ботинок Спайка во все стороны змеятся трещинки. И они оба видят и трещинки, и видят, что оба видят. - Ты сказал мне однажды, что прошлое не имеет значения, надо просто жить дальше. Но именно ты сам прошлое и не отпускаешь, Спайк! Спайк навис над ней, глядя прямо в глаза, и бессилие закручивалось вокруг Фэй воронкой, поднимаясь дрожью и холодом от коленок к животу. Она впервые видела его глаза так близко и так честно, и просто не успевала понять, какой он - Спайк без своей пофигистичной придури, без дежурной снисходительности. - Видишь эти глаза, Фэй? Один из них не настоящий, я потерял его очень давно. С тех пор я смотрел одним глазом в прошлое, а другим - в настоящее. И я думал, что вижу не реальность, а только ее часть. Он все решил. Что бы она не делала, он все решил за всех. Пусть все будет как раньше. Пускай оно будет прежней игрой, только не уходи!.. - Не говори мне этого... Ты мне никогда ничего о себе не рассказывал! Не начинай сейчас! Он бы уже не согласился на ненастоящее - Фэй поняла это через секунду. "Что ты делал в "Красном Драконе" с такими добрыми глазами?" - Я думал, что вижу сон, и никогда не проснусь. Сон закончился раньше, чем я понял, что он кончился. Если бы Фэй умела умолять, она бы умоляла, но оставалась только ответная честность. - Моя память вернулась. Но... Ничего хорошего из этого не вышло. Там больше некуда возвращаться. Здесь - единственное место, куда я могу вернуться. - Фэй с трудом сдерживала слезы. - А ты уходишь - вот так просто? Зачем тебе идти? Куда ты уходишь? Что ты собираешься делать?! Ты хочешь просто спустить свою жизнь, будто она ничего не стоит?!***
Спайк должен был сказать ей, что она права, но бывает, что с прошлым связывают не друзья, а враги, и такого врага как Вишез нельзя просто вычеркнуть. Что, даже если он мертв, и все вокруг - игры обреченного разума, Фэй и Джет слишком дороги ему, и он поступит так, как поступил бы в любой жизни, настоящей или ненастоящей. Что, если он жив, этот бой нужно закончить, чтобы, наконец, оставить прошлое в прошлом, вернуть свою жизнь себе и прожить, либо честно отдать ее, чтобы не погибли еще двое дорогих ему людей. Но это был бы слишком долгий разговор, ведь он действительно никогда ничего ей не рассказывал о себе. Поэтому он сказал только: "Я иду туда не умирать. Я иду, чтобы убедиться, что на самом деле жив. Я должен сделать это, Фэй."