Пустота

Захожу в квартиру с снимаю туфли, рука неприятно ноет, голова трещит по швам, а сердце слишком сильно жжёт в груди. Нужно выпить, чтобы забыть. Забыть, что сестра Гриши пыталась тебя убить... Не будем отрицать, тебя есть за что убить, Рыбкина. Забыть о Грише, что еле стоял на ногах, забыть об Измайлове без сознания в больнице под капельницей, забыть, о той постоянной нехватке воздуха. Так, Рыбкина, ну-ка прекрати, так ты точно ничего не забудешь. Открываю бутылку водки и наливаю стакан, дрожащей рукой, выпиваю. Лучше не становится. Кто бы сомневался... И в голове не уничтожаются те самые воспоминания. Телефон, что лежит на столе и не подает никаких признаков жизни начинает почему-то раздражать. В моей квартире всегда так, тихо и пусто. Я не люблю здесь бывать, это просто необходимая мера. Будь моя воля я бы и ночевала на работе. Для чего? Чтобы забыть о той боли. На работе я одеваю маску, так попроще, так лучше, и заигрываюсь, становиться не больно, а дома… моя маска будто растворяется и становлюсь той самой маленькой девочкой Алисой Рубцовой… Ужасная фамилия. Для того чтобы расставить все по полочкам. Начнем с того, что меня похитили, люди, которых наняла Ника, а от неё меня спас Гриша, который был ранен и еле стоял на ногах. С одной стороны Нику понять можно, она ребёнок окруженный болью и злобой на весь мир, старается спаси своего брата. Криво, косо, но как умеёт. Но с другой стороны, чем она теперь лучше моего отца? Если бы Гриша не успел её остановить, что бы с ним было. Измайлов бы не смог пережить такого, терять родных людей всегда больно. Девушка Гриши, кажется Алёна, позвонила Нике и рассказала, что с ним уже все хорошо, никто ничего не понял и никто ничего не узнает. Уж я точно никому не скажу, и если семейство Измайловых переживает по этому поводу, то глупо. Почему я так боюсь Нику? Ведь я опер, а она простая девчонка, я могла обезвредить её в два счета. И что же меня остановило? Почему я ничего не сделала… Наверно, потому что в каком-то смысле она как я, несколько лет назад. Ураган, готовый мстить всем и за все, защищать всех любимых, потому что терять их очень больно. Как бы мне хотелось, чтобы Гриша не узнал об этом, ему же будет невыносимо больно, что его сестра стала похожа на того, кого он ненавидит больше жизни. Конечно же каждая девочка мечтает о том, чтобы её спасли, а потом все будет хорошо. Но я давно не верю в сказки и знаю, что Гриша не мой герой, у нас ничего не выйдет. Ну это даже смешно! Но как же жить, когда при виде его ранения к горлу подкатывает истерика и ты забываешь про свою пробитую голову, про свою сломанную руку, и ещё много другое забываешь…? Что делать, если ты ведешь себя, как мартовская кошка против своей воли?! Если я скажу, что мне не было страшно, я совру, было. Когда я увидела, что это Ника, сердце упало в пятники. Во многом она и вправду права, веду себя как шлюха. Ну, а что поделать, если такая и есть. Да что и делать, когда по-другому не умеешь, когда знаешь, что тебя никто не захочет и не поймет, зачем все это тогда? А так, просто трахнулся и забыл на завтра с кем. А с Гришей? Все почему-то иначе, не забывается, как бы не хотелось. Хотя, конечно, хотелось. Но желание повторить исчезло так же быстро, как моя вера во что-то хорошее в этой жизни. И почему он так действует на тебя, Алиса? Может потому что ты влюбилась? То чего ты боялась больше всего на свете всю жизнь. Почему только не понятно. Хотя, почему не понятно, с четвертью от бутылки с водкой в организме, все становится понятно. Ты всегда боялась любить, потому что не знаешь как это. Тебя никто и никогда не любил, притворялись и я верила, да, врали и я верила - да. Но искренне, наверно, только Гриша. И, то было ли это любовью ещё большой вопрос. А вообще любит ли он меня? Скорее нет. Люди это называют курортным романом, что-то красивое и яркое, как бенгальский огонь. Только сгорает быстро. Рыбкина, ты как, мотылек, полетела на свет и теперь непременно сгоришь. Я хотела бы быть другой, наверно, это было бы даже правильным, быть чуть более сдержанной, более нежной? Быть Алисой, быть такой, как с Гришей… Быть тем именем, которым он зывал меня в порывах нежности... И как он только смог подобрать все ключи к мою сердцу, что закрыто на амбарный замок? Неизвестно. Вариант бороться за любовь, я всегда считала глупым. Мы не в мире кино и не в книге, чтобы так поступать. Я никогда не читала бульварных романов, я читала про то как неправильно соскобленная кровь может разрушить дело, я много, что читала, но нет ни одного романа, нет ни одной истории любви. И единственная светлая книжка в моей жизни, это сказки Лисенка, которые кто-то читал мне когда-то. Давно, слишком давно, чтобы вспомнить. Я уже выпила около половины, но мысли не разбегаются, плакать хочется все сильнее. Глаза наполняются влагой, страх, что был в том подвале снова и снова охватывает меня. Страх не за свою жизни, страх за жизнь Гриши, ведь он бы этого правда не пережил, Измайлов очень любит Нику, всегда будет любить, чтобы она не сделала, и это правильно. Вот сейчас мне страшно, и рядом нет Гриши, который сказал бы мне: «Не бойся, все уже позади», даже не стоя на ногах, его голос звучал уверенно. Он умеет успокаивать, одним объятием, умеет снять всю боль, что таиться в сердце. В сердце боль, а кругом пустота. И так будет всегда, всегда Рыбкина. Ты будешь одна, как бы сильно ты не любила Гришу, он не будет с тобой, он не сможет, это неправильно. От обиды и несправедливости я плачу, не громко, не навзрыд. Слезы одна за другой катятся по лицу и осознание того, что любить долго и безответно худшая из всех мук убивает. Почему именно я? И почему в этой жизни так не везет именно мне? Может я что-то сделала не так, но я вроде никого не убивала, никого не насиловала, чужих мужей из семей не уводила… Что со мной не так? Жить одними короткими воспоминаниями о нас с Гришей. Жить воспоминаниями о том как он крепко прижимал тебя к себе, чтобы успокоить, потому что, бесстрашная ты только на первый взгляд. Жить вспоминая его поцелуи, вспоминая, как он обращался с тобой. В таком случае мне лучше выйти в окно двадцатого этажа, чтобы наверняка. Но держит только одно, тот на ком и замкнулся этот чертов круг. Чертов человеческий фактор, почему я просто не могу ничего не чувствовать?! Ника была права, я только все испортила своим приходом, разрушила его отношения с Алёной, перевернула его жизнь с ног на голову. Что же ты натворила, Алиса? От боли, что переполняет сердце хочется выть волком и лезть на стену, но деваться некуда. Алкоголь не помогает, то что люди именуют сердцем болит, рука горит огнём, живот тоже. Но самое страшное, то что в голове и перед глазами всё ещё стоит образ Гриши, что лежит на белой кровати, перевязанный и с капельницей после операции. Сердце сжимается в комок когда я об этом вспоминаю и слезу текут все больше, успокоиться не получается, пустота в квартире добавляет красок. Пустые стены, пустой коридор, пустая кухня, все пусто. Ничего нет, одни коробки, ни одного декоративного элемента, как будто я только въехала сюда. Признайся, Рыбкина, внутри тебя такая же пустота. Вокруг пустота, и ты одна. У тебя нет друзей. Чем-то смахиваешь на волчицу, озлобилась на весь мир и никого не подпускаешь. Он крепко прижал меня к себе, а придерживала его чтобы он не упал, шептала, что все хорошо. Каких же усилий мне стоило не поцеловать его, но я же прекрасно помню о чём он говорил. Мы вышли на улицу и его друзья которые ждали скорую суетились и кричали о том, что ей пора бы уже приехать. Я смотрела на Гришу и пыталась понять дышит ли он ещё, где-то в далеке я увидала тень Вероники, что смотрела на своего брата. Явно неожидавшая таких поворотов, она была в не меньшем шоке что и я. Очнулась я и вышла из транса только, когда девушка с карими глазами, кажется, Кристина спрашивала про то как я туда попала и кто меня все-таки похитил. Ничего связного ответить, кроме как это старое дело и со мной решили поквитаться два обсоса, я не придумала, но они поверили. Оказывается обманывать людей мой талант. Как забыть его голос, руки, глаза? Как заставить прекратить его сниться? Я не знаю… Я уже ничего не знаю, я запуталась и выпутаться совершенно точно не получиться. Больше половины выпито и толку ноль, не помогло, не отпустило. Пустота все ещё разъедает, моя гитара ждет меня на кресле, я аккуратно берую её рукой и стараясь придерживать второй, что висит в повязке, начинаю играть. Выходит что-то тихое, как в тот вечер, только с каким-то грустным оттенком. Звонок телефона отвлекает от любимого занятия, собравшись с мыслями и, взяв в себя в руки, я беру трубку.  — Алиса… — слышится на том конце трубки.  — Измайлов, — чуть, улыбнувшись, хриплым госом отвечает она.  — Спишь или плачешь?  — Это важно?  — Я и так знаю ответ… Прости, Алиса,  — Тебе не за что извиняться. Как ты?  — Нормально, завтра уже буду свободен. А ты?  — Я дома, Измайлов.  — У меня есть ощущение, что тебе очень плохо  — Тебе тоже… Я приеду завтра, хочешь? Или ты будешь с Алёной…?  — Ника, могла наговорить многое, но ничего из этого не является правдой.  — Да нет, есть пару моментов.  — Я не хочу никого видеть, кроме тебя.  — Стоит попробовать минус на минус… Я приеду завтра, Гриша.  — Не вини себя не в чём, Рыбка. Алиса кладет труб и сквозь слезы улыбается уголками губ, кажется в сердце, что окружала боль, появился маленький огонёк надежды, который просто обязан разгореться, что бы наконец заполнить эту пустоту. Пустоту вокруг, пустоту в душе. А ещё Алиса обязательно должна научиться любить…