"Короче, ты достал Скоро я буду у тебя. И не ври, что ты не дома"
— Ну, я так и понял, — усмехается Артём, разуваясь. Щенок, по всей видимости, услышав возню в прихожей, тоже решил поприветствовать гостя. Патрик с каким-то писклявым гавканьем прибегает к ребятам и из-за того, что пол у Феди дома слишком скользкий, врезается в ноги хозяина. Дзюба улыбается этому и, наклонившись, трепет собачонку за ухом. — Не знал, что у тебя есть собака. Как зовут? — Патрик. — В честь Святого Патрика? — Скорее, в честь Патрика Стара, — с неким детским смущением отвечает Чалов. — Проходи, кухня дальше по коридору. Оказывается Артём приходит не с пустыми руками. Две небольшие бутылки пива и какая-то небольшая пачка чипсов. Артём выглядит таким довольным, руки в замок складывает, какими-то счастливыми глазами смотрит на Чалова. А Федя только усмехается и немного шокировано смотрит на друга. — Это что? Разве Семак не... — Семак не узнает. Тем более он уже.., — Артём запинается на полуслове. — Он уже не твой тренер. Младший в ответ только поджимает губы и слабо кивает, потому что так и есть. В этот момент, когда дома есть ещё кто-то помимо собаки, Федя почему-то чувствует себя более расслабленным. Стены и одиночества всегда давили на него. А Артём кажется ему таким сильным и непоколебимым, что рядом с ним мир не такой уж и страшный. Старший улыбается ему, а в его глазах совсем нет того укора, которого Чалов так боится увидеть в глазах своих одноклубников. Точнее уже бывших одноклубников. Они сидят на кухне молча, попивая пиво и думая каждый о своём. Только небольшой телевизор, по которому идут какие-то соревнования по теннису, нарушают полную тишину. Собака тихо сопит возле стула хозяина, иногда подвывая и вызывая у парней улыбку. — Никогда не знал, что у тебя есть собака. Надо было ему тоже что-нибудь купить, — нарушая их тишину, говорит Артём, делая несколько глотков из почти уже пустой бутылки. — Обойдётся, — отвечает Федя. — И так слишком толстый. Патрик на слова хозяина только носом ведёт и сильнее лапы под себя поджимает. — Ну, ты же понимаешь, что я здесь не для того, чтобы собак обсуждать..? — Артём слишком резко переключается на серьёзный тон. Он смотрит на младшего с какой-то горечью, но с всё той же добротой. Чалов попросту не знает, как у него это получается. — Эта новость о твоём трансфере шокировала команду... — Давай только не о команде, хорошо? Не стоит, правда. — Тогда почему ты вообще... — Это было не моё решение, — снова перебивает Федя. — Наверное, я просто попал под какую-то программу утилизации. Или как там это называется. Мой трансфер покроет некоторые расходы и долги. Так что, не такой уж я и бесполезный. — Во-первых, перебивать старших - некрасиво, — младший только языком цокает. — А во-вторых, ты небесполезный. Ты довольно полезный. Особенно в атаке, ты же нападающий. ЦСКА будут довольны тобой. — Это всего лишь слова утешения. — Ты себя недооцениваешь. И это твой плюс и одновременно проблема, — Артём двигает свой стул ближе, практически соприкасаясь с младшим коленями. — Все футболисты твоего возраста, которые добились таких же успехов, как и ты, слишком сильно себя переоценивают. Половина команды молодёжки никогда не попадёт в основу только из-за своей звезды во лбу. А такой зажатый в жизни. Но нападающий должен быть наглым, помнишь? — Угу. — Не "Угу", а помню? — Помню. — Громче! — Помню! — Вот молодец, — Артём самодовольно улыбается, глядя, как Федя тоже улыбается и немного краснеет. — Твоя главная задача сейчас доказать всем, в особенности самому себе, что ты лучший. У меня тоже была такая цель. Помнишь, меня отдали в аренду в Арсенал. Это была игра, которую я либо выиграю, либо проиграю. Как видишь, я сижу здесь и вполне счастлив. — Тебе было страшно? — Да, было такое. Но когда начались игры, всё прошло, потому что было не до этого. Думаю, что у тебя будет так же. Тем более это не просто Арсенал, это целый ЦСКА. Сплочённый, практически семейный, коллектив. Там хорошие ребята, которые тебя многому научат. К примеру, — Дзюба на мгновение замолкает. — Акинфеев. — Почему сразу он? — А почему бы и нет? Федя в ответ усмехается. — Ты главное не ссы, — продолжает старший. — Всё у тебя будет. Но мы здесь будем скучать. Ты забавный малый. — Я тоже буду скучать. Артём кивает и, поднявшись с места, подходит к холодильнику. Порывшись там некоторое время, он закрывает его и как-то недовольно косится на хозяина. — Может ещё по одной? — У тебя завтра тренировка, не стоит. — Ну, ты и зануда. Федя смеётся, впервые за несколько последних дней. Дзюба недовольно фыркает и отворачивается от парня к окну, выглядывая по близости магазин. Чалов точно будет скучать по нему.***
В Москве тепло. Федя замечает это практически сразу, когда выходит из самолёта. Солнце высоко и довольно сильно припекает голову. Воздух тяжелый, заставляющий дышать чаще. Парень уже даже и не рад, что надел черные вещи. Лето в столице в самом разгаре. Рома, как отличный агент и друг, подсуетился и в аэропорту, рядом с заказанной машиной не оказалось ни одного корреспондента. Чалов безумно рад этому, потому что сейчас излишнее внимание к своей персоне совсем ни к чему. Федя и заместитель агента - Игорь, который не замолкает, кажется, ни на минуту, едут через всю Москву, проезжая почти каждую достопримечательность. Парень глазеет в окно, гладя мирно посапывающего Патрика и отдаленно слушая слова мужчины. Он что-то щебечет про контракт, про приезд Романа Геннадьевича, про квартиру. И вот с места, когда разговор заходит про квартиру, Федя начинает слушать чуть внимательнее. Оказывается Орещук уже подобрал ему несколько вариантов небольших, но довольно удобных квартир. Парню оставалось только выбрать из них и дело закончено. — Мы можем поехать и посмотреть их прямо сейчас, — в завершение всего говорит Игорь. — Если Вы хотите. — Да, — тихо отвечает Чалов, глядя на спящего щенка на своих коленях. — Да, пожалуй. Первая квартира Феде совсем не нравится. Слишком большая — целых три огромных комнаты. По сравнению с его однушкой в Питере это целый дворец. Федя даже шутит, что одну комнату отдаст Патрику. А еще тут вид из окна выходит на какой-то ночной бар. А значит это вечный шум и гам, который будет мешать спать. А для Чалова, который привык жить по часам, такой вариант совсем не подходит. Вторая квартира намного лучше. Феде даже нравится. Небольшая, с высокими потолками и красивым видом на какой-то парк с озером. Ремонт не свежий, но вполне сносный. А рядом проходящие три ветки метро — то, что нужно для вечно просыпающего все на свете парня очень удобно. Да и Патрику здесь понравилось больше. Он носится по паркету из комнаты в комнату, запрыгивает на вещи, которые накрытый полиэтиленом и довольно машет хвостом. Но последнее, что заставило парня окончательно убедиться в том, что именно эта квартира его идеальный вариант — это пианино. Старый, повидавший жизнь инструмент практически сразу привлек его внимание. Федя улыбается, касаясь коричневой крышки. Он помнит, как почти на таком же в детстве играла ему мама. Тогда он тоже лез на табуретку, желая научиться играть на нём. Но каждый раз желание быстро гасло и мальчик возвращался к мячу. Однако воспоминание о маме за пианино — одно из самых ценных и любимых. — Его можно убрать из квартиры, — говорит Игорь за его спиной, заставляя обернуться. — Если потребуется. — Не стоит. Пусть стоит. И я думаю, что уже определился с выбором. Это хорошая квартира. — Но мы еще можем посмотреть третий вариант, там более удобное расположение и совсем не... — Нет, не стоит, — резко прерывает Чалов мужчину. — Я останусь здесь. Игорь в ответ немного заторможено кивает и, забрав все документы, уходит на кухню, разговаривать с риелтором. Федя проходит дальше, в спальню, где кроме кровати, шкафа и небольшого стола больше ничего не помещается. Парень почти с разбега падает на постель. Мягко. Он бы заснул здесь прямо сейчас, потому до безумия вымотался за эти несколько дней. Но сегодня у него ещё несколько дел, которые точно нельзя пропустить.***
ВЭБ-Арена кажется Чалову какой-то... странной что ли. Он смотрит на сине-красные трибуны, на угловатость стадиона, на его какую-то вычурность и до сих пор поверить не может, что теперь это его родные стены. Наверное, если Федя прикроет веки, то под ними будет только сине-бело-голубое море болельщиков. Ему придется долго избавляться от этих картинок. На поле их, конечно же, встречают. Аксёнов Сергей, или Сергей Павлович — один из директоров клуба, практически сразу уводит Орещука вовнутрь стадиона, чтобы обсудить некоторые подробности завтрашней пресс-конференции. А немного потерянный Федя остаётся с Якунчиковым, который, как оказалось, является начальником команды. И чтобы попросту не стоять на одном месте, мужчина предлагает провести парню экскурсию по помещениям стадиона, чтобы он в будущем не запутался. Сергей Павлович рассказывает Чалову о клубе и его истории, о задачах и планах на сезон, об команде и тренерском штабе. Федя слушает молча, но внимательно. Он честно пытается вникнуть в каждую мысль Якунчикова, хоть немного понять какую роль ему отвели в команде Гончаренко. А после задаёт много длиных вопросов, получая на них такие же длинные ответы. В общем, разговор завязывается. — Тебе нужно выбрать номер, под которым ты будешь играть, — говорит Сергей Павлович, когда они входят в музей клуба. — У нас есть несколько свободных... Федя с полным восторгом ребёнка рассматривает фотографии на стенах, старые газеты в рамках, несколько вымпелов с матчей конца пятидесятых годов. А кубки, которых в большом зале, кажется, бесчисленное количество, подсвечиваются разными цветами и привлекают внимание. Он крутит головой из стороны в сторону, пытаясь уловить за короткое мгновение, как можно больше. — Простите, что? — переспрашивает парень, когда понимает, что прослушал, что говорил мужчина. — Номер. Какой ты выберешь номер? — А какие свободные? — В ответ Якунчиков только улыбается, покачивая головой. Федя чувствует, как у него начинают гореть щёки. — Извините, я, правда... засмотрелся. — Свободны многие. Начиная с четвёртого и дальше по списку. Ну, кроме, конечно же, двенадцатого и шестнадцатого. — А девятый? — Девятый? Да. Он свободен. А тогда я можно вопрос? — Федя кивает. — Почему девятый? — Это ещё с академии. Там я играл под девятым. Но когда перешёл в Зенит, то пришлось забыть об этом номере. А сейчас появилась такая возможность и думаю, что другой уже не будет. — Хорошо, — мужчина улыбается. — Будет тебе девятка.***
Чалов заваливается в квартиру где-то в восьмом часу вечера, безумно уставшим и вымотанным. Оказывается трансфер — это не только милое подписание договора и небольшое обследование. Сегодня ему пришлось перечитать несколько документов, каждый обсудить и поставить подписи. После бумажной волокиты парня отправили на полное медицинское обследование. Поэтому сейчас он не чувствует ни рук, ни ног. В квартире пахнет пылью и по-хорошему следовало бы отвести несколько дней на генеральную уборку, чтобы здесь можно было комфортно жить. Но Федю хватает только на минимальные действия: он убирает весь полиэтилен, застилает кровать новым бельём, протирает тумбы на кухне и на этом собственно всё. Он только заваривает себе крепкий чай и усаживается на кровати, чтобы посмотреть какой-то фильм, который ему посоветовал брат. Ближе к концу фильма парень чувствует, как начинает засыпать. Патрик уже давно сопит под боком, прижимаясь к хозяину. Федя, выключив ноутбук, пытается аккуратно выбраться из постели, чтобы убрать всё лишнее с постели. На часах его почти разрядившегося телефона уже двенадцать и давно пора спать, потому что завтра у него будет очередной длинный день. Когда он практически засыпает, то до его сознания доносится тихий стук со стороны коридора. Парень недовольно морщится, переворачивается на другой бок и укрывается одеялом практически до макушки, не желая подниматься. Но стук снова повторяется и Чалов почему-то сразу вспоминает о вчерашнем вечере, когда к нему пришёл Дзюба. И Федя почему-то думает, что может быть это он и есть. Ведь это Артём. От него можно ожидать чего угодно. Укутавшись в пушистое одеяло, парень шагает босиком по полу, прямиком в прихожую. Он не хочет думать, кто там и что они от него хотят. Он просто хочет посмотреть тому человеку в глаза, послать и вернуться в постель. Но стоит ему открыть дверь, как весь гнев куда-то пропадает. Он удивлён тому, что этот человек стоит перед ним. Потому сейчас первый час ночи, а он здесь, улыбается ему, опираясь одной рукой на костыль. И Федя не может не улыбнуться в ответ. Потому что перед ним стоит Костя.