***
— Ты вызываешь восхищение, — Чимин опускается на диван рядом с нервничающим Тэхёном и поглаживает его по спине. Годы не прикоснулись к красоте омег. Чимин все такой же величественный, прекрасный омега, в присутствии которого не способен дышать ни один альфа, а Тэхён, нежные черты лица которого не оставляют равнодушным никого, все еще носит титул «принц Ликана», данный ему волками. — Мы знакомы уже много лет, а я не перестаю поражаться твоей силе. Казалось бы, чего тебе еще надо? У тебя есть клиника, где ты помогаешь животным и реализуешь свою мечту, замечательные дети и муж, который идеален, ведь он весь в меня, — вызывает улыбку у друга Чимин, — но ты по-прежнему неугомонен. Ты горишь своим делом, и я тебе совсем чуточку завидую. Хотя нет, я так не смогу, я слишком эгоистичен, и мой эгоизм не работает только там, где это касается моих родных, для всех остальных волков я глыба, и убиваться бы не стал. — Уверен, ты бы тоже не оставил свой народ в беде, — тепло улыбается ему Тэхён. — Я больше не могу мириться с этой несправедливостью, с тем, что как бы я ни пытался, нас все равно считают вторым, а то и третьим сортом, поэтому пусть мне и страшно, и Хосок меня не понимает, я должен помочь людям, — опускает плечи омега, подумав о муже. Тэхён очень сильно по нему скучает, но в то же время не хочет идти на поводу чувств и отказываться от того, что ему не менее важно. Хосок должен был быть первым, кто его поймёт и поддержит, а в итоге в ту ночь, когда омега рассказал ему о своих планах, альфа категорически отказался их даже дослушать. Тэхён все равно его понимает, знает, что Хосок, как вожак, должен думать не только о нем, но и обо всех остальных волках, которым будет грозить опасность из-за его решения, но простить его все равно пока не может. — Никто из вас даже близко не знает, каково это — бояться собственной тени, каково это — рождаться в мире и сразу получать клеймо «мусор», — продолжает Тэхён. — Я хочу, чтобы дети, которые рождаются в Хюмане, не прожили жизнь, которую прожил я и остальные мои братья в поселении. Я не хочу воевать с волками, не хочу вам проблем, я просто хочу равноправия, и готов ради этого рискнуть многим. За годы работы в Совете я не раз доказывал, что у меня нет цели навредить волкам, и, как я вижу сейчас, они меня поддерживают. Я не отрицаю, что во многом здесь и заслуга моего мужа, но даже объявив о своей идее, я пока не получил от волков ни агрессии, ни реальных попыток мне препятствовать. Больше никаких вредящих нам решений, никаких попыток заморозить законы, направленные на благоустройство Хюмана, — твердо говорит Тэхён. — Элементарно, был бы у меня голос, и я смог бы остановить слив токсичных веществ в наше озеро. Но все проголосовали «за», прикрылись тем, что ничего страшного в них нет, и, более того, это озеро со временем закопают, и мой голос обнулился. Мы с Юнги выросли у этого озера, мы гуляли там, и наши дети, следующие поколения тоже этого заслуживают. Даже если бороться мне придется с собственным мужем, я этот закон до реализации не допущу. — Ты ведь не думаешь о разводе? — осторожно спрашивает Чимин. — Вы уже как месяц разъехались, и я честно не представляю, как бы я смог выдержать столько времени без моего волка. — Нет, я не хочу до этого доводить, я ведь правда люблю твоего брата, — с грустью улыбается Тэхён. — Но я хочу, чтобы он верил в меня, чтобы поддержал, ведь в семье так и должно быть. Мне самому тяжело, и дети страдают, разрываясь на два дома, но пока этот вопрос не будет решен, дальше мы не двинемся. Кстати, где Юнги? Я думал, у нас общий завтрак. — Джихун делов натворил в школе, и Юнги сорвался туда, — вздыхает Чимин. — Не хочет, чтобы Чонгука на собрание вызвали. — Будто бы Чонгук способен хоть голос на своего волчонка повысить, — смеется Тэхён. — Все наши альфы слабы перед детьми. — Голос не повышает, но Юнги говорит, он сильно переживает из-за сына, даже седеет, — усмехается Чимин. — Довели моего брата. Хотя он заслуживает такого непоседу сына, сам в детстве меня задирал вечно, пусть наслаждается.***
Юнги нервно постукивает пальцами по рулю мерседеса, продолжает выглядывать в окно в ожидании сына, и, наконец-то увидев его, выдыхает. Юнги за прошедшие годы только похорошел. Из угловатого и вечно хмурого маленького паренька он превратился в изящного омегу, который завораживает как природной красотой, так и взглядом, и голосом. Чонгук часто в шутку утверждает, что Юнги с возрастом стал еще меньше, и надеется, что еще через пару лет его точно можно будет носить в кармане пиджака. Юнги его юмор не понимает, поэтому, обращаясь в роскошного красного волка, обязательно кусает мужа. Пара, которая после рождения их первенца решила, что детей им достаточно, передумала год назад, и в итоге у шестнадцатилетнего Джихуна теперь есть маленький братик-омега — Тайни. По паспорту малыша зовут Джисон, но Чонгук убежден, что он об этом никогда не узнает, и его всегда будут звать Тайни (крошка). Юнги многие отговаривали от позднего ребенка, ссылались на то, что у обоих родителей уже не тот возраст, чтобы возиться с пеленками, но они слушать не стали. В итоге, теперь каждый день и Чонгук, и Юнги благодарят себя за ночь, в которую зачали их маленькое чудо. Чонгук вообще объявил, что уже не против еще парочки детишек, называет себя главой армии омег, но Юнги наложил вето на его решение. Юнги согласен, что ему сейчас тяжелее, чем было с Джихуном, но в то же время ему нравится, что он родил ребенка уже будучи более опытным и осознанным и сможет не совершать с ним тех ошибок, которые совершил с первенцем. — Весь класс уже разъехался, а ты ползешь, — говорит Юнги, и стоит Джихуну пристегнуться, заводит автомобиль. — Я еще Кроху должен покормить, но домой не заедем, его няня в Хюман отвезет. — И что мистер «накладная задница» в этот раз про меня говорил? — скрещивает руки на груди Джихун. Омега — полная копия своего папы, единственное, что у них похоже с отцом — это рост и родинка под губой. — Чем я опять не угодил этой школе? — Вместо того, чтобы извиниться и подумать о своем поведении, ты еще смеешь издеваться над директором? — спрашивает недовольный его тоном Юнги. — У него правда накладная задница, денег на операцию не хватило, вот и носит специальное белье, отвечаю, — смеется Джихун и сразу перестает, заметив серьезный взгляд папы. — Когда ты уже угомонишься? — вздыхает Юнги. — Джиджи, дорогой, в кого ты такой? Почему ты так себя ведешь? — В папочку, — бурчит омега. — Я таким никогда не был! — давится возмущением Юнги. — Ты — головная боль всех учителей, задираешь одноклассников, в центре любого кипиша, так еще и хлопушку в шкафчик Кейси подбросил! — Бесит потому что, — фыркает Джихун. — Пусть радуется, что не гранату. — Сплюнь! — восклицает Юнги, сворачивая на трассу, ведущую в Хюман. — Твой отец с ума сойдет, когда узнает. — Отец меня поймет. — А я не понимаю? — качает головой Юнги. — У тебя словно шило в заднице, сынок. То ты вокалист гаражной группы, то чирлидер, то вообще ходил в черном полгода и этот белый грим мазал. А сегодня ты обижаешь одноклассников и зовешь себя «бэд барби». Ты можешь быть кем угодно, только не вреди окружающим, не вымещай на них свою злость, прошу тебя. Я понимаю, что у тебя возраст сейчас такой, но если и из этой школы тебя отчислят, боюсь, новая будет уже в другом городе. — Он сам напросился, он сказал альфам на плавании, что у меня сифилис, — бурчит Джихун. — Запихал бы хлопушку ему в штаны, — выпаливает Юнги и резко умолкает. — Посидим у дяди Тэ, ему нужна сейчас поддержка, поэтому веди себя хорошо. — Хорошо, — Джихун сразу достает из рюкзака тушь и красит ресницы. — Губу закатай, Гуаньлинь у отца, — улыбается Юнги, припарковавшись во дворе теперь уже обновленного двухэтажного дома, в котором они с Тэхёном провели большую часть своего юношества. — Я крашусь для себя, — фыркает Джихун, — мы с Хенджином погулять пойдем. — Наши карточки освобождать? — выгибает бровь Юнги. — За твое поведение ты никуда не пойдешь, будешь сидеть дома и делать уроки. — Ну папа, — ноет Джихун. — А потом с братиком поиграешь. — Хорошо, — хмыкает омега и, достав телефон, пишет отцу: — Мой самый любимый альфа, кинь мне на карту сотку, пожалуйста. — Папа знает? — прилетает в ответ. — Все боятся злого красного волка, — цедит сквозь зубы Джихун и снова набирает текст, игнорируя прожигающего его недобрым взглядом папу. — Он рядом сидит и, вроде, не против. — Дай сюда, — Юнги отбирает у него телефон и, написав мужу «не смей», возвращает его обратно. — Сынок, ты бунтуешь и вредишь только себе, — уже мягко говорит омега. — Как ты справлялся, пап? — откидывается назад Джихун. — Как ты живешь с тем, будто бы ты — музейный экспонат. Меня или ненавидят, или боятся. Вся молодежь, которую я знаю, меня не любит и избегает. Ну, кроме братьев. Я даже подружиться ни с кем не могу, потому что я, видите ли, родился красным волком, а значит я — национальное достояние, и мне надо завидовать. Хотя, чему завидовать? — всхлипывает парень. — Я страшненький и неуклюжий омега. Я тоже хочу дружить и общаться, хочу нормального к себе отношения, и тоже хочу парня. — Дорогой, ты не должен искать проблему в себе, потому что ты самый красивый и умненький волчонок из всех, — берет его за руку Юнги. — Ты так говоришь, потому что ты мой папа, — трет раскрасневшийся нос Джихун. — Я говорю правду, — тянет его на себя Юнги. — Я всю жизнь прятался, потому что я красный волк, а ты должен учиться на моих ошибках и жить свободно. Ты ведь не выбирал, кем родиться, а раз ты такой, то и те, кто захочет искренне быть с тобой, к тебе потянутся. Ты просто еще не встретил своих настоящих друзей. Уверен, когда волки узнают тебя получше, они будут тебя обожать, ведь, несмотря на то, что ты хулиган, у тебя огромное и доброе сердце. — Лучше бы я родился серым волком, ненавижу быть красным, — кладет голову на его плечо Джихун. У Юнги сердце обливается кровью за сына. Нет ничего хуже беспомощности, а в этой ситуации он не способен что-то исправить. Он понимает, что комплексы Джихуна может побороть только он сам, но при этом не оставляет попыток помочь ему и поддержать. Они с Чонгуком и правда гордятся и восхищаются своим сыном, не экономят на нем комплименты, всегда открыто говорят о чувствах, но токсичное общество в школе сделало свое дело, и парню тяжело принять себя таким, какой он есть. Юнги бы все отдал, чтобы Джихун хотя бы разок посмотрел на себя глазами родителей и понял, насколько он потрясающий, но это, к сожалению, невозможно. С другой стороны, Юнги и сам когда-то был неуверенным в себе подростком, и надеется, что Джихун, пройдя этот путь принятия, тоже в итоге полюбит себя. Джихун на данный момент единственный красный волк их сообщества, и отношение к нему неоднозначное. Тайни родился черным волчонком, и Юнги даже рад, что тому не придется сталкиваться с трудностями, которые проходит его брат. Очень жаль, что сверстники Джихуна отказываются принимать его, зато омега сам продолжит дарить своему ребенку всю свою любовь и защищать его от зла. Увидев Феликса и Хенджина, Джихун быстро забывает о своих проблемах. Он бежит к омегам, пьющим кофе во дворе, а Юнги заходит в дом и сразу забирает малыша у Чимина. — Он уже схомячил банан, — Тэхён с улыбкой следит за Тайни, который не скрывает радости при виде папы. — Ничего, сейчас еще пюрешечку поест и котлетку, — Юнги ждет, пока Тэхён принесет ему любовно приготовленную для Тайни еду, и приступает к кормлению. Спустя полчаса Джихун тоже заходит в дом, здоровается с дядями и, наобнимавшись с братиком, слушает их разговоры. Чимин ворчит на омегу, который незаметно пытается отпить сангрии из папиного бокала, а потом посылает его во двор позвать остальных. Джихун уныло плетется на открытую террасу и только набирает в легкие побольше воздуха, как видит въехавший во двор синий БМВ Х6. Омега даже забывает, за чем именно он вышел. Из автомобиля выходит высокий красивый альфа, и, прихватив с заднего сиденья кожанку, натягивает ее на себя. Папа говорит, что Гуаньлинь весь в отца внешностью, но Джихун отчетливо видит черты дяди Тэхёна. В любом случае, эти двое создали потрясающе красивого альфу, видя которого, Джихун всегда теряет способность мыслить. — Кто обидел маленького принца? — подходит к нему альфа и с улыбкой щелкает его по носу. — Никто, — наконец-то совладав с собой, отвечает Джихун и мысленно молит всех богов помочь ему не покраснеть. — Чего грустишь тогда? — Гуаньлинь внимательно смотрит на него. — Да так, просто, — отмахивается омега, думая, пахнут ли все еще на нем духи, которые он стащил у Феликса. — И вообще, я сам прекрасно со своими проблемами справляюсь, так что не забывай, что ты мой кузен, а не защитник. — За каждого из вас любого порву, — усмехается Гуаньлинь. Будто бы нельзя не сравнивать. Джихун от злости даже язык прикусывает. — Хочешь, пойдем, покатаемся? — спрашивает альфа, у омеги глаза от радости загораются. — Очень хочу! — Куплю тебе твой любимый морковный торт, — снова достает ключи Гуаньлинь. — Мне не пять лет, — моментально меняется настроение Джихуна. — Еще и на аттракционы посадишь, — зло выпаливает. — Ну, как хочешь, — пожимает плечами альфа и скрывается в доме. Вот уже три года как Джихун влюблен в Гуаньлиня, а тот относится к нему, как к назойливому ребенку, которого надо терпеть, потому что они родня. Для Джихуна Гуаньлинь — самый красивый и сильный молодой альфа, он его именем все свои пароли называет, но тот смотрит на него, как на кузена, и, небось, мысли не допускает, что омега в него влюблен. Джихун в принципе отлично свои чувства прячет, он не желает позориться перед семьей, но, учитывая, как часто они все собираются, ему с каждым разом все тяжелее. Даже предания гласят о том, что рядом с черным волком будет восседать красный, и, судя по его родителям, это правда. Но только не там, где дело касается Джихуна, потому что Гуаньлиня интересуют красивые взрослые омеги, а он всего лишь мелкий кузен, который вечно путается под ногами. Да и как бы отец ни говорил, что Джихун такой же красивый, как и папа, омега так не считает. Его папа и правда прекрасный, и Джихун мечтает хоть чуточку быть похожим на него, но с зеркала на него смотрит обычный угловатый подросток, в котором нет и капли шарма Юнги. Джихуну не важно, что папа говорит, что он красивый, ему нужно, чтобы это сказал альфа, от которого он без ума, но он «трезво» оценивает себя и понимает, что он, скорее, похож на плюшевого мишку Тайни, чем на красивого омегу. — Пап, серьезно, полтора часа ехать, чтобы тебя поцеловать, — заходит в дом Гуаньлинь и, поздоровавшись с дядями, идет к Тэхёну. — Вернись уже, отец страдает, и мне невыносимо из-за этого. — Пусть пострадает, — Тэхён обнимает сына и усаживает его рядом с собой. — Ты не голоден? — Нет, но у меня завтра игра, ты придешь? — Гуаньлинь замечает повторяющего «бабаба» Тайни и, подняв его с ковра, прижимает к себе. — Что говорит эта булочка? Что он хочет? — играет с ребенком альфа и передает его папе, который собирается его укладывать. — Я бы пришел с удовольствием, волчонок, но папа занят выборами, — виновато говорит сыну Тэхён. — Уверен, кузены тебя поддержат. — Учитывая, что Крис — твой пиар-менеджер, его тоже, значит, не будет, — с грустью говорит Гуаньлинь. — Ладно, возьму наших омежек, уж они-то криками весь стадион оглушат. В обед Феликс предлагает всем сгонять к лесу и порезвиться. Джихун, у которого нет настроения из-за игнора со стороны Гуаньлиня, отказывается, сославшись на то, что папа не разрешает ему гулять. Когда парни уже идут к двери, к ним внезапно присоединяется и Гуаньлинь, который хочет размяться перед завтрашней игрой, и Джихун, подскочив на ноги, несется к Юнги за разрешением. Последний ему сразу же кивает, и счастливый омега бежит за кузенами. Плевать на все, он не может пропустить их «битву» в лесу, особенно учитывая, что руководить всем будет Гуаньлинь. Хенджин, конечно же, садится впереди, рядом с братом, а Джихун кое-как протискивается между Минхо и Феликсом. Всю дорогу они слушают Weeknd, доводят Гуаньлиня своими визгами и не замечают, как доехали до поляны, на которой когда-то давно Тэхён играл с красным волком. Правила игры просты: первый, кто поймает Хенджина, который славится своей скоростью — победил. Хенджин никогда просто так не дается, поэтому его мало поймать, нужно еще суметь удержать в течение минуты. Джихун сомневается, что он справится, потому что пока он уступает всем своим братьям по силе и скорости, но ради Гуаньлиня он сильно постарается. Если он победит, альфа его похвалит, и, может, даже будет им восхищаться. Волки, обратившись, носятся по полю, комки земли из-под их лап взлетают на воздух, солнце отражается на их гладкой шерсти, и у всех замечательное настроение. Джихун несется за точкой впереди, не видя ничего больше, и, споткнувшись о ветку, кубарем летит вниз с холма. Его ловит Минхо и, убедившись, что тот в порядке, возвращается в погоню. Джихун уже заметно отстал, но выйти из игры нельзя, поэтому он, собравшись, снова срывается вперед. Ловит Хенджина Феликс, но, не сумев его удержать, падает на землю, и за омегой теперь бежит Минхо. Джихун вырастает прямо перед ним, но даже подпрыгнуть не успевает, как Хенджин, свалив его с ног, останавливается рядом с подошедшим черным волком. — Будто были шансы, — трет колено обиженный Джихун, пока волки, обратившись в людей, ищут свои куртки. — Тебе нужно потренироваться с прыжками, — подходит к нему Гуаньлинь, а Джихун, которому стыдно, ведь он единственный, кто несколько раз упал и весь измазан в грязи, отворачивается. — Уверен, пара забегов, и твои показатели улучшатся. — Я больше в эту дурацкую игру играть не буду, — фыркает Джихун и, поднявшись на ноги, ковыляет к автомобилю. Гуаньлинь и не пытается его остановить, смотрит ему вслед и думает о том, как пару минут назад по этому полю носился рубинового цвета волчонок, от которого невозможно было оторвать глаз. Джихуна парни оставляют уже у его дома, и омега, зайдя во двор, видит гелендваген отца, и у него сразу поднимается настроение. Отец одним своим присутствием дарит ему покой, и нет ничего лучше, чем залезть к нему в объятия после такого неудачного дня. — Святые волки, что за чумазый у меня волчонок, — Чонгук, завидев сына, сразу откладывает в сторону планшет и раскрывает объятия. Тайни лежит на диване рядом в одних подгузниках и играет с плюшевым волком. — Почему Тайни похож на человека из шин из рекламы Мишлен? Может, мы его перекармливаем? — взбирается на отца Джихун и крепко обнимает. — Мы в лесу были. Я опять не выиграл, — вздыхает, следя за тем, как папа говорит по телефону на террасе. — Не обижай брата, он булочка, а они должны быть пухлыми и сладкими, — усмехается Чонгук. — И сам не расстраивайся, ты еще выиграешь, — удобнее располагает его на себе альфа. — Ты победитель моего сердца, а это самое главное. — Отец, — тихо зовет его Джихун, — ты сразу понял, что полюбил папу? — Моментально, — любуется вошедшим в дом мужем Чонгук. — А он? — А я долго не понимал, — улыбается Юнги и, сев рядом, берет на руки малыша. — Ты что, влюбился? — смотрит на сына, и тот чувствует, как напрягаются обнимающие его руки. — Ага, — кивает Джихун. — Кто он? — нахмурившись, спрашивает Чонгук. — Не скажу. — Будто весь город не знает, — закатывает глаза Юнги. — Папа! — возмущается Джихун и, встав на ноги, пугает Тайни своим криком. — Послушай, сынок, — зовет его Юнги. — В любви не всегда отвечают взаимностью, и это нормально, это не потому, что ты плохой, просто сердцу не… — Да кто посмел не отвечать ему взаимностью? — готовится рычать Чонгук, но моментально получает в руки младшего, как антистресс, и выдыхает. — Я не понял сейчас, о ком вы говорите? — Ты его не знаешь, — отмахивается Джихун. Не хватало еще, чтобы отец узнал про его чувства к Гуаньлиню, и все их посиделки превратились в неловкие собрания. — Никто не разобьет сердце моего волчонка, а если посмеет, я разобью ему лицо, — говорит Чонгук. — Ты самый умный, добрый и красивый мальчик из всех, и твой альфа или омега будут такими же. Обещаю. — Он уже такой, — опускает глаза Джихун. — Лучше него нет никого. — Никто тебя не достоин, — настаивает Чонгук. — Он достоин. — Да кто он? — Чонгуку тяжело не вскипать, но его драгоценная ноша прекрасно считывает настроение отца, а расстраивать Тайни для альфы — грех. — Любимый, — поднимается на ноги Юнги. — Джихун сегодня поспит со мной, хочу пообщаться с сыном, а ты в его комнате с малышом. — Я тоже хочу сплетничать, — шутливо обижается Чонгук, но, смирившись с вердиктом, целует в носик мелкого: — Мы тоже посплетничаем, обсудим, какое фруктовое пюре вкуснее.***
Когда Минхо и Феликс заходят в дом, они встречают уже привычную для себя вечернюю картину. Отец в обличье волка лежит на ковре у ног читающего книгу на диване папы. Феликс желает родителям хорошего вечера и сразу скрывается у себя, чтобы поговорить по телефону со своим парнем, а Минхо решает, что самое время побороться с вожаком северных волков, и бросается на отца. Намджун легко подминает под себя молодого волка и, прижав его морду лапой к полу, ждет, когда он успокоится. — Будь снисходительным, — Чимин, нагнувшись, проводит ладонью по шерсти мужа, и тот, млея от прикосновений, ослабевает хватку. Минхо сразу же уносится на кухню за колой и обещает, что, вернувшись, уложит отца на две лопатки. Никто, и даже сам Минхо, в это не верит. — Завтра большой день, любовь моя, может, уже ляжешь и поспишь? — снова обращается к волку омега, и тот, поднявшись на лапы, кладет голову на его колени. — Я знаю, ты готов, знаю, что ты и мои братья со всем справитесь, но я все равно переживаю, — целует его между глаз Чимин и, встав на ноги, идет посмотреть, почему гремит посудой Минхо. Когда омега возвращается в гостиную, Намджун сидит в кресле и, поглощенный мыслями, вертит в руке стакан коньяка. — Кажется, Крис приехал, — Чимин опускается напротив мужа и прислушивается к шуму со двора. — Он с Тэхёном был, помогал ему готовиться к завтрашнему дню, — рассеянно отвечает Намджун. — Любимый, у тебя было когда-то желание сделать перерыв в наших отношениях? — внимательно смотрит на мужа. — Бывало, — кивает Чимин, вспоминая их споры из-за разных мелочей. — Ты серьезно? — Намджун, который ожидал услышать другое, даже бледнеет. — Но это быстро проходило, потому что крупных ссор у нас не было, да и ты всегда знаешь, как меня умаслить, — успокаивает его Чимин. — Никто не живет в идеальных отношениях, и это нормально, что порой мы ссоримся, и наши взгляды совпадают не по всем вопросам. — А что, если Тэхён и Хосок расстанутся навсегда? Ты можешь себе такое представить? — Намджун явно озабочен тем, что происходит между этими двумя. Для него, как и почти для всех остальных членов их семьи, случившееся было шоком. Вожак и его омега были эталоном того, какой должна быть семья, а сейчас они живут в разных частях города, не видятся уже пару недель, и ни один из них не делает шаг к другому. — Не расстанутся они, — отмахивается Чимин. — Мой брат не идиот, чтобы потерять любовь всей своей жизни, да и Тэхён его очень сильно любит, чтобы начать жить без него. Лучше расскажи, что будет завтра. Вы все учли? — встав с места, опускается на подлокотник кресла омега, и Намджун сразу же его обнимает. — Только он непредсказуем и лишь он может реально встать на пути, — поглаживает его по спине Намджун. — Я хочу верить, что все пройдет гладко, но я уже призвал армию к готовности, как и Хосок. Мы должны быть начеку. — Сразу говорю, если что-то будет угрожать моей семье, то даже твой злобный рык меня не остановит, я откушу голову этому полукровке, — трясет кулаком Чимин. — Ты и близко к нему не подойдешь, — ловит его кулачок Намджун и подносит к губам. — Мы сами разберемся с ним. — Быстрее бы уже завтра прошло, и я бы выдохнул, — вздыхает Чимин и, соскользнув с подлокотника, оказывается в объятиях мужа.***
Голосование по ликвидации Совета и передачи всех его полномочий бывшему его члену и известному активисту за права человека Чон Тэхёну проходит в здании мэрии Ликана. На голосование прибыли не все приглашенные вожаком представители волков, но Хосок не унывает. Отказавшись посетить мероприятие, они также потеряли возможность выразить свое мнение, а значит, голосов «против» будет меньше. Тэхён приезжает с Гуаньлинем, и у самого порога видит мужа. Хосок, который все эти дни истошно выл от тоски по своему омеге, весь подбирается. Тэхён одет в классический черный костюм, судя по кругам под глазами, плохо спал эти дни из-за переживаний, но выглядит, как и всегда, самым красивым и желанным омегой для Хосока. Альфа не ждет, когда он подойдет, обходит брата и сам идет к омеге. Тэхён делает глубокий вдох, но не выдыхает, всем нутром тянется к мужчине, которому принадлежит его сердце, и по кому он безумно сильно скучает. Как бы Хосок ни возмущался, но сегодня он здесь, на его стороне, и это именно его заслуга, что столько волков прибыли в Ликан, чтобы принять участие в определении дальнейшей судьбы Хюмана. Тэхён уверен, если бы Хосок не показался, если бы он отказался быть рядом, это сломало бы омегу сильнее, чем даже его не избрание управляющим. — Я благодарен тебе за то, что ты пришел, — Тэхён улыбается мужу, а тот берет его руку в свою и, несмотря на уставившихся на них гостей, прижимает его к себе. — По-другому и быть не могло, — шепчет ему Хосок, целует в лоб и глубже вдыхает запах, которым все еще пахнет их дом. — Я очень сильно по тебе скучаю, Тэ. И я не хочу давить, но ты должен знать, что я каждый день жду тебя и буду ждать, потому что, уйдя, ты забрал и огонь, у которого грелась наша семья. Хенджин, остановившийся позади родителей, незаметно смахивает слезы и, почувствовав на плече руку брата, немного успокаивается. Хосока зовет Намджун, и все, заняв свои места, приступают к голосованию. Несмотря на то, что некоторые из тех, кто прибыл проголосовать против, пытались повлиять на мнение остальных, голосование с небольшой разницей проходит в пользу Тэхёна. Омега, который привык делить свою радость только с одним волком Ликана, бросается к мужу, но не успевают они даже обняться, как Чонгук докладывает о нарушении границы Ликана вампирами. В зале сразу поднимается гул голосов, дети испуганно смотрят на родителей, а Хосок, повернувшись к семье, просит никому наружу не выходить. — Ты не пойдешь один, не позволю, — напирает на него стащивший с себя пиджак Чонгук, и комнату оглушает рык вожака. Все в страхе забиваются по углам, и только Намджун, убрав телефон в карман, делает шаг к волку. — Я северный, тебе не подчиняюсь, и тебя одного к нему я не пущу, — чернеют глаза Намджуна, но не успевает он договорить, как слышит за спиной другой рык, который узнает из миллиона, и повернувшись, недовольно смотрит на серого волка. — Тебе я подчиняюсь, — говорит Намджун мужу и тоже отходит в сторону. Хосок окидывает взглядом собравшихся в помещении и, кивнув не скрывающему слезы Тэхёну, идет наружу. Из черного тонированного роллс-ройса выходит высокий альфа в костюме и с ухмылкой идет к вожаку. Хоуп, он же полукровка из Дезира, входящего в Бетельгейз, сегодня возглавляет крупнейший портовый город Орион и контролирует вампиров. С Хоупом братья Чон сталкивались только один раз во время большой войны с вампирами, но после заключения статуса кво их пути не пересекались. До сегодняшнего дня. Хоуп славится своей силой, бескомпромиссностью и тоталитарными способами управления. Возможно, именно поэтому на протяжении многих лет его не удалось ни сместить, ни ликвидировать. Никто в своем уме не переходит дорогу Хоупу, и он был главной причиной того, почему изначально Хосок был против избрания Тэхёна. Навлечь на себя гнев полукровки — последнее, что будет делать мудрый правитель, но Хосок убежден, что если его омега не боится защищать свой народ, значит, и он сделает все, чтобы защитить его. — Я бы сказал, что удивлен твоему визиту, но не хочу лгать, — Хосок вскидывает подбородок и зло смотрит на полукровку. — Я не мог пропустить такое событие и дать добро на беспредел, который устраиваете здесь вы, — смеряет надменным взглядом альфу Хоуп. — Мне плевать, как прошло голосование, я его результаты все равно не приемлю. — Нас твое мнение о голосовании не беспокоит, — спокойно говорит Хосок. Дети и взрослые липнут к окнам, пытаясь понять, что происходит снаружи, но ничего не слышат. Только Джихун, который в момент прибытия Хоупа был во дворе, так и стоит у роллс-ройса и сверлит незваного гостя недобрым взглядом. — Я бы не советовал вам идти на конфликт, ведь ты лично знаешь, каков я в бою. Поэтому заканчивайте этот цирк с играми в демократию, иначе я оторву головы всем представителям ваших семей, а вас оставлю напоследок, — обнажает клыки Хоуп, напирая на Хосока, и Джихун, обратившись, срывается к нему. Все происходит за секунду, Чонгук не успевает даже обратиться, чтобы защитить сына, как между полукровкой и Джихуном вырастает черный волк. — Гуаньлинь, назад, — кричит на сына Хосок, пока Хоуп, скалясь, сканирует взглядом двух волков, рычащих на него. — Отзови своих псов, или мне начать с детворы? — кривит рот Хоуп, и вышедший наружу Чонгук, который не может вгрызться в глотку полукровки из-за приказа вожака, оттаскивает от него сына. Гуаньлинь, убедившись, что Джихун в безопасности, возвращает себе обличье человека. — Боюсь, мы вынуждены отклонить твою просьбу, уезжай, — продолжает Хосок, который с трудом подавил страх, увидев детей напротив полукровки. — Голосование уже прошло, и если ты хочешь идти напролом, то войне быть. — Я не понимаю, что с вами, четырехлапыми, с чего вы решили дать власть человечишке? — шипит Хоуп. — Омеги слабы и ничтожны, а твой так вообще человек, и то, что он спит с вожаком, не делает его сильным. С каких пор наша еда стала тем, кто будет управлять? — Я не потерплю неуважения к моему супругу, — обнажает клыки Хосок, глаза которого краснеют. — Хочешь бой, он будет, но не нужно вмешивать население. Ты и я, прямо сейчас. — Хосок, нет, — испуганно шепчет Тэхён, понимая по позам альф, что они готовы броситься друг на друга. Он срывается к двери, но Чонгук хватает его поперек и не позволяет выйти наружу. — Пока нет приказа, мы не можем вмешаться, — пытается успокоить омегу Чонгук. — Я буду первым, кто вцепится в его горло, но сейчас я не могу пойти против прямого приказа Хосока. И ты не можешь. — Они разговаривают, — хмурится Намджун, поглядывая на альф во дворе. — Кажется, кровь проливать никто не собирается. Намджун прав, альфы общаются еще минут десять, потом Хоуп садится обратно в автомобиль, а Хосок идет к семье. — Что это было? Почему он уехал? — не понимая, спрашивает Чонгук, который успел даже размяться, готовясь к бою. — Все в порядке, он не будет вставлять палки в колеса, — обнимает подбежавшего к нему мужа Хосок. — Моя любовь, мой мужчина, мой самый сильный волк, как же ты меня напугал, — покрывает поцелуями его лицо Тэхён, пока испугавшиеся дети ждут своей очереди, чтобы обнять отца. Тэхен уверен, что пока Хосок был снаружи, его сердце не билось. Он уже представлял, как в случае чего сам набросится на полукровку, как погибнет в этом бою, но своего волка в обиду не даст. Его сильно потряхивает, он никак не может успокоиться, и только ладонь Хосока на его спине напоминает ему, что все прошло, опасность миновала. — Что ты ему сказал? Почему он отступил? — все равно не понимает Намджун. — Я сказал, что мы оба погибнем, если будет бой, и я умру за своего омегу, а за что умрет он? Кем его запомнит Даниэль? — рассказывает Хосок. — И я объяснил ему, что вряд ли тому, кто прячется от него в Бетельгейзе, понравится, что он унижает омег и не считает их достойными этой должности. — Еще скажи, что вы подружились с этим психопатом, — хмурится Чимин. — Нет, поверь, нам в друзья больные садисты не нужны, — усмехается Хосок, — но я пообещал ему, что замолвлю за него словечко, когда мы будем с визитом в Бетельгейзе. Он умирает без своего омеги, и одно его имя сразу же меняет его. — Надо же, любовь все решает, — вздыхает Юнги. — Это не любовь, а капкан для двоих, — массирует свой лоб Чимин. — Насколько я слышал, Дани даже развестись с ним не может. Там какой-то контракт без опции развода, и тот был совсем юн в те годы, ничего не знал, все подписал. — Вот какой контракт мне нужен, — усмехается Хосок и, получив локтем в бок от мужа, снова прижимает его к себе. Гости понемногу разъезжаются, а Намджун зовет родных к себе вечером, чтобы отпраздновать великое событие. Феликс, который с трудом успокоил плачущего от страха Хенджина, идет к брату и ждет, когда Гуаньлинь перестанет рычать на Джихуна. — Ты глупый, иначе я не понимаю, как ты додумался напасть на того, кого даже наши отцы сторонятся! — продолжает возмущаться Гуаньлинь, пока стоящий напротив Джихун демонстративно закатывает глаза. Джихуна сто процентов еще ждет выговор от родителей, и телефона ему ближайшие недели тоже не видать. — Он твоему отцу угрожал! — не успокаивается Джихун. — И вообще, никто тебя не просил вмешиваться! Я бы и сам разобрался. — Реально, все омеги этой семьи бешеные, — не находит слов Гуаньлинь. — А ты молодец, — хлопает альфу по плечу подошедший Чонгук и смотрит на сына, которого только недавно выпустил из объятий. — Нет бы в такого влюбиться, а влюбился в черт знает кого. — Отец! — давится возмущением покрасневший Джихун и видит, как меняется лицо Гуаньлиня. — Ты влюбился? — нахмурившись, спрашивает омегу молодой альфа. — Не твое дело, — готовится провалиться сквозь землю Джихун. — В кого? — не отступает Гуаньлинь. — Сказал же, не твое дело, — фыркает Джихун и идет к папе, оставив ошарашенного альфу на съедение мыслям. Хосок не отпускает Тэхёна, продолжает прижимать к себе и вместе с ним принимает поздравления. — Все, я устал, хочу домой, — вздыхает Тэхён, прислоняясь головой к его плечу. — Из меня будто все силы выкачали. — Домой в Хюман или к нам? — осторожно спрашивает Хосок, боясь предстоящего ответа больше, чем визита полукровки. — У меня один дом, мой любимый серый волк, — целует его в щеку Тэхён и не видит, как зажигаются огни в глазах альфы. — Ура, вы не разводитесь! — кричит сорвавшийся к родителям Хенджин, и Хосок, с трудом оторвав сына от себя, просит Гуаньлиня подогнать машину. — Все мои мысли о Дани, — вздыхает Тэхён, устроившись на сиденье рядом с мужем. — Я не представляю, каково это, когда природа соединяет две души, но им нельзя быть вместе из-за определенных причин. — Это проклятие, — соглашается Хосок. — Самое ироничное, что он твердил, что омеги ничтожны, а сам подчинился, стоило уcлышать имя омеги. — Что и требовалось доказать, — усмехается Тэхён. — Я вот сразу признаю, что перед тобой я слаб, ведь в итоге все равно все вышло так, как хотел ты, — кладет его руку на свое бедро Хосок. — И потом, я никогда не перестану грызть себя за то, что обманул тебя один раз. Вот такой властью ты обладаешь. — С математикой у тебя всегда было плохо, — Тэхён вспоминает их контракт в десять ночей, продлившийся на всю жизнь, ладонь с бедра мужчины скользит выше, — но зато в спальне у тебя все на уровне, и пусть это неуместно, но, черт, как я скучал по нашей большой кровати и по тому, что мы на ней творим. Я ведь забрал твое кимоно, когда уезжал, и все эти ночи спал в нем. Вот так сильно мне тебя не хватало. — А я все не мог его найти, — усмехается Хосок и, сделав паузу, представляет своего омегу с накинутым на голые плечи кимоно. — Я не смогу концентрироваться на дороге, если твоя рука будет на моем паху, — прокашливается альфа, которому из-за разыгравшейся фантазии уже и так некомфортно в брюках. — И вообще, никакого секса, если ты не пообещаешь мне, что больше никогда не будет никаких перерывов в отношениях. — Это что за манипуляция, многоуважаемый вожак? — вскидывает брови Тэхён. — Пожалуйста, любимый, больше так не делай, ты разбил мне сердце в тот день, — целует его костяшки Хосок. — Без тебя у меня нет ничего. Ты бы знал, сколько я по этому лесу бегал и птиц своих воем пугал. — Прости меня за это, но я правда был очень зол на тебя и расстроен, и, останься мы в одном доме, все могло бы закончиться куда хуже, ведь на эмоциях мы часто делаем глупости, — виновато говорит Тэхён. — Ты можешь перейти в другую комнату, — предлагает Хосок. — Нет, дорогой, я просто тебя отправлю в гостиную, — шепчет Тэхён ему в ухо и прикусывает мочку, пробуждая волка.***
Джихун просыпается от настойчивого стука в окно и, включив светильник, присаживается на постели. Просыпается, судя по всему, не только он один, потому что омега слышит с улицы рык отца, который узнает из миллиона, и, сорвавшись, бежит вниз. Юнги, кутаясь в халат, идет за сыном, мысленно готовится обратиться и напасть на незваных гостей и замирает на пороге, увидев, как его муж разговаривает с Гуаньлинем. Джихун, который вышел прямо в пижаме, сразу же прячется за папой и, вытаращив глаза, смотрит на альф. — Все нормально, — говорит мужу Чонгук, — я своего племяшку не узнал. — Привет, — кивает покрасневший от смущения Гуаньлинь омегам. — Чего ты так поздно? Что-то случилось? — Юнги зовет альф в дом, но Гуаньлинь говорит, что зашел поговорить с Джихуном. — Так дома поговорите, — не понимает Чонгук. — Я ему учебник принес, — запинается Гуаньлинь. — Забыл днем передать, весь день в машине возил с собой. — И где он? — усмехается Юнги. — В машине. — А машина где? — спрашивает Чонгук, оглядываясь. — Пап, дай поговорить, — Джихун обходит родителей и, подойдя к альфе, внимательно смотрит на него. — Я без машины, хотел размяться, и на своих четырех прискакал, — шепчет ему попавший в неловкое положение Гуаньлинь. — А зачем? — не понимает омега и, обернувшись к так и застывшим на пороге и подслушивающим родителям, недовольно рычит. Они моментально скрываются в доме. — Ты правда влюбился? — спрашивает Гуаньлинь, который не может найти покоя последние часы. — Ага, — кивает омега. — И кто он? — Зачем тебе? Отцу сдашь? — щурится Джихун. — Нет, просто хочу знать, — настаивает Гуаньлинь. — Джей из твоего класса? Маури из северных? Точно он, он с тебя глаз не сводит. — Не гадай, пожалуйста, я не скажу все равно, и не понимаю, зачем тебе это знать, — хмурится Джихун. — Хочу знать, кто этот везунчик, — грустно улыбается альфа. — Везунчик? — удивленно вскидывает брови Джихун. — Да, потому что я все тянул, не признавался ни себе, ни тебе, и опоздал, — нервно трет шею альфа. — Так бывает, — с трудом скрывает ликование Джихун, — но раз тебе интересно, то я могу сказать, что он очень сильный и красивый. — Не говори так, мне это не нравится, — мрачнеет Гуаньлинь. — Да и чего ты хотел, я же красный, и меня все должны любить, таков закон, — с издевкой тянет Джихун. — Ты самый красивый омега в мире, будь ты даже оранжевым, я бы тебя любил, — усмехается Гуаньлинь, не подозревая, какое счастье испытывает слушающий его парень. — И давно ты в меня влюблен? — выпытывает Джихун. — С твоего первого падения, — смеется Гуаньлинь. — Ты самый неуклюжий и смешной волчонок из всех. Когда я вижу тебя, я хочу улыбаться. А еще хочу, чтобы ты запомнил одну вещь: если он обидит тебя, я его уничтожу. — По рукам, — улыбается улыбкой папы омега и, развернувшись, идет в дом. Кажется, открывая дверь, Джихун стукнул отца, потому что Чонгук, отступив, трет лоб, а Юнги, прищурившись, смотрит на него. — Ничего рассказывать не собираюсь, спокойной ночи, — объявляет счастливый омега и идет к лестнице, игнорируя пытающихся узнать подробности диалога родителей. Джихуна спасает скатившийся кубарем вниз по лестнице волчонок, и пока родители с воплями пытаются поймать уже выбежавшего на лужайку Тайни, он запирается у себя.***
Сегодня Чимин организовывает в Вервольфе семейный ужин в честь первого дня Тэхёна на должности. Чимин от помощи семьи отказался и, оставив мужа контролировать сервировку, сам лично занимается украшением пирога. Чимин не фанат готовки, но все в его доме кричит об эстетике, поэтому каждое блюдо, любовно приготовленное поварами, омега любит украшать сам. Крис, конечно же, единственный, кого папа пускает на кухню, и пока Чимин хлопочет у плиты, он рассказывает ему новости с работы. В семь часов двор особняка вожака Северных волков начинают заполнять автомобили гостей. Гуаньлинь приезжает последним, потому что задержался на тренировке, и нужно было еще заехать домой, переодеться. Джихун, который потратил четыре часа на выбор наряда, сияет как новогодние гирлянды, стоит альфе войти в дом. Как бы дети ни возмущались тому, что из-за частых семейных посиделок они пропускают тусовки и свидания, на самом деле каждый из них обожает эти моменты, когда вся семья собирается за столом. Стоит отцам немного выпить, то от них можно получить все, что угодно. Минхо, который научился кувыркаться в воздухе, не умолкая рассказывает дядям о своем достижении, даже демонстрирует, заставив Чимина порычать, что он портит ковер. Хенджин ведет прямой эфир в тик ток, в ходе которого ест еду дяди и нахваливает. Юнги, который уложил малыша спать наверху, как и всегда, после двух бокалов полулежит на муже и тонет в нежностях, которыми Чонгук любит одаривать его. Вожак Ликана не выпускает руку мужа и вместе с ним слушает воспоминания Чимина о первом знакомстве с Тэхёном. — Я, говорит, уйду, если надо, и его прибью, эта скотина меня обманул! — хохочет Чимин, копируя Тэхёна. — Так и было! — поддакивает Тэхён. — Видите ли, он не сказал, сколько именно ночей, — кривит рот. — Вы о чем? — спрашивает Джихун. — Да так, говорим о том, как твои дяди ругаться любят, — смеется Юнги. — Мой лучше, что ли! — смотрит на Намджуна. — Пойдем, говорит, тебе одежду в детском отделе купим. Еще тогда надо было этого хама в шею гнать. — Да перестань, ты бы на свои ноги моими глазами посмотрел, — возмущается Чонгук. — Я вообще не помню, что тогда говорил, у меня в голове только крохотная футболка и ноги были. — Но вам всем все равно далеко до омеги, который в багажнике границу пересек, — хохочет Намджун. — И что? Вижу цель, не вижу препятствий. Зато ты мой, не отвяжешься, — посылает мужу воздушный поцелуй Чимин. — Навеки твой, — притягивает его к себе Намджун. Только Гуаньлинь без настроения, в обсуждениях не участвует, торчит на террасе с сигаретой и не хочет возвращаться в дом. После кофепития Тэхён с Чимином идут на террасу покурить, Джихун увязывается за ними, потому что обожает слушать рассказы омег об их молодости. Гуаньлинь, завидев вышедших на террасу папу и дядю, сразу тушит сигарету, а те, притворившись, что не заметили, становятся рядом. — Значит, ты правда влюбился? — Тэхён нарочно допрашивает Джихуна. — Да, — торжественно объявляет тот, следя за Гуаньлинем. — И кто этот счастливчик? — Я в дом, — собирается уйти Гуаньлинь, не желая слушать про личную жизнь того, кто разбивает его сердце. — Стоять, — приказывает сыну Тэхён, и тот замирает. — Ты должен дослушать. — Он красивый черный волк, — бурчит Джихун, поняв план дяди. Гуаньлинь сразу же начинает перебирать в голове всех известных ему черных волков. — Ты, маленькая бестия, такой же вертихвост, как твой папка, не обижай моего сына, — ворчит Тэхён. — Он тугодум, дядя Тэ, я ведь в него давно влюблен, — тихо говорит Джихун. — Я, вообще-то, тоже здесь, — подходит ближе Гуаньлинь и, плохо скрывая радость, смотрит на Джихуна. Он, вроде бы, все сложил, понял, о ком именно говорят омеги, но он должен услышать это из уст Джихуна, и только потом разрешит своему сердцу ликовать. — У тебя был шанс, — хихикает присоединившийся к ним Юнги. — Все альфы этой семьи тормознутые, — вздыхает Чимин, — только Крис золото. — Зато красивые, — томно тянет Юнги, через стекло поглядывая на мужа. — Можно тебя, — Гуаньлинь утаскивает Джихуна в сторону и, убедившись, что отсюда их не слышно, спрашивает: — Так это я — тот альфа? — Ты, — смущенно отвечает Джихун, не рискуя смотреть ему в глаза. — Уже, правда, хочу разлюбить. — Почему? — хмурится Гуаньлинь. — Потому что ты за все это время мне и слова про свои чувства не сказал, — обиженно говорит омега. — Я их показывал! — Что ты показывал? — Я каждый день отвожу тебя в школу, хотя твой отец тебе шофера нанял, приношу тебе твои миндальные печенья, дарю все, на чем ты задерживаешь взгляд, наказываю твоих обидчиков, — перечисляет Гуаньлинь. — Я думал, ты это делаешь, потому что мы родственники, — бурчит Джихун. — И при этом дарю тебе цветы? — усмехается альфа. — Так это ты по праздникам делаешь! — Не хочу палиться перед дядями потому что. — А почему не признался сразу же? — не понимает Джихун. — Потому что каждый раз, когда ты со мной, ты без настроения, — честно говорит Гуаньлинь. — Я начал думать, что это потому что я тебе не нравлюсь. — Я без настроения, потому что каждый раз, когда я вижу тебя, я думаю о том, что нам не быть вместе, — с грустью улыбается омега. — Я всегда был только твоим волком, а ты — мой, — поглаживает его по щеке альфа. — Папа рассказывал, что когда я родился, ты выл, — улыбается Джихун. — Это от того, что ты был счастлив? — От того, что знал, что эта заноза в заднице мне достанется, — хохочет Гуаньлинь. — Дурак ты. — Мы в лес, пора порезвиться, присоединяйтесь, — подходит к парням Юнги, на руках которого неугомонный после сна Тайни. Джихун счастлив побегать со своим любимым волком, и сразу идет во двор, где все уже занимают места в автомобилях. Он взбирается в автомобиль отца и всю дорогу ловит швыряемые в него братиком игрушки. Через час вся семья собирается у леса, разминается перед игрой. Тайни никакой старт для начала не нужен, он обращается прямо в руках папы и, спрыгнув на землю, уносится в чащу леса. Юнги не успевает даже рот открыть, как за волчонком срывается большой черный волк. — Потом спрашивают, в чем секрет того, что мы с Чонгуком в такой прекрасной форме, — смеясь, говорит подошедшему Тэхёну Юнги и смотрит на то, как муж возвращается, с трудом удерживая в руках кусающегося волчонка. — Вот родите на старости лет такого же непоседу и весь день будете за ним носиться. Обиженный Тайни, обращенный обратно в человека по настоянию отца, сидит на траве и выражает возмущение тем, что бубнит свое любимое «бабаба». — Начинайте, обещаю, малыша я сдержу, — садится рядом с ребенком Тэхён, и через минуту его окружает стая любимых волков. Волки срываются за Чимином, который быстрее даже Хенджина, и только вожак стаи задерживается. Большой серый волк медленной поступью подходит к сидящему на траве омеге и, прислонившись мордой к его лицу, дает себя погладить. — Покажи им, кто здесь главный, мое сердце, — целует его между глаз Тэхён и читает по его глазам: «люблю тебя». Он с улыбкой смотрит на уносящегося вперед волка, к которому по одному присоединяются другие, и, обняв малыша, чувствует себя самым счастливым человеком на земле. Тэхён не нашел семью среди людей, но его семья нашла его сама, и он сделает все, чтобы их десять ночей продлились на несколько жизней.