Аваддон

      Чертова кровь все никак не хотела смываться с моих дрожащих рук, хотя я усердно пыталась оттереть её всеми мочалками, найденными в белом шкафчике над раковиной. Она будто въелась мне под кожу, отравляя каждую клеточку организма. Отчаявшись, я села на холодный кафель и прислонила голову к стене. Что это было? Зачем Майкл заставил меня сделать это? Одинокая слеза предательски скатилась по моей щеке к заостренному подбородку. Меня начало трясти. То ли от страха, что все это рано или поздно раскроется, то ли от того, что испуганное лицо бедного Джима все ещё было у меня перед глазами. Тошнота подступала к горлу, стоило только вспомнить подробности этого вечера, и я не придумала ничего лучше, чем просто лечь спать и все забыть. Хотя бы постараться. Ночью у меня поднялась температура, и Констанс решила, что я простудилась, но Майкла ко мне в комнату не пустила. — Посмотри, что ты с ней сделал, — зашипела женщина на внука. — Чтобы духу твоего рядом с ней не было, пока она не поправится. Чем вы занимались, а? Почему моя мочалка в крови? Но Лэнгдон молчал, понуро опустив голову, и бабушка решила оставить его в покое, переключив всю заботу и внимание на меня. — Я всегда хотела внучку, — призналась она как-то, поправляя пуховую подушку под моей головой. — Такую же красивую, чтобы все соседские мальчики заглядывались. И такую же умную. Жаль, что ты не моя. Я видела хрустальные слезы в её светло-карих глазах, омраченных глубокой печалью. Обо мне ещё никто так не заботился, как эта женщина, которая, по сути, не являлась мне родным человеком. Но она каждый раз протягивала мне свою теплую и мягкую руку помощи, если в этом была необходимость. Да, порой её грубость могла выводить из себя, как и сигара, которая покоилась в зубах 24 часа в сутки, но это и рядом не стояло с тем, что делала моя мать, поэтому я непроизвольно тянулась к Констанс, пытаясь заменить ею мою семью, а ей подарить столь желанную внучку. На четвертый день после инцидента в парке Майкл зашел ко мне в комнату. Мои попытки притвориться спящей не увенчались успехом, поэтому меня ждал серьезный разговор. — Что с тобой? — Лэнгдон начал издалека. Какой тактичный сукин сын. — Это ты мне скажи, — деловито ответила я, достав из-под подушки книгу и начав листать страницы. — По твоей милости меня свалило на несколько дней с температурой. — О чем ты? — Майкл продолжал делать вид, будто не знает причины моей болезни, чем раздражал все больше и больше. — Ты серьезно? — книга полетела на пол, как и все, что лежало на кровати, а я медленно встала и при каждом слове угрожающе тыкала в Лэнгдона пальцем. — Из-за твоих выходок в парке, я сошла с ума. Ты блять полоснул ножом по горлу тому пареньку! Ты его убил! И заставил меня вырезать его сраное сердце! — Но ты ведь это сама сделала, — развел руками Майкл и усмехнулся. — Ты меня заставил! — взвизгнула я. Лэнгдон резко подлетел ко мне и угрожающе зашептал: — Я никогда не заставлял тебя делать то, что ты не хочешь. Не смей даже думать об этом. Этот разговор начал мне надоедать. Что он пытается мне доказать? Что я убийца? Что жажду крови? — Я устала. Уходи, — мой сдавленный шепот можно было едва различить. Голова снова кружилась, и мне необходимо было опять лечь. — Ты отвергаешь то, что копилось и росло в тебе годами. Боишься принять свою сущность, считая это омерзительным. И пока ты будешь бороться сама с собой, отнимая силы, я выкопаю тебе могилу. Долго не протянешь, гарантирую. Нужно ли говорить, что я прорыдала весь вечер и всю ночь? Скомкав мокрую подушку и подложив её под свой живот, попыталась уснуть хотя бы под утро, но ничего не вышло. Опухшие от бесконечного потока слез веки еле разлипались, а обессиленное от обезвоживания тело не поднималось с кровати. Констанс заглянула ко мне под утро и, ужаснувшись моим внешним видом, разогрела куриный бульон, от одного вида которого уже воротило. — Ты должна есть, — упрямо твердила она, силой засовывая мне ложку в рот. — Иначе будет ещё хуже и придется везти тебя в больницу. — Не лезет. Женщина оставила тарелку в покое и устало потерла виски. — Что сделала Майкл? — Ничего. — Не ври мне, Магдалина. После вашей последней прогулки ты в слезах бросилась в ванную и просидела там несколько часов, а потом слегла с температурой. Который день уже ничего не пьёшь и даже не притрагиваешься к еде. Что случилось? Я немного помолчала, но потом, собрав волю и все свои эмоции в один большой кулак, решилась на откровения. — Он навредил одному человеку. — Как именно? — тихо спросила Констанс, пододвигаясь ко мне ближе. — На твоих глазах? — Перерезал глотку. И… — И? — Заставил меня вырезать сердце. Миссис Лэнгдон ахнула и прижала руки ко рту. В её глазах было столько боли, что мое сердце невольно сжалось. Я хотела дотронуться до её руки, но она, резко отдернув её, встала с кровати и ушла, а через несколько минут вернулась обратно с двумя граненными стаканами и бутылкой бурбона. — Мне нужно тебе кое-что рассказать, Лина, — призналась Констанс, разливая выпивку. Чиркнула спичка, и комната наполнилась табачным дымом. — Майкл с детства был таким. Ненормальным. Странным. С «изюминкой». Думаешь я настолько люблю розы, что сотворила из этих поганых кустов целую красную поляну? Нет, ненавижу сраные розы, но они хорошо перебивают трупный запах. Он каждый день приносил мне чьи-нибудь тела. Начинал с мышей, как проклятый дилетант, а дальше хуже и хуже. Кошки, собаки, священник. Женщина сделала ещё одну глубокую затяжку и наклонилась ко мне настолько близко, что я могла разглядеть каждую пору на её лице. — Тебе нужно бежать от него. Как можно скорее. Пока лишь я могу не пускать его в твою комнату, но черт знает, что он со мной может сделать. Поэтому не наматывай сопли на кулак, а покупай билеты и уезжай, куда глаза глядят. Деньгами я помогу. Хорошо было бы разыскать твоего отца. — Никогда его не видела. Мать даже не говорила о нём. — Моя близкая подруга навела кое-какие справки. Он сменил фамилию. Как будешь в состоянии шевелить руками — набери в гугле Джон Генри. Найди его адрес, телефон и езжай к нему. — Мне не будут рады. — Тебе больше некуда идти, милая. Дорога в дом матери закрылась, когда ты покалечила того мальчугана. Я коротко кивнула головой и потянулась за тарелкой с ненавистным бульоном. — Вот и молодец. Весь день я просидела на кровати, пялясь в окно и разглядывая случайных прохожих. Когда моя жизнь пошла по пизде? Как мне кажется, прямо с моего рождения, как только Пенелопа взяла меня на руки. Не успела вылезти из одной кучи дерьма, как тут же вляпалась в другую. Что я чувствую к Майклу? Любовь, привязанность? Определенно. Но теперь к этим чувствам прибавился ещё и страх, который заполнял каждую клетку моего драного организма. Что делать дальше? Ехать к отцу в какую-то школу Готорна, где он блять обучает колдунов? Может ещё заодно и Сабрину навестить? Мои сатирические размышления прервал громкий звук в коридоре и крик Констанс. Кто-то с ноги открыл дверь в мою комнату, заставив меня резко дернуться от испуга и забиться в самый дальний угол. Ну, конечно, Майкл. — Ты уезжаешь? — зарычал он, медленно приближаясь ко мне. Его лицо было перекошено от злости, а в голубых глазах плясало пламя. — С чего ты взял? — прошептала я, постепенно отползая в противоположный угол комнаты, но Лэнгдон резко преградил мне путь, схватив за руки и дернув на себя. Мы стояли нос к носу, но только один из нас дрожал как осиновый лист. — Ты бросаешь меня? — зашипел он, больнее сжимая мои запястья. — Скажи правду. — Отпусти, — пискнула я, пытаясь высвободить покрасневшие кисти из цепкой хватки парня. — Скажи. Мне. Правду. — Господи, да! — выкрикнув это ему в лицо, мне вдруг стало несказанно легче. Майкл отпустил мои руки и отшатнулся. — Я думал, что ты любишь меня, — просипел он, вытирая непрошенные слезы с острых скул. — Я боюсь тебя, Майкл. — Что ж, — пробормотал Лэнгдон, закрывая дверь на ключ. — Значит другого выхода нет. Подойди к окну и вытяни руку. — Что ты хочешь сделать? — испуганно спросила я, пятясь назад. Но через несколько шагов моя спина уперлась в комод. Отхода не было. Второй этаж, мне не спрыгнуть. — Лучше сделай все добровольно, чтобы не пришлось применять силу, — устало заметил парень, доставая до боли знакомый мне нож из заднего кармана. — Если задумал убить меня, то надеюсь, что ты хотя бы продезинфицировал его. — Не волнуйся. Сегодня никто не умрёт. Майкл подошел ко мне и закатал рукав своей кофты, а потом точно и быстро полоснул по вздутой вене. — Теперь ты, — он протянул нож и усмехнулся. — Быстрее, Лина. Я, закрыв глаза и послав к черту весь мир, повторила все его движения. После этого его рука крепко сжала мою, заставив меня зашипеть. Лэнгдон начал произносить какую-то хуйню на латинице, что здорово пугало. — Клянись быть всегда рядом. — Что? — Клянись! Блять. Блять. Блять. Что мы творим? — Клянусь. Майкл выдохнул и отпустил мою руку. Разрез медленно стягивался. — Что это было? — Теперь ты никуда не денешься, — ответил Майкл, слизывая остатки крови с пальцев.— Можешь бежать хоть на край света. Твоя кровь течет в моих жилах, как и моя в твоих. Мы связаны, и я могу достать тебя хоть из-под земли. С этими словами он вышел из комнаты, оставив меня охуевать в одиночестве. Недолго думая, я бросилась собирать сумку. Ноутбук, телефон, наушники, заначка, карточки, сигареты и пара вещей на неделю. Спустившись на первый этаж, я увидела Констанс, лежащую на полу без сознания и сжимавшую очередную бутылку крепкого виски. Пульс есть, вызову скорую по дороге. Забрав из рук женщины выпивку, я вышла на крыльцо и, вдохнув свежего воздуха, бросилась бежать на остановку. Пошел ты к черту, Майкл. Посмотрим, как быстро найдешь меня.