Примарис

Пустота. Серая холодная поверхность, расстилающаяся дальше, чем способен охватить взгляд. Тихий шёпот и шелест за спиной, словно ветер, колышущий сухой камыш, которого там нет. И человек, стоящий перед Акико. Он одет в тяжёлую, на первый взгляд, шинель цвета хаки, а на груди, где она расстёгнута, Акико видел матово-чёрную кирасу, похожую на таковые у полицейских спецподразделений. Грязно-зелёная шинель прошита серебром, нить которого тянется и превращается в вязь знаков и геометрических фигур, а кое-где в неё вшиты светло-голубые кристаллы, которые, кажется, светятся сами по себе. На лицо незнакомца падает свет, и Акико в ужасе застывает с широко раскрытыми глазами. Практически вся левая щека, от глаза до подбородка, стёсана до мяса и представляет собой огромный шрам. Кое-где незаживающая рана обнажила зубы, а сам шрам выглядит чертовски старым. С силой отведя глаза от страшного увечья, мальчик подсознательно отмечает твёрдые серые глаза, иссечённые шрамами надбровные дуги и металлического вида трубки, которые выглядывали из-за шеи незнакомца. Но что более интересно - он кажется ему знакомым. Акико будто бы уже сталкивался с ним, но где? -Здравствуй, Акико. Моё имя - Игнатий Крамов. Думаю, мне будет приятно наконец познакомиться с тобой. Последовавший ответ удивил и Крамова, и самого Акико, вырвавшись из уст помимо его воли. Как водитель асфальтоукладчика не может остановить свой каток, так и мальчик не успел взять свои эмоции под контроль. - Что? Что ты несёшь? Даже в своём сне я не могу отдохнуть?! Зачем ты, воображение, играешь со мной? Я проснусь и ты изчезнешь, как и всегда! Сгинь и дай поспать. Брови незнакомца полезли на лоб, но Акико и не думал останавливаться. Здесь, в своём воображении, он выходил из себя и чувствовал, как доселе неизвестное ему чувство поднимает свою змеиную голову. Он давил его всю жизнь - от недовольства ранним подъёмом до обиды на то, что его опять проигнорировали в классе - всё это он давил, не давал вырваться, топил в книгах и слезах. И здесь, сейчас, он порвал этот круг. Перед ним стоял плод его воображения - так зачем же стесняться? В нём вскипела злость. На всё и на всех, он сейчас совершенно потерялся в бурном потоке жгучего чувства, что исходило от самых корней его сути. Подросток, задавленный ранней усталостью и опытом, разбросал бетонные плиты приличия и выплеснул себя - как есть. - Чёрт побери! Почему всем от меня надо всё больше и больше? Почему эти бандиты в кафе привязались к нам? Почему я так всем не угодил! Почему если я хотя бы просто технически могу узнать о них больше, они считают меня злодеем!? Отвечай, воображение, почему это свалилось на меня?! Почему герой сидел рядом пока Би избивали?! Почему никто не пришёл мне на помощь?! Почему Я?! Почему?! Странно, но после криков не осталось ничего. Как это бывает, за взрывом последовало лишь отдалённое эхо и оседающая на землю пыль. Всё вокруг замерло. На пространство упала тишина, даже шелест затих. Незнакомец оправился от удивления, но не произнёс ни слова. Его брови сошлись в печальной задумчивости и на лицо упала тень. В тишине раздевались только судорожные выдохи Акико, который разрядил в пространство всё, что накопилось за долгие годы. И ответом ему стал ответ сухого, но твёрдого голоса незнакомца, пришедший через десяток секунд после окончания тирады подростка. -Почему? Хочешь знать причину? - мужчина взглянул прямо на Акико, и у последнего по спине пробежали мурашки. Нет, они определённо в чём-то похожи с этим Сотриголовой. -Причина того, что происходит с тобой - я. На несколько секунд Акико задержал дыхание. И сам же нарушил тишину нервным смешком. -Что? Я совсем сошёл с ума? Интересно, а это лечится? Он был на эмоциях и воспринимал происходящее с лёгким налётом "А не пойти бы всему к чёрту". Сейчас, когда он выплеснул на это свои эмоции, он уже не контролировал себя. Спокойный и задумчивый Акико пропал, опрокинутый истерично-пессимистичным диким зверьком, слишком много испытавшим для своего возраста. И Игнатий, этот незнакомец со страшным лицом это понимал. -Нет. До сумасшествия тебе как до Ультимы пешком, - Он позволил себе улыбнуться. Это выглядело одновременно и зловеще, и смешно - Акико никак не мог привыкнуть к страшному шраму на его лице. -А вот в объяснениях, держу пари, ты нуждаешься, - Игнатий убрал с лица улыбку, давая понять, что сейчас он будет серьёзен. Сейчас он буквально источал решимость, и этим он перехватил инициативу у сорвавшегося Акико, - для начала, нам нужно вспомнить, с чего всё началось. А началось это с... Темнота вокруг дёрнулась и пошла рябью. Игнатий раскинул руки и с его движением преобразилось само пространство. Теперь они стояли у стены высокого зала, потолок которого терялся в темноте. Акико заметил странную вещь - стены были созданы из... красноватого песчанника. -Что, знакомые виды? - спросил Игнатий, и не дожидаясь ответа от уже раскрывшего рот подростка указал на отверстие в стене, по размеру достаточное для того, чтобы там без проблем прошли двое взрослых человек. Оттуда уже можно было увидеть отблески фонарей и услышать шаги по вязкому полу. Вскоре оттуда показалось два человека в тёмно-синей полной броне с длинными карабинами. Они, как по команде, присели у краёв дыры, не выходя в зал, каждый из них направил стволы карабинов в противоположные своему краю стороны. Сразу за ними в зал высыпались ещё с десяток таких же бойцов, быстро и бесшумно занимая позиции за грудами щебня, песка и вагонетками. За синими бойцами в помещение начали вбегать солдаты в зелёной броне, а среди них шёл высокий человек в тёмно-зелёной шинели. И даже если у Акико оставались какие-то сомнения по поводу того, что это был за человек, то когда по нему скользнул свет фонаря, примотанного к карабину одного из солдат, то все сомнения отпали - тёмное пятно вместо щеки, и в центре - блеск зубов, видных сквозь разрыв в лице. И не успел Акико удивиться или задать вопрос, как из прохода один за другим вышли пятеро гигантских фигур с светло-красной броне, на которой выделялись наплечники. На них, уже украшенных мелкими выбоинами и подпалинами частых попаданий, был выведен символ, похожий на солнце, объятое огнём. В их руках были огромные карабины без прикладов, но те распоряжались ими так, будто они ничего не весят. Гиганты рассредоточились по стенам и начали двигаться вглубь зала. Следуя их движению, цепь солдат в зелёной броне начала перебежками углубляться во тьму, выхватывая фонариками из темноты всё новые и новые элементы помещения. Всё происходило в напряжённой тишине. У некоторых солдат были видны свежие повязки, закрывающие кровоточащие раны, а двигались они очень насторожено. Цепь уже достигла середины зала, а Игнатий, стоящий у стены, рядом с Акико, вздохнул и бросил взгляд на того себя, что стоял в центре зала, внезапно затормозив и нахмурив брови. В тот же момент из помещения будто изъяли цвета. Они превратились в оттенки синего, как на неправильно заправленном принтере, всё стало блёклым и невзрачным. Фигуры солдат застыли на местах, Акико вздрогнул от внезапной перемены обстановки и обернулся на Игнатия. Тот был угрюм, и с некой обречённостью обводил глазами зал. Казалось, он искал что-то. Заметив интерес Акико, он закрыл глаза и выдохнул. Акико насторожился. Он решительно не понимал, откуда такие персонажи и пейзажи могли взяться в его снах (а в том, что это был просто сон, он был уверен до самых кончиков ног) И его собеседник, судя по всему, об этом знал, что заставляло Акико волноваться всё больше. А вдруг это реально не сон? Но развить эту мысль ему не дал Игнатий, перебив его мысли своей фразой. - Извини, что показываю тебе всё это, но я хотел бы, чтобы ты знал причины. Почему всё происходит именно так. В тот день... Он заметно помрачнел. Акико заметил, что его правая рука обвисла плетью и мелко дрожит. Видимо, воспоминания давались ему с трудом. -В тот день потоки Варпа были спутаны. Мои предсказания ничего не дали, но Он всё равно приказал штурмовать эту проклятую нору. Этот песчаник был настолько стар, что приобрёл собственную пси-инертность, а ещё на их стороне был колдун... Оглядываясь назад, могу сказать, что шансов у нас не было с самого начала. Он шёлкнул пальцами, и действо вновь вернуло себе цвета и движение. Тот Крамов, который стоял в центре зала, дёрнулся и широко раскрыл глаза. В это мгновение он всё понял. И испытал дикий страх. Он вздрогнул, будто бы по его телу пропустили электрический ток. Одним движением сорвав со спины посох - тот самый, увенчаный двуглавым орлом - он схватил его в обе руки и крикнул, добавляя эффекта от внезапного звука ментальным ударом, который почувствовал даже Акико. Он крикнул: -СВЕРХУ! И, будто в ответ на его крик, пещера взорвалась светом. В одно мгновение из дыр на потолке, остававшихся невидимыми из-за отсутствия света, хлынул пулемётный огонь. Прежде, чем кто-то успел осознать, Игнатий метнулся к ближайшей группе солдат, вытянув по направлению к противнику посох. Тяжёлые пули начали дробить покрытый галькой пол пещеры, но ни одна из них не ударила в солдат. Летящая смерть останавливалась в воздухе, и было видно, что у Игнатия от напряжения вздулись вены на висках. -Чего сидите? В УКРЫТИЕ, ОБЕЗЬЯНЫ! - одновременно с этой его фразой по пещере прокатились ревущие раскаты и вспышки - гиганты, стоящие у стен игнорировали высекающие из их брони искры пули тяжёлых пулемётов, а сами вели из своего оружия смертоносный огонь на поражение. Один выстрел - один труп, и их громадные карабины с рёвом выплёвывали один снаряд за другим. Вот затих один пулемёт, потом ещё два, а потом по потолку ударили десятки синих лучей, сопровождавшихся треском. Солдаты наконец-то очухались и развернули своё оружие против атакующих. Лазганы выплёвывали высокоэнергетический лазер, украшающий стены пятнами моментально превращающегося в стекло песчаника. И пока все вели огонь по потолку, никто не заметил тихого шелеста в тоннелях, ведущих в зал. Первым пал гигант в шлеме, по которому проходила красная полоса. Разрывной болт попал ему в шею, и его горло исчезло в облаке взрыва обогащённого дейтерия. Ещё секунду он пытался устоять, сжимая перчатками перебитое горло, но потом рухнул на колени и выпустил из рук свой карабин. Его братья моментально отреагировали на знакомый звук, кинувшись врассыпную с поисках укрытия. Здесь появилось оружие, способное убить их, и вскоре из бокового прохода вышел его обладатель. Этот гигант, рост которого был чуть выше, чем рост его прямых противников, был облачён в грязно-коричневую броню, которая уже давно потеряла свой настоящий цвет, покрывшись кровью. На его торсе была приторена цепями большая книга в грубом переплёте, а на самой броне... Акико чуть не вывернуло на изнанку. Он не видел, почему упал первый воин, но теперь подросток впервые в своей жизни столкнулся с таким ужасом и жестокостью. Нагрудник и наплечники гиганта покрывали листы человеческой кожи, на которой были выведены символы, один взгляд на которые отдался в голове Акико тупой болью. Подросток шагнул назад и, раскрыв глаза, беспомощно глядел на надвигающийся ужас. Но оставшиеся в живых не собирались оставлять всё так. Как только противник появился в пятне света, они бросились в стороны быстрее, чем Акико мог заметить. Их противник не отставал, и они, смазанные тени, в течении нескольких секунд обменивались шквалом выстрелов, пока обладатель грязной брони не упал в песок, когда разрывные снаряды, пробив нагрудную пластину, взорвались внутри его грудной клетки, превратив внутренности в кашу. Но у гигантов не было и секунды на раздумья. Из проходов, а кое-где даже из стен, проламывая фальш-перегородки, в зал ринулись мутанты. Десятки их, перекошенных диким сочетанием солнечной радиации, химикатов, изливающихся в землю из сливных труб заводов и губительное влияние Хаоса превратило тех, кто могли быть людьми в гуманоидных созданий, отвратительных по своей сути. У одного всё лицо было усыпано глазами, и он, схватив в обе руки по автопистолету, одним из первых начал стрелять, успев поразить очередью несколько солдат. Через мгновение его, а ещё громилу с тяжёлым пулемётом и несколько безумцев с кирками и лопатами, разорвал на части сконцентрированный лазерный залп. Солдаты заняли круговую оборону, ведя по проходам непрерывный огонь. Треск лазерных карабинов смешался в один сплошной гул, прерывающийся только криками боли, рёвом оружия гигантов и одним другим резким звуком. Игнатий выдохнул, и те сотни пуль, которые он остановил в воздухе упали на землю бесполезным мусором. Теперь он был нужен в другой специализации, и он отчётливо это понимал. Присев в фехтовальную стойку, он направил посох на один из проходов. Акико почувствовал, как от него начал идти жар, ощутимый не кожей, а его мозгом. Солдаты, стоящие между ним и проходом, увидев, что собирается делать Игнатий, залегли и лишь изредка поддерживали заградительный огонь. С криками, полными яростной, кровавой радости мутанты ломанулись внутрь, но только хотя бы один из них переступал границу между проходом и залом, как тут же хватался за сердце, отдающее дикой болью. Лицо Крамова исказилось в гримасе ярости, и он надавил своей волей на их ничтожные разумы. Их сердца бились всё быстрее и быстрее, и буквально через секунду каждый из них упал на землю, дымясь, как облитый кипятком. Их сердца гнали кровь по кровеносным сосудам так быстро, что она вскипела и убила каждого из них изнутри. Крамов пошатнулся - слишком много целей на этот раз. Но времени на отдых не было - из бокового тоннеля валило столько мутантов, что они уже почти добирались до импровизированный укреплений солдат. Он должен был удержать эту позицию - и всё. Выиграть время, дать бойцам отойти - и в лицо сказать тому ублюдку, что бросает людей на смерть, что штурм не удался из-за ожесточённого сопротивления противника. Впрочем, у того, кто дирижировал этой кровавой оперой, на её кульминацию были иные планы. Акико, совершенно потерянный в фантасмагории огня и смерти, жался к стене, будто это могло как-то защитить его. Это было слишком страшно, чтобы быть сном. Это было слишком жестоко, чтобы быть выдумкой. Он уже забыл, как попал сюда, он хотел одного - сгинуть. Пропасть отсюда, чтобы больше не видеть, как молодой солдат не успевает нырнуть с укрытие, и пуля со хрустом пробивает его плечо. Он заходится в крике, и седой ветеран тянется, чтобы подтянуть его и наложить повязку - и падает, когда очередь прошивает его шею. Подросток смотрит перед собой невидящими глазами - и медленно поворачивает голову, услышав тяжёлые шаги. Из прохода, один за другим выходят гиганты, один в один похожие на того, что лежит на полу с разбитой грудью. Его глаза скользят по наплечникам, на которых рогатая голова, раскрытая в безмолвном крике горит в жёлтом огне, по шипам на броне, на которые насажены человеческие головы, по сабатонам, залитым чужой кровью. Он уже ничего не видит и не хочет понимать. Он хочет, чтобы всё кончилось. Как только на стороне мутантов появились гиганты, судьба всех, кто был в этом зале, была предрешена. Бойцы в белой броне, пришедшие с солдатами и Крамовым сразу кинулись по укрытиям, открывая беглый огонь по коричневым фигурам. Но всё, чего им удалось добиться - того, что сократившие расстояние от стены до укреплений меньше, чем за секунду враги буквально врубились в людей, со смертельной эффективностью орудуя огромными мечами и булавами. В воздухе повис красный туман, а гиганты в белой броне пали один за другим, когда под шквалом снарядов их доспехи трескались и ломались. Крамов, заметивший появившихся врагов, всё понял. Теперь его задача - задержать их. Чем больше секунд он выиграет - тем лучше. Перехватив посох в другую руку, он буквально переполнил себя энергией. Фиолетого-синие сполохи облепили его тело, а сам он сорвался с места со скоростью, создавшей ударную волну. Мгновение - и он уже на противоположной стене пещеры, впечатался в неё, гася скорость прыжка за счёт ног и одновременно направив энергию в свой посох. Вырвавшаяся золотая молния насквозь пробивает одного из гигантов, и он падает на колени. Всё. Преимущество внезапности потеряно, и красно-коричневые фигуры сразу открывают по нему разрушительный огонь. Стена, на которой он секунду назад стоял взрывается бурей осколков, но сам он уже над противником. Мышцы и кости руки за мгновение перестраиваются в тяжёлый молот - и он со скоростью, недоступной человеческому глазу, бьёт ближайшего врага по затылку, сверху вниз, дробя шлем и кости под ним. Тот обмякает и падает на пол, но не раньше, чем Игнатий врезается в потолок, и встаёт на него. Его подошвы крепко держатся за песчаный свод, а рука, быстро превращённая в молот, разворачивается обратно в кисть. Несколько переломов заживают за пару секунд, и он опять срывается с места, одновременно выставив перед собой руки. Гиганты вновь направляют на него своё оружие, но вместо псайкера видят стену огня, прущую на них сквозь поле брани. Игнатий стоит воздев руки с другой стороны, и с каждой секундой поддержание стены даётся ему всё большим и большим трудом. Постепенно отдача начинает бить по нему. Судорогой сводит ногу, и он падает на колено. Кожа на пальцах начинает трескаться и облезать, несмотря на то, что до стены - добрые десять метров. И вот, кажется, он уже не сможет, как его восприятие мягко толкает его вбок и пещеру на секунду посещает свет звезды. Ослепляюще-яркая вспышка отражается от стен, а рёв резко расширяющегося воздуха на секунду заглушает всё остальное на поле боя. Стена огня исчезает, и Акико видит Крамова. Он лежит на полу, а за ним стоит мелкий мутант с массивным оружием в руках. Шинель на псайкере тлеет едва заметным огоньком, и подросток осторожно поднимается. Он потерян, но узнаёт этого человека. Его глаза расширяются в ужасе. У Игнатия нет правой руки. Весь бок превратился в уголь, а нога, разорванная до кости перепадом температур, горит жёлтым огоньком. Это было слишком. Акико закрывает глаза. Оно должно кончится. Пусть это кончится. Пожалуйста... Опять. Он закрыл глаза и уши. Они ничего не видит и ничего не слышит. ОН НЕ ХОЧЕТ НИЧЕГО ЗНАТЬ. И лишь когда всё стихает, он осторожно открывает глаза. Акико видит пещеру, заполненную трупами. Здесь больше нет живых. Он знает, что нет. Тихо встав, он прислоняется к стене. И опять слышит шаги. И тихое всхипывание. В зал заходят трое гигантов. И один из них нёс солдата в зелёной броне. За голову. Пройдя до ближайшей кучи, где перемешались плоть, броня и пули, тот бросает человека на этот курган. Он начинает говорить, и Акико чертовски желает, чтобы он никогда этого не делал. Из решётки шлема полился глубокий, исполненный мощи и глубочайшего презрения голос. Акико замер на месте. Этот голос дышал такой силой, что одно звучание заставило подростка холодно пропотеть. -О, наша букашка что-то сказала? Она искала помощи у своего Императора? - казалось, гиганту было весело, - Добро пожаловать в реальный мир, человек. Да, Он может и предать, не так ли? Иначе он бы помог тебе убежать. Или я не прав? Солдат скорчился на горе трупов. Из его головы текла кровь, а руки крупно тряслись. Это был его конец. Но всё равно он прошептал - И.. император защищает... Ответом на его реплику была тишина. Через кажущуюся невыносимой паузу её полотно был разорвано хлопками. Гигант хлопал в ладоши. Он делал это манерно, не двигая рук, двигая кистями в одном из самых лицемерных жестов человечества. Этот оксюморон опять выморозил Акико. Существо, только что убившее десятки, если не сотни человек, ведёт себя так, будто он у себя дома или вышел отдохнуть. И это было страшно. -Какая поразительная самоотверженность! Я сдаюсь!- он закончил хлопать, и из его голоса пропал насмешливый оттенок. И почему-то от этого стало только страшнее, - Нет ничего хуже, чем верный пес трупа на троне. Но мёртвый пёс трупа на троне гораздо лучше. Твой Император мёртв и гниёт, и никто не защитит тебя. Готовься к вечным мучениям, человек. Солдат не верил. Шлем упал с него и он широко открытыми глазами смотрел в дуло громадного пистолета, расположенного в двадцати сантиметрах от его лица. Он не хотел умирать! Только если бы кто-нибудь помог... Его взгляд соскальзывает со ствола, и он слышит щелчок затворного механизма. Больше в зале никого нет, и он знает, что помощь не придёт. Но хоть кто-нибудь... Акико делает шаг. Ещё один. И вот он сорвался в бег. Он понял, что чувствует солдат. И не смог устоять. Он помнил, как это - быть абсолютно беспомощным. Ноги понесли его сами, и он не смог себя остановить. Но когда до солдата остаётся меньше пяти метров, то гигант, держащий в руке пистолет оборачивается. Меньше секунды - и зал сотрясает выстрел. Снаряд проходит сквозь Акико и разрывается в горе трупов. В следующую секунду он видит, как из-под них вырывается нечто, что он не может заметить. В одну секунду эта вспышка, отблеск - как хотите - покрывает двадцать метров и останавливается перед солдатом. Игнатий не сомневался о том, что нужно сделать. Без второй руки и с громадной болью в ноге его не хватит на две психосилы. Он должен спаси его одним рывком. И есть только один способ сделать это. Он хватает солдата, и, быстрее, чем даже гиганты могут отреагировать, бросает его в проход. Пролетев с десяток метров, тот вскакивает и бежит, бежит, бежит... Крамов стоит перед гигантами. Теперь уже в его лицо смотрит громадный пистолет, но он не ищет помощи. Через минуту он умрёт от болевого шока, если раньше не истечёт кровью. Выход есть только один. -Император защитил, - насмешливо произносит он. Вместо ответа его встречает выстрел. Пустота. Серая холодная поверхность, расстилающаяся дальше, чем способен охватить взгляд. Тихий шёпот и шелест за спиной, словно ветер, колышущий сухой камыш, которого там нет. И Акико, который очнулся от дикого сна. Перед ним опять стоит Игнатий, но Акико не удивляется его шраму. Он забыл почти весь бой - защитная реакция на шок. Но он помнит лицо солдата. И насмешливую ухмылку Крамова. Никто из них не решается нарушить тишину. Они стоят друг напротив друга, и каждый из них думает. Игнатий печален. Уже смоделировав половину своего последнего боя, он понял, что поступил неправильно. Подросток был шокирован. Конечно, на этой планете такого даже по пикт-сети нет. Он ошибся. И поэтому решил первым нарушить тишину. Но не успел. -Что это было? - спросил Акико. Его голос изменился. Он не был ни боязно-мягким, как всегда, ни истерично-диким, как недавно. Откуда-то в нём появился твёрдый стержень, и сейчас, даже не отойдя от шока, это чувствовалось. - Это - мои воспоминания. Мой последний бой, - Игнатий решил отвечать прямо. Если появятся вопросы или подросток сможет уличить его во лжи, то тогда и так уже испорченное знакомство мало что сможет исправить,- Я смоделировал их для тебя. Теперь я хочу извиниться за то, что сделал это слишком натуралистично. -Ты умер там, правда? - Акико продолжил, - Что же ты тогда такое, раз разговариваешь со мной? Игнатий задумался. Действительно, что он такое? Но времени на раздумья было немного - требовательный слушатель ждал. -Я - разум и душа, привязанные к твоему телу. С самого твоего рождения я сопровождаю тебя, невидимый для окружающих. Я не могу контролировать тебя, кроме особых случаев, как, например... -В кафе, - закончил вместо него Акико, - Это же ты помог мне? -Да, я, - признался Игнатий, - это и есть тот особый случай - когда человек просит помощи. Я всё сказал, что сам знаю. Прошло несколько секунд молчания. Акико что-то переваривал, а Игнатий - ждал. И вот, подросток вздохнул и поднял глаза. -И можно ещё один вопрос. Вы - герой? Это застало Крамова врасплох. Он нахмурил брови, и через несколько мгновений размышлений ответил: -Нет, я не герой. Я - псайкер-примарис, военный колдун, как нас называют недоброжелатели. А говоря про то... - он замялся, - нет. Я не герой. Спасти этого человека было моим долгом, как старшего офицера. Любой бы поступил так же. Акико кивнул. Внутри себя он улыбнулся. *-Так вот как отвечают герои...* Вновь поглядев на Игнатия, он решил перейти к более насущным вопросам. -Извините, а какая у вас причуда? -А, это ты про способности? Что же, ровно такая же, как у тебя... Прошло много времени. Игнатий объяснял Акико принципы работы псионики, а тот сидел с открытым ртом и запоминал. Малые психосилы и Великие Дисциплины, Варп и его опасности, разбавляемые историями, которые иногда разбавляли атмосферу, а иногда бросали в холодный пот, заставляли Акико не терять интерес, а Игнатию наконец то выговориться. Он не говорил ни с кем уже несколько лет, и это не считая медитации! Наконец, когда Игнатий произнёс всё, что хотел, подросток потянулся и зевнул. -Ой, а как долго мы говорили, - пронзило его разум страшное подозрение, - Я же так не высплюсь совсем, завтра школа же! Игнатий улыбнулся про себя. Если шкет может волноваться о школе после такого - значит, выплывет. -Я разговаривал с тобой в твоём разуме. В реальности не прошло и секунды. Так что ты можешь спать спокойно, просто закрой глаза. -Спасибо. Я, пожалуй, так и сделаю. Закрывая глаза, Акико ещё раз подумал от том, что преследовало его весь этот день и всю эту ночь, и пришёл к финальному решению. И он, и этот солдат - им нужна была помощь, и они потеряли надежду. Чтобы никто больше не испытывал такого, чтобы помощь пришла вовремя, и чтобы все, кто потерял надежду обрели её вновь - он станет героем.