Deceit Phantom. Судный день

      Утро зимних каникул. Довольно-таки поздно, солнце светит вовсю, синицы поют наперебой, как будто хотят перекричать друг друга, воробьи невнятно им галдят. Многие подростки уже встали, а некоторые даже не ложились. Да, я сейчас говорю о нашем дорогом Джонсоне, вдохновению которого приспичило постучаться в дверь в 2 ночи под руку с музой, которая тут же вцепилась своими тонкими руками в волосы и не отпускала до самого рассвета. И вот больше похожий на живого мертвеца Ларри плетётся на кухню за очередной дозой кофеина. А не многовато ли, Лар? Не очень хочется, чтобы ты умер от остановки сердца посередине истории. А тому уже наплевать. Наплевать на себя, здоровье, режим, занятия — на всё! Хотя какая школа, сейчас каникулы! А день… ох ё-ё-ё… Сегодня 31-е, точнее Новый год. Вот почему Лиза не будила его в такую рань (напоминаю, он даже не ложился), а дала спокойно посидеть за мольбертом. А мамы в квартире не было.  «Наверное пошла украшать холл,» — подумал Ларри, идя в ванную. Такой невыспавшийся вид надо смывать холодной водой, а то посыпятся вопросы «Ты что такой со-онный? Ты во сколько лё-ёг?»       Вода немного помогла взбодриться. Когда парень вышел из ванной, на часах было 12. Через час они всей компанией планировали уйти из апартаментов, чтобы не мешать подготовке к празднику, хотя по-настоящему мешал там только он. Решив, что выйти через задний двор будет быстрее, Джонсон оделся и выскочил на мороз. Щёки и нос стало приятно пощипывать, изо рта вырвалось облако пара. Он направился в сторону луга, где одиноко стояло одно единственное дерево. В его кроне был запрятан домик, который построили, когда апартаменты были самым новым местом. Короче, очень давно. Там уже виднелась какая-то фигурка.  — Джонсон, ты как баба — полчаса одеваешься да прихорашиваешься!  — А ты не лезь, Тодд. Я, может, сонный, — пробубнил себе под нос Ларри, — Где, кстати, Эш и Сал?  — Они нас в парке ждут, — ответил Моррисон и пошёл к дороге. Лар сонно поплёлся за ним.       И вправду, Сал и Эш ждали их в парке. И ждали достаточно долго, если судить по замёрзшим физиономиям. И они все четверо отправились бесцельно бродить по тропинкам.       Эшли активно мёрзла, Тодд пытался как-нибудь приободрить её, а Салли вместе с патлатым прыгали по сугробам в надежде согреться. Но тут неожиданно в спину Кемпбелл врезался снежок.  — Кто это сделал?! — взревела девушка, поворачиваясь к друзьям. Фишер и Джонсон одновременно показали друг на друга пальцем, — Ну всё, малявки, вам не жить!       Дальше началась настоящая битва. Снежные комья сыпались градом по смеющимся подросткам. Взбешённая девушка метала снег огромными кусками, а парни отстреливались, или точнее пытались. Тодд по усмотрит платности, благополучно смылся в ближайшие кусты, но ему тоже перепало. Кемпбелл страшна в гневе. Но всё равно без смеха взглянешь, как она прыгает по сугробами за двумя орущими пацанами. Но в итоге умиротворённая и отомстившая девушка, хитрый Моррисон и два снеговика успокоились.       Пора возвращаться домой. Уже довольно сильно темнело, а Тодду позвонил мистер Эддисон со словами, что ёлку уже поставили и можно идти обратно.       Ребята ускакали вперёд, а на патлатого как обычно напало вдохновение. В этот раз муза тоже была, но очень тихая и мёртвая, но при этом живая. Это была ночь. Все огни фонарей, отражения на снегу, кое-где гирлянды на голых деревьях — всё это сливалось в одну быструю летящую картину, которая заставляла сердце радостно биться. Это и есть Новогоднее чудо? Как можно наблюдать за природой и при этом не замечать снующих под носом теней? Чудо.       Ларри гулял по праздничному городу довольно долго, пока наконец не понял, что рация-телефон давно разрывается от оповещений. Тогда-то он и заторопился.       Апартаменты уже близко, он быстро дошёл. У самого порога стоял грузовик с чем-то подозрительным. Грузчики отдуваясь и смахивая со лба пот, тащили тяжёлые ящики во внутрь.  «Неужто кто на радостях решил клинику взорвать,» — усмехнувшись, подумал парень. И вошёл.       Ой зря Ларри, зря, так, без подготовки видеть то безумство, что творилось в холле. Кстати, помните, что грузчики заносили какие-то ящики. Это оказались… мандарины. Очень очень очень много мандаринов. Они были везде: катались по полу, ящики стояли в каждом углу, на мебели тоже были кучки, по полу пройти нельзя, одни кучи и горки мандаринов. А в самой большой куче сидел… /драматическая пауза/ Эддисон. Сидел и балдел, одна макушка торчала. Он был весь завален цитрусами, просто как будто на него сверху это всё сыпали. Ларри, стараясь ничего не раздавить, подошёл к нему.  — Откуда столько мандаринов?! — воскликнул он, окидывая огромное помещение взглядом.  — Мандарины — это те же пельмени, только оранжевые, — сказал Теренс это так, как будто под кайфом был. Поняв, что более внятного объяснения не дождётся, он пошёл смотреть на ёлку.       Да, кроме расписанных красками стен и гирлянд на них, поставили ещё огромную ель. Вокруг неё ходил Чарли и что-то высматривал на её верхушке. Сама ёлка была хороша: гирлянды, мишура, старые игрушки и предметы, явно из кладовки и ближе к верхушке «поняшки-блестяшки» Чарли. Так вот что он там высматривал… Тогда кто их туда повесил? И жив ли он вообще?       Жив, жив, скажу я вам. У самой верхушки, обхватив ствол руками и ногами и обвязавшись для надёжности светящейся гирляндой сидел не кто иной, как Салли. С очень упоротым видом сидел.  — Слезь, кому говорю! — бухтел толстяк, обходя ель то с одной стороны, то с другой.  — Нет, — ухнул Сал, ещё крепче прижимаясь к дереву.  — Будешь знать, как трогать моих поняшек! Слезь, а то хуже будет! — не отставал Чарли.  — Чар, знаешь, иди вон чай попей: пони тут только на одну ночь, — я подошёл к толстяку с надеждой его спровадить и помочь синеволосому.  — Только на одну ночь, только на одну ночь… Знаю я вас, — пробурчала он, но всё же ушёл. Что ж, теперь Фишер может спокойно спуститься, не боясь, что ему надерут одно место.  — Ну что, принцесска, стремянку доставать? — шутливо спросил Лар у друга. Тот быстро покачал головой.  — Он вернётся.  — Да нибоясь, он с чаем надолго!  — Тогда как мне отсюда спуститься?  — Так же, как и залезал, — Ларри чисто не понимал проблему, ведь протезник как-то залез туда, значит и слезть сможет.  — Я не помню, как сюда залезал! — плаксиво воскликнул голубоглазый.  — Тогда прыгай, я тебя поймаю!  — А ёлку ты тоже поймаешь?       Ну в общем через пятнадцать минут пришли санитары с лестницей, во главе с Пыхом. После того, как Фишера сняли, он очень долго плевался, мол, никогда больше украшать ничего не будет. Как потом выяснилось, звезда, что должна была быть на верхушке дерева, оказалась на голове Сала. Но тот запросто решил проблему: закинул красную шапку на ель, а сам обмотался гирляндой со словами «Вот она теперь Фишером будет, а ко мне не лезть, я ёлка!»       Тодд с Нилом расставляли на большом столе блюда. Сразу все носы повернулись туда. Запах был на всё помещение, но его всё равно удачно заглушали мандарины. За ёлкой у телевизора был отдельный стол «для взрослых», так сказать, а те, кто не хотела встретиться в пьянке, сели за основной. По всему залу ходил Гизмо и орал «Шумелка мышь», и у него неплохо получалось! Но у Сала возник вопрос: кто дал коту валерьянки?       За общим столом обнаружились несколько новых лиц. Ларри спросил об этом у Тодда.  — Это из особых: им тоже праздник нужен. Обычно особенных выпускают только в их день рождения в город, но конечно под пристальным надзором. А эти так напросились, обещали вести себя тихо, — пояснил он, но Джонсон мало что понял.       Пых тихо сидел рядом с особенными и что-то жевал. Опять. Но всё же изредка посматривал на них. Рядом с зеленоволосым сидела миссис Гиббсон — древняя старуха, которая вообще не выходила на улицу, но до ненависти обожала чистоту. А на стол как не вовремя села муха. Она поползала немного между мандаринами и салатом и в итоге задержалась перед старушкой. Если никто из присутствующих так и не обратил на муху внимания, то Гиббсон отреагировала бурно. Для начала она пристально смотрела на живность и, если бы взглядом можно было бы убить, от насекомого не осталось бы и следа. И с криком «Сгинь, противный!» старуха скомканной газетой дала по столу. И ещё десяток раз добавила. Пых подавился колбасой. А миссис с весьма воинственным видом продолжала дубасить по тарелкам. Не бойтесь, жертв не было, если не считать сплющенных мандаринов и разбитой посуды. А муха так и продолжала спокойно ползать по осколкам.       Но нового года осталась пара минут. Кое-где слышались радостные пьяные возгласы недождавшихся праздника людей. Имитируя взрослых, Ларри стал разливать по бокалам газировку. Но Салли смутно догадывался, что для себя патлатый припрятал что-нибудь алкогольное. Ну и влетит ему, если мамка узнает!       И вот долгожданный бой курантов. Каждый реагировал на него по своему. Кто-то, закрыв глаза, вслушивается в мелодичный звон. Кто-то вообще заглушает его своими разговорами. Кто-то тихо молится и загадывает желание. Кто-то вообще плюётся, хоть и не было бы праздника. Кто-то сопровождает каждый удар рюмкой, а кто-то — мандарином. Кто-то празднует в кругу семьи, кто-то в одиночестве. Но всех их объединяет одно. За прошедший год все объединились, лучше узнали друг друга. Нашли друзей, потеряли недругов, изменили жизнь в корне и остались такими же. Все присутствующие в этом зале стали как бы семьёй друг для друга.       Последний удар и радостные крики. Громче всех кричали, как ни странно, Эш, Тодд, Ларри и Сал. Вряд ли кто-нибудь из них сожалел о прошедшем году.