По другой дороге

Она волновалась. Она переживала и тревожилась. Она была матерью, у которой пропал ребёнок. * * * Вальбурга Блэк медленно возвращалась к нормальной жизни. Смерть мужа и исчезновение сына основательно подорвали её силы. Несколько дней она была не в состоянии самостоятельно подняться с постели, но сегодня ей стало лучше. Она даже смогла спуститься на кухню позавтракать. Её старые домовые эльфы, их осталось всего трое (!), радостно приветствовали хозяйку. Вальбурга привычно села во главе стола, на котором стоял только один прибор — её. Больше в этом мёртвом доме никого не было, все бросили её. Оставшиеся в живых родственники разъехались по своим домам, подруги... Вальбурга презрительно усмехнулась кончиками губ. Подруги уже давно списали её со счетов и только ждали вежливого приглашения на похороны, чтобы собраться и перемыть ей косточки. Но она справится, она сильная. Она — Вальбурга Блэк. Верный Кикимер принёс завтрак, и она кивком головы поблагодарила его. Эльф отвернулся и смахнул набежавшие слёзы. Именно он ухаживал за госпожой и с ужасом думал о том, что станется с ним после её смерти. Ведь хозяин Регулус строго-настрого запретил разыскивать его, когда отправился с визитом к госпоже Нарциссе Малфой. Миссис Блэк съела всю порцию овсянки и уже приступила к чаю с тостами, когда к ней внезапно вернулось одно подавленное воспоминание. * * * Она не хотела тогда подслушивать, но Регулус слишком громко рассуждал сам с собой о Поттерах и каком-то предателе. Поминался и Сириус. Вальбурга тут же постучала и решительно вошла к сыну, застав его посреди комнаты с какими-то бумагами в руках. Состоялся неприятный и тяжёлый разговор: Вальбурга напомнила, что Сириус больше не член семьи и его имя в этом доме под запретом. Регулус возмутился! Он заявил, что мать не имела права шпионить за ним! Нёс какую-то чепуху про опасность, Лорда и Поттеров. Вальбурга только отмахнулась от его слов, и, заявив, что он наказан и лишён сладкого на ужин, ушла. Тем вечером, сидя у камина, она с грустью размышляла, что Регулус совсем отбился от рук, стал перечить ей! На следующий день Регулус исчез, отпросился с визитом к Нарциссе и не вернулся. Загулял, решила Вальбурга, все мальчики его возраста выкидывают подобные финты. Но он получит от неё хорошую взбучку, когда вернётся домой. Регулус не вернулся. Спустя неделю пришло соболезнование от четы Лестрейнджей, потом посыпались холодные письма от немногочисленных родственников. Серое утро. Пустой гроб. Занятая ниша в семейном склепе. Табличка с именем и две даты. А Вальбурге остались только память, боль и ощущение всепоглощающей вины перед сыном. Она думала о нём каждый день, вспоминала Регулуса каждую минуту. Всё в доме напоминало о нём: небрежно брошенная мантия на диване в гостиной, недопитая чашка, которую эльфы по её приказу так и оставили на кухне. И комната. Полная запахов, писем и фотографий. Комната Регулуса — переставшее биться сердце дома. Вальбурга в очередной раз стояла в дверях и тяжёлым взглядом обводила его комнату. Как же ей хотелось содрать зелёные портьеры, в клочья разорвать висевшие в изголовье кровати заметки, разрушить здесь всё. Но она титаническим усилием воли заглушила бушующие внутри чувства. Это комната её сына и, когда он вернётся, она должна остаться такой же, как и прежде. Вальбурга закрыла дверь, поправила табличку «Не входить без...» и с глубоким чувством удовлетворения спустилась в гостиную. Ждать Регулуса. Но однажды она вспомнила про Поттеров. * * * Сложно объяснить, что происходило в её голове, какие логические цепочки выстраивались там. Старость, болезнь и семейное Блэковское безумие наложили отпечаток на её разум. И тем утром её мозг окончательно переклинило, потому что она вообразила, что это Поттеры убили её сына и спрятали тело. И больше не было ей покоя, она полдня бродила по дому, хваталась за голову, проклиная свою память, которая никак не могла ей подсказать, где именно находится дом Поттеров. Когда Регулус после двух недель с момента своей «смерти» наконец выбрался из тайного укрытия в дешёвом магловском отеле, дома его ждал сюрприз. Он собирался быстренько забраться в дом, взять сумку с самым необходимым и исчезнуть, но в коридоре пятого этажа столкнулся лицом к лицу с матерью. Вальбурга задумчиво прошла мимо него, отмахнувшись: — Не до тебя, Орион! Регулус с изумлением и беспокойством посмотрел ей в след, но вездесущий Кикимер уже сообщил, что к Регулусу явился с визитом «мерзкий и опасный господин». И Регулус, подозревая самое худшее, направился вниз. Так началось его приключение и продолжилось безумие его матери. * * * Когда в её голове щёлкнуло «Годрикова лощина», а перед глазами возник фасад летнего домика Дореи Поттер, Вальбурга, не раздумывая, аппарировала. Она услышала шаги и скрип калитки и предусмотрительно ушла в тень дома. На пороге домика возник невысокий мужчина, свет бил ему в спину, и Вальбурга не могла разглядеть его лица, но с легкостью признала голос. Это был Питер Петтигрю — один из школьных дружков Сириуса. — Лили? Джеймс? Вы уже вернулись? — Долгая пауза. И произнесённое с заискиванием и опаской: — Милорд? Но ответом Петтигрю была тишина. Пока он рылся в карманах в поисках палочки и наколдовывал Люмос, Вальбурга, пользуясь тёмнотой и невероятной для её возраста грацией, быстро обогнула дом. Под какого из садовых гномиков Дорея клала запасной ключ от задней двери, миссис Блэк ещё не забыла. Тревога Питера лишь возросла, когда он почувствовал жжение Метки и призыв Лорда явиться к нему. Покосившись на дверь дома, он, успокоенный тем, что ребёнок спал и не плакал, быстро побежал на край деревни, чтобы с должным почтением встретить Господина и сопроводить его до желанной цели. Когда Вальбурга услышала топоток коротких ножек по лесенке, она решила, что Питер её обнаружил и сейчас ей придётся сражаться с ним. Но нет — тот отправился прочь от дома. Она поняла — пронесло. Ключик оказался под знакомым гномиком, чуть заржавевший, но вполне годящийся для открывания двери, чем Вальбурга и воспользовалась. Вальбурга с неодобрением осматривала новый интерьер дома Дореи и возмущённо поджимала губы, он стал таким вульгарно магловским. Но возможно, это новая мода, и она, старая ведьма, просто отстала от жизни. Когда Вальбурга захотела переобуть уличную обувь, то с изумлением обнаружила на ногах домашние туфли. Какой позор! Если она не успеет трансфигурировать их во что-то приличное, её просто засмеют в обществе! Внезапно наверху жалобно заплакал младенец. Когда спустя несколько тревожных минут его никто не попытался успокоить, Вальбурга с удивлением осознала, что в доме больше никого нет. Быстро поднявшись по лестнице, она на слух определила, где детская и решительно вошла туда. В кроватке истошно рыдал раскутавшийся ребёнок. Вальбурга подошла, машинально взяла его на руки и принялась укачивать. Маленький Гарри Поттер быстро успокоился и стал серьёзно и задумчиво, как только умеют шестимесячные дети, её рассматривать. А потом наивно и радостно заулыбался и попытался схватить за взлохмаченные седые волосы. И время для Вальбурги остановилось. Не было восемнадцати пролетевших лет, она вновь молодая, стоит у кроватки Регулуса. Но... Нет, как бы ни хотелось, этот ребёнок не её сын. Он такой же темноволосый и улыбчивый, но глаза — это не его глаза. Она уже собиралась вернуть ребёнка в кроватку и покинуть дом, даже не дождавшись Дореи, но вместо этого лишь крепче прижала ребёнка к себе. Её шестое чувство твердило, что рядом опасность, что она близко, недопустимо для жизни близко. Внизу раздался высокий бесстрастный голос: — Где он? Вальбурга сразу же узнала его, сложно забыть голос человека по имени Томас Марволо Реддл. Как она должна поступить? Уйти отсюда и оставить ребёнка Тёмному Лорду, но не будет ли это предательством памяти Регулуса? Ведь её мальчик так пёкся об этом ребёнке Поттера и какой-то Эванс. Но почему бы этому ребёнку не быть на самом деле его собственным сыном? Конечно, Вальбурга осуждала Регулуса за то, что он скрыл от неё свою связь с грязнокровкой. Но полукровного внука она всё равно воспитает правильно и должно. Дорея из рук вон плохо справляется с ролью бабушки. Привечает всяких Петтигрю и Волдемортов. Вальбурга всё сделает сама. И она активировала припрятанный в кармане портал. На площади Гриммо изумлённому Кикимеру был сунут в лапы шокированный и напуганный резким перемещением ребёнок. А Вальбурга, счастливая и довольная, направилась восстанавливать и обустраивать детскую комнату. «Ну и пусть ребёнок не чистокровный. И не такое «подчищали» на гобелене, да и кровь, на самом деле, давно уже было пора обновлять». * * * Последнее, что Питер Петтигрю услышал в своей жизни, было шипящее: — Ты предал меня, Хвост!