Федя с силой кусает нижнюю губу, пытаясь скрыть дрожь. Он хмурится, часто моргает, пытаясь сфокусировать взгляд на тексте перед ним. Но он чувствует, как с каждой прочитанной строчкой воздух в кабинете тяжелеет; напряжение открыто повисает в комнате, спутывая все мысли в голове парня. И всё что он делает — так это убирает документы от себя. Потому что и без них понятно, в чём дело.
Зенит больше не его дом.
В прошлом сезоне Федя впервые попал в основную команду клуба. Счастливее дня для него ещё не было. Он всё ещё помнит, как выходил на поле Зенит-Арены, как над головой бушевало сине-бело-голубое море болельщиков. Ему даже удалось забить пару голов в первой половине сезона. Но после Чалов всё реже появлялся в составе, начал выходить с замены, а после и вовсе пропал из основы, вернувшись в молодёжную команду. Конечно, кто-то скажет, что в двадцать лет всё ещё впереди. Но для Феди, который воспринимал всё в штыки, это было почти концом карьеры. И даже тот факт, что его взяли на предсезонную подготовку в Австрию, парня совсем не радовал.
И вот сейчас, сидя в небольшом кабинете, где на время разместилось руководство, он узнаёт, что его продают. Вячеслав Александрович, заместитель спортивного директора, пригласил его сюда около получаса назад и разговор между ними явно не задался. Малафеев пытался сгладить ситуацию риторическими вопросами и фразами, но Чалов шестым чувством чуял, что это всё не просто так. И, к сожалению, не ошибся.
— Почему..? — Вырывается из парнишки. Он складывает трясущиеся руки в замок и поднимает взгляд на Вячеслава Александровича.
— Федь... Так решило руководство. Ты молодой, тебе нужно двигаться дальше, развиваться и...
— Но я хочу развиваться в Зените! — Голос Феди срывается. — Почему я должен уйти?
— Федя, тебе двадцать лет. А банка, даже в таком клубе, как Зенит, будет тянуть тебя вниз.
— Я же могу играть за молодежную команду. Почему я не могу остаться?
— А что будет через пару лет? Молодёжка на то и молодёжка, чтобы там играли молодые ребята, — Малафеев выдыхает, потирая переносицу. — Я понимаю, что нужно время. Все устаканится. Тем более, ЦСКА хороший...
— ЦСКА?! — Удивлённо перебивает Федя. — Меня покупают армейцы?
— К удивлению, да. В это трансферное окно они потеряли много игроков основного состава. Им нужен крепкий и молодой нападающий. Их внимание упало на тебя. Они сделали запрос, и руководство клуба согласилось тебя отпустить. И это лучшее, что могло с тобой случиться.
Федя нервно улыбается, совсем-совсем фальшиво. Сердце в его груди сильно стучит, заставляя кровь бурлить по венам. Парень действительно зол. На себя, потому что не смог доказать, что имеет право играть в старте Зенита. На тренера, который его и не разглядел. На руководство, потому что не верят в него. Но что он теперь может? Ничего. Будет бить кулаками по стене, кричать, ломать мебель — ничего не поменяется.
— Хорошо, — практически шепчет Чалов. — Я подпишу с ними контракт.
— Вот и славно, — кивает Вячеслав Александрович, доставая из кармана пиджака телефон. — Сейчас позвоним Семаку и...
— Он что ещё не знает? — Растерянно спрашивает парень, снова перебивая.
— Я решил сказать тебе первым. Думал, что так будет более правильным.
Федя не отвечает, потому что у него теперь другая задача — придумать, что он скажет тренеру. Ведь он, наверное, подумает, что это парень попросил его продать. Подумает, что ему здесь не нравится. Что Зенит не подходит для него. Даже если всё это — неправда. У Чалова в голове слишком много мыслей и не одной позитивной.
В пути до тренировочного центра, где их команда тренируется во время этих сбор, Чалов бредёт глубоко в своих мыслях. В голове только рассуждения об уходе и ЦСКА, которые, по словам Малафеева безумно желают его заполучить. Армейцы для Чалова как спасательный круг, который он не просил. Он знает, что этот клуб силен, он один из грандов России, знаком Европе. Но ему все равно кажется, что он там не приживется. Питерцы недолюбливают москвичей, а москвичи не выносят питерцев. И эта нелюбовь проявлялась даже между клубами. Не то чтобы парень ненавидел этот клуб. До этого момента он особо и не думал о нём. А теперь все мысли только о столичной команде.
Федя возвращается в номер. Ерохин, который живёт с ним во время этой предсезонной подготовки, набрасывается на него почти с порога. Что-то всё рассказывает: про Дзюбу с Кокориным на завтраке, про проигранный спор Шатову и партию в покер с вратарями. Чалов слушает его отдалённо, но всё-таки слушает, и даже иногда кивает, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
Они сидят так почти полчаса, поглядывая телевизор и иногда перебрасываясь фразами. Но практически ворвавшийся в номер Шатов, портит всю их тишину. Он выглядит в глазах Феди каким-то грустным и смотрит совершенно печальными глазами. Парень чувствует, как от этого взгляда всё внутри сжимается. Так же как и от взглядов Саши в его сторону. Он теперь вообще не может чужие взгляды переносить.
— Тебя к себе Семак зовёт, — совершенно спокойно говорит Олег, усаживаясь рядом с Сашей.
— Зачем?
— Не знаю. Сказал, чтобы я тебя позвал. Но выглядел он не очень весёлым.
— М-м-м, — тянет Федя, и глаза отводит в строну. Он сидит почти неподвижно пару минут, ровно до того момента, пока его Шатов с кровати не скидывает. — Да ухожу я, ухожу.
Чалов бредёт по коридорам отеля чересчур медленно. Он смотрит только в пол, стараясь сформулировать в голове чёткие предложения. Но там кроме всё той же каши больше ничего нет.
Что сказать? Будет ли звучать это убедительно? А если он даже слушать не станет? Федя чувствует внутри угрызения совести, хотя он в этом даже не виноват. Это была не его прихоть.
Возле двери в номер тренера парень ощущает себя слишком маленьким. Ему кажется, что он просто мальчик, которого к себе вызвал отец, чтобы отругать за провинность. Но Федя всё равно стучит, потому чем больше он стоит у порога, тем больше смятение в его голове.
— Сергей Богданович..? — Чалов приоткрывает дверь. — Вы меня звали.
— Да, проходи. Присаживайся — тихо отвечает мужчина, не отрывая взгляд от бумаг. Парень усаживается на край кровати, нервно сжимая в кулаках майку. Семак начинает легко покачивать головой и дочитав последний лист, наконец-то поднимает голову. — Федь, скажи мне, это уже окончательное решение?
— Я не понимаю, о чём...
— Всё ты прекрасно понимаешь. Не строй из себя глупого мальчика. Твой переход в ЦСКА уже окончательное решение?
— Сергей Богданович, это не моё решение, — тихо отвечает парень, опуская глаза. — Так решило руководство. Клубу нужно покрывать долги, а продажа игроков одна из основных операций, которые смогут уравновесить бюджет команды и... И что-то там ещё, я не дочитал.
— В общем как всегда. Все всё понимаю, но лучше от этого никому не становится, — мужчина шумно выдыхает, потирая лоб.
— И вы.., — Федя запинается на полуслове. — Не злитесь на меня?
— Почему я должен на тебя злиться? — Удивлённо спрашивает Семак. — Я злюсь только на руководство, которое не советуется с тренером. Они обладают большой властью и поэтому раскидываются воспитанниками направо и налево. И мне жаль терять такого способного игрока, как ты.
Федя усмехается.
— По возвращении в Питер наше руководство свяжется с твоим агентом и передаст ему все материалы трансфера, — продолжает Сергей Богданович. — Думаю, что к концу следующей недели ты уже будешь в Москве.
— Я могу идти?
— Да. Да, конечно.
Парень кратко кивает и, поднявшись с кровати, покидает номер тренера.
«
К концу следующей недели ты уже будешь в Москве» — Только и всплывает в голове Феди. — «
Боже, какой кошмар»
***
Домой Зенит возвращается только через три дня. Всё это время Федя ходит как в воду опущенный, почти ни с кем не разговаривает. Он зачем-то изводит себя практически до изнеможения на тренировках и тренажёрных залах, почти не спит, только пялится в потолок или тёмное окно. Даже как-то не спал всю ночь, разговаривая с братом по телефону, почти до самого утра. Данил был шокирован не меньше самого Феди. Хотя с другой стороны он был даже рад, что у его братишки теперь будет игровое время. А вот Чалов-младший с этим до сих пор свыкнуться не может.
Питер встречает хмурым небом и дождём. Федя уже чувствует, как будет скучать по питерским набережным, по площадям и дворцам, по Зенит-Арене и его атмосфере. Да даже по людям, которые ходят по этим улицам. Ему всегда казалось, что Санкт-Петербург — совершенно другой мир, со своей атмосферой. И он обещает себе, что будет вспоминать это всё, когда в Москве станет совсем тяжко.
Такси довозит его до его квартиры только через сорок минут после прилёта. Они успевают постоять в двух пробках, которые окончательно выбивают из парня все силы. Однако почти с порога его встречает Патрик, щенок Вари, которого ему подарил брат на новоселье. Когда-то давно они с Данилом нашли маленькую Варю на улице с отмороженным хвостом, а теперь она уже мать троих щенков, одного из которых отдали Чалову-младшему. И теперь этот малыш довольно фыркает, лает писклявым голосом и носится из стороны в сторону. Федя улыбается ему и понимает, что жутко скучал по этому мохнатому чуду. И видимо его здесь тоже ждали.
И теперь уже на пару с Патриком они заваливаются на кровать. Федя чувствует, как гудит голова от боли и слишком тяжёлых мыслей. Он трёт виски пытаясь утихомирить звон в ушах, но это не помогает. Но на то, чтобы встать и выпить обезболивающее, сил тоже нет. Поэтому только и остаётся лежать в обнимку с собакой и просто разглядывать небо за окном.
Телефон вибрирует в кармане джинс и будит уже немного задремавшего Федю. Он с неохотой достаёт его и щурится из-за яркого света. На циферблате часов уже полдвенадцатого ночи, а в сообщениях одно непрочитанное сообщение от брата. А там глупая подпись "
Это ты)" и фотография коня в майке его будущего клуба. Лицо младшего впервые за несколько дней трогает улыбка, пусть и небольшая.
— Вот олень, — шепчет Федя, отправляя пару смеющихся смайликов в ответ.
Он мотает список бесед вниз и натыкается взглядом на фотографию Кучаева. Последнее раз они переписывались ещё до окончания прошлого сезона, а сейчас они без пяти минут одноклубники. Федя вспоминает вчерашний матч за Суперкубок и считает, что это хороший повод написать и поздравить. Пусть Костя и не играл в том матче.
"Привет)
Поздравляю с победой в Суперкубке"
С Кучаевым парень знаком по играм в сборной. Они отыграли вместе уже не один год, даже как-то жили в одном номере. Но из-за плотных тренировочных графиков у них совсем не было времени нормально пообщаться. Поэтому они только перекинулись номерами и обещаниями иногда списываться.
Собственно именно это обещание Федя и пытается выполнить.
Но ответа так и не последовало. Чалов честно ждал. Успел за это время пролистать все новости, все социальные сети просмотреть, но ответа так и не появилось. Федя сдается, когда часы показывают десять минут первого. Телефон выпадает из его рук, он окончательно засыпает.
***
Фраза "Утро добрым не бывает" точно про Чалова. Он просыпается от жуткой боли в спине, потому что умудрился заснуть сидя. Патрик скулит под боком, напоминая парню, что и о нем тоже нужно заботиться. Еще вчера он позвонил своим друзьям и сказал, что вернулся домой и теперь будет сам гулять с собакой. И поэтому ему ничего не оставалось сделать, как подняться на утреннюю прогулку.
Утром Питер такой же красивый, как и ночью. Федя любит этот город в любую погоду и время суток. Он прожил здесь не один год и знает почти каждый уголок. Ему, правда, жалко покидать Питер и всего его прекрасные места. Поэтому сейчас он разглядывает уже почти родные улицы с еще большим увлечением.
Телефон в кармане куртки вибрирует, а на экране фотография агента — Романа Орещука*
— Да, привет.
— Мой мальчик вырос, — голос на той стороне весёлый, даже довольный. — Его первый трансфер почти свершился.
— Ром, давай не будем. И так тошно.
— Ладно-ладно, не будем. Но я всё равно должен тебя поздравить. За тебя заплатят четыре миллиона, хотя ты стоишь полтора. ЦСКА позарез нужен нападающий. Хотя там уже успели некоторых прикупить, у тебя будет хорошая компания.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Потому что они твоя команда. Я знаю, что тебе это все еще не привычно, но это уже факт. Так что смирись и начни интересоваться новым клубом.
— Уже бегу, пятки сверкают, — обиженно шипит Федя.
— Не злись. Это часть твоей жизни, прими как должное, — Орещук замолкает, чем-то шурша. — Я тут уже нашел тебе пару вариантов квартир в Москве. И сегодня, кстати, приедут за некоторыми твоими вещами, так что начинай паковаться.
— Подожди. В каком смысле "Начинай паковаться"? Семак говорил, что я только к концу следующей недели окажусь в Москве.
— Они хотят завершить сделку по тебе до второго тура этого сезона. Думаю, что у них уже есть планы на тебя.
Федя хмурится, понимая, что ЦСКА оказывается ближе, чем он думал.
— В общем вот тебе краткий курс, — продолжает Роман. — Сейчас начинай паковать вещи, вечером официально объявят о твоем трансфере, а первого ты уже окажешься в Москве. Я позвоню тебе еще. Не скучай.
Федя не успевает попрощаться. Гудки появляются быстрее его слов. Парень чувствует, как боль в спине плавно переходит голову и заполняет всё пространство. В течение всех этих дней он думал о том, как пройдет его трансфер. Все время рассуждал, смотрел, как бы это выглядело с разных сторон. А сейчас он практически осуществился, однако, в голове ничего. Федя ничего не чувствует. Может, сказалась усталость или бессонные ночи этой предсезонки. Или наоборот — родные стены и более-менее нормальный сон. Но может это и к лучшему. Все-таки совесть не загрызёт до конца.
Потухший телефон в его руке снова вибрирует, на этот раз оповещая о новом сообщение. Федя открывает беседы, где первой красуется беседа с Кучаевым
"Спасибо конечно)
Но это победа ЦСКА, я рад за клуб"
Чалова это умиляет. Костя, наверное, считает армейцев своей семьей, ЦСКА — домом, а ВЭБ-Арену — родной крепостью. Федя завидует ему в этом плане. Потому что сейчас он стоит на перепутье. Его сердце все еще сине-бело-голубое, а голова изредка выдает мысли о том, что скоро его
родными цветами будут совсем другие. И мысли о том, что это нормально. Парень за несколько дней пережил столько новых эмоций и событий, что даже и не знает, как принимать все эти мысли.
Наверное, как должное.
