Десять ночей

— Нет, я не смогу, — Юнги бежит обратно в лифт, Чонгук хватает его поперёк талии и вытаскивает обратно в подъезд. — Как я скажу ему, что ухожу встречать новый год к вам, и оставлю его одного. Друзья так не поступают, — ноет омега и бьётся лбом о грудь альфы. — Кроха, я повторяю в четвёртый раз, — закатывает глаза Чонгук. — Ты не плохой друг, ты уходишь, потому что у нас план. — Я не смогу, — сцепляет руки на его пояснице омега. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Можно, я останусь дома? — Ну что за ребёнок, — улыбается Чонгук и целует его в макушку. — Нельзя. Юнги обречённо вздыхает и, сам себя уговаривая, идёт к двери. Чонгук провожает его взглядом и, пока омега не скрывается в квартире, не уходит. Юнги не понимает, то ли он актёр потрясающий, то ли Тэхён настолько потерян, что он на его заявление, что оставит его одного на Новый Год, никак не реагирует. Тэхён только кивает, забирает яблоко с кухни и вновь возвращается к своим бумагам. Омега даже с места не встаёт, когда Юнги, потоптавшись у выхода, с перекинутым через плечо рюкзаком прощается и уходит. Десять часов вечера, Тэхён лежит на диване и слушает, как взрываются пока ещё редкие хлопушки за окном. Он даже шампанское не доставал, хотя Юнги, вроде, покупал, не разогревал еду и желания загадывать не будет. У Тэхёна завтра не просто новый год, а новая жизнь, которая ему уже не нравится, потому что в ней нет Хосока. Тэхён знает, что это не вечно, что кровоточащее сейчас сердце рано или поздно успокоится, раны затянутся, и спустя пару лет, только в особые ночи, услышав особую песню, заноет. Но сейчас пока слишком свежо, пока его запах забит в лёгкие, а его прикосновения так и горят на коже клеймом. Сейчас хочется зарыться под подушку, отключить все органы чувств, пережить эту ночь и выйти на улицу только когда всё закончится, когда ликования и гуляния прекратятся, потому что Тэхён правда не понимает, чему все эти люди, поющие песни за окном, радуются. Увешанный гирляндами город, запах пряников, улыбки, доносящееся из каждого угла «с наступающим» — Тэхёна всё раздражает. Ему кажется, только он застрял в яме отчаяния и боли, а вокруг него одни пляски и хороводы. Всю жизнь он чувствовал себя изгоем среди людей, а теперь, укутавшись в свою боль, сам делает себя изгоем среди оборотней. Он даже обрадовался, что Юнги ушёл, потому что, чтобы не портить другу праздник, пришлось бы изображать радость и всячески его развлекать. Сейчас же можно под бой курантов лежать на диване и молча прощаться с годом, который под конец подарил ему такие чувства, о которых слагают легенды, но жаль, что легендами они и остаются, в реальности ничем хорошим не заканчиваются. Зачем любовь без счастливого конца? Что за пытка такая? Зачем сталкивать друг с другом тех, кому не суждено быть вместе, но кто своё сердце с чужим обменивает? Тэхён высшие силы за это ненавидит, себя за то, что не просто метку получил, а взамен своё сердце ему отдал, проклинает. Метка горит, чешется, ни на секунду о себе забыть не даёт. Плод их запретной связи с Хосоком сущность омеги к его альфе тянет, только Тэхён себе запрещает, всё протянутую между ними нить рубит. Он поворачивается на бок, кутается в плед и всё уснуть пытается. Сон — лучшее решение. Только во сне можно о нём не думать, не чувствовать эту съедающую его живьём тоску. В квартире прохладно, он в одних скинни джинсах и в растянутом бежевом свитере Юнги с как назло актуальным «Not your baby». Мыслями Тэхён там, внизу, в его автомобиле, в его руках, греется. Он в его ванной, ногами его обнимает, боится, но всё равно тянется, как мотылёк на огонь летит. Он в его постели, его голос вместо колыбельной, а объятия мягче любого одеяла. Он, от кошмара проснувшись, к его груди льнёт, его пальцы в волосах чувствует, сразу успокаивается. В реальности которую ночь Тэхёну холодно, он спит один на матрасе, тонет в своих кошмарах, и руку ему никто не протягивает, из них не достаёт. Он зубами от холода клацает, нового дня, рассвета не ждёт, из себя машину, идущую к цели, собирает. Тэхён не живет, он себя заставляет, и пока это плохо выходит. В дверь стучат, он одинокую слезу вытирает, не встаёт. Наверное, соседи, надо было свет в квартире выключить, притвориться, что дома никого нет, думает. Они при Юнги тоже приходили, пирог приносили. Постучат и уйдут. Не уходят. Тэхён раздраженно плед скидывает и идёт в коридор. До того, как открыть дверь, в зеркало в прихожей всматривается, фальшивую улыбку примеряет и тянет ручку на себя. Он на пределе, на самой грани, он снял все маски, броню отложил, поэтому только не сейчас. Хосок не должен видеть его обнажённую, сплошь в дырах душу, не должен застать его неподготовленным. Но он здесь, стоит на пороге, как и всегда, одним своим видом убивает, Тэхёна за ручку двери цепляться, чтобы не упасть, заставляет. — С наступающим, — говорит Хосок, с нежностью на бледное лицо смотрит. — Можно я войду? — Зачем? — у омеги уже губы солёные, он их покусывает, как бы ещё минутку продержаться, думает. За окном фейерверки взрываются, внизу очередная новогодняя песня, из подъезда дымом и едой пахнет, у Тэхёна под ногами зыбучие пески, дверная ручка не спасает, потому что Хосок в душу смотрит, под его взглядом каждая дыра ещё больше расширяется. — Поговорить хочу, — альфа руку поверх его руки кладёт и, легонько парня в грудь толкнув, проходит внутрь и закрывает за собой дверь. — Хосок, пожалуйста. «Оставь меня, уходи. Не смотри на мой позор, не замечай мою слабость. Оставь мне чуточку гордости, потому что всё, чего я сейчас хочу, хоть разок к твоей груди прижаться, хоть разок в то, что всё будет хорошо, поверить. Не приходи, не пытай меня, не выбивай почву из-под ног», — не озвучивает. — Уходи, — просит. — Не уйду, пока не скажу, и ты меня не выслушаешь, — он цепляет его подбородок и заставляет смотреть на себя. — Не уйду без тебя, потому что я люблю тебя, Ким Тэхён. И я готов ради тебя даже от жизни отказаться и отказался бы, лишь бы ты жил в покое и долго, не говорю уже о статусе. Ты — моё счастье. И ты не имеешь права решать и за меня. — Хосок… — дрожащими губами молит омега. — Надевай куртку, — Хосок берёт с вешалки позади парня куртку и кутает в неё омегу. — Ты встречаешь новый год с твоей новой семьёй. Со мной. — Прекрати! — пытается скинуть с плеч куртку Тэхён. — Одной любви здесь… — Достаточно! Её достаточно, — встряхивает его за плечи альфа. — Ты — мой омега, мой будущий супруг, тот, на чьих коленях я хочу закрывать веки до глубокой старости. Ты — моя любовь. И я очень не хотел возвращать прежнего Хосока, но ты, тигрёнок, больше не решаешь. Хосок нагибается и, перекинув через плечо сперва шокированного, а потом усиленно сопротивляющегося парня, выходит из квартиры и идёт к лифту. — Пусти! — молотит кулаками по его спине омега, но альфа не слушается. — Это — мой подарок, — улыбается Хосок удивлённо уставившемуся на них ребёнку у лифта. — Он — мой омега, просто периодически забывает, — кивает родителям пацана альфа и заходит в лифт. — Чон Хосок, — с одной стороны смеётся, с другой продолжает злиться Тэхён уже внизу, пока тот идет к роллсу и ожидающему его шофёру. — Это мой подарок! Всё хорошо, — говорит Хосок смотрящим на них людям. — Ваш вожак не похититель. Этот омега — моя любовь! — он под довольное улюлюканье оборотней усаживает Тэхёна в автомобиль.

***

— Идёт? — обеспокоено спрашивает Чимин, в сотый раз поправляя идеально лежащие волосы. — Господин, вы уже десять раз спросили, — аккуратно говорит Джану. — Он вышел из автомобиля пять минут назад, пройти холл, зайти в лифт, проехать двадцать три этажа — надо подождать ещё пару минут. — Как я выгляжу? — поворачивается Чимин к омеге. — Типа, я тебя не особо жду? Я не старался, а всегда так прекрасен? Так выгляжу? — Да, не сомневайтесь, всё а-ля натюрэль. Идёт, — услышав шум в коридоре, бежит в другую комнату, к детям, Джану. Чимин выдыхает, ещё раз оглядев себя в маленьком зеркальце, прячет его под подушечку на диване и, перекинув ногу через ногу, рассматривает журнал на коленях, в котором ни слова не различает. Он боковым зрением видит, как открывается входная дверь, из последних сил держится, чтобы взгляда не поднять, страницу перелистывает. — Любовь моя, — его голос — это единственное, перед чем Чимин никогда не устоит. Омега откладывает журнал на столик, поднимается на ноги и с трудом сдерживает вздох восхищения. Вожак северных волков, Монстр, глава Вервольфа, Ким Намджун, муж, любовник и отец детей Чимина. Он выглядит роскошно, в по фигуре сшитом у своего любимого портного костюме цвета моря после шторма, белоснежные волосы зачёсаны назад, его сильный, подавляющий запах бергамота наполняет комнату, обжигает лёгкие Чимина. Омега медленно, покачивая бёдрами, идёт в его сторону и лукаво улыбается. — Любовь моя, я скучал, — приподнимает губы в полуулыбке альфа и, не дав Чимину ответить, резко тянет его на себя и впивается в губы жадным поцелуем. Намджун не скучал — он с ума без него сходил. Он четыре раза чуть за ним людей не выслал, еле сдерживался. Уважать желания Чимина — главное правило, и Намджун его не нарушит, скорее себя на цепь посадит. Альфа целует его горячо, не позволяет дышать, сминает губы, насколько по нему с ума сходит, показывает. Он подхватывает его под ягодицами, приподнимает, заставляя обвить ногами свой торс, ни на секунду поцелуй не прекращает. Чимин обхватывает ладонями любимое лицо, сам не отстраняется, трётся о мужчину, не насыщается. — Я безумно скучал, — в перерывах шепчет Чимин. — Наконец-то мои руки на правильном месте, — усмехается Намджун, сжимая половинки. — Где дети? — Джану, запускай, — кричит Чимин в сторону двери и спрыгивает на пол. В комнату с визгом вбегают Кристофер и Феликс, которые сразу срываются к отцу и оказываются в его объятиях. Феликс без остановки пытается рассказать отцу, что он ему нарисовал, как подарок, а Крис, напротив, требует у альфы свой подарок. Намджун, усевшись прямо на пол, пытается и выслушать, и ответить малышам. Чимин, взяв бокал шампанского, опускается на подлокотник кресла и с нежностью следит за самим Монстром, который на коленях стоит только перед тремя волками в этой вселенной.

***

Тэхён до квартиры Чимина, где накрыт праздничный стол, добирается на плече Хосока. Альфа ни в какую его не отпускает и на все попытки выразить протест шлёпает по заднице. — Можем начинать, я свой подарок принёс, — объявляет Хосок, войдя в гостиную, где Чонгук и Юнги строят Феликсу на полу замок из лего. Занятый до этого рисованием Кристофер, заметив Тэхёна, бросает фломастеры и со всех ног бежит к нему. Омега поднимает его на руки и крепко обнимает. — Не понял, — шутливо хмурится Хосок. — А со мной здороваться не надо? Кристофер даже не поворачивается к дяде, он взахлёб рассказывает Тэхёну, как скучал, сколько его портретов нарисовал, и просит пойти к альбому, чтобы показать. Тэхён, виновато улыбнувшись Хосоку, идёт с ребёнком на руках к дивану. — Чонгук, отлипни уже от него, — переводит внимание на брата вожак. — Где Чимин? Намджун приехал? — Чимин сказал, что ему нужно время, чтобы собраться, — несмело отвечает вожаку Юнги. — Намджуна я не видел, но дети отца видели, значит, он с Чимином, — поднимается с пола Чонгук. — Остался час, пора бы уже всем собраться, — хмурится Хосок и подзывает прислугу, чтобы послать за Чимином. — Я здесь, начинаем, — в комнату вплывает одетый во всё белое, роскошно выглядящий, а самое главное, счастливый Чимин. За ним останавливается высокий, красивый блондин, и Тэхён ловит себя на мысли, что именно таким представлял альфу Чимина. Они не уступают друг другу ни в харизме, ни в красоте. — Намджун, — подходит первым на правах хозяина дома Хосок и протягивает руку. — Хосок, — пожимает её альфа. — Чонгук, — здоровается Намджун с подошедшим чёрным волком. — Рад вас видеть, — усмехается. — Не скажу, что я тоже, — хмыкает Чонгук. — Всё ещё жду, когда ты моего брата обидишь, дашь мне повод… — Они серьёзно друг друга ненавидят? — обеспокоенно спрашивает Чимина Тэхён. — Нет, — смеётся омега. — Это у них прикол такой. Ну, когда у нас только начались отношения, они реально ненавидели, даже мордобой был пару раз, а сейчас скорее это привычка, чем ненависть. На самом деле Намджун за них горой, и они его в трудную минуту не оставят. Но мне нравится эта, пусть и фальшивая, война из-за меня, — подмигивает Чимин. Он знакомит Намджуна с Юнги и Тэхёном и просит всех к столу. Дети, которым из-за праздника разрешено ложиться поздно, за стол не проходят и нарезают круги вокруг огромной ёлки. Хосок садится во главе стола, справа от него садится Чонгук, а слева он усаживает смущающегося Тэхёна. Ужин проходит весело и шумно. Парни вспоминают прошлое, много шутят, громко смеются. Тэхён весь ужин улыбку с лица стереть не может, он впервые себя в семье чувствует. Юнги под столом его руку в своей ладони сжимает, в одиночку с окутавшей его теплотой и счастьем не справляется. Один из них бывший изгой, второй тот, кто легендам поверил и семью в жертву свободе дал. Тэхён искал понимания и тепла среди людей, но нашёл среди волков. Папа Юнги рассказал легенду, напугал малыша, но ни словом о том, что можно выбирать, можно всё поменять, можно полюбить, не обмолвился. Без пяти двенадцать ночи все с бокалами в руках идут на балкон и, чокнувшись, загадывают желание. — Впервые в жизни я чувствую, что у меня есть семья, — обнимает Хосока Тэхён под бой курантов. — Жаль, что из-за неё тебе приходится идти на такие жертвы. — А я чувствую, что такое истинное счастье, и ради него я готов пойти на что угодно, — не задумываясь, отвечает альфа. — Я всю жизнь прятался и сбегал от своих, от тебя не смог, — улыбается в поцелуй Юнги. — Я даже рад, что проиграл ту гонку, хотя проигрывать ненавижу. — Я молодец, я догнал свою кроху, — смеётся Чонгук. — Что ты загадал? — прислонившись головой к плечу мужа, спрашивает Чимин. — Ничего, — говорит Намджун. — Сложно загадывать что-то, если самое главное у тебя уже и так есть, — целует его в макушку альфа и, нагнувшись, поднимает Кристофера и сажает на плечи, позволяя ребёнку хорошо видеть разрывающие ночное небо фейерверки. Феликса на плечи поднимает Чонгук. Третий час ночи, дети давно уложены в постель, Тэхён и Юнги в своих новых спальнях тоже засыпают. В гостиной сидят Намджун, на подлокотнике кресла которого примостился Чимин, и Хосок с Чонгуком. — Это нелёгкое решение, но я готов, — говорит Хосок, поглядывая на бокал в руке. — Думаю, Чонгук будет отличным вожаком. — Чонгук им быть не хочет! — восклицает младший. — Ты вожак, я с детства тебя им считаю. Это твоё место, мне оно не нужно. — Я от своего любимого не откажусь, — твёрдо заявляет Хосок. — Вы бы отказались? — внимательно смотрит он на парней. — Пусть даже ради статуса вожака, — все присутствующие молча опускают взгляды. — Вот и я так думаю, — после пары секунд тишины продолжает альфа. — Я начну готовиться к сдаче полномочий и думаю, после праздников объявлю народу о своём решении. Это единственный выход. — Я бы так не сказал, — цокает языком Намджун и, допив виски, ставит стакан на столик. — Есть и другой выход, — все внимательно смотрят на альфу. — Не нужно оформлять отношения ближайший год. Пока живите вместе. У Тэхёна, как рассказывал Чимин, свои планы на учёбу и цели, а ты займись Хюманом, так, как и планировал. Поддержи и проспонсируй недовольные элементы, они ведь есть внутри каждого общества, а тут, как я понимаю, Минсу и так особой популярностью среди своих не пользуется и держит власть из-за состояния. Подорви его власть изнутри, Тэхён тебе поможет. А потом объявите в Ликане референдум. Перед референдумом ты должен будешь обратиться к волкам и привести им как причину своего ухода с поста не женитьбу на простом человеке, а на человеке, который сменит целую систему, который вытащит это поселение из мрака и который борется за права людей. Ты знаешь, мы уважаем сильных, тем более если он из людей, где с омегами вообще не считаются, но при этом смог. Помоги ему добиться этого. Тогда на референдуме будет шанс, что наши проголосуют за то, чтобы ты остался. У сильного вожака должен быть сильный омега. Тэхён будет мостом между нами и людьми, тем, кто объединил два мира, доселе существовавших по отдельности. — Я уже говорил, как сильно люблю этого мужчину? — нагнувшись, целует Намджуна в макушку Чимин. — Я думал о подобном, но потом решил, что вряд ли сработает, — трёт переносицу Хосок. — Теперь и ты повторяешь мои мысли и, возможно, я поторопился от них отказываться. — Сработает, — облокачивается о колени Намджун. — Да и Вервольф тебя поддержит. Ничего против Чонгука не имею, но с твоим приходом к власти очень много положительного случилось с Ликаном, в том числе в сфере внешних отношений. Если оборотни это забыли — мы напомним.

***

Первое января нового года Тэхён встречает в объятиях самого главного волка Ликана. Он потягивается в постели, а потом, приподнявшись на локтях, оставляет лёгкий поцелуй на любимых губах. — Лучшее утро должно начинаться с твоего поцелуя, — приподнимает веки Хосок и тянет омегу на себя. — Люблю тебя, — говорит с улыбкой Тэхён и снова целует. — Ты мой рыцарь, который спас меня четыре раза. — Готов спасать всю жизнь. — Постараюсь не попадать в неприятности, — прижимается к нему Тэхён и вновь прикрывает веки.

***

— Чон Чонгук, чтобы в следующей жизни ты был омегой, и тебе достался альфа-кабан, — ноет распластанный посередине постели Юнги, который даже пошевелиться без боли не может. — Кабаны не такие уж тяжелые, — натягивает на себя белоснежную рубашку стоящий у кровати альфа. — А оборотни да. И потом, я не виноват, что ты не просто кроха, но и ленивая кроха. Я нарочно тебя на себя сажаю, а ты вечно сползаешь и оказываешься снизу. — Я не ленивый, я устаю! Я только начал половую жизнь, но я не думал, что трахать меня будут всю ночь, каждую ночь! — Не надо было таким аппетитным рождаться, — смеётся Чонгук и, сорвав короткий поцелуй с малиновых губ, идёт к выходу. — Я распоряжусь, чтобы тебе ванну приготовили, и пришлю Джану. — Дай лучше обет воздержания! — кричит ему в спину Юнги и швыряет в последний момент успевшего пригнуться альфу подушку.

***

— Самая большая удача, которая со мной произошла, это когда я из-за статуса твоего брата лично приехал на встречу с ним, а не выслал представителя. Ведь тогда я бы так и не встретил того, кто стал моим домом, — целует Чимина в лоб, пока тот завязывает ему галстук, Намджун. — Я никогда не забуду тот вечер, когда впервые увидел тебя в кабинете Хосока. Ты был весь такой пафосный, а я зелёный пацан, только закончивший учебу, — хихикает омега. — Я вошёл отпроситься гулять и как всегда без стука, и чёрт, я, конечно, виду не подал, но у меня реально ноги подкосились. Я в ту же минуту решил, что ты будешь моим. — Люблю твою настойчивость, — поглаживает его щёку Намджун. — Только и я после твоего ухода не запомнил ни разговор, ни детали договора — все мысли были только о тебе. Хосок сразу же пронюхал, как меня зацепило. Я его взгляды, полные ненависти, не забуду. Я ленился приехать в Ликан на одну встречу, в итоге в неделю три раза носился сюда, только бы тебя мельком увидеть. — Скажи мне спасибо, что я всегда придумывал причину, как бы попасть в вашу переговорную, — смеётся Чимин. — Я столько воевал с братьями, что сейчас, когда мы все вместе, не верится, что когда-то они орали «никогда». — Их можно понять. Они мне не доверяли и отпускать тебя так далеко не хотели. — При этом ты всё равно меня украл. — Ты сам залез в багажник. — Залез, потому что меня достало, что ты, как и всегда, чуть что, войска готовить начал, войну объявлять планировал, — фыркает Чимин. — Мне, конечно, это всё льстит, но я слишком умён, чтобы оставлять всё на вас — альф. И потом, ты узнал, что я в багажнике, как только выехал со двора, но не приказал шофёру развернуться. — Нет. Я бы не вернул тебя, даже если бы Вервольф и Ликан реально стояли на пороге войны, и именно поэтому я понимаю Хосока и его выбор с отказом от должности, — говорит Намджун. — Это того стоит. Любые жертвы стоят того, чтобы просыпаться утром с тобой в одной постели и растить детей, похожих на тебя. Люблю тебя, мой маленький хитрый омега, и буду любить и в этой, и в следующей.

***

— Я не понял, — возвращается за забытым телефоном в спальню Хосок и, остановившись на пороге, якобы зло смотрит на лежащего на коленях его омеги в его постели Кристофера. — Я чуть не развязал войну с твоим отцом из-за брата, теперь нам придётся воевать из-за моего омеги? — грозно спрашивает Хосок малыша. — Хосок, не пугай ребёнка, — смеётся Тэхён. — Я и не боюсь, — обиженно заявляет Крис и, обратившись, бросается на дядю. Альфа ловит его на лету и щекочет рычащего волчонка, пока тот норовит укусить. — Вот поэтому мне и не нравятся северные, — шутит Хосок. — Благодаря вашей породе, теперь весь мой костюм в светлой шерсти, — смеётся он и целует волчонка между глаз. — Охраняй моего омегу до моего прихода.

Год спустя.

— Господин Чон, — Юнги швыряет папку на стол и зло смотрит на своего альфу. — Я подготовил отчёт за квартал, был с утра на двух встречах, перепроверил и подправил вашу речь, успел посидеть на уроках, сделал в перерывах задания, и всё это пока что за пять часов, но при всём при этом вы отказались повысить меня с ассистента до менеджера! Как мне это понимать? — Скажи ещё раз «господин Чон», — облизывает губы Чонгук. — Да я, блять, всю ночь орал «господин Чон». Не переводи тему! — кричит омега и слышит шарканье за дверью. Стафф офиса опять, схватив кружки, собрался за дверью главного. Разборкам босса с его омегой могут позавидовать все режиссёры мыльных опер. — Я недостаточно хорош? Прямо мне отвечай! — напирает Юнги. — Кроха, — устало вздыхает Чонгук. — На должности менеджера ты выдохнешься, я и так тебя весь день почти не вижу, а ночью ты вырубаешься почти сразу же после секса. Я хочу, чтобы ты не переутомлялся, чтобы у тебя было больше врем… — Я хочу эту должность! Я ради неё и учиться пошёл! Я пашу, как ломовая лошадь, но ты этого не видишь! Вот что значит работать на своего. Всерьёз меня не воспринимаешь? Я звоню Чимину. — Нет, только не это, — срывается с места и обходит стол Чонгук. — Я ещё не принял окончательное решение, и я подумаю, обещаю, — чмокает его в щеку альфа, потом, подумав, и во вторую, и в носик, и не реагирует на кипящего изнутри и побагровевшего омегу.

***

Хюман, несмотря на короткий срок, сильно изменился. Минсу пришлось сдать полномочия под давлением народа, который с помощью Ликана поднял бунт. Люди написали конституцию, в которую соблюдение прав человека ввели как главную статью. Хюманом управляет Совет старейшин из четырёх избранных народом представителей. Один из представителей — оборотень. Тэхён поступил на курсы и через год будет подавать документы в университет, как и планировал, на юридический факультет. Сейчас он выступает связным между людьми и волками, возглавляет местный комитет омег и планирует после окончания учебы получить должность в Совете. С отцом омега не общается. Все попытки уговорить Тэхана тоже учиться закончились провалом, в итоге младший сбежал к знакомому альфе и живёт с ним. Минсу живёт один, говорит всем, что у него нет детей, и ведёт затворнический образ жизни. Сон, оправившись после лечения, стал проповедником, работает в местной церкви, постоянно ходит в маске. Ликан провёл референдум месяц назад, и по итогам голосования было решено, что Хосок останется вожаком. Чоны всей теперь уже большой семьёй отпраздновали это событие, а сегодня они вновь собираются, чтобы проводить старый и встретить новый год. В этом году празднования проходят в Вервольфе. Как и всегда, за украшение дома и праздничный стол отвечает Чимин. Чоны с омегами приехали к Намджуну, чтобы Чимин, учитывая, что он на последнем сроке беременности, не выходил в таком положении в дорогу. С утра омеги гуляли по центру, Чимин показывал им достопримечательности, и ходили на шоппинг, но вот уже восемь вечера, и все собрались за праздничным столом в особняке Кимов. Кристофер, который уже идёт в нулевой класс, теперь уже пишет стихи и девять из десяти из них посвящены Тэхёну. Хосок по-прежнему в шутку ревнует, зовёт маленького альфу на поединок и, каждый раз проигрывая, в итоге смиряется с часто валяющимся в их постели пепельного цвета волчонком. Намджун всё просит Чимина уже сесть куда-нибудь и перестать носиться, переживает за него и малыша, но омега не знает, что такое состояние покоя. — Мои заботы только начинаются, мне тут и рожать надо, и свадьбу организовывать, дофига дел, надо всё успеть! — отмахивается от мужа Чимин. — Любимый, они и без тебя справятся, — ловит его и тянет на свои колени альфа. — Как ты можешь? — хмуро смотрит на мужа Чимин. — Это свадьба моего брата. Я даже из роддома буду контролировать операцию «свадьба». Её должны запомнить все. Вожак женится! После вкусного ужина Чонгук утаскивает Юнги к дивану и, усадив рядом, обещает ему новую должность. Омега не верит, с подозрением смотрит на альфу. — Ты прав, ты ведь её как никто заслуживаешь, — говорит Чон. — Я просто думал о тебе, но если ты так любишь работать и хочешь, то она твоя. — Что-то ты резко передумал, — щурит глаза красный волк. — Мне Чимин звонил, — смеётся альфа. — Шучу. Просто в кабинете у тебя так горели глаза, что я понял, что тебе нравится эта работа. Без пяти полночь все выходят на улицу в сад посмотреть фейерверки, а Хосок под пристальным взглядом Чимина ведёт Тэхёна в беседку невдалеке. — Почему мы не со всеми? — удивляется омега, но вместо ответа видит, как Хосок становится на одно колено. — О боже… — Ким Тэхён… — Да! — Но ведь я и не спросил… — Всё равно «да», — поднимает его на ноги парень. — Я больше не теряю время, не отрицаю, не придумываю причины и не сдаюсь обстоятельствам. Я люблю тебя. — Я месяц выбирал кольцо, всех вокруг достал, — вздыхает Хосок и, притянув омегу к себе, крепко обнимает. «Поздравляем», — кричат остальные и хлопают в ладони. — Я тут подумал… — начинает Чонгук. — Нет. — Кроха, почему ты такой вредный? — расстроенно спрашивает альфа. — Я слишком молод, чтобы обрекать себя на всю жизнь с одним альфой, — хмыкает Юнги. — Ты шутишь, да? — хмурится Чон. — Чонгук, блять, конечно шучу! — восклицает Юнги. — Твоё «и в этой, и в следующей» у меня под рёбрами выбито! Просто это их год. Не будем мешать. — Хорошо. Следующий — наш, и не отвертишься, — обнимает его альфа. — И не собираюсь.

***

— Я так за вас рад! И свадьба, и ребёнок! — обнимает подошедших Хосока и Тэхёна Чимин. — Какой ребёнок? — удивленно смотрит на него Хосок. — Твой? — Чимин, — обречённо прикрывает веки Тэхён. — Ты не сказал, — прикусывает губу Чимин и мечтает провалиться под землю из-за уставившихся на него глаз. — Я подумал, слишком много новостей за сегодня, — опускает взгляд Тэхён и поворачивается к Хосоку. — У нас с тобой будет малыш. — Ебать! — Чон Чонгук! — больно щипает альфу Юнги. — Кроха, мы ничего не успеваем, мы от всех отстаём! — жалуется Чонгук. — Мы всю жизнь везде впереди паровоза, давай будем здесь последними и отдохнём, — пытается успокоить его Юнги. — Как скажешь, — обнимает его одной рукой Чонгук, а второй хлопает по плечу всё ещё шокированного новостью брата. — У меня будет сын, — не веря, смотрит на Тэхёна Хосок. Он не в состоянии справиться с двойной дозой счастья, растерянно на омегу смотрит, понимает, что, что бы он сейчас не сказал, словами свои ощущения выразить не сможет. — Впервые вижу главу Ликана таким растерянным, — усмехается Намджун. — Мне рассказать парням, как оба раза, когда я тебе говорил, что мы ждём малышей, ты чуть не плакал? Думаю, им будет интересно послушать про шесть месяцев подряд сюсюкающегося с животом главу Вервольфа, самого Монстра, — бьёт локтём его в бок Чимин. — Не смей, — хмурится Намджун и обнимает омегу. — Я думал, ты уже сделал меня самым счастливым альфой вселенной, сказав мне «да», но оказывается, это ещё не предел, — обхватывает ладонями лицо Тэхёна Хосок. — Я люблю тебя. Я люблю нашего малыша. Я готов всю жизнь говорить тебе это и каждый день доказывать, что тебе не придётся жалеть о своём выборе, — он поднимает его на руки и целует на весу. Хосок прижимает омегу к себе, и пару минут парни стоят в тишине и никто не нарушает их покой. Хосок теперь будет беречь не одно, а два сердца. Альфа с трудом контролирует волка, который от переполняющего счастья внутри беснуется. Он поглаживает спину омеги прикосновениями, как сильно его любит, показывает и, не в силах больше сдерживать обезумевшего от счастья зверя, обращается. Тэхён отступает на шаг назад, и главный волк Ликана под его ноги ложится, поскуливает. Омега присаживается на корточки, лоснящуюся шерсть поглаживает. — Очень радуешься? — нежно спрашивает Тэхён. Волк его ладонь лижет, голову на колени кладёт, «только тебе до последнего вдоха служить буду» обещает. Хосок возвращает человеческое обличье, руку парня из своей не выпускает. — Надеюсь, хоть сейчас ты понял, что напрасно ты возмущался, когда узнал про Кристофера, — встревает Чимин. — Я ошибался, — понуро отвечает Хосок. — Повтори это. Для меня твои слова, как бальзам на душу, — вздыхает Чимин. Полночь. Глаза всех присутствующих в саду особняка Кимов обращены к ночному небу. Все, обняв свои половинки, любуются фейерверками и мысленно просят для своих любимых и себя счастливой и долгой жизни. Неважно, сколько битв, войн, жизненных трудностей ждут их впереди, пока рядом любимые и родные, они будут идти вперёд, пока в их домах их ждут, они будут возвращаться. Тринадцать месяцев назад вожак стаи Ликана достал со дна реки потерянного и отчаявшегося омегу и пообещал ему десять ночей. Сейчас этот же волк смотрит на небо и просит им вечность — неважно, на земле или нет, но сердца двух всё равно будут биться как одно, потому что это любовь. Любовь, о которой пишут сказки и песни и в которую почему-то не верят. Любовь, которой ошибочно называют любые, мало-мальски на неё смахивающие отношения, потеряв которые, громко заявляют — любовь — фальшь, любовь — боль, у неё нет счастливого конца. Хосок тоже не верил, тоже путал, но он нашёл своего омегу, дал ему дом, а взамен обрёл вечное счастье. Он долго сомневался, всё не признавал, не рисковал, но он отключил голову, только своё сердце послушал, и оно ему самый верный путь показало, оно ему, что Тэхёна отпускать — смысла лишиться, доказало. Они построят своё счастье собственными руками, основу уже заложили. Чимин родил Намджуну ещё одного альфу, которого назвали Минхо. У вожака стаи Ликана родился сын-альфа, которого назвали Гуаньлинь. Через три года Тэхён родил Хосоку ещё и очаровательного омегу Хёнджина. У Чонгука с Юнги через год после свадьбы родился омега Джихун, который стал вторым красным волком в Ликане и головной болью будущего вожака Гуаньлиня. Кимы и Чоны жили долго и счастливо, ценили каждое мгновенье и сдержали данное друг другу слово — и в этой, и в следующей.