сладкое с привкусом боли

*давайте представим что все происходящее в этой истории для корейцев в порядке вещей* Чангюн идет на университетский фестиваль только потому, что согласился на маленькую подработку за дополнительные баллы к стипендии. Он и сам в шоке, как мог пойти на подобное. Потому что парню предлагали продавать лимонад, раздавать университетскую символику, агитировать принять участие в конкурсе талантов и еще целую кучу занятий. Разумеется, Гюн отказывался, пока не узнал, что может получить за это пару-тройку недостающих баллов. И тогда вариант остался только один. А стипендия бедному студенту нужна позарез. Чангюн сидит в будке поцелуев с таким лицом, что даже самый смелый человек боится подходить к нему ближе, чем на два с половиной метра. Он ждет, нет, молится на часы, которые показывают три часа до окончания фестиваля и надеется, что желающих украсть его поцелуй так и не найдется. Извините, но Гюн — не Минхек. А Минхек — немножко сумасшедший, привлекающий внимание не только поведением, но и странными небесно-голубыми волосами. Он сам приглашает прохожих для поцелуя в щечку, а корзинка уже переполнена деньгами, что потратятся на благотворительность. Куда уж там Чангюну. Его корзинка пуста, даже волосы черные, самые обычные, а нуна из его же факультета сказала, что парень абсолютно безнадежен. Пускай так, ведь дополнительные баллы уже у него в кармане. Так продолжается, пока на горизонте не появляется странный тип, улыбающийся абсолютно по-маньячному. Первое, что лично Гюну бросается в глаза — волосы. Они выбелены до грязновато-серого цвета, еще и с отросшими темными корнями, уложены в более-менее опрятное гнездо. Потом глаза: прищуренные, но от того не менее яркие. И улыбка. Белоснежные зубы, выставленные напоказ и обрамленные пухлыми, самоуверенно растянутыми губами. И с черта ли он так доволен? Чангюн хмурится лишь сильнее, когда парень подходит к его будке, не стирая глупое выражение лица. — И сколько стоит ваш поцелуй, принцесса? — Принцу вроде тебя мою крепость не потянуть, — бубнит Чангюн, устремляя свой взгляд в телефон, с которого никак не может снять блокировку, будто на зло. — Да ладно? Чангюн поднимает взгляд совершенно против воли. Он смотрит на купюру в пятьдесят тысяч вон на дне своей коробочки, и же думает возмутиться, что богатеньким парням вроде этого блондина его не купить, но незнакомец облокачивается на высокий стол, забавно складывает губы в трубочку, и сощурив глаза из-за улыбки, тянется за поцелуем. — Я не буду тебя целовать. — Но ты обслуживаешь будку поцелуев, — возмущается блондин, складывая ладони под подбородком. — Мне нужны баллы до стипендии, так что забирай свои деньги и вали, чтобы другие не подумали, что я горю желанием сидеть здесь, — практически неразборчиво бубнит Чангюн, поднимаясь со стула и наклоняясь к его «клиенту» недостаточно близко, чтобы хоть дать надежду. — Я что, так противен, что ты не способен даже на один поцелуй в щечку? — Ты идиот? — Я Хосок. Чангюн закипает, краснея с головы до ног то ли от раздражения, то ли от нахальной улыбки, так и не пропадающей с, признаться честно, симпатичного лица этого Хосока. Но его настойчивость... Гюн всегда избегал подобных людей. Всегда, но… — Да не противен ты, — бубнит Чангюн, после чего блондин довольно ухмыляется и опять складывает губы в трубочку, — прекрати это делать! — А сколько стоит свидание? — Сви... —…дание, — заканчивает Хосок, хохоча над слегка шокированным и еще более красным, даже багровым Чангюном. Брюнет вздыхает от безвыходности, а смущение полностью затмевает раздражение. Он мнется, и наконец не может сдержать кривой полуулыбки в ответ на вопросительный, пронзительный взгляд Хосока. Черт, он знает только его имя, а прямо сейчас собирается… — Можешь угостить меня кофе после фестиваля, потому что я готов уснуть прямо в этой будке. Хосок расцветает, улыбаясь еще шире, от чего оттопыренные уши кажутся Гюну еще более заметными и, черт, забавными. Он в ловушке у этого притягательного блондина. — Ты подарил мне надежду, — издевается Хосок, облокачиваясь об стол, и тянется к Чангюну еще один, контрольный раз, — но я всё ещё жду поцелуя. Гюн вздыхает наигранно злобно, смотрит сначала на купюру в коробке, за которую он вроде как обязан поцеловать Хосока, а потом на его губы. И думает, что идея в целом неплохая. — Только в щеку, — бормочет Чангюн, несмело наклоняясь вперед. — Разумеется. И Хосок вроде поворачивается щекой, но затем все же ловит легкий чмок смущенного Чангюна своими губами. А потом ловит его сердце, каждый день и каждую ночь, связывая их жизни до невозможного тесно.