Некоторое время спустя
Юная онмёдзи стояла на автобусной остановке, ей срочно надо было добраться домой в Киото, а денег её дражайший брат оставить не потрудился.
Кто же знал, что проверка её способностей затянется так надолго и выльется во всё вот это? Она ехала сюда только для того, чтобы найти Нурарихёна - одного из самых известных ёкаев, того самого Нурарихёна, о котором ещё в детстве вечерами ей рассказывал дедушка. И какой же из неё онмёдзи, если она не опознала во всегда отзывчивом и добром Нура Рикуо полуёкая, а в его дедушке - самого Нурарихёна? Это что же получается? Она приходила в гости в его дом, который, как оказалось, просто кишмя кишит ёкаями, и не поняла? Найти малюсенького ёкая-крысу и не заметить, что и в школе и вне её тебя постоянно окружают ёкаи... Юре хотелось рыдать, она так ждала этого, чтобы так бездарно провалить.
Но если посмотреть на это дело с другой стороны, то почему-то она верила тому, что говорил тогда Рикуо-кун. Или только хотела верить? Да и можно ли было назвать это существо с очень странной причёской и красными как кровь глазами Рикуо-куном? Или это был кто-то другой? Кто-то, кто жил внутри него, но вроде как и не был им. Ответить на этот вопрос она не могла, но что-то глубоко внутри неё говорило, что это существо всё тот же Нура. Внук Нурарихёна.
Ситуация сама по себе была по меньшей мере странной, Юра помнила рассказы о том, как Хагуромо Кицуне была побеждена и запечатана в своём замке Осака. В это же время, когда все онмёдзи были заняты борьбой с сильнейшей из существующих ныне аякаши, Нунрарихён выкрал прекрасную Ёхиме, стеречь которую было тоже поручено клану Кейкайн. Больше эту девушку никто не видел и никто не знал, какова была её судьба. Но почему-то сейчас, когда она узнала, что бабушкой и матерью Рикуо были обычные женщины, она начинала сомневаться, что знает эту историю полностью, возможно, было в ней что-то, о чём ей не было известно. Теперь, будучи знакомой с самим Нурарихёном, она могла точно сказать, что агрессии или ненависти к людям она в нём не видела. Может, потому и не смогла опознать его?
Ну брат, конечно, тоже хорош, он же едва не убил Рикуо...
Хотя, а что это она беспокоится за здоровье ёкая-полукровки? Даже то, что он практически спас её, не может его оправдать!
Юра нахмурилась и скрестила руки на груди. Между прочим, она не просила спасать её!
Старенький и отчаянно дребезжащий автобус фыркнул, выпустив облачко едкого дыма и остановился около Юры. В очередной раз помянув недобрым словом брата Рюдзи, она поднялась и села на свободное сиденье прямо у окна. То, что происходило вокруг неё, никак не желало вписываться в её личные понятия правильности. Брат едва не убил её и даже не подумал о том, как именно она будет возвращаться домой, оставив её там, где они встретились - одну среди толпы ёкаев. А ёкаи, те самые, которые творят зло и сами являются злом, они позаботились о ней, перевязали её раны. И даже деньги на билет и те дал ей Нура. Конечно, она отнекивалась, пытаясь показать, что она и сама не лыком шита и сама без его помощи может добраться до дома, но сложно было спорить, когда он в очередной раз напомнил ей о том, что там её ждут и там нуждаются в её помощи.
Ками-сама! И почему у неё вот так всегда?! Почему ёкай напоминает ей о том, что она должна бы была помнить сама?
Девушка уставилась в окно, надеясь отвлечься от тяжких дум, но куда уж там. В тот момент, когда она на минуту забывала о Нуре, она вспоминала о братьях, погибших защищая барьер. Этого тоже быть не могло - сломить этот барьер было просто невозможно, но если верить брату, а ей оставалось только верить, то произошло невозможное. Впрочем, кажется, в последнее время с ней то и дело происходило что-то невозможное, это уже почти что вошло в норму в её жизни.
Она разглядывала мир за окном автобуса, он был прекрасен. Там были свет и музыка, там жили люди, которые не хотели и не могли понять её, но остро нуждались в ней, даже сами того не зная.
Вдруг вспомнилось, как Акифуса-семпай давал ей последние наставления перед тем, как она впервые в жизни так надолго покинула дом. Она даже не могла вспомнить, что он там ей говорил, почему-то в памяти всплывало только его лицо. Наверное, она была плохой ученицей.
А всё же эту поездку она будет помнить всю жизнь, тут она впервые встретила тех, кто не смотрел на неё как на неведомую зверушку, кто слушал её рассказы о ёкаях и верил от первого слова и до последнего. Правда, как оказалось двое из них сами были ёкаями... Вот кого-кого, а Оякаву заподозрить в том, что она ёкай, Юра бы ни в жизнь не смогла. Как и Нуру... Как и того молодого человека, которого встретила однажды в доме Нуры, ведь наверняка он тоже был ёкай, там и людей-то нет, ну разве что сам Рикуо-кун днём становится человеком. Как и Нурарихёна... А ведь казался таким милым стариканом.
***
Задремавшую было девушку разбудил хриплый голос, раздавшийся из динамиков и объявлявший конечную остановку. Девушка протёрла глаза и огляделась - за окном сияло солнце, это сколько же она проспала? Впрочем, на раздумья времени не было, ждать, когда она соизволит выйти, не будет никто. Она выскочила на улицу и тут же поёжилась от холода, на улице было раннее утро, и хотя солнце уже вовсю светило, но согреть воздух после ночной прохлады оно ещё не успело.
Дома её встретили без энтузиазма и, можно сказать, даже без интереса, все были заняты куда более важными делами, нежели приезд Юры-тян. Это было немного обидно, но девушка тут же постаралась засунуть свои обиды куда-нибудь подальше, прекрасно понимая, что ситуация достаточно серьёзна для того, чтобы забыть о таких мелочах, как приезд собственной дочери, внучки и сестры.
К её огорчению Акифусы-семпая тоже не было дома, что, в общем-то, как раз легко и просто объяснялось: ещё до её отъезда его назначили хранителем первой печати из семи, составлявших спиральную печать, хранившую Киото от зла. Где же ему быть как не на посту? В такой-то трудный час.
"Вот семпай бы никогда не попал в такую глупую ситуацию как она, он бы сразу разгадал в Нуре ёкая", - подумала она и снова загрустила. Как-то не хотелось верить, что Рикуо-кун может быть ёкаем, ещё меньше верилось в то, что тот другой Рикуо мог быть человеком, но она же своими глазами видела всё то, что там произошло между ним и её братом. Оставался ещё один вопрос: если бабушка Рикуо была человеком, то как вообще всё это понимать? Великий Нурарихён - похититель прекрасной Ёхиме, вор, обедающий на чужих кухнях и владыка Пандемониума, любил смертную женщину? А потом тоже самое сделал его сын - отец Рикуо? Ведь она же видела Вакану-сан, маму Рикуо и тут разночтений быть не могло - она была человеком, добрым и жизнерадостным человеком. И уж никак не походило на то, чтобы её держали там насильно. Ей так хотелось хоть с кем-то обсудить всё то, что произошло с ней, но единственный человек, который мог бы спокойно выслушать её и попытаться понять, нёс свой пост.
***
С тех пор, как Юра приехала домой, прошла неделя. Один раз дедушка вызвал её, что-то рассеянно спросил и тут же отпустил её обратно, даже не дослушав ответа. Напутствовав словами, что Юра их истинное сокровище, что в ней скрыт великий потенциал и что ей надо тренироваться. Последнее она и сама прекрасно понимала, а первое и второе не брала во внимание, считая их дежурными фразами для поднятия боевого духа. Она тренировалась каждый день, до дрожи в ногах, до того, что вечером доползала до своей комнаты и падала в постель, даже не снимая одежды. День за днём она старалась стать чуточку сильнее, помня как глупо попалась на уловки брата Рюдзи и как ёкаю пришлось спасать её. Даже если это и был Рикуо, это не оправдывало того позора, который она испытала. Она должна, нет - она обязана была стать сильнее.
Вечером, когда Юра уже успела принять душ, сменить бельё и одежду и даже перекусить рисом с яйцом, в её комнату без предупреждения и без стука влетел Рюдзи. Это был тот редкий случай, когда она пришла с тренировки чуть раньше обычного, решив, что хотя бы сегодня надо чуть-чуть отдохнуть, пока она не свалилась от истощения.
- Слушай, Юра, Акифуса предал нас. Я сейчас отправляюсь туда вместе с Мамиру, ты собирайся и тоже иди, может случиться так, что твоя помощь тоже понадобится. Поняла меня?
- Акифуса? Семпай? Брат, ты опять за своё? - рассердилась Юра.
- Не тот случай, сестрёнка. Просто послушай меня: подготовься и выступай за мной. Встречаемся около первой печати - она самая важная и самая последняя. Мы во чтобы то ни стало должны отстоять её. Ладно, надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы не понять, что в этот раз я говорю правду. Мы с Мамиру пошли.
Не объясняя больше ничего, Рюдзи стремительно вышел из комнаты, оставив её размышлять о бренности бытия и её долге онмёдзи.
