Ты моя жизнь и душа (Mea vita et anima es)

      «Живи! Это приказ!»       Пылающие кровавой яростью глаза Себастьяна широко распахнулись, оборвав на полуслове пленку воспоминаний. В горле заклокотал гневный демонический рык, явно не предвещающий для Гробовщика благоприятный исход событий. От предсмертного состояния не осталось и следа, у Себастьяна как будто открылось второе дыхание, а мышцы налились невесть откуда взявшейся силой.       Он даже не дрогнул от захлестнувшей его вспышки боли, когда лезвие косы смерти рывком вонзилось в грудь и застыло в дрожащих от напряжения ладонях демона, не позволяющих ему ворваться глубже и нанести больший вред. Сиэль во все глаза смотрел на дворецкого — на нем не осталось живого места, но в последнюю секунду он, невзирая на приказ «живи», успел оттолкнуть графа от смертоносного оружия, подставив под удар свою израненную незащищенную грудь. Жизнь господина всегда в приоритете.       — Любопытная у тебя пленка, дворецкий, — с усмешкой заметил Гробовщик. — Именно то, что я хотел увидеть. И даже больше…       Себастьян с надрывным криком выдернул лезвие из раны, оттолкнув врага. Глаза демона метали молнии, бьющие на поражение, и даже жнец поежился, перехватив его горящий ненавистью взгляд.       — Ты поплатишься жизнью за то, что хотел причинить вред моему господину!       — Ему? — Гробовщик с искренним удивлением вскинул брови. — Я никогда не хотел причинить ему вред. Я преследую единственную цель: избавиться от тебя. Кто же знал, что он выскочит вперед, закрывая тебя своим телом? Все произошло так быстро, что я не успел остановиться.       — Мне ни к чему твои жалкие оправдания. Сомневаюсь, что тебя подвела скорость реакции.       — Возможно, я хотел проверить, как быстро ты кинешься ему на помощь. И кинешься ли, учитывая… — жнец оценивающе оглядел Себастьяна. — Хе-хе.       Демон угрожающе зарычал, испепеляя его пылающим взглядом.       — Поразительно! — продолжал жнец, как ни в чем ни бывало. — Демон, защищающий человека по контракту — это понятно. Но человек, защищающий демона? Я бы задумался.       — Задумайся. Скоро у тебя не будет такой возможности.       Превозмогая боль, Себастьян гордо выпрямился, свысока окидывая врага презрительным взглядом. Больше он не позволит ненавистному жнецу насмехаться над собой. Он уничтожит его, даже если это будет стоить ему жизни.       — Взаимная привязанность, — насмешливо протянул Гробовщик, изящно откинув в сторону прядь длинных волос, — это предел мечтаний для влюбленных. И у вас это есть. Замечательно, но…трагично в вашем случае. Демон и человек… Между вами всегда будет непроглядная пропасть. Как жаль.       Слова, прозвучавшие с плохо прикрытым сарказмом, только распалили гнев Себастьяна. Его зрачки, превратившись в тонкие острые линии, пронзили зал ледяной сталью. Его всепоглощающий взгляд, не давая шансов спрятаться или сбежать, выворачивал душу наизнанку, вытаскивал из ее глубин потаенные слабости и вытряхивал наружу позорные страхи, выставляя их на всеобщее обозрение. От этого взгляда внутри все сжималось, хотелось выть и кричать, выколоть себе глаза, потому что закрытые веки не спасали от чувства пристального разглядывания под всеми мыслимыми и немыслимыми углами. Хотелось свернуться с головой в тесный светонепроницаемый кокон, замереть, затаив дыхание, и задохнуться в нем от нехватки воздуха. Что угодно, лишь бы избавиться от этого преследующего взгляда, заставившего поежиться даже жнеца.       Разозленный демон опасен. Раненный и разозленный — вдвойне. А демон, чьей любимой душе грозит смерть, неистов и беспощаден в своей ярости.       Брови Гробовщика изумленно поползли вверх от произошедших с Себастьяном стремительных перемен. Недавно он стонал и корчился от боли в собственной луже крови, а теперь стоял перед жнецом с горящим в глазах беспощадным адским пламенем.       — Как там любят говорить смертные? Что все в жизни возвращается бумерангом? — коварно прищурившись, спросил Себастьян ледяным тоном, не предвещающим ничего хорошего.       Настоящий Сиэль предупреждающе покосился на Гробовщика, но тот лишь ехидно расхохотался. Себастьян с холодной усмешкой обвел его пронзительным взглядом, плавно принимая боевую позу.       — Господин. Прошу вас отойти на безопасное расстояние.       Серьезность, прозвучавшая во фразе, заставила беспрекословно подчиниться, а Гробовщика — напрячься и стереть с лица наигранную раздражающую улыбку. Не до смеха.       «Невозможно! Коса смерти обладает огромной мощью, несравнимой даже с силой приказа контрактора. Демон должен был умереть! — размышлял Гробовщик. — Едва ли приказ «живи» мог поднять его на ноги. Нет... Здесь чувствуется нечто большее. Только великая сила любви способна сотворить чудо. Приказ, отданный с любовью, защита ценой собственной жизни… Я думал, что совершаю благое дело и спасаю душу графа от вечного проклятия, но кто бы мог подумать, что он вовсе не нуждается в освобождении. Он готов на все ради Себастьяна, как и Себастьян — ради него. Но они оба жестоко обманываются, загнав себя в коварную ловушку иллюзии любви. Эх, а я хотел спасти графа, но он…просто глупец».       Тень молниеносно мелькнула перед глазами. Реакция, запоздавшая из-за судорожных мыслей, подвела Гробовщика. Тело сковала пронзительная боль. Глаза жнеца широко распахнулись. Зрачки превратились в узкие дрожащие точки. Из горла вырвался булькающий хрип. Гробовщик, дрожа всем телом, шокировано опустил голову к источнику боли. От вида демонической руки, жестким ударом разорвавшей его грудь и торчащей в ней по локоть, его затрясло в мучительных судорогах. Жнец успел выхватить помутившимися от боли глазами сияющий мстительным торжеством взгляд демона.       Самого Себастьяна, казалось, уже не беспокоили собственные смертельные раны, но только ему одному было известно, ценой каких усилий ему дается это противостояние.       — Ненавижу…тебя, демон! — процедил жнец сквозь зубы.       Резким движением Себастьян выдернул руку из груди Гробовщика. В сторону полетели куски оторванной кожи, хлынула алая кровь.       — Взаимно.       Вежливый тон, сдержанная улыбка и учтивый поклон — обязательные атрибуты дьявольски хорошего дворецкого, но на фоне смертельной битвы, выглядевшие до жути неестественно, преследовали единственную цель — саркастичная и злая насмешка над врагом.       Сиэль с затаенным дыханием наблюдал за происходящим, прячась за колонной. Вокруг Себастьяна, частично принявшего демонический облик, клубились черные угрожающие тени, с когтей медленно стекала кровь жнеца, но в остальном для Сиэля это по-прежнему был его дворецкий, привычный сердцу и глазу. Доведенного до состояния неистовой ярости демона уже невозможно было усмирить, остановить, и граф хорошо понимал, что живым из битвы выйдет только один. Но кто…       Прервав недолгую передышку, Себастьян со звериным рыком вцепился острыми демоническими когтями в горло жнеца и резко дернул вниз, глубоко располосовав его тело от шеи почти до низа живота. Обрывая оглушительный крик боли, демон зажал рот Гробовщика, яростно впиваясь когтями в щеки, и приблизился вплотную, склонившись к его уху.       — Душа господина принадлежит только мне.       Жнец дернул головой, освобождаясь из мертвой хватки демона, но незамедлительно почувствовал, как нечто темное и эфемерное сковывает его по рукам и ногам.       — Поглотишь ее — и что дальше? — прохрипел Гробовщик сквозь тесно сжатые зубы, с ненавистью впиваясь во врага глазами. — Какое удовлетворение это тебе принесет?       — Я ни словом не обмолвился, что собираюсь его поглощать, — Себастьян расплылся в коварной улыбке, обнажая ряд опасных демонических зубов.       — Едва ли после всего этого тебя ждет в аду теплый прием… Чему я несказанно рад!       — Достаточно нарадовался перед смертью? — процедил он холодным и бесстрастным голосом, но от проницательного Гробовщика не укрылась его напряженность.       Глаза демона мстительно полыхнули неукротимой ненавистью. Раздался пронзительный крик жнеца, ему вторили алые брызги крови, фонтаном взметнувшиеся к потолку.       Сиэль, пораженно застывший на месте, больше не видел привычного Себастьяна. Вместо него по залу неистово метались черные тени, нанося жнецу точные, смертельные, бьющие в конвульсиях удары. Гробовщик уже не разделял боли от каждой новой раны. Для него вся она слилась в одну. Он весь состоял из боли, он стал болью. Сознание путалось, искривляя время и пространство, и Гробовщик, кратковременно вырываясь из цепких лап безумства, видел перед собой то Себастьяна, то Винсента, то Сиэля, то его младшего брата, и не понимал, кто же из них наносит очередной удар.       — Глупая ошибка расслабляться во время битвы, недооценивая противника. Ты забыл, что я демон?       Гробовщик собирался что-то выкрикнуть в ответ, но Себастьян намеренно нанес новый пронзающий удар, не позволив ему это сделать.       — Рассчитывал убить меня? Но коса смерти не имеет никакой силы, если господин приказал мне жить.       — Врешь! — успел крикнуть Гробовщик, за что поплатился жестоким раздирающим ударом под дых.       — Пока мы связаны контрактом с господином, я вернусь к нему хоть из преисподней!       — И не только контрактом, — Гробовщик обессилено упал на колени, выплюнув вместе с кровью слова, невольно подчеркнув всю унизительность озвученного факта. Но Себастьян так не считал.       — Да. Не только.       Теперь он готов был это признать во всеуслышание после пережитых во второй раз мгновений, переосмысленных с высоты пройденных препятствий. На закате жизни всегда хочется забыть о гордости, успев высказать потаенные мысли, пока время, безразличное к чувствам и беспощадное к планам, не истекло…       Гробовщик, воспользовавшись выжиданием Себастьяна, смог, наконец, отдышаться от бесконечных ударов. Разорванная ткань накидки отваливалась вместе с кожей крупными окровавленными кусками.       — Я не тот демон, каким был раньше. Я полюбил своего господина, как человека, и хочу быть с ним вечно, и готов поступиться даже своими принципами.       Гробовщик, сжавшись от боли, поднял на Себастьяна горящий ненавистью взгляд. Хрипя от бессилия и с трудом шевеля губами, он зло процедил:       — Ты обманываешься, демон… Люди смертны, и этот союз обречен. Тебе уготованы вечные терзания после его смерти, впрочем, как и его душе в аду. Вы оба заставите друг друга страдать. Это и есть любовь в твоем понимании? Разве мимолетная земная любовь стоит вечных страданий после конца?       Себастьян сдержанно молчал, в готовности занеся над жнецом когтистую руку.       — Да что ты можешь понимать в любви, не умея ее испытывать и наблюдая за ней лишь со стороны? — продолжал жнец, испепеляя врага взглядом.       Демон коварно усмехнулся, ловко парируя колкость:       — А как ты можешь рассуждать о демонах и о том, на какие чувства они способны, являясь всего лишь жнецом?       Себастьян презрительно окинул взглядом скорчившегося у него в ногах Гробовщика, сморщив нос в отвращении. Но его трясло от смеха. Даже в предсмертном состоянии тот не изменял своему стилю.       — Но ты не сможешь подарить ему ту любовь, в которой он нуждается.       — Я подарю ему другую, какой ни у кого нет.       Гробовщик качнул головой.       — И почему ты делишься со мной такими сокровенными желаниями, исчадие ада? Не боишься, что это дойдет до твоего…хм…руководства?       — Я ничего не теряю. А тебе я рассказываю это лишь потому, что ты все равно сейчас умрешь, — просто ответил Себастьян.       Человеческий облик Себастьяна вновь растворился в черной тени. Ему вторили возобновившиеся мучительные крики Гробовщика и тошнотворный треск разрываемой плоти.       Сиэль, прижавшись к стене, во все глаза смотрел на происходящее, дрожа от явного ощущения дежавю. Предсмертные вопли, бешено кружащаяся тень в ритме рокового танго, фонтаны крови — все это воскресило в памяти день заключения контракта. С чего все началось, тем и закончится? Злая, ироничная цикличность жизни…       Внезапно все затихло. Тень исчезла. Сиэль запаниковал, что навсегда потерял Себастьяна, и принялся судорожно искать его глазами, но тут его внимание привлекли странные действия Гробовщика. Жнеца резко дергало в неестественных движениях и швыряло из стороны в сторону как тряпичную куклу. Сквозь глубокие порезы на его теле просачивались черные тени.       «Он в нем! Он разрывает его изнутри!».       Эстетика отвратительного гипнотически завораживала, не позволяя даже при всем желании отвести взгляд или зажмуриться.       Глаза настоящего Сиэля широко распахнулись от страха, приковавшего его к месту. Бездушная кукла Гробовщика… Без него он ничто.       Гробовщик непрерывно кричал и непрестанно извивался от боли. Демоническая тень мелькала вокруг него, закручивая в безумный вихрь, то резко исчезающий, просачиваясь вглубь слабо сопротивляющегося тела через многочисленные рваные раны, то резко выскакивающий из них, вытягивая за собой тошнотворно хлюпающие кровавые потоки. Демон, чьи силы и самого были на исходе, отравлял жнеца изнутри, жестоко ломал хрупкие кости, выворачивал наизнанку внутренние органы. Разозленный демон не знает пощады.       Поняв, что пора заканчивать, Себастьян растекся по его телу, заполонив собой все, и заставил жнеца безвольно раскинуть руки и ноги в стороны в форме пятиконечной звезды. Гробовщик потерял полный контроль над телом, но все еще владел разумом, осознавая все, что с ним происходит. Превозмогая боль и отвращение, он бросил на младшего Сиэля разочарованный взгляд. Графа прошиб холодный пот. Гробовщик медленно раскрыл рот, прошептав что-то одними губами. В следующую секунду его глаза закатились. Руки и ноги затрещали по швам. Черепная коробка с треском разорвалась. Сиэль закрыл лицо руками и рухнул на колени на внезапно обессилевших ногах.       Он не видел, как тело Гробовщика разрывалось на куски, как внутренности разлетались во все стороны, но зато прекрасно слышал и ощущал на себе его горячую кровь. Закрытые глаза обострили остальные органы чувств. От ужаса и отвращения Сиэля забила крупная дрожь, и какая-то невидимая сила настойчиво пригнула его к полу, пропитанному мерзким запахом крови.       Послышался еще один крик, до боли напоминающий его собственный. Сиэль дернулся, отчаянно протянул в темноту дрожащую руку. От непоправимого его отделял всего один приказ.       Он боялся открыть глаза и снова увидеть, как у него отнимают брата. И в то же время боялся, что, увидев его, не сможет принять решение без колебаний.       «Это уже не мой брат… Я потерял его несколько лет назад. Это не он, а кто-то другой с его внешностью и воспоминаниями. Он был создан Гробовщиком, чтобы вредить мне».       Рука Сиэля безвольно опустилась на пол, сжавшись в кулак.       «Ты причинил мне и моим близким слишком много зла… Настоящий Сиэль никогда бы так не поступил…».       Себастьян не торопился расправляться с марионеткой Гробовщика, видимо, ожидая приказа господина. Демон чувствовал одолевающие Сиэля сомнения, не зная, как поступить, чтобы не сделать хуже.       Уничтожить, терзаться муками совести, но жить в относительной безопасности и уверенности в завтрашнем дне? Даже если этот «кто-то» очень напоминает последнего оставшегося в живых близкого человека…       Или сохранить жизнь бездушному существу и жестоко поплатиться за это? События на лайнере хорошо показали, что от живых мертвецов, какими бы совершенными и похожими на настоящих людей они ни были, бессмысленно ждать добра, их всегда будут интересовать чужие души, а они навек так и останутся подделками. И Сиэль — это уже не Сиэль, а кто-то неизвестный и непредсказуемый.       Сиэль осторожно открыл глаза и замер, встретившись взглядом с братом, окруженным плотным кольцом теней, не дающих ему сдвинуться с места.       — Себастьян, — со слезами на глазах прохрипел граф, до боли сжимая руки в кулаки. — Избавься от него! Я больше так не могу!       — Что же ты делаешь, брат?! — отчаянно вскрикнул Сиэль, протягивая к нему руки. На лице отразилось отчаяние. То ли Гробовщик постарался на славу, в точности скопировав в этом существе мимику Сиэля, то ли это и правда был он… Невозможно!       — Тебя давно нет! Оставь нас в покое!       — Ты пожертвуешь мной во второй раз?!       — Я не жертвовал тобой! Жертва — это добровольный выбор. Тогда я не выбирал!       — Но ты можешь выбирать сейчас. Избавься не от меня, а от демона, и мы сможем снова счастливо жить вместе, а твоя душа будет свободна.       — Нет! Ты так говоришь, потому что тебе нужна моя душа для полноценной жизни! Всем нужна моя душа, но для корыстных целей. Как и тебе, Себастьян!       От услышанного тень возмущенно разрослась, почти закрыв собой настоящего Сиэля. Во тьме возникло множество полыхающих красным разочарованных глаз.       — Тебе тоже нужна моя душа, но чтобы утолить свой голод и скрасить серые будни…       — Мой господин…       В многоголосии трудно было определить, с каким настроением прозвучала фраза, но Сиэль решил, что отчаяния и обиды в ней слышалось больше, чем гнева.       — Но это было раньше, Себастьян…       Тень постепенно принимала человеческие очертания, напоминая привычный и даже в какой-то степени ставший родным облик дворецкого.       — Я убедился, что моя душа значит для тебя гораздо больше, чем просто ужин. Ни один демон не следовал бы неравноценному контракту, в ущерб себе, и ради деликатеса не жертвовал бы собой настолько самоотверженно, как сегодня это делал ты. При этом я по-прежнему не понимаю, какие мотивы тобой движут, но то, что нас связывает отнюдь не только договоренности — очевидно. Ты защищаешь меня без корыстных побуждений. Просто потому, что сам желаешь этого.       Глаза Себастьяна взволнованно полыхнули. Настоящий Сиэль отчаянно метался в сужающемся кольце теней и простирал руки к потолку, яростно выкрикивая:       — Гробовщик хотел спасти нас, а ты все испортил, братик! Ты всегда был слабым звеном! А вдобавок…полюбил демона?! До чего ты докатился!       Сиэль нехотя оторвал взгляд от Себастьяна, проникнувшись глубиной признательности и искренностью его нежных чувств, светившихся в глазах и играющих в улыбке, и посмотрел на брата. Тот холодно усмехался, стерев с лица наигранный страх. Какой смысл в притворстве, если тебя раскусили.       — Мой брат любил меня, и никогда бы так не сказал…       — Если бы ты не променял меня на демона!       В ответ на услышанное Сиэль стиснул зубы, насупив дрожащие от ненависти брови.       — Но теперь мне ничего от тебя не нужно, кроме твоей души, — продолжала подделка Гробовщика. — Как говорится, око за око: однажды из-за тебя у меня забрали душу — и теперь я хочу забрать ее у тебя. Все просто. Ничего личного.       — Заткнись!       — Да жаль, что так вышло, и теперь это невозможно… — он грустно кивнул в сторону разбросанного по всему полу жнеца.       Порой самые близкие люди, клявшиеся до гроба быть с тобой, перед лицом опасностей поворачиваются к тебе спиной. А исчадие ада, с кем опасно иметь дело, ведь даже контракт не гарантирует тебе мирную жизнь, становится единственным близким существом.       — Уничтожь его! Это приказ, Себастьян!       — Да, милорд.       Это произошло за долю секунды. Демон яростно рванулся к настоящему Сиэлю, окутав его теневым шлейфом. Вцепился когтистой рукой в хрупкий затылок, заставив вскрикнуть от боли. Он сопротивлялся, но с демоном не совладать. Легкое нажатие — и череп раскрошился на мелкие кусочки, извергая в воздух фонтан крови.       Сиэль с застывшим на лице беззвучным криком без сил упал на колени. Увиденное сломало его.       Все закончилось. Теперь навсегда.       В носу защипало, в глазах помутилось от слез. Сиэль вздрогнул и, попытавшись встать на дрожащих ногах, неловко подвернулся на скользком и окрашенном во все оттенки красного полу, снова рухнув на колени.       Черная тень стремительно понеслась к нему, напугав Сиэля скорым прощанием с душой. Граф зажмурился, втянув голову в плечи. Условия контракта еще не выполнены, но что может остановить голодного раненного демона? Против своей животной сути не пойдешь…       Но ничего не произошло. Сиэль осторожно открыл глаза и вздрогнул от близости Себастьяна, принявшего привычный облик дворецкого и почти соприкасавшегося с ним лбом. В его глазах плескалось неподдельное беспокойство. Он обхватил голову Сиэля, зарываясь пальцами в растрепанные волосы, и горячо зашептал:       — Я жесток! Я не должен был позволять вам видеть это! Мне нет прощения…       Губы Сиэля предательски задрожали, на щеках заблестели мокрые дорожки.       — Видеть ваши слезы для меня худшее наказание.       — Я плачу не из-за увиденной жестокости, — он помотал головой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос. — Чего я только не насмотрелся за свою короткую жизнь… Я не виню тебя ни в чем. Себастьян…       Сиэль неуверенно протянул руку к дворецкому, не зная, как коснуться его, не задев ран и не причинив боли.       — Наверное, это слезы облегчения от того, что все, наконец, закончилось, — продолжал он, судорожно вздрагивая. — И немного слезы тоски по прошлому.       Себастьян прижался к нему лбом, нервно втянув воздух. Только вблизи Сиэль явственно почувствовал дрожь его тела, прерывистое хриплое дыхание и исходившие от него волны боли. Во время битвы скрывать свое истинное состояние в облике эфемерной тени — наилучший способ избежать ненужного беспокойства. Но дела были плохи, Сиэль видел это невооруженным глазом.       — Поверь, в глубине души я даже рад, что ты обошелся с ними так жестоко, особенно после всего, что они творили…       Себастьян медленно отстранился, подняв на Сиэля осторожный виноватый взгляд, все еще держа его щеки в своих теплых ладонях.       — Я рад, что ты жив, — прошептал Сиэль и устало закрыл глаза.       Себастьян, решив, что ему нечего больше терять, порывисто прикоснулся губами к дрожащим губам Сиэля, подарив глубокий чувственный поцелуй. Сперва граф дернулся, хотел вырваться. Неожиданно. Не вовремя. Но приятное тепло наслаждения, волной прокатившееся по телу, расслабило напряженные мышцы, позволив без остатка отдаться чувству.       Получив желанное одобрение Сиэля, демон стиснул его в сильных надежных объятиях, не желая ни на секунду расставаться с любимой душой. Сбивчивое дыхание Себастьяна и порывистые быстрые поцелуи выдавали его волнение, словно он торопился скорее наверстать упущенное, отперев рвущиеся наружу чувства, годами подавляемые глубоко внутри. Сиэль, неуверенно отвечая на страсть, тесно прижался к дворецкому.       Вспышка нестерпимой боли захлестнула его израненное тело. Себастьян вздрогнул, немедленно прервал поцелуй и разомкнул объятия, издав короткий мучительный стон.       — Мне так жаль… — пробормотал Сиэль, окидывая дворецкого взволнованным взглядом, все еще дрожа от нахлынувших чувств. — Ты столько натерпелся со мной. Я сложный контрактор.       — Пожалуйста, не беспокойтесь об этом.       Себастьян мягко улыбнулся и поднялся на ноги. В глазах резко потемнело, лицо перекосило от боли. Обхватив себя руками, дворецкий сдавленно вскрикнул и на пошатнувшихся ногах изнеможенно упал на колени.       — Себастьян!       — Похоже, я ошибаюсь…       Он не мог больше скрывать правду. Опустив голову и стараясь избегать тревожных глаз графа, Себастьян с тяжелым вздохом произнес:       — Господин… я выполнил один ваш приказ, избавившись Гробовщика, но не уверен, что мне хватит сил на выполнение второго…       С этими словами он с мучительным хриплым стоном завалился на спину, почувствовав прикосновение дрожащих рук к щекам и холодные капли слез на коже.       — Нет! Что ты такое говоришь?! Ты только что разорвал жнеца на куски. Будь ты при смерти, ты бы…       Боль сковала его тело в тугие тиски, заставляя до хруста сжать кулаки и судорожно застонать, зажмурив глаза. Сиэль встревожено бегал глазами по побледневшему лицу дворецкого.       — Не понимаю… Как же ты… — дрожащим голосом залепетал он, — как же ты сражался? Ты словно забыл о боли! А теперь таешь на глазах! Что происходит?!       — Господин… — Себастьян нашел его глаза затуманенным болью взглядом. — Ваш приказ… и угроза вашей жизни придали мне сил. Но я истощен до предела... Я не смогу восстановиться.       — Ты умрешь?! — предвидя худшее развитие событий, отчаянно закричал Сиэль, испуганно вцепившись в его плечи.       Себастьян замешкался. Контракт не велел лгать.       — Не молчи!       Дворецкий простонал от мучительной боли, пытаясь отогнать подступающую со всех сторон тьму в глазах.       — Ты же бессмертен! Говори правду! Это не так?       — Не совсем… Я…       — Что?! Почему ты никогда мне не говорил?       — Я бессмертен. Но моя земная жизнь подходит к концу… Это тело, — Себастьян с усилием поднял голову, осматривая себя, — более непригодно.       — Я помогу тебе! — горячо закивал Сиэль, беспомощно зажимая раны. Кровь просачивалась меж пальцев, вызывая своим видом приступ тошноты. — Не можешь восстановиться как демон — сделаешь это, как человек. А я тебе помогу! Только скажи, что я должен делать?       — Ничего… — хрипло выдохнул Себастьян, бессильно уронив голову на пол.       — Как это «ничего»?! Пожалуйста, держись!       Сиэль склонился над его лицом, трясущейся рукой прикоснулся к щеке. Взгляд Себастьяна скользил мимо него, а его прерывистое тяжелое дыхание вгоняло графа в нервную дрожь.       — Вы ничего не сможете сделать. А если я уйду, то уже не вернусь…       — А как же контракт?       Глаза Себастьяна измученно закрылись. Сиэль в отчаянии вцепился в его щеки и принялся яростно тормошить.       — Нет! Не покидай меня! Только не ты!       Жестокая правда сковала Сиэля льдом, заставляя сердце болезненно сжаться.       — Пожалуйста, Себастьян, держись! Ты нужен мне!       — Я смогу вернуться, только если вы снова меня призовете. Но вы этого не сделаете. Не захотите... Не сможете…       — Захочу! — властный вскрик и упрямый толчок заставили Себастьяна открыть глаза. — Смогу!       Болезненно морщась, он слабо качнул головой, встретившись помутневшим взглядом с графом.       — У вас появился шанс жить счастливой жизнью. Не будьте глупцом и избавьтесь от вечного проклятия контракта…       — Скажи, что я могу сделать, чтобы сохранить твою жизнь? — упрямо настаивал Сиэль, пропустив слова дворецкого мимо ушей.       — Прекратите!       Неожиданно резкий голос Себастьяна прорезал зал, отдаваясь пугающим эхом от высоких стен.       — Я не позволю вам! — голос демона впервые дрожал. — Не позволю… Я слишком люблю вас и вашу душу, чтобы пойти на такой шаг!       — Любишь? Ты…       Себастьян печально улыбнулся.       — Ты меня… Правда? Ты…       «Полюбить простого смертного, будучи бессмертным жестоким чудовищем… Моя жизнь состоит из множества быстросгорающих человеческих жизней, а потому привязываться к кому-либо из смертных — страшная ошибка, на которую способен только такой глупец, как я. Союз демона и человека обречен, у него нет счастливого конца, потому что природу обоих существ не изменить. Между нами непроглядная пропасть невозможности быть вместе: человеческую жизнь легко забрать, а моя жизнь вечна, и я не изменю своей демонической натуре, рано или поздно возжелав поглотить даже горячо любимую душу. Но, зная это, я все равно обрек себя на вечные муки, привязавшись к очередной человеческой «игрушке», с которой мне так или иначе однажды придется попрощаться, ведь люди умирают. Этим всегда все заканчивается. Единственный финал, без альтернатив. А я снова неизбежно останусь один...».       Из горла Сиэля вырвалось судорожное рыдание, и он уронил голову, прижавшись щекой к щеке Себастьяна. Дворецкий зажмурился от приступа нестерпимой боли. Проклятый Гробовщик… Он все-таки добился своего!       — Себастьян, не оставляй меня, — отчаянно взмолился Сиэль, уткнувшись в шею демона и почувствовав слабеющий пульс. — Прошу! Только не ты… Я тоже тебя…       — Господин…       Силы стремительно покидали его, и он уже не мог говорить, а только тяжело хрипел. Отчаянные рыдания Сиэля резанули его по сердцу, как ножом, ранив больнее, чем лезвием косы смерти. Себастьян чувствовал, как и его собственные глаза увлажнились от слез.       «Этого не может быть… Я демон. Я не могу испытывать такие чувства. Но я…их испытываю. Прожив не одно столетие, я так и не научился держаться от чувств на расстоянии. Демонам без надобности человеческие эмоции, но они мне давно не чужды. Возможно, я виноват в этом сам, поглощая исключительно особенные души, что наделили меня способностью чувствовать. Ты то, что ты ешь. Именно люди сделали меня таким, какой я есть. И частичка души Сиэля навсегда останется внутри меня и будет бесконечно отдаваться в сердце болью всепоглощающей тоски и неизбежностью расставания».       — Себастьян, — Сиэль с мольбой вглядывался в его глаза, с тревогой замечая, как из них стремительно утекает жизнь, — не оставляй меня одного… Меня ничто не держит в этом мире, кроме тебя.       — Не говорите так. Я даю вам шанс начать новую жизнь...       — Мне не нужна новая жизнь без тебя! — воскликнул он, охваченный яростью, вцепившись во фрак дворецкого. — У меня никого не осталось, кроме тебя! Мне нужен только ты! Слышишь?!       «О, мой господин… Прошу вас, перестаньте говорить такое… Я умираю, и мне больно это слышать… Но я должен уйти сейчас, ведь, чем позднее это случится, тем тяжелее будет нам обоим. А пока между нами не такая тесная связь, разорвать ее будет легче. И вам, и мне».       — Что я должен делать? — задыхаясь в слезах, провыл Сиэль. — Как тебя спасти? Говори! Говори мне! Это приказ!       Голос Сиэля сорвался на отчаянный крик.       — Это приказ, Себастьян!       Пальцы до боли впивались в плечи дворецкого.       — Отвечай!       — Чтобы я смог выжить в земном мире… — скрепя сердце пробормотал Себастьян, — я должен поглотить вашу душу.       — Так поглощай! Разве не об этом мы договаривались?       Себастьян задрожал, вцепившись в стискивающие его хрупкие руки господина.       — Как можно…добровольно отказаться от света?       — Я отказался от света уже давно. Забери мою душу.       — Жизнь потеряет смысл без вас…       Сиэля била дрожь от пронзившей его правды. Себастьян затуманенным взором вглядывался в потерянные глаза господина и утешающе сжимал его ладони. Он чувствовал, как последние силы покидают его. Тьма липкой пеленой обволакивала со всех сторон, унося с собой боль и успокаивая сбивчивые мысли.       — Мне не нужно ваше тело без души — пустая бесполезная оболочка… И ваша душа без тела мне не нужна. Что она принесет? Мимолетное удовлетворение и насыщение. А после — проклятие вечного одиночества. Мне нужны вы весь: и ваша душа, и ваше тело, безраздельно.       — Себастьян…       — Но если я поглощу вашу душу, то навсегда потеряю вас.       — Но в ином случае тебя потеряю я!       — В земном мире, да. Но однажды мы все еще сможем найти путь друг к другу, но уже не здесь… Поэтому вы должны жить. Ваша душа свободна. Вы вольны выбирать.       — А как же контракт?       — Я не хочу поглощать вашу душу. По собственному желанию, очевидно, расторгнут.       — Расторгнут? — глухо повторил Сиэль, осторожно поднеся руку к глазу. Ничего не произошло, но на сердце повисла непонятная тяжесть, а не чувство облегчения и избавления от долгого проклятия. — Но ты не спросил, хочу ли этого я…       Себастьян чувствовал, что его тело становится невесомым, принося долгожданную легкость, боль напоминала о себе отдаленным эхом. Но не только боль, но и все чувства утратили остроту и яркость. Уже не ощущались мягкие ладони графа, его горячее дыхание едва касалось чувствительной шеи. Мир стремительно терял краски, тускнел, и только синие глаза Сиэля были его единственным ориентиром, его путеводной звездой.       — Господин, спасибо вам за все… — прошептал Себастьян, слабо и ласково улыбаясь. — Вы подарили мне удивительную насыщенную жизнь, о которой я не мог и мечтать… Вы мой луч света во тьме, озаривший черствую темную душу и всколыхнувший чувства, на которые неспособны чудовища, вроде меня. Наверное, это у вас зовется любовью, когда ради любимого существа ты готов поступиться своими принципами и пожертвовать собой…       — Себастьян? — еле слышно выдохнул граф.       — Подарите мне прощальный поцелуй…       Сиэль сдавленно всхлипнул от осознания неизбежного конца.       — Прошу вас, господин… Мой бесконечно любимый Сиэль…       Себастьян первый и единственный раз назвал его по имени, вложив в него всю нежность возвышенных чувств, как никогда и ни к кому прежде не обращался. Его глаза светились лаской и блестели от слез признательности за подаренную жизнь и возможности, наконец, испытать это окутанное тайной и не одно столетие будоражащее ум демона необъяснимое чувство любви. Себастьян, наблюдая за людьми с высоты прожитых лет, никогда не понимал, почему во имя бессмысленной и эфемерной штуки под названием «любовь» люди порой готовы сворачивать горы, совершать безумные поступки, жертвовать собой, а будет нужно — и жизнь готовы отдать. До поры до времени демона забавляла человеческая самоотверженность, граничащая с глупостью. Но теперь, сам испытав любовь, он все понял.       Тишина пустого зала, залитого всеми оттенками красного и с разбросанными на полу оторванными частями тела, совсем не располагала к поцелую. Но Сиэлю было все равно на окружающую обстановку. В его мире существовал только он и его дворецкий.       Они встретились глазами. В пылающем взгляде демона сияла нехарактерная для него нежность. Сиэль затаил дыхание и аккуратно дотронулся до его щеки, плавно опуская голову. Он без колебаний коснулся дрожащих губ Себастьяна, смыкаясь с ним в нежном трепетном поцелуе.       Плотно закрытые глаза позволили унестись воображению в графскую спальню, в мягкую постель с чистой, белоснежной простыней, шуршащей от свежести и любовно извивающихся на ней тесно сплетенных тел.       Сиэль ощущал руки Себастьяна на своей спине. От нежности прикосновений у него все трепетало внутри. Искусный язык, выводивший во рту графа неописуемые пируэты, сводил графа с ума. Легкие постанывания дворецкого, и совсем не от боли, мягко коснувшиеся ушей Сиэля, вызвали у него приятную дрожь возбуждения, накрывшую с головой.       Себастьян ласково целовал податливые теплые губы Сиэля, с упоением вдыхая аромат эрл грэя, оставшийся на их мягкой коже. Всего каких-то два часа назад он подавал графу вечерний чай, и ничто не предвещало беды…       «Однажды мы встретимся вновь и больше никогда не разлучимся, мой господин. Я готов ждать, сколько угодно. И когда мы воссоединимся, я буду вечно оберегать и защищать вас. Навсегда ваш демон и дворецкий…».       Приятные до мурашек ощущения от неопытного поцелуя Сиэля слабели, напоминая легкое дуновение ветра на губах, но вместе с ним слабела и боль, освобождая измученное тело из тугих тисков. В воздухе витал восхитительный аромат эрл грея, но острое демоническое чутье едва улавливало его. Себастьян не желал, но больше не мог отказываться от любезного приглашения мягко окутывающей тьмы. Он почувствовал, как по щекам покатились холодные слезы.       «Сиэль…».       Себастьян медленно отдалился от губ графа, созерцая его нежное лицо расплывающимся слабеющим взглядом.       «Люблю…».       Блеск синих тревожных глаз померк в сомкнувшейся черноте.       Сиэль вздрогнул. С губ срывалось судорожное дыхание. Обрывки счастливых воспоминаний, пережитых им с Себастьяном, путались в сознании, отзываясь тяжестью и болью в сердце. Затуманенный слезами взгляд непонимающе бегал по бледному лицу демона.       — Нет, Себастьян… — прошептал Сиэль, дотронувшись до его щеки и отказываясь верить в происходящее. — Не покидай меня…       Отчаянно взвыв, граф запрокинул голову к потолку, заломив руки в напрасной мольбе. В ушах зазвучал хриплый неузнаваемый крик:       — За что?! За что отнимать у меня последнее близкое существо?! Разве я недостаточно страдал?       Сиэль до боли стиснул зубы и уронил голову на неподвижную грудь дворецкого.       — Будь проклято небо! Будь проклято все в этом бездушном мире! Я люблю тебя, Себастьян! Вернись ко мне из глубин ада! Услышь мой зов! Приди по мою душу!       Сломленный горем Сиэль рухнул на дворецкого, уткнувшись в его холодное тело, содрогаясь от безутешных рыданий. Гнетущая пустота зала давила на него, не предлагая ответа на вопрос: «Как жить дальше и есть ли в этом смысл?»…       Себастьяна больше нет!       Он любил его!       Он клялся беречь его от любых бед.       Но не уберег себя для него.       Он обещал быть с ним до конца!       Он не мог лгать!       Но солгал…       Очередной непредсказуемый поворот судьбы отнял близкое существо, разделил жизнь на до и после. Но теперь рядом нет никого, кто протянул бы руку помощи в его личную непроглядную пропасть.       Единственный оставшийся, как будто из прошлой жизни, титул графа, который Сиэль всеми силами стремился возвратить, казался теперь лишним и бесполезным. Титул не обнимет, не утешит нужными словами и не согреет холодной ночью, спасая из цепких лап кошмаров.       — Я хочу, чтобы ты вернулся! — давясь слезами, выдохнул Сиэль, зарываясь в его фрак. — Почему ты не приходишь на мой зов, Себастьян?! Разве я недостаточно этого желаю?       Потянувшись вверх, Сиэль коснулся безжизненных губ Себастьяна. Покрыл лицо горячими поцелуями, тут же заливая их остужающим ручьем слез. Тщетно. Он никогда не откроет глаза. Руки больше никогда не коснутся его тела. И в ответ на приказ никогда не прозвучит заветное: «Да, милорд».       — Себастьян! — с отчаянной яростью закричал Сиэль. — Клянусь душой, я найду способ призвать тебя! Ты вернешься ко мне! И мы будем вместе вечность!

***

      Остаток дня прошел, как в тумане. Сиэль не помнил, как на ватных ногах добрался до спальни, как забрался в постель прямо в запятнанной кровью одежде, напрочь забыв о том, что уже некому будет отстирать белоснежные простыни. Но это больше не имело значения…       Бессильно упав на подушку, заботливо взбитую Себастьяном не предвещающим беды солнечным утром, Сиэль провалился в беспамятство, надеясь вместе со сном хотя бы на время выпасть из безысходной жизни. А во сне к нему пришел бы Себастьян, и вместе бы они непременно придумали способ воссоединиться. Вместе…       Горячо уверенный в своих чувствах и желаниях, Сиэль не мог сказать того же о Себастьяне. Он до последнего дня оставался для него загадкой, и графа не покидала отвратительная мысль, что чувства, которые, как ему казалось, испытывал к нему демон, он всего лишь выдумал, основываясь на слепой вере. Можно ли без остатка доверять демону? Какие мотивы им двигали?       «Он не поглотил мою душу. Насколько сильные чувства, должно быть, он испытывал ко мне, если не пожелал для моей души вечных страданий и освободил ее? Это значит…».       Сиэль вздрогнул, как громом пораженный, оторвавшись от взмокшей от слез подушки. Горькая мысль болезненно сжала ноющее сердце.       «Нет… Себастьян… Это значит, ты не вернешься? Для возвращения мы должны заключить новый контракт, но если ты не желаешь поглощать мою душу… Мы можем договориться на каком-нибудь другом основании?»       Сиэль яростно вцепился в простыню, сжимая ее до покрасневших пальцев, и рывком дернул ткань. Неистовый хруст разрыва, заставляя поморщиться, разрезал слух и мрачную тишину холодной опустевшей без Себастьяна спальни. Сиэль принялся остервенело рвать на куски тонкое покрывало, не испытывая от этого ни малейшего чувства облегчения. Но больше не на кого было направить безудержный гнев, распарывающий изнутри мятежную душу. Будь Гробовщик жив, Сиэль разорвал бы его собственноручно…       «Себастьян, забери меня с собой! Не оставляй одного! Неужели ты вот так просто бросишь меня на произвол судьбы? Ты очень жестокий! Даже я не был к тебе так жесток, отвергая тебя и не замечая твоих чувств! А может, наоборот…я еще более жесток? Только я заставлял тебя так страдать и голодать. Я единственный контрактор, за которого ты отдал жизнь, даже не попробовав моей души… Что же со мной не так? Почему ты просто не забрал мою душу, как поступил бы на твоем месте любой другой демон?! Моя душа — твоя! Я хочу, чтобы ты высосал ее всю, не оставив ни капли! Но зачем ты, идиот, расторгнул контракт?! Твой очередной хитрый ход? И чем он обернулся? Теперь ты не сможешь ко мне вернуться! Я тебя навсегда потерял!»       Сиэль взвыл, как раненный зверь, ненавистно отшвырнув от себя одеяло. Он дрожал от злости и несправедливости на весь белый свет. В глубине души граф наивно надеялся, что после потери семьи хуже уже ничто быть не может, но, не иначе, кто-то свыше посчитал, что страданий на его долю явно недостаточно.       «Теперь и тебя со мной нет, Себастьян… Но, наверное, отказываясь от контракта, ты знал, на что идешь… Тебе известно нечто, что мне пока недоступно, ведь я всего лишь жалкий человек. Возможно, спустя какое-то время я пойму, разгадаю твой хитроумный план. Ты рассчитывал на то, что я хоть и юный, но сообразительный. Но Себастьян… Как я могу о чем-то думать, если все мои мысли заняты тобой? Мне плохо без тебя… Стены давят. Я схожу с ума от одиночества. Не хватает даже твоих вечных подколов и усмешек. И особенно тепла твоих рук…».       Сиэль безвольно свесился с кровати и потянул на себя одиноко валяющееся на ледяном полу одеяло.       — Я тебя согрею… Ты там лежишь…у лестницы…один…и такой же холодный.       По комнате эхом разнеслись приглушенные рыдания. Зарывшись лицом в подушку, Сиэль содрогался от безутешного горя, крепко обнимая свернутое одеяло, представляя на его месте Себастьяна. Его тело так и осталось лежать у лестничного пролета, потому что граф был не в состоянии с ним что-либо сделать. Он и не думал, что когда-то у него хватит духа вернуться туда.       «Хочу задохнуться в собственных слезах, чтобы поскорее встретиться с тобой!».       Сиэль забрался на одеяло, крепко обхватив ногами и зарывшись в него лицом.       «Я виноват во всем. Я привязался к Себастьяну. Неужели я забыл, что теряю всех, кто мне дорог? Я опасный человек! Со мной умирают даже демоны!»       Сиэль чувствовал себя потерянным, брошенным всеми маленьким существом, запертым в тесной сжимающейся клетке. Он лишь надеялся, что скоро холодная решетка упрется ему в ребра и раздавит их, вонзив в страдающее сердце, прекратив это ничтожное жалкое существование.       «Почему я так поздно осознал свои чувства? Ведь жизнь не раз подсовывала нам препятствия, ставила в такие условия, когда мы на полном серьезе могли потерять друг друга. Убийства в поместье, Атлантика... Почему я, как последний глупец, отталкивал тебя? Почему я всегда был с тобой холоден, даже в ответ на твою теплоту? Ни единого слова благодарности... Я наивно полагал, что у меня еще будет время выразить свою привязанность. Когда-нибудь. Да… Размытые неопределенные рамки. Это все равно, что никогда. Пустые слова и обещания».       Сиэль поджал колени к груди, свернувшись в беззащитный комок и обхватив себя руками. Крепко зажмурился, силясь представить себя в объятиях Себастьяна.       «Дворецкому не престало умирать раньше своего господина. Особенно если господин не успел признаться ему в своих чувствах…».       Обессилев от нескончаемых рыданий, Сиэль беззвучно лил слезы, кусая то подушку, то свои губы до крови. Но он не реагировал на это, даже почувствовав солоноватый привкус во рту, а физическая боль в сравнении с творящейся бурей в его душе отзывалась пустым звуком.       Изнуренность давала о себе знать, и Сиэль чувствовал, как глаза закрываются от бессилия.       «Как бы я хотел, чтобы ты был рядом…».       На грани яви и сна он успел отчетливо ощутить на себе чей-то пристальный взгляд из тьмы комнаты. Ему могло показаться, но он был готов ухватиться за любое, даже самое невероятное предположение.       Полузакрытыми заплаканными глазами граф обвел спальню, но никого не увидел. Но по телу пробежали странные мурашки, а ощущение, как будто тебе буравят спину взглядом, только усилилось. Сиэль подскочил на кровати и судорожно помотал головой, озираясь вокруг. Никого.       — Кто здесь? — прохрипел он севшим от крика голосом.       Его не сковал страх, и сердце выпрыгивало из груди отнюдь не от тревоги и чувства опасности. Взгляд не излучал угрозу. Вертя головой, Сиэль с усилием пытался понять, откуда он исходит. Ему казалось, что на него смотрят отовсюду и ниоткуда.       Спальня как нарочно погрузилась в глубокую непроглядную темноту, хотя по ощущениям Сиэля, не наступило и девяти вечера. Граф неподвижно сидел, уставившись в одну точку, и еле различал звук собственного дыхания, снедаемого всепоглощающей тьмой. Осознав всю тщетность попыток кого-либо разглядеть, он безжизненно рухнул на кровать, но сердце продолжало трепетать в неуловимой надежде…       — Себастьян, это ты? — хрипло прошептал Сиэль, крепко зажмурившись от страха жестоко ошибиться.       Комната погрузилась в гробовую тишину. Но отчего-то на душе Сиэля сделалось легко, и ему хотелось звонко рассмеяться. Он явственно чувствовал чье-то присутствие. Готов был поклясться чем угодно, но чувствовал, что кто-то с интересом наблюдает за ним из тьмы. И не просто кто-то, а именно он.       — Ты пришел…       Расплывшись в счастливой улыбке, Сиэль провалился в сон. И ему снился Себастьян, нежно повторяющий: «Да, милорд».