Котёнок Марко

Марко нервно теребит длинными пальцами рукав растянутой домашней кофты и недоверчиво скашивает взгляд на неприметную черную коробочку размером 15 на 20 сантиметров, небрежно откинутую к самому краю рабочего стола. Тонкая шелковая лента глубокого аметистового цвета опоясывает ровные стенки, пересекается на задней поверхности и оканчивается элегантным бантиком в самом центре бархатной крышки. Со стороны выглядит совершенно безобидно, возможно, что даже слегка уныло для подарочной упаковки, но парень прекрасно знает – самое интересное скрыто внутри. Когда сдавшийся под чужим напором демон, алея щеками и запинаясь от высокого напряжения в голосе, впервые поведал о своем желании, Диаз не сразу уловил суть и с минуту неосознанно хмурил брови, искренне силясь понять. Том тогда и вовсе стушевался, пряча удивительные красные омуты больших глаз за длинной рваной челкой. Несмотря на то, что Люсайтор уже давно вырос из проблемного пубертатного периода, когда все вокруг казались раздражающими сгустками отрицательной энергетики, а интроверт внутри орал о правлении вечного одиночества, он все еще с большим трудом открывался людям. Даже Марко, который знает этого парня уже больше пяти лет и почти год как доверяет ему всего себя без остатка, иногда спотыкается о нечто незнакомое в темных, изученных до крошечных пятнышек на радужке, глазах. Вообще-то, это роль человека, ставить своего любовника в тупик своими поступками и шептать на ухо безумные идеи, дающие настоящее раздолье для чужой фантазии. Но Том говорит «черт», добавляет «кошачьи уши и хвост», и Диаз не хило так зависает с занесенной над пачкой шоколадного печенья рукой. Кошачьи уши. Кошачий хвост. Наподобие тех, что цепляют на себя малолетние фанатки японских аниме и любимицы публики из популярных женских групп с концептом милашек. Нет, Марко ничего не имеет против что одних, что других. А если совсем по-честному, то они с Томом изредка обсуждают длинноногих красавиц в преступно коротких юбках (что нередко заканчивается глупыми спорами или шуточными ссорами) и стабильно раз в 2 недели тратят целую ночь на просмотр сразу нескольких десятков серий горячих новинок японского кинематографа. Но Диаз и подумать не мог, что его любовнику в определенном смысле может быть интересен некоторый пушистый стафф. Парень обеспокоенно закусывает губу и несмело протягивает руку к черной коробочке. Курьер, доставивший заказ с полным безразличием во взгляде, уехал минут двадцать назад, а Марко все никак не решится вскрыть заветный «подарок». Жестковатый на ощупь бархат греет ладонь, взгляд цепляется за цветные полоски, и длинный палец несмело проводит по матовому краю шелкового бантика. В глазах парня эта неприметная вещица обретает густую ауру предвкушения, трансформируясь в настоящий ящик пандоры. Пока предмет запечатан, все еще можно исправить, задвинуть коробку в самый дальний угол с искренней надеждой забыть, но стоит только снять крышку и пути назад уже не будет. Шатен подцепляет тонкую ленту ухоженным ногтем и медленно тянет на себя. Когда он только начинал искать информацию об этих симпатичных, но совершенно бесполезных украшениях, то не имел даже малейшего представления о том, что именно могло привлечь внимание Люсайтора. Но стоило немного подкорректировать поисковой запрос, импульсивно добавив неожиданно попавшийся на глаза возрастной контент, и вопрос отпал сам собой за ненадобностью. Марко, конечно, знал, что человеческая фантазия – штука непредсказуемая, а по части извращений так вообще вечный генератор креативных идей, но увиденное на первой же интернет ссылке заставило его прикрыть рот от удивления. Под сдвинутой наполовину крышкой виднеется белый наполнитель в виде крохотных бумажных сердечек, впутанный в тонкий слой ткани, тонкий ободок с парой симпатичных черных ушек и анальная пробка с уложенным ровно в один оборот пушистым кошачьим хвостом. Белый кончик выглядит очень натурально, и если бы не вся ситуация в целом, то Диаз бы точно умилительно улыбнулся. Но вместо этого он чувствует легкий румянец на щеках и осторожно касается подушечками пальцев посеребрённого предмета яйцевидной формы с небольшим кристалликом на конце. Материал гладкий и прохладный, если верить строчке из описания в интернет магазине, обладает гипоаллергенными свойствами и ни в коем случае не может вызвать даже малейшего раздражения. Парень медленно ведет выше, приглаживая мягкую на ощупь искусственную шерсть, обводит пальцами белый кончик и дотрагивается до среднего размера черных ушек. Все это так ново и необычно, что дыхание чуть заметно учащается, а сердце в груди стучит громко-громко. Марко зажмуривает глаза и набирает в легкие побольше воздуха. Под закрытыми веками пред ним предстает ухмыляющийся правым уголком губ демон. Предвкушение вкупе с фантазией играют в совсем не детские игры.

***

Том возвращается домой в половину десятого порядком уставший и раздраженный. Вечер пятницы: на дорогах жуткие пробки, автобусы забиты до отказа, а в метро столпотворение и очереди на вход в каждый подъезжающий поезд. Все стремятся попасть домой и отдохнуть после тяжелых рабочих будней, но перед этим практически доводят себя до нервного срыва, тщетно пытаясь покинуть переполненный общественный транспорт на своей остановке. И все же, когда его любимый мальчик открывает дверь и растягивает губы в своей неповторимой улыбке, Люсайтор как-то сразу забывает о львиной доле своих проблем. Притянув Марко ближе, он мягко целует пахнущую сладковатым гелем для душа щеку и выдыхает счастливо: - Я дома. - Голодный? – шатен скрывает нервную дрожь в объятьях и старательно контролирует подскакивающее напряжение в голосе. Пусть он и хороший актер, Том обычно чувствует даже малейшие его полутона, срывая маски и пресекая всякие недомолвки. - Не особо. Предел моих мечтаний на сегодня – это душ и мягкая кровать. - Я бы не был в этом так уверен... - пряча лукавую улыбку за воротом чужой куртки, почти проговаривается Марко. После душа красновлосый сразу заворачивает на кухню, намереваясь устроить себе легкий перекус в виде солёных крекеров и чая. Диаз же незаметно достает бархатную коробочку с верхней полки платяного шкафа, кидает скомканное «Мне надо кое-что тебе рассказать, подожди в спальне» и, пока Люсайтор растерянно хлопает глазами в ожидании объяснений, пробирается в ванну. Времени у него совсем немного. И пусть парень с самого утра только и делал, что готовился и продумывал каждый свой шаг, даже прогуляв к черту все пары и дополнительный факультатив, томительный страх никак не хотел уступать место привычной уверенности. Марко возникает на пороге спальни совершенно бесшумно, точно призрак вырастает в дверном проеме и щелкает клавишей выключателя, погружая комнату в легкий полумрак. Том переводит на него поначалу чуть опешивший взгляд, но спустя пару секунд адаптации к новому освещению так и застывает с расширенной от изумления чернью зрачков. Диаз мнется несколько мгновений у порога, цепляясь пальцами за подол длинной белой футболки, в которой его личный демон безошибочно узнает одну из своих безразмерок, и делает первый нетвердый шаг вглубь комнаты. Кроме этого куска ткани, с трудом достающего до середины смуглых бёдер, на нём красуются лишь черные кошачьи ушки, прикрепленные к скрытому под растрепанными каштановыми волосами тонкому ободку. Том тяжело сглатывает мгновенно наполнившую рот вязкую слюну, а когда мальчик чуть поворачивается, чтобы обогнуть небольшой столик, кажется, и вовсе перестает дышать. Пушистый черный хвост с белым кончиком выглядывает из-под нижнего края хлопковой футболки и медленно раскачивается в такт несмелым движениям его любовника, одним своим существованием делая демону очень больно. Диаз останавливается в трёх шагах от широкой кровати, единственного предмета мебели, на который они не поскупились потратить почти две месячные зарплаты, и ловит голодный отблеск в потемневшей радужке любимых глаз. Том буквально облизывает его взглядом, жадно соскальзывая по соблазнительным ключицам вниз, к скрытой широкой белой тканью груди с проступающими бусинами сосков, округлым загорелым бедрам, худым ногам и тонким щиколоткам. В полумраке комнаты Марко выглядит особенно хрупким, кротким, ирреальным. Демон никогда не устанет удивляться красоте этого парня. Матушка природа просто не могла сотворить нечто более совершенное. Аловолосый протягивает руку вперед и призывно расставляет ноги, всем своим видом выказывая не просто заинтересованность, беспокойное ожидание вкупе с раздразненным предвкушением. Шатен кусает губы от взглядов, что в хаотичном порядке проскальзывают по его телу, оставляя фантомные ожоги на открытых участках кожи, и в одно мгновение оказывается слишком близко. Том чувствует тяжесть чужого тела на своих коленях и инстинктивно прижимает мальчика за пояс, разделяя его дрожь на двоих. - Нравится? – горячее дыхание с нотками неуверенности опаляет острое ухо, пропуская толпу мурашек вниз по позвоночнику. - Господи, Марко, как ты до этого додумался? – восхищенным полушепотом тянет Люсайтор вместо ответа. - Ты же сам сказал… - Диаз зарывается пальцами в густые тёмные пряди на затылке своего парня и слегка оттягивает назад. – И мне захотелось сделать тебе приятно, ведь сегодня… - Наша первая годовщина, - хрипло заканчивает за него демон. – Малыш, ты хоть понимаешь, какого зверя будишь во мне? Ответ тонет в первом неспешном поцелуе. Том осторожно касается нежной кожи, прихватывает нижнюю губу парня, кончиком языка ведет по дрогнувшему в улыбке уголку и играючи мажет по образовавшейся щели. Он нарочно не позволяет углубить поцелуй, максимально растягивая минуты целомудренного блаженства перед шальной погоней за превосходством. Губы Марко такие мягкие и теплые, на вкус сладкие от малинового пирога из холодильника, каким, красноволосый уверен, мальчик пытался заесть нервозность. Но, судя по еле заметно подрагивающим плечам и рукам, попытка с треском провалилась. Оторвавшись от порозовевших губ, Том с усмешкой обещает: - Я не дам тебе уснуть, пока не буду уверен, что завтра ты и шагу лишнего сделать не сможешь. Диаз несдержанно выдыхает и утыкается лбом в крепкое плечо, когда горячие ладони любимого, с нажимом проведя по спине, ныряют под футболку и коротко сминают крепкие ягодицы. Жар расползается по телу, удушающей волной разгоняя стучащую в висках кровь, бьет по нервным окончаниям и оставляет легкое покалывание на подушечках пальцев. Том соскальзывает вниз по копчику в ложбинку и неспешно гладит инстинктивно сжимающееся колечко мышц, то и дело надавливая на место прикрепления хвоста к пробке. Температура в комнате словно поднимается на добрый десяток градусов. Марко тяжело дышит в затертый ворот домашней футболки своего демона, почти касаясь голой кожи на ключицах пухлыми губами. Шея и плечи его плавятся под настойчивыми поцелуями-укусами, расцветают почти незаметными розовыми пятнышками на смуглой, отдающей ноткой цитруса, коже. Люсайтор обхватывает пушистое основание хвоста, медленно, словно издеваясь, тянет игрушку наружу ровно до половины и тут же загоняет обратно, наслаждаясь крупной дрожью под руками. Черный хвост мелко, словно несмело, раскачивается в такт ловким движениям, касается пола и вновь поднимается к разведенным в стороны бедрам. Тяжелое дыхание смешивается с тихими полустонами, разбавляет поначалу неловкую тишину, оседая горячими пятнами на открытых участках раздразненной легким сквозняком кожи. Том вытаскивает пробку до самого кристаллика, чувствуя влажные следы от смазки, стекающие по фалангам к центру ладони, и в следующую секунду резким движением проталкивает игрушку еще глубже. От таких манипуляций шатен коротко всхлипывает и крепко цепляется за широкую спину любовника, оставляя метки под раздражающей тёмно-красной футболкой. Непривычные движения внутри выводят его из равновесия, заставляют член импульсивно дернуться, натягивая скомканную ткань на животе. Коротко хмыкнув, аловолосый опускается мокрыми поцелуями к груди, через ткань оглаживая языком бусину соска, и снова тянет за черный хвост. Пушистый кончик вскользь мажет по бокам, оглаживает внутреннюю сторону бедер и касается чуть пульсирующего ануса, обводя железную пробку по краям. - Тооом~, аах!… - Марко надсадно стонет и подается бедрами вперед, не в силах контролировать распаленное ласками тело. Под руками демона очень горячо, член, зажатый между двух животов, призывно пульсирует и требует к себе отдельного внимания. Марко недовольно хнычет, оттягивая футболку Люсайтора наверх. Он хочет прижаться наконец к парню, чтобы кожа к коже и никаких сторонних препятствий. Том коротко целует влажные от слюны губы и благосклонно помогает стянуть с себя разогретую от трения ткань. Неописуемый восторг накрывает кареглазого с головой, подталкивая все ближе и ближе к обрыву беспамятства. Выгнув спину, он старается как можно сильнее вжаться в своего демона, подушечками пальцев оглаживая мышцы спины и напряженные бицепсы. Том еще какое-то время играет с пушистым хвостом, вслепую ощупывая все, до чего только в подобном положении могут дотянуться его руки, а затем сам подается вперед, давая возможность раскачивающемуся на его коленях парню ощутить весь масштаб образовавшейся проблемы. Марко же оставляет метку от своих зубов под кадыком, коротко засасывая солоноватую кожу, и послушно сползает с нагретых коленок. Демон думает, что лицо его мальчика с лихорадочно горящими глазами и прикрытыми от тяжелого дыхания губами между разведенных ног смотрится просто потрясающе. Черные ушки и оттопыренная попа с пушистым хвостом опошляют открывшуюся картину еще сильнее, и Том усилием воли заставляет себя отвести взгляд, чтобы не кончить от одного только вида. Приподнявшись, он позволяет длинным пальцам стянуть с себя домашние штаны и белье. Марко облизывает губы и осторожно целует горячий живот с проступающими кубиками пресса, гладит крепкие бедра и оставляет после себя еле-заметные розовые следы от ногтей. Ему безумно нравится чувствовать, как перекатываются мышцы под слоем непривычно розоватой кожи, как отдельные сплетения напрягаются и проступают наружу четко очерченным рельефом. У Люсайтора отличное тело, вымученное прошлыми занятиями и настоящей тяжелой работой в тренажерном зале. Сильные руки и ноги с красноречиво проступающими линиями в меру накаченных мышц, крепкая грудь с ореолами затвердевших сосков, четко очерченные кубики пресса и подтянутые ягодицы. Наверное, он бы и не старался так сильно, если бы не горящие восхищенным желанием взгляды шатена. Одни только красноречивые вздохи и случайные касания с лихвой окупают все затраченные усилия. Расставив ноги так, чтобы избежать давления на пробку, Диаз сжимает пальцами внешнюю сторону бедер парня и касается языком чувствительной головки. Том заметно напрягается, втягивая через нос пропитанный концентрированным желанием воздух. В его голове нет ни одной внятной мысли, образы сталкиваются и мельтешат скопом разноцветных пятен под закрытыми веками, а жар бьет по венам адреналиновыми всплесками. Марко медленно ведет влажную дорожку к основанию, мажет губами по напряженным яичкам и слегка вбирает в себя чувствительную кожу. Негромкий полустон, сорвавшийся с губ любимого, ласкает обостренный возбуждением слух. Парень оставляет едва заметный засос у бедренной косточки и медленно обхватывает член влажными губами. Вид ритмично двигающейся каштановой макушки с чуть съехавшими черными ушками пускает дрожь по всему телу и вынуждает поджимать пальцы на ногах. Острый язычок скользит по твердому стволу, с нажимом очерчивает крупные вены, мельком мажет по уретре и собирает выступающую белесую смазку. Мальчишка ёрзает коленками по холодному полу, стараясь хоть немного облегчить ощущение тяжести меж широко разведенных ног. В стремительно почерневших глазах хорошо различим лихорадочный блеск и громкий призыв, почти униженная просьба. Люсайтор глухо стонет, когда парень втягивает щеки и пускает легкую вибрацию по напряженном стволу. Пальцы сами собой зарываются в растрепанные волосы чуть дальше ободка, а голова откидывается назад, от чего острие кадыка грозится вспороть помеченную розоватыми пятнами кожу. Марко расслабляет горло и пытается взять глубже, инстинктивно постанывая от саднящих ощущений упирающейся в заднюю стенку головки. За прошедший год он достаточно наловчился для того, чтобы сейчас делать своему любовнику умопомрачительный минет с минимальным личным дискомфортом в виде царапающих нутро рвотных позывов. - Не смей, - неожиданно шипит демон, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за тем, как его мальчик тянет руку к своему возбуждённому органу. Но Марко без зазрения совести игнорирует его. Продолжая усердно работать ртом, втягивая щеки и сжимая пальцами напряженное основание, он чуть прогибается в спине и свободной рукой прикасается к своему эрегированному члену. В шкодливо потемневших глазах пляшут дикие чертята, влажная от испарины челка неровной лесенкой липнет ко лбу, а припухшие от трения губы блестят разводами смешанной со смазкой слюны. Шатен отрывается от любимого и, уткнувшись носом в гладкую кожу на сильном бедре, с протяжным стоном кончает прямо на валяющиеся рядом смятые штаны. Том очень зол. Он, вообще-то, собирался еще поиграть. Но кто же знал, что парень до того вживется в образ кота, что начнет бесстыдно самовольничать? Схватившись за тонкое запястье, Люсайтор делает резкий рывок и утягивает еще не пришедшего в себя мальчишку на кровать. Диаз болезненно всхлипывает, ведь тело сразу после оргазма крайне чувствительно к внешним воздействиям, а каждое резкое движение сдвигает железную пробку внутри. Он утыкается лицом в основание чужой шеи и упирается коленями о кровать по бокам от бедер своего демона. Стянув мешающую футболку, Том перехватывает основание пушистого хвоста и возобновляет мучительное давление металлической втулки, беспощадно загоняя её глубже внутрь прогибающегося в спине парня. Марко жалобно хнычет и слабо виляет задом, пытаясь то ли уйти от настойчивых прикосновений, то ли почувствовать еще больше. Слабость крутит и ломает его, вынуждая прижаться максимально близко к горячему телу и несколько раз проехаться по зажатому между животами члену аловолосого. Тот сцеживает глухой стон меж плотно сжатых губ и пачкает белесыми разводами свою и чужую кожу. И все же Том намерен отплатить кареглазому мальчишке за грубую вольность. Игнорируя разморенную слабость во всем теле, он резко выдергивает анальную пробку из сфинктера и горячо выдыхает прямо в чужое ухо: - Встань на четвереньки, я хочу это видеть. - Но, Том… - жалобно тянет Марко, теснее прижимаясь к крепкому телу. Люсайтор не дает ему договорить, ощутимо шлепая ладонью по округлой ягодице. Диаз издает звук, похожий на приглушенный скулёж, но покорно слезает с влажного тела и принимает коленно-локтевую. Он чувствует, как кровать прогибается, как красноволосый принимает сидячее положение и подбирается ближе. Предвкушение натягивает нервы до предела, пот холодит спину и виски, мелкими каплями выступая на смуглой коже. Том коротко хмыкает и сильным рывком разворачивает парня к себе задом. Марко с трудом удерживает равновесие, руки и ноги дрожат от легкой слабости, тело кажется невероятно тяжелым, словно он несколько часов без перерывов таскал мешки с песком. Том снова берет в руки анальную пробку и с почти садистическим восторгом наблюдает, как острый наконечник исчезает в напряженном теле. Покрасневшее кольцо мышц плотно сжимается вокруг железной вещицы, с легкостью растягиваясь при более сильном нажиме. Неспешно трахая мальчика игрушкой, демон ловит тихие, о чем-то молящие, стоны и наклоняется еще ближе. Во все еще пульсирующим после оргазма парне горячо и влажно. Люсайтор прикусывает правую ягодицу и ведет языком по промежности, задевая край пробки. Марко коротко вскрикивает и вжимается лбом в белые простыни, выгибает спину до хруста позвонков, не в силах терпеть эту пытку. Вообще-то, аловолосый и раньше баловался риммингом, доводя своего парня до сорванных голосовых связок и слез удовольствия, но сейчас помимо языка в дело идет еще эта чертова игрушка. Демон продолжает старательно вылизывать сжимающиеся мышцы, то и дело дергая за испачканный в смазке хвост. Смазка, к слову, имеет неприятный привкус мыла, но ванильная отдушка заглушает легкий вкусовой дискомфорт. Диаз кусает щеки изнутри, ломается в спине и оставляет неглубокие следы от ногтей на собственных ладонях. Ему одновременно хорошо и плохо, от настойчивости любимого голова идет кругом, предательски дрожат разъезжающиеся в стороны колени. Ободок с кошачьими ушками давно съехал с растрепанных влажных волос, теряясь в складках смятых простыней. Том достает тюбик со смазкой из-под мятой подушки, выдавливает обильное количество прозрачного геля на пальцы и несколько раз проводит рукой по своему члену, стимулируя вторую волну возбуждения. Он отвлекается всего на несколько минут, давая мальчику небольшую передышку. В висках громко стучит горячая кровь, взгляд мутнеет, а в теле усталость медленно сменяется вторым дыханием энергии. Откинув, наконец, железную пробку в сторону, демон раздвигает покрасневшие половинки руками и резко проникает языком в растянутый анус, засасывая гладкую разгоряченную кожу. - Тооом! Ах!.. – громко стонет Марко, чувствуя, как собственный член дергается и просит новых прикосновений, а ведь после прошлого раза не прошло и десяти минут. Он кусает опухшие губы и зарывается лицом в лежащую под рукой подушку, непроизвольно толкаясь навстречу юркому языку. Надсадные, низкие стоны дерут глотку и рвутся наружу нескончаемым потоком, в буквальном смысле проверяя натянутые связки на прочность. Напряженные мышцы ноют, кожа ожогами горит от следов, что оставили сильные руки на бедрах и ягодицах. Первое ломаное «пожалуйста», слетевшее с истерзанных губ шатена, вынуждает Тома сжалиться и отстраниться. Он подхватывает потерявшего опору парня под живот и, развернув к себе лицом, утягивает безвольное тело на колени. Поцелуй выходит смазанный и пошлый от языков, что чертят неведомые узоры по ряду ровных зубов, твердому небу, и сплетаются меж собой. Глаза Марко блестят от выступивших капель слез, зрачки почти сливаются с радужной оболочкой, а грудная клетка рвано вздымается тяжелым дыханием. Люсайтор заводит руку за спину своего малыша и проникает смазанными пальцами во влажный проход, подготавливая и без того растянутые стенки к своему члену. Несмотря на то, что они уже вдоволь наигрались, он старательно гладит разгоряченное нутро, без тени бывшего напора целуя линию скулы. А все потому, что Том большой. Первое время у них даже были определенные проблемы: Марко было очень больно вне зависимости от того, сколько бы усилий не прилагал его любовник для его удовлетворения. Но со временем демон научился качественно подготавливать шатена, затрачивая на это больше времени - благо выдержка позволяла, - а регулярный секс помог исключить неприятные последствия в виде кровавых отметин на бедрах. - Ты хочешь меня, малыш? – низким голосом спрашивает Том, разводя пальцы внутри на манер ножниц. - Тооом… пожалуйста… - хнычет Марко, цепляясь за напряженные бицепсы. Люсайтор практически держит его навесу, неспешно проталкивая внутрь третий палец. - Скажи это, - непреклонно требует он, прижимаясь своим членом к члену кареглазого и имитируя грубые толчки. - Я хочу тебя… внутри... ахх.. пожааалуйста… – сбивчиво шепчет мальчик, зацеловывая все, к чему может дотянуться саднящими губами. У него невероятно горит все тело и особенно сильно пульсируют мышцы под умелыми пальцами демона. Наверное, стоило бы уже привыкнуть, что с этим парнем по-другому быть просто не может. У Марко искры из глаз летят, потому что Том приподнимает его изможденное тело и одним резким, но осторожным, движением проникает внутрь. Он срывается на низкий стон и вжимается лбом в крепкое плечо, когда аловолосый начинает размеренно трахать его, буквально насаживая за худые бедра на свой член. Толчки медленные и чувственные, периодически задевают комок нервов внутри. Воздуха катастрофически не хватает и голова идет кругом от того, как глубоко Том, как на каждое его движение с восторгом отзывается собственное тело. А когда тот шепчет низкое «Двигайся» и перестает руководить чужим телом, Диаз готов завыть от вселенской несправедливости. Мальчишка прижимается своим виском к виску любимого и крепче хватается за исчерченные царапинами плечи. Движения выходят смазанные и аритмичные, словно работающие на пределе мышцы больше не в состоянии сокращаться. Том опускает ладонь на член шатена и ласкает, именно ласкает возбужденный орган, на грани нежности водя вверх-вниз по покрасневшему стволу. - Тооом… - низко стонет парень, невольно сжимая того в себе. У них всегда так, от необузданной страсти, до трепетной нежности. Никакого алгоритма или логики, чистейшей воды безумие, подчиненное настоящим чувствам. Поцелуи в лоб и переносицу, легкий мазок по щеке и почти целомудренное прикосновение к мягким губам. Марко держится долго, двигается плавно и размеренно, поймав свой собственный ритм. Пальцы демона на его члене сжимаются чуть сильнее, быстрее поднимаются снизу вверх и очерчивают по периметру набухшую головку. Диаз коротко стонет в поцелуй и шепчет надломленное: - Я больше не могу. Люсайтор опрокидывает парня на спину и, подтянув выше округлые бедра, входит под новым углом. Марко болезненно выгибает спину и заходится в новых приступах хриплых стонов. Он поджимает пальцы на ногах, когда умелый любовник толкается сильнее, цепляется длинными пальцами за скомканные простыни и… да, да, именно здесь, Том, пожалуйста. Воздух рваными толчками покидает легкие, поясницу ломит от неудобной позы, но Марко лишь вертит головой из стороны в сторону, стараясь смахнуть застилающий глаза пот. У Тома закладывает уши, когда к стонам любимого примешиваются собственные, почти хрипящие. Бицепсы дрожат от напряжения, спину ломит и колени саднит от трения о влажную ткань. Демон отпускает бедра с проступающими следами синяков и наклоняется ближе к своему малышу, прижимаясь своей грудью к его. Хаотично оглаживая смуглую кожу, целуя и засасывая затвердевшие соски, тонкие ключицы, острые плечи, Люсайтор срывается на максимально быстрый темп, практически вытрахивая из Марко последние мысли. Кожа к коже, одно тяжелое дыхание на двоих, длинные пальцы в кроваво-красных волосах. Диаз ловит смазанный образ перед глазами и прижимается к тонким губам в новом, глубоком поцелуе. На краю беспамятства он осознает, что еще немного, и бешеная гонка закончится полной эйфорией. Том тоже понимает это, чувствует, как шелковые стенки пульсируют и сжимаются вокруг него сильнее. Прижимаясь еще ближе к своему парню, он полностью выходит и толкается обратно, словно пытается урвать последние секунды до прыжка со скалы. Разорвав поцелуй, демон громко стонет и изливается глубоко внутрь Марко. Под закрытыми веками взрывается разноцветным фейерверком черное небо, дыхание спирает, зажимая горло где-то под кадыком. По телу вверх ползет чувство тотального удовлетворения, легким покалыванием отражаясь на подушечках пальцев. Том делает еще несколько толчков и размашисто дрочит покрасневший от напряжения член любовника. У шатена не остается сил. Последний вскрик выходит хриплым от сорванного голоса и парень во второй раз кончает себе на живот, сжимая коротко простонавшего демона в себе. Тяжелое дыхание оседает на влажной коже теплыми пятнами. Марко тихо всхлипывает, когда Том осторожно выходит из него, лишая чувства наполненности, и из последних сил цепляется за исцарапанную спину мелко подрагивающими пальцами. Белесая сперма толчками покидает тело, оставляя разводы на внутренней стороне смуглых бедер. Мальчишке хорошо до легкой головной боли, мир медленно возвращается к привычным, не смазано-плавающим очертаниям, и невероятная усталость наваливается на тело неподъемной каменной плитой. Том падает на смятые простыни, утягивая вымотанного Диаза за собой, и ругается сквозь зубы, напоровшись спиной на что-то твердое. Пошарив рукой под поясницей, он подцепляет пластиковый край и вытягивает наружу изрядно помятые ушки. - Это карма? – на всякий случай уточняет аловолосый, придирчиво осматривая черные меховые треугольнички с розовой сердцевиной. - Ага. Специально для тебя, Томми, экспресс доставкой, - Марко хрипло смеётся и устраивает голову на учащенно вздымающейся груди. Ему безумно хочется в душ, а еще лучше в горячую ванну, но сил хватает только на то, чтобы придвинуться плотнее к любимому телу. Люсайтор неопределенно хмыкает и откидывает пострадавший ободок в сторону. В принципе, если его мальчик и дальше будет устраивать ему такие сюрпризы, Том готов терпеть и небесную кару, и прочие шутки мироздания.