***
Всё тело болело. В ушах звенело. Перед глазами плыли разноцветные круги, горло саднило. Мысленно прокляв свою нанимательницу, парень смежил веки и попытался хоть как-то сориентироваться в пространстве. Когда удалось притерпеться к неприятным ощущениям, стало ясно, что под ним мягкая подстилка. Чьи-то прикосновения к обнаженной коже воспринимались странно, словно тело потеряло чувствительность. Память того, чьё место он занял, отсутствовала напрочь, что не добавляло уверенности. Голоса. Язык похож на японский. И вроде как обращались к нему. Наконец удалось разобрать слова. — Юмейнару-сама, вы меня слышите? Мысленно возблагодарив судьбу за то, что одна из прошлых жизней была в Японии, парень открыл глаза. Разобрать по-прежнему мало что получалось, только в этот раз вместо кругов были разноцветные пятна разных форм и размеров. — С…слышу, — горло царапнуло, собственный голос показался хриплым карканьем. Под затылок и шею скользнула рука, осторожно приподнимая, губ коснулся керамический край какой-то емкости. Жидкость с травянистым, чуть горчащим вкусом оказалась на языке. Глотать было неожиданно тяжело. Наконец посудину убрали, а его снова аккуратно опустили на постель. Пятна начали обретать формы. Кое-как удалось сфокусироваться. Рядом оказался молодой мужчина с правильными, немного тяжелыми чертами лица. Чуть в отдалении обнаружился статный старик. Одежда на обоих была добротная. Откуда-то доносились тихие девичьи голоса, но их обладательниц увидеть не удалось. — Юмейнару-сама, как вы себя чувствуете? — в голосе придвинувшегося ближе старика была нешуточная тревога. Молодой мужчина только чуть слышно вздохнул и прикрыл глаза. Создавалось впечатление, что его уже успели основательно достать. «Юмейнару. Значит, вот как меня зовут. «Сама», ну, хоть действительно аристократ». Попытка ответить вызвала кашель. — Ему нужен покой, Бенджиро-доно. — С легким укором произнес, похоже, лекарь. — Простите, Сенджу-сан, — кажется, старик слегка смутился. Имя показалось странно знакомым. Ладонь лекаря засветилась мягким зеленоватым светом. Прикосновение прекращает кашель и притупляет усилившуюся было боль. «Магия?» — подобное открытие вызвало легкое удивление, напополам с радостью. Ведь это давало интересные возможности. — Юмейнару-сама, попробуйте пошевелить руками, — голос лекаря звучал спокойно, но чувствовалась в нем какая-то сила, заставляющая подобраться. Выполнить распоряжение удалось не сразу - руки дрожали и не хотели слушаться, но получилось сперва их сдвинуть, а затем и приподнять. — Хорошо, а теперь ногами. Мысленно обругав богиню, закинувшую не в маленького ребенка, а в какого-то калеку, парень, стиснув зубы, выполнил распоряжение. — Прекрасно, — лекарь довольно улыбнулся. — Как видите, Бенджиро-доно, ничего непоправимого не произошло. — Юмейнару-сама, вы помните, что случилось? — слегка расслабившийся старик тут же налетел с вопросами. — Нет. — Коротко ответил парень, едва сдерживаясь, чтобы не ругаться. Глаза уже начали слипаться и разговаривать не хотелось. — Бенджиро-доно, он чуть в Чистый мир не отправился, — теперь в голосе лекаря звучало неприкрытое раздражение. — Дайте Юмейнару-сама придти в себя! Мысленно поблагодарив единственного разумного человека, парень провалился в забытьё.***
Таджима неслышно сдвинул сёдзи и глянул на спящих сыновей, свернувшихся клубочком на футоне. Сердце сжалось от боли. В доме слишком тихо и пустынно. Это теперь не изменить. Глава клана не должен демонстрировать слабость, даже если хочется забиться в угол и тихо выть от ощущения безысходности. Да, удалось отделаться малой кровью, но пострадали те, кто вообще не должен был попасть под удар. Провал стоил неожиданно дорого для самого мужчины. Чудо, что Мадара и Изуна оказались в то время в другом месте и потому выжили. Не давала покоя мысль, что неизвестно, кто это сделал, и как прошла утечка информации. Сам собою вспыхнул шаринган, томоэ готовы были слиться в узор мангекё. Удержаться удалось усилием воли. Сейчас это ничего не даст, а сажать зрение из-за эмоций — непозволительная роскошь, особенно сейчас, когда не ясно, можно ли будет с кем-то поменяться глазами. Поднявшись на крышу, Учиха всмотрелся в яркую россыпь звезд на темном небе. Ветерок ерошил волосы, вот только не мог унести мысли. Одинокая падающая искра привлекла внимание: ещё не время для звездопада. А через миг легкий удар по голове застал врасплох. Словно кто-то, играясь, бросил камешек. Вот только не верилось, что найдется идиот так подшучивать над и без того взвинченным главой клана. Мужчина сосредоточился, прислушиваясь к своим чувствам. Никакой опасности, да и поблизости пустынно. Так и не поняв, что это было, Таджима спустился вниз, расстелил постель и вытянулся на футоне. С помощью самогендзюцу отправил себя в сон без сновидений - необходимо было отдохнуть от всего.***
— Доброе утро, Юмейнару-сама! — невысокий парень, по виду лет пятнадцати-шестнадцати, появился на пороге комнаты внезапно. Осанка и движения были наполнены какой-то величественностью, не вяжущейся с голосом и тоном. Поверх привычного кимоно незнакомец носил странное шелковое одеяние с длинными рукавами*. — Как хорошо, что всё обошлось! Я так испугался, ведь лошадь могла переломать вам все кости! Повезло, Сенджу-сан оказался при дворе. — Доброе, — осторожно приветствовал Юмейнару, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать. Ночь была наполнена обрывками чужих воспоминаний, среди которых часто фигурировал и визитёр, но ни кто он, ни имени вспомнить не удавалось.— А сколько прошло времени с того момента? — Сегодня уже четвёртые сутки, — с готовностью ответил парень. — Первый день ирьёнин от вас не отходил, и ещё двое суток находился поблизости, Момо-сама ему помогала. От подобного заявления Юмейнару замер, как громом пораженный. Он был уверен, что случилось всё вчера. Незнакомые слова и имена довершили путаницу. — Вас что-то беспокоит, Юмейнару-сама? — встревожился собеседник. — Позвать ирьенина? — Не нужно, — слова дались с трудом. Впервые за всё время попаданческой карьеры встал вопрос, как показать своё незнание обстановки. Всё-таки, раньше его вселяли в маленьких детей. — Я…Меня беспокоит то, что я ничего не помню!— последние слова едва не вырвались с криком. Признаваться было страшно, но осознание, что такое долго не утаить заставило решиться. Визитер пораженно замер, хлопая глазами. Подобная растерянность позабавила бы, не будь дело так серьёзно. — Совсем ничего? — тихо уточнил он. — Меня вы тоже не помните? — в голосе парня мелькнули едва заметные тревожные нотки. — Не знаю, сон это или воспоминания, — вздохнул Юмейнару,— но как будто мы сбежали ночью ждать весну и до утра просидели рядом, под одним хантеном** — Но вместо этого пошел снег и мы оба заболели, — весело закончил парень, явно обрадовавшись. — Значит есть шанс, что и другие воспоминания вернуться. — Хочется в это верить,— несколько натянуто рассмеялся Юмейнару, мысленно в который раз обругав начальство за такое экстренное и кривое подселение. — Моё имя Рюичи, — всё-таки догадался представиться визитёр,— и я сопровождаю вас последние пять лет. Хорошо, что вы не стали таиться. Нужно немедленно сообщить об этом вашему отцу. — Парень начал подниматься на ноги. — Пока никто не посмеет требовать вашего присутствия где-либо, а сюда придут разве что Момо-сама и кто-то из её сопровождения. — А как я её узнаю? Закономерный вопрос заставил Рюичи тихо охнуть. — Точно! Момо-сама наша ровесница и она с вами… — парень смутился,— ваш отец, Камикото-сама, пророчит её вам в жены, а сопровождают её две женщины постарше, Хана-сама любит синие цвета в одежде, а Карин-сама предпочитает зеленые. Юмейнару заторможено кивнул, пытаясь осмыслить такую информацию. События стали развиваться как-то слишком быстро. На Рюичи каригину. Ношение каригину выправляло осанку и вынуждало передвигаться медленно, руки приходилось держать чуть приподнятыми, поскольку у каригину были очень длинные рукава. Хантен— подбитая утеплителем накидка.***
Рывок вышел сам собою, как продолжение беспокойного сна. Виски заломило от нахлынувшей информации, только через пару мгновений пришло осознание, что додзюцу непроизвольно активировалось под влиянием скопившегося нервного напряжения. — Таджима-сама, осторожнее! — в голосе отпрыгнувшего ирьенина была нешуточная тревога. Вернувшееся головокружение заставило поубавить прыть и опуститься на походную постель. Когда успели разбить лагерь, вспомнить не удавалось. После того как Буцума, навязав-таки тай, ухватил его за волосы и приложил головой об камень, всё было очень расплывчатым. Вроде как удалось извернуться и всадить кунай в бедро противника. Судя по тому, сколь сильно доспехи и одежда изгвазданы чужой кровью, Сенджу надолго выбыл из строя. — В порядке я,— поспешил ответить глава Учиха, подавив подкатившую тошноту. Пришла непрошеная мысль, что и он сам вынужден будет отдыхать не меньше Сенджу. Осторожно коснувшись головы, мужчина провел ладонью от лба к затылку, оценивая состояние. Под пальцами обнаружилась корка крови, намертво слепившая волосы, а затем удалось наткнуться на полыхнувшую болью рану. Шиноби не сдержал тихого шипения. Нащупав свободной рукой кунай, мужчина принялся срезать слипшиеся пряди. Промыть их в походных условиях не выйдет, а занести инфекцию не хотелось бы. Опомнившийся медик сел рядом, мягко отобрал оружие и сам принялся за дело.***
«Понятно, почему стрелы не получили здесь большого распространения - пока лучники выстрелят, шиноби их, в зависимости от стихии, десять раз поджарят, сдуют, смоют или прикопают. Порох рассматривают лишь как наполнитель для фейерверков по той же причине.» — Юмейнару отложил очередной свиток с хрониками. Голова пухла от обилия информации, вернулась ломота во всем теле, хотя лечение у местных было удивительно эффективным и быстрым. — Вам не стоит так напрягаться, — Рюичи, сразу заметил неладное, хотя не понял истинной причины состояния, списав всё на одни лишь травмы. — Камикото-сама придет через пару часов, отдохните. — Ты абсолютно прав, — покладисто согласился новоиспеченный принц, вытягиваясь на постели. — Я опущу шторы и посижу снаружи. — Добровольный просветитель выскользнул из комнаты, с шуршанием опустил полотнище, приглушая свет. Вот только одиночество не принесло успокоения. «Да лучше бы в гарем наложницей!» — забилась паническая мысль. Липкий ужас вновь сковывал тело. Сердце заполошно стучало, словно хотело проломить грудную клетку. Юмейнару до боли и побелевших костяшек сжал пальцы. Добрый Рюичи отвечал на вопросы обстоятельно и озаботился разнообразной литературой. Опытный попаданец с ужасом опознал мир когда-то давно просмотренного аниме. И, по закону подлости, Леди-Босс выбрала именно тот мир, в который попадать совсем не хотелось. «Это она мне так мстит, по-любому!»— медленно выдохнув, парень постарался расслабиться. Вышло плохо. Мысль наложить на себя руки и сбежать из мира, где обитают монстры, способные своей силой сметать города и менять ландшафт, была неожиданно соблазнительной. Но стоило подумать, что за такой облом с ним сделает нанимательница, как желание решить проблему столь радикально пропало. «Ну почему именно этот временной промежуток?! О нем же информации почти нет. Чем ей не угодило время, когда двенадцатилетние обормоты кошек ловили?» Неожиданно силуэт Рюичи, видимый сквозь штору, низко поклонился. Пожилой мужчина в дорогих одеяниях рукой отвел преграду и шагнул в комнату. Камикото надвигался неотвратимо, под стать значению своего имени*. Властным жестом остановил попытку подняться и сел рядом с постелью. — Верно, ли я понял, что ты потерял память, сын? — голос прозвучал неожиданно мягко, с бархатистыми нотками. —Да, то-сама,— вырвалось как-то само-собой и, судя по тому, что не вызвало удивления, такое обращение было привычно. Мужчина глубоко вздохнул и на несколько секунд прикрыл глаза. — Ты жив и не покалечен,— наконец нарушил он молчание. — Это единственное, что имеет значение. Но столь прискорбный факт нужно сохранить в секрете. У меня не осталось больше прямых наследников. Помни, что твоя смерть ввергнет страну в смуту. — Я всё понимаю,— выдохнул парень, с облегчением осознав, что всё оказалось легче, чем он успел напридумывать. Вот только продолжение заставило мысленно похолодеть. — И обрати внимание на достойных девушек вокруг себя - род не должен прерваться, я жажду увидеть внука. «Как там Леди-Босс выразилась? Не желает видеть одни лишь потрахушки? Все претензии к даймё!» Камикото- божий суд***
— Юмейнару-сама, я так испугалась, что вы погибните.— Момо ненавязчиво придвинулась ещё ближе - это уже выходило за все рамки приличий. Юмейнару впервые чувствовал лёгкую растерянность. Девушка неоднократно присылала со служанкой сложенные в изящные оригами послания. Волевым усилием, удалось частично возродить в памяти то, чему учили его предшественника: писать ответы и даже складывать записки в фигурки. Судя по тому, что переписка в благосклонном ключе продолжалась не один день, да и личных встреч Момо не избегала, всё делалось правильно. Вот и теперь девушка пришла без сопровождения служанок, или еще кого-либо, сидела рядом, чуть склонив голову, ненавязчиво демонстрируя изящную шею. Лучи заходящего солнца играли на цветах канзаши и темных волосах, уложенных в сложную прическу. Припомнилось, что во время прошлой чайной церемонии, наполняя его чашку, Момо как бы невзначай заголила руку существенно выше запястья. Отец, позволением такого и понимающими улыбками при упоминании Момо, недвусмысленно показывал, что одобряет такую инициативу. Однако, как подступиться к девушке, было не вполне ясно. Подобная робость удивляла его самого и явно унаследовалась от предшественника: всё же тот Юмейнару прожил достаточно долго, был сформировавшейся личностью и не мог исчезнуть бесследно. Но вот такую инициативу от нее не ожидал. Теперь, видимо устав от его бездействия, Момо решила действовать прямо. Юмейнару осторожно коснулся пальцами подбородка девушки, побуждая приподнять голову, склонился, целуя нежные, трепещущие губы. Скользнул по ним кончиком языка, пытаясь углубить ласку. Момо доверчиво подалась вперёд. Парень ненавязчиво коснулся ее языка, наполняя невинный поцелуй страстью. Плавные изгибы тела под кимоно манили. Промелькнула и пропала мысль, что кто-нибудь может войти. Губы горели от поцелуев, возбуждение в теле все нарастало, хотелось большего, в момент, когда девушка придвинулась ещё ближе, почти прижимаясь, парень осторожно коснулся её груди, огладил сквозь слои шелка, осознав, что не прогоняют, решительно развязал пояс. Оби змеёй скользнуло на пол. Щеки Момо расцвели румянцем, но девушка не отстранилась, только чуть вздрогнула. Притянув красавицу к себе, принц провел губами по нежной коже шеи, поцеловал ключицу. Мысленно ругая местную моду на многослойные одежды с длинными широкими рукавами, то и дело, путаясь и в её и в своём наряде из-за ставших непослушными пальцев, Юмейнару наконец коснулся нежной кожи, источающей приятный цветочный аромат. Вид обнаженной девичьей груди вызвал сладкий спазм внизу живота. Упругие полушария удобно легли в руки, наклонившись, он скользнул кончиком языка по затвердевшему соску, мягко облизал. Тихо охнув, Момо схватилась за его плечи. Не прекращая ласки, Юмейнару уложил её на татами, окончательно освободил от одежды и сам, наконец, смог избавиться от дзюбана. Показалось, что во взгляде красавицы мелькнула легкая опаска. Вот только в висках стучала кровь, желание вытеснило связные мысли. Перед глазами замерцали яркие искры. Властно прижав девушку своим весом к татами, огладил и развел в стороны стройные ноги, завел руку под поясницу Момо, побуждая приподнять бедра, чтобы, наконец, войти в желанное тело. Горячо и очень тесно. Неожиданно возникшее неприятное ощущение заставило приостановиться и присмотреться к партнерше. Зажмуренные глаза, прикушенная губа и болезненный вздох при очередном толчке подействовали отрезвляюще. Сдержать себя и двигаться неспешно удалось с трудом. Юмейнару мягко коснулся губами дрожащих ресниц, ощутил солоноватый привкус, выдохнул и мысленно назвал себя болваном: наверняка он у Момо первый. Стараясь отвлечь от неприятных ощущений, принц целовал её лицо, шею, чуть прихватывал нежную кожу губами, вычерчивал языком кружева влажных узоров. Постепенно скованность уходила. Девушка смогла расслабиться, отпустила судорожно сжатую пальцами ткань одежды. Момо тихо застонала и прогнулась в пояснице, обхватила ногами, стараясь прижаться ближе.