Deceit Phantom. Судный день

      Парень осторожно шёл по тёмному коридору. Глухие шаги возвращались эхом. Сыро и холодно. С предполагаемого потолка что-то капало, но Сал не обращал на это внимание. Его привлекало лишь то, что было впереди.       Фишер знал, чем это всё закончится, но всё равно шёл вперёд. Он уже ничего не боялся, ведь давно его знает. И тот пока что не сделал Салли ничего плохого.       Ноги устали идти, этот тёмный коридор был неимоверно длинным. И до ужаса однообразным. Точнее никаким. Из-за непроглядной тьмы невозможно даже стен увидеть. Но парень всё равно каким-то чудом не натыкался на каменные, на его представление, стены. Просто знал куда идти, и всё…       Длиннющий проход оборвался деревянной дверью из красного дерева. Салливан медленно протянул руку к золотой ручке и повернул. В глаза ударил свет, снег, летевший в лицо, путался в голубых длинных волосах и неприятно резал кожу. Голубоглазый сделал маленький шажок вперёд. Снег заскрипел под ногой. Никогда не знаешь, куда тебя выведет красная дверь.       Салли прошёл по холодному снегу. Он неприятно колол ступни ног, а летящий снег оседал на пижаме. Надо в следующий раз хоть тапочки надеть перед сном. Синеволосый направился к одиноко стоящему дереву на холме. Под ним что-то подозрительно зеленело.       Поднявшись на холм, парень увидел, что это трава! Прямо ровно под деревом зеленела молодая густая травка, когда по другую сторону невидимого барьера сугробы лежали! В кроне густого дуба, сверху покрытого шапкой снега, пели птицы. С каждым разом всё чудесатее и чудесатее…       Сал сел на травку, приятно щекотавшую ноги и стал смотреть на метель. Неправильно как-то, вот он сидит, грубо говоря, в лете, когда чуть ли не в паре сантиметров от него валит снег. Хм… а что будет, если занести сюда хоть горсть снега? Он растает или всё же сохранит форму? Салливан протянул руку и быстро захватил небольшую горсточку. Но вдруг где-то за спиной раздался голос.  — Растает. Я уже пробовал, — он вздохнул и уселся рядом. Но Сал не обратил на говорящего внимание и продолжил тянуть руки со снегом на тёплую сторону. Вдруг резко откинулся назад, и его руки полностью оказались в «лете». Между пальцами текла холодная вода. Вместо снега в ладонях была кристально чистая жидкость. Капли падали на траву и исчезали в недрах земли. Сал вздохнул.  — А я что говорил? — сидящий рядом победно хмыкнул, — а ты не верил.  — Ну тебя, Шак, — Сал пихнул парня. Золотые глаза обиженно захлопали ресницами. Просто «невинная овечка»! Салли терпеть не мог, когда его друг так напоказ обижается. Раздражает… Но всё же это был его единственный близкий человек, которому можно доверить любую тайну и быть уверенным, что тебя услышали. В черноволосой головке Шака было достаточно серой массы, что бы не болтать лишнего. Да и не мог он.       Спросите кто он такой? Как Салливан встретил его? Так вот, после смерти матери Фишера, мальчику начали сниться кошмары. Он просыпался в холодном поту, кричал, как будто сны пытались свести его с ума. Но в одном из таких снов, в котором синеволосый убегал от «чего-то» его спас странный чёрный пёс. Он выскочил на встречу к «чему-то» и изодрал в клочья. Даже не смотря на свой грозный вид, он пытался успокоить ребёнка, после чего и подружился с ним. Шак живёт за этой красной дверью и появляется, чтобы спасти друга от очередного кошмара. Каждый раз, когда парню грозила опасность в мире снов, появлялся чёрный пёс и сражался против обидчика. Всегда… Но всё же не всегда они были друзьями.       Диана умерла от болезни, которая постигла её после укуса пса. Это был Шак. А Сал никак не мог простить златоглазого за это. Поначалу он просто ненавидел его. Но пёс всё продолжал спасать паренька от кошмаров. А потом и признался, что совершенно не помнит, что с ним было до того, как он попал в мир снов. Были даже предположение, что черноволосый всего лишь плод воображения Сала. Но тому с трудом в это верилось. Слишком уж неповторимый характер у его друга.       Вот они вместе сидели на траве перед снегом. Хотелось сидеть так вечно и наслаждаться моментом. Но недовольное урчание рядом заставило синеволосого повернуться. Друг оттягивал ворот чёрной водолазки, печально смотрел в сторону холода. Как он вообще не запёкся? Своему стилю пёс никогда не изменяет, в отличие от голубоглазого, что заявился сюда в одной пижаме и босиком. Водолазка, жилетка, штаны и ботинки — и всё чёрное! И ни чуть не уступали в тепле шерсти.       Всё же Шак не выдержал и с разгона прыгнул в сугроб. Через минуту приполз к дереву, весь мокрый, но счастливый. Честное слово, как собачка!       Фишер хохотнул. Это и послужило переключателем. Вмиг черноволосый стал серьёзным.  — Ты же понял, что я позвал тебя сюда не на погоду глядеть? — голубоглазый печально кивнул, — Что-то надвигается, и оно несёт серьёзную опасность для тебя. Так что будь максимально осторожен и научить наконец управлять своими снами, — последнюю реплику пёс добавил немного зло. Довольно сильно бесит умение друга вляпываться в разные истории. Но Сал лишь вопросительно взглянул на него. Шак кашлянул.  — Знаешь, сны и реальность — это одно и тоже. Всё тут одинаково и взаимосвязано. К примеру, ты втюрился в какую-то девчонку из царства Морфея, и бац! — ты сохнешь по ней уже в реале. Или наелся на каком-то пиру во сне — и утром не испытываешь голод. Или ты погиб в каком-либо кошмаре, то… — златоглазого запнулся. За него продолжил Сал. -…Я умру и в настоящем мире… — нависла тишина, которую вскоре прервал голос.  — Но я к чему клоню. Тебе надо быть более осторожным и не поддаваться на провокацию твоего воображения. Просто могут быть моменты, когда я не смогу успеть спасти твою синюю макушку от очередной нечисти. Или вообще не смогу принимать участие в сне и никак не повлияют на ход событий. Но я дам тебе подсказку… — Шак встал, а за ним поднялся и Фишер. Так они стояли друг напротив друга. И вдруг всё поплыло. Исчез снег, трава, дерево, птицы, исчез сам пёс — только каменный пол. И вдруг прямо напротив появилась тень. Красные глаза распахнулись. Крик, бьющий по ушам и ломающий психику. И вдруг Сал понял, что кричит он. Кошмар треснул и раскололся, заставив парня проснуться.

***

      Салли понял, что кричит он. Парень подскочил на кровати и просидел с распахнутыми от ужаса глазами несколько минут. Ужасный кошмар. Впрочем, такой же ужасный, как и все остальные. На этот раз это всего лишь предупреждение.       Сквозь плотно задёрнутые шторы пробивались лучи утреннего солнца: они скользили по мебели и стенам, касались лица и бесили только одним своим видом. Что за ужасная погода! Где дождь, что тихо барабанит по крыше и стеклу окон? Где заставляющий руки трястись гроза? Где ослепляющая молния и оглушающий гром? Ну хотя бы серое небо! Но нет! Начало весны, обязательно должно быть это солнце!       Парень встал с кровати и подошёл к тумбочке, на которой лежал протез. Нет, с лицом у Фишера всё в порядке: ни шрамов, ни царапин, тонкие губы, впалые щёки, аккуратный нос придавали некие женственные черты. Но глаза… В прекрасных голубых глазах давно угасла та искра, что должна быть у человека. Бездушные, мёртвые, но ещё более прекрасные глаза. Но всё же не смотря ни на что, Салливан терпеть не мог своё лицо. Оно напоминало ту вину перед матерью… А под маской парень чувствовал себя в безопасности.       И вот захватив протез, синеволосый направился в ванную. Через минуту он вышел оттуда вполне свежим, с аккуратными голубыми хвостиками и равнодушным фарфоровым лицом. Парень прошёл на кухню и поставил чайник на плиту. Отца будить не хотелось, сегодня он работает в ночь. Стоя перед начинающим посвистывать чайником, Сал случайно посмотрел на вытяжку. Перед ним стоял парень лет 15 завязанными голубыми волосами и слишком мёртвым выражением лица. Но на мгновение во взгляде промелькнуло нечто живое, что не появлялось многие годы. Скоро всё изменится.       Вдруг на кухню вошёл сонный отец. Он протирал руками лицо, пытаясь прийти в себя. Сал тут же поставил на стол ещё одну чашку.  — Доброе утро, сын! — проговорил Генри с нотками любви в голосе, не забывая при этом пропивать чай из своей чашки. Фишер старший сильнее всего переживал смерть возлюбленной, поэтому пытался окружить сына заботой, но всё равно отношения были несколько натянутыми. Генри боялся за сына и при этом боялся его же самого. Да, после потрясения в столь юном возрасте в голове парня что-то перемкнуло. Он стал забывчивым, раздражительным, иногда даже агрессивным, будто присутствовал не в этом мире. Семейный психолог на это ответил так: не выдержала психика. Поэтому бедного Сала стали водить по всем врачам, что были в радиусе ста километров. Парень уже не переносил белый цвет халатов.  — Знаешь, Сал, я тут нашёл одно тихое место… Ну вот, начинается… Папа опять заведёт разговоры о докторах и всяких домах отдыха. Как же всё надоело…  — И что же это за место? — настроение испорчено.  — Что-то типа клиники. Апартаменты Эддисона называется. Хорошее место, хорошие люди, лечение, проживание… Да и ты уже повзрослел, чтобы сидеть под родительским крылом. Хоть отдохнёшь, — последние фразы привлекли внимание парня. Значит жить одному? А это уже интересно. Может хоть мысли в порядок приведёт.  — Звучит заманчиво…  — Хм… Ты хочешь уехать туда? — конечно же! Как отец не понимает, что это единственный выход остаться одному!  — Ну… думаю мне не помешал бы перерыв. Всё же надо подготовиться к экзаменам… — из-за психики Сала решили оставить на домашнем обучении. Ну хоть школа не будет ему мешать!  — Что ж, думаю ты прав. Пожалуй стоит совершить небольшое изменение в жизни, — Генри говорил с некоторым сомнением в голосе, но раз уж сын хоть на какое-то лечение дал согласие, не стоит упускать шанс.       И вот уже буквально через час перед Салли лежали ключи от его нового места жительства. Обычный подросток прыгал бы от счастья, но не Фишер: парень решил серьёзно подготовиться к переезду и не обнадёживать себя мыслями о хорошем. Но всё же ни за что не позволит пихать себя лекарствами. Всё хорошее всегда становится плохим.       Салливан собрал сумку с вещами — она получилось чересчур пустой, так как личных вещей особенно много не было — пару комплектов одежды, тетради и учебники, канцелярские принадлежности и любимая приставка Gear Boy. Ну ещё и Гизмо, чтобы не скучать по дому, как сказал отец. Больше всего проблем было с котом — его для начала надо было поймать, прежде каким-нибудь чудом затолкать в перевозку. После долгих уговоров, мэйн-кун всё же соизволил перевезти его в новый дом.       От дома до апартаментов было довольно далеко ехать. Но всё же они добрались. И вот синеволосый с котом на руках стоял перед пятиэтажным зданием. Отец из окна давал последние указания.  — На первом этаже есть кабинет мистера Эддисона — для начала у него спроси, на каком этаже квартира. А там дальше сам. Вечером заеду навестить.       Машина скрылась за поворотом. Парень уверенными шагами вошёл в холл. Где там кабинет Эддисона? После некоторых поисков его удалось найти. Сал постучал в дверь. Тишина~ Ещё раз постучал, уже более настойчиво. И вот ему соизволили ответить.  — Войдите.       Сал проскользнул в кабинет. Он был чистым и было явно больше одной комнаты. Все вещи на своих местах, но бумаги были разложены везде. Даже на плите, на которой свистел чайник. А около этой плиты крутился сам хозяин.  — Чаю?  — Да, пожалуй.       Теренс Эддисон поставил на стол чашку с горячим напитком. От него шёл приятный аромат трав и мяты. Сал осторожно взял чашку. Что ж, вполне терпимо. Фишер всё-таки с некоторой опаской принимал угощения в подобных помещениях. Мало ли чем его могут накачать.  — Вы Салливан Фишер, так ведь? — чёрные глаза с интересом смотрели на сидящего напротив.  — Э, ды-дыа, — звук довольно странный, синеволосый опешил от того, что его так быстро опознали.  — Ваша квартира номер 402 на четвёртом этаже. Ключи у Вас же есть, да?  — Да. Только расскажите поподробнее об этом месте.  — Хм, ну, а что рассказывать-то. Ну это дом для душевно-больных людей. Для тех, кому трудно ужиться в мире. Для странных людей, со своими тараканами в голове и скелетами в шкафу. Работники пытаются оказать поддержку и излечить, — Теренс говорил это искренно, ото всей души. Впервые Сал видел настолько увлечённым и вдохновлённым своим делом человека.  — Так это получается я среди психов жить буду?! — парень ненашутку испугался. Он и так последний социофоб, так тут ещё и сумасшедшие водятся!  — Если ты нормальный, то зачем же приехал в клинику? — усмехнулся Эддисон. А возмущённый Фишер слегка притих, — если бы у нас были реальные психи, наш пансионат давно бы стал психушкой. Понял?  — Угу, — на самом деле нет.  — А теперь к самому главному. Ты приехал сюда, значит у тебя какие-то проблемы?  — Да. У меня…  — Не слова больше! — перебил Эддисон. Он встал с дивана и направился куда-то вглубь квартиры. Опять послышался шорох бумаги, что-то упало. Раздался треск и звон посуды — керамической и железной. И вот мужчина уже садится на диван, кладя на столик увесистую папку. Что у Эддисона делает личное дело Сала?  — Так. Салливан Фишер, 15 лет… Родственники… Ага. После смерти матери началась твоя основная история? Ну, думаю ты не зря сюда обратился. Жестокое избиение одноклассника в средней школе, раздражительность, агрессия…  — Не надо было лезть не в свои дела, — пробурчал парень. Эддисон недовольно взглянул на синеволосого. И продолжил, — значит после этого случая обратились к школьному психологу, далее к психотерапевту. Всё бы могло кончиться психологом и психушкой, но тебе повезло. Ты кажется мучаешься кошмарами?  — Да, но зачем вам всё это знать?  — Считай я тут самый главный доктор, а как я тебе помогу, если не буду знать причину беспокойств?  — Думаю вы вряд ли сможете мне помочь.  — Хех, ну-ну… — улыбнулся Теренс.       Салу надоело рассказывать о себе и он просто встал с дивана, попрощался и пошёл осматривать новую квартиру. Неужто от него теперь с таблетками не отстанут? Лучше пока об этом не думать. Гизмо давно сидел у входной двери и приветственно мяукнул парню, когда тот вышел из лифта. Салли отворил долго не поддававшуюся дверь и впустил кота. Тот быстро куда-то убежал. Побросав вещи куда попало и Салливан завалился спать. День был насыщенный.