Когда выбор есть

Когда домашние эльфы проводили их до спален, Драко Малфой едва сдержал улыбку: ему выделили его собственную комнату из будущего. Конечно, это было мало удивительно, ведь в роду Малфоев уже не одно поколение подряд рождалось по одному наследнику мужского пола, и все они, по очереди, получали именно эту комнату, поначалу называвшуюся «детской». Впоследствии, когда повзрослевшие мальчики приводили в менор свою избранницу, вместе с супругой их переводили в отдельные покои, а потом, когда наследник становился главой рода, он получал соответствующие комнаты, прежде принадлежавшие его отцу. Так было испокон веков, и поскольку покамест у здешнего Люциуса и его супруги детей не было, комната, естественно, была предоставлена ему. Беллатрикс тоже оказалась размещённой в тех самых апартаментах, которые обычно занимала, навещая Малфой-менор. Если девушка и усмотрела в этом иронию, то благоразумно промолчала, наслаждаясь вполне знакомой комнатой. Покои Гермионы Грейнджер и Гарри Поттера были расположены поблизости, и Драко избрал проигнорировать факт, что комната магглорождённой волшебницы оказалась той самой, которую обычно выделяли потенциальной избраннице рода. Впрочем, не одно лишь это совпадение заставило брови юного наследника благородного рода поползти в изумлении вверх и мысленно усмехнуться. Кольцо, которое он успел заметить на пальце Грейнджер, он тоже мгновенно узнал. Нет, оно не использовалось при помолвке и отнюдь не являлось одним из «брачных» перстней рода Малфоев. Небольшое колечко с изумрудом, на самом деле, было частью той самой коллекции, которую мать обычно называла «не носимая много лет». Эти драгоценности предназначались дочерям рода, правда, за отсутствием тех самых, не использовались уже веками. Драко подозревал, что целью кольца на пальце Грейнджер, в этом веке даже не являвшийся волшебницей, было дать ей возможность перемещаться по менору без препятствий, а также послать определённый месседж домашним эльфам, обычно, к магглам относящимся не совсем благосклонно. В любом случае, заметив на пальце одноклассницы родовое кольцо, Драко не мог не задаться вопросом, узнала ли фамильное украшение Беллатрикс, как и самому о многом задуматься. Впрочем, многочисленные вопросы, крутившиеся в голове, отнюдь не оставили утомлённого событиями дня парня без сна, и едва голова Драко коснулась подушки, наследник рода погрузился в мир ночных грёз. Наутро, Драко проснулся рано. Во сне, подсознание постоянно воссоздавало образ магглорождённой одноклассницы, облачённой в одежды 16-го века, и во всём остальном соответствовавшей образу леди этого времени. Вопреки себе, парень не мог не признать, что мисс Грейнджер выглядела безукоризненно, а его придирки были лишь результатом нежелания признать не только совершенство образа, но и слишком очевидные эмоции, которые Гермиона вызывала в нем, тут же напомнившие парню о своём существовании. Обычно, Драко тщательно загонял их вглубь сознания, но странная и абсолютно неожиданная толерантность предка к магглорождённой волшебнице полностью сбивала с толку и откровенно удивляла. Казалось, принятие Гермионы Люциусом первым смешало карты в сознании его потомка, и теперь годами выдрессированные отцом реакции путались и порождали множество вопросов. Ответ на них Драко дать был не готов даже самому себе, и поэтому провёл в это утро за медитацией раз в пять больше времени, чем обычно, привычно засовывая свои потаенные мысли относительно магглорождённой одноклассницы так далеко вглубь сознания, что даже сам не смог бы их при желании откопать. Впрочем, едва покинув комнату, он тут же столкнулся с предметом своего смятения. Гермиона Грейнджер стояла возле самых дверей своей комнаты, задумчиво хмуря брови и покусывая нижнюю губу, явно что-то пытаясь вычислить в уме. Не сдержав ухмылки, Малфой тут же скрестил на груди руки и, облокотившись плечом о косяк двери, насмешливо поинтересовался: – Проблемы, Грейнджер? Девочка поднял на него серьезный взгляд и тряхнула головой: – Никаких проблем, тебе не о чем беспокоиться. – Да ладно, можно подумать, я бы не догадался, что дорогу на завтрак ты не найдёшь. Проводить? – Не затрудняй себя, сейчас вспомню, как сюда пришла вчера, и уж разберусь. – Ага, разберёшься. В подземельях не боишься оказаться? По выражению лица Гермионы было очевидно, что именно этого она и опасалась, тщательно пытаясь вспомнить дорогу обратно в трапезную комнату. Закатив глаза, Малфой покачал головой: – Вообще-то, могла бы просто позвать домашних эльфов и приказать им проводить себя. Ты здесь гостья, они бы повиновались, – выражение, тут же проскользнувшее во взгляде Грейнджер при упоминании домашних эльфов, однако, заставило Драко насмешливо переспросить. – Что? Не хотела затруднять прислугу? – Ну, вообще-то, да, но дело не только в этом, – Грейнджер явно чувствовала себя неуютно, обсуждая подобные вещи, и Малфой решил поднажать. – Так в чем? Если ты не стесняешься затруднить своей просьбой прислугу, в обязанности который входит именно это, то в чем же тогда дело? – Ну, вообще-то, они у вас больше на положение рабов, чем прислуги, – Гермиона заметила, как Малфой закатил глаза при её упоминании рабства эльфов, и поэтому тут же сочла нужным уточнить. - Но я сейчас не об этом. – А о чем же? – Драко явно не собирался отступаться. – Они меня не слушаются и вообще относятся ко мне, ну, как ты. Малфой прыснул от смеха. Он ожидал чего угодно, но совсем не такого признания от магглорождённой волшебницы. Вдоволь насмеявшись и заметив, каким огнём полыхали глаза наблюдавшей за ним Грейнджер, Драко примирительно поднял руки вверх: – А ты побольше «спасибо» и «пожалуйста» им говори, может, даже помоги с домашней работой. Уверен, эльфам очень понравится. Потому что они так привыкли, что с ними разговаривают, как с равными, или с детьми. – Да дело не в вежливости и учтивости, – Грейнджер явно чувствовала себя очень неудобно, и Драко решил немного спустить свои издёвки на тормоза. Ему и правда было очень интересно, в чем проблема. – Просто, ваши эльфы относятся ко мне точно так же, как и ты. Те же выражения, те же слова, и не думаю, что кто-то из них вообще откликнется на мою просьбу. Я же грязнокровка, а в их книге это ниже, чем вообще крысы в подвале. – Откуда ты знаешь? - Драко лихорадочно перебирал в голове возможные пересечения Гермионы с эльфами чистокровных семей. - Добби нагрубил, когда Поттер его вызволял из рабства? Или кто из местных успел что-то буркнуть под нос? Потому что, если нагрубили здесь, то Люциус с этим быстро разберётся, ты у него на правах почётной гостьи. Так что, только щелкни пальцами, прибегут молниеносно, – почему-то, говоря последние слова, Малфой бросил быстрый взгляд на её руку с тоненьким колечком, одетым накануне леди Малфой. Гермиона нахмурилась, но быстро вновь сконцентрировалась на их разговоре, теперь отчётливо понимая, что сама того не желая, могла накликать гнев на ни в чем не повинную прислугу. – Нет, нет, ты неправильно понял, здешние эльфы ничего плохого не сказали. А с Добби мы вообще не пересекались. – Кто же тогда успел тебя окатить ушатом холодной воды, или как вы это там называете? – Кричер, – наконец, со вздохом призналась Грейнджер. – Кричер? Это домашний эльф Вальбурги Блэк? Когда ты успела с ним встретиться? – Ну, я была на Гриммо вместе с Гарри, Роном и некоторыми другими, – Гермиона осеклась, осознав, что чуть не выдала Орден Феникса. – Нас приглашал Сириус. – И что, мой отвергнутый семьей двоюродный дядюшка не мог поставить собственного эльфа на место? Гриффиндор оказал такое влияние? – Мне показалось, что Кричер мистера Блэка тоже не особенно-то уважал, хотя и слушался с натугой. Он вообще вежливо ни с кем не общался, но со мной был особенно выразительным. – Ну, да, в глазах эльфа тётушки Вальбурги они ведь все предатели крови, Поттер тоже не чистокровный, а ты магглорождённая. – Ты хотел сказать, грязнокровка, – глаза девочки вновь сверкнули. – Если бы хотел, то сказал бы, раз не сказал, значит не хотел, – холодно отрезал Малфой. – Но в любом случае, Кричера даже я знаю, как существо весьма противное и высокомерное. К маме и тетушке Белле он относится отлично, в этом я точно уверен, так что в следующий раз, пригласи Беллатрикс с собой. Она его быстро на место поставит. – Обязательно приглашу, спасибо за совет. – Грейнджер, ты не к словам придирайся, а смысл послушай. Я, конечно, понимаю, что в мире магглов на рабство поглядывают отрицательно, но эльфы это не совсем рабы. Ты про чужой монастырь и свои уставы маггловскую поговорку знаешь? Так и здесь. Отношения эльфов и волшебников являются таковыми уже многие века. Эльфы знают только одно отношение к себе волшебников, и когда ты начинаешь с ними церемониться, они сразу же воспринимают тебя, как неполноценную волшебницу. Прибавь к этому, что чистоту крови они все чувствуют на непонятно каком уровне, как и нашу принадлежность родам, и ты поймёшь, что своим черезмерно уважительным отношением сама себе роешь яму. Гермиона задумалась, взвешивая всё, что услышала. Конечно, тирада Драко была вполне логична, и она прекрасно понимала, что парень ей всё очень хорошо разложил по полочкам, но в глазах выросшей среди свободного общества, где не было рабства, волшебницы, всё равно чёрное не становилось белым. – Я прекрасно понимаю, что ты мне говоришь, – Гермиона кивнула, даже не думая спорить ни с одним из его слов. – Ну ты тоже должен понять, что только потому, что эльфы были рабами уже на протяжении чуть ли не тысячи лет, это не делает рабство правильным. Точно так же аргументировали всё и рабовладельцы в мире не волшебников, но нужны были лишь люди, чей взгляд отличался от общепринятых, и рабство, как таковое, кануло в лету. – Хорошо, тоже не буду спорить, – спокойно кивнул Малфой. – Но разве не ваши маггловские психологи говорят, что из бывших рабов получаются самые худшие хозяева? Самые жестокие и грубые? То же самое ты сейчас видишь и со стороны эльфов в отношении себя. – То есть, я должна грубо приказывать и обращаться с ними, как вы, – покачала головой Грейнджер. – Ну, зачем же? Приказывай им вежливо, Но не ставь себя на одну ступень. Ты волшебница, и эльфы это должны прекрасно знать. Знаешь, что бы сделала Беллатрикс, даже моя милая и сдержанная мать, если бы ей нагрубил домашний эльф? – Приказали бы биться головой о стенку? – услужливо подсказала Грейнджер. – Отнюдь, – Драко вновь избрал проигнорировать её колкость. – Но они бы сдержанно, но очень чётко напомнили, что он разговаривает с волшебницей и поэтому должен следить за языком. Правда, потом ему бы недвусмысленно напомнили, что будет, если он откажется это делать. Но я о чём, Грейнджер... если ты будешь позволять себе грубить, они будут. А вот если ты напомнишь им их место, которое эльфы, между прочим, прекрасно знают, то ни один из них не посмеет тебя ослушаться. Правильно это, неправильно, но пока ты не отменишь рабство и не изменишь их мировоззрение вообще, и в отношении волшебников и эльфов в частности, я бы рекомендовал ввести себя по нормам нашего общества. Впрочем, думаю, что в этом доме, в этом времени у тебя проблем вообще не будет. Кстати, мы пришли. Драко галантно распахнул дверь в трапезную комнату, вежливо пропуская Гермиону вперёд, и девочка только сейчас заметила, что все это время они шли в нужном направлении. Быстро осмотревшись, она тут же обнаружила, что в комнате уже собрались практически все обитатели и гости поместья Малфоев и избрала прекратить их с Драко увлекательную беседу. Парень, похоже, тоже счёл разговор законченным, но к удивлению в первую очередь самой Гермионы, провёл её к предназначенному ей месту и по-джентльменски отодвинул стул, помогая ей присесть.