Восход утраченного запаха жасмина

- Знаешь, Кеманкеш... - начала Кесем Султан, - В этом дворце я увидела все. И преданность, и власть, и предательство. Единственное, чего я никогда не испытала, так это настоящей любви, - женщина вздохнула, - Я впервые кому-то доверилась, Кеманкеш. Впервые за долгие годы, за всю жизнь. Понимаешь, ты сможешь заглушить все, ты женат, к тому же, на сколько мне известно, счастлив с моей дочерью. Я знаю, ты каким-то образом вылечил меня потому, что перед тобой - Валиде Османской империи. За это, конечно же, ты получишь должную награду. Но... - она начала задыхаться и падать, опираясь на стену, Мустафа приблизился к ней, но та опять помешала, - Но ты обманул меня, разбив при этом. Лучше бы оставил умереть. Я хотела умереть. Я почти сделала это. Сошла с ума. Потеряла всех и все. Я... Я ошиблась. Ты не тот, кому я могу доверять. Ты помнишь? - резко сказала Кесем, сохраняя все тот же холод, но не сдержав слезы, - Перед твоей свадьбой? Уже тогда я стала падшей женщиной, когда поддалась. Только мучения смогли бы меня очистить перед смертью. Зачем ты это сделал? И этот платок, который в твоих руках даже сейчас. Смеешься? Гордишься? Да ты подонок, Кеманкеш. Я тебя ненавижу. Ненавижу... Кесем открыла двери, не успев восстановить учащенное дыхание. Мустафа был поражен. Поражен этими словами, мыслями, а главное - тихой отстраненной интонацией. Он понимал только одно: либо сейчас, либо никогда. Воин схватил за руку султаншу и втащил обратно в свои покои. Женщина вытерла слезы и гневно, словно сжигая, посмотрела на наглого Пашу. Отстранив правила в сторону, Кеманкеш запер ключом прочные двери и подошел к Валиде. Правительница оперлась на стену, поставив на нее ладони, и повернула голову куда-то вбок. От своих же мыслей и убеждений у нее высохли слезы, но на лице отображались равнодушие и презрение. Не обращая внимание на негодование, Мустафа взял в свою руку лицо женщины, а другой коснулся ее плеча. Почувствовав сопротивление, он усилил хватку, ненадолго успокоив разъяренную султаншу. - Кесем, откуда эти речи? - шепотом спросил мужчина, наклоняясь все больше к ней. Оставалось чуть-чуть - и они бы столкнулись лбами. - Разве неправда? - проговорила Валиде, все еще пытаясь вырваться, что никак не удавалось, - Даже сейчас ты думаешь о моей дочери, это читается по глазам. - Значит ты плохо меня понимаешь, - произнес Кеманкеш, - Я постараюсь объяснить, Кесем. После этих слов он завладел пухлыми и влажными от слез губами, о которых он мечтал все это время. Даже в гневе ее уста были сладкими и нежными, даже если они и не отвечали взаимностью. Руки женщины все так же были на стене, хоть и сжались в кулаки. Ноги начали подкашиваться и предательски уносило под ними землю. Мустафа не хотел отрываться от нее, целуя так же с любовью и со страстью. На мгновение в мыслях Валиде снова предстала ее младшая дочь и она укусила за нижнюю губу мужчину. Не скажешь, что воину было больно, но он остановился, не отпрянув при этом от любимой женщины. - Кесем, в моих мыслях только ты, запомни это, - шептал янычар ей на ухо, а она верила, - К твоей дочери я не прикасался, не смогу никогда. - Кеманкеш, зачем ты мне это говоришь? Хаджи сказал совсем по-другому. - Хаджи болван. Когда я понял, что с тобой что-то случилось, Атике Султан пыталась меня остановить, но я сказал, что не стану никогда ее мужем. А твой слуга этого видимо не захотел видеть. - Ты понимаешь, что он правильно не хотел видеть? - облегченно вздохнула Валиде Султан, которая все еще была зажата между стеной и любимым мужчиной. - Знаю, но для меня не существует запретов, - его рука легла на талию, а Кесем задрожала и закрыла глаза. - Для меня тоже, но... - прошептала она, уходя в необычное блаженство от прикосновений и напора. - Кесем, что тебе мешает? Ты же тоже меня любишь. И сможешь себя защитить, твоей власти хватит на это, - сказал Мустафа, одной рукой сняв корону женщины и бросив на пол. - Я не хочу, чтобы ты погиб. Я этого не выдержу, - положив руку на грудь воина, проговорила Валиде. - Только ты меня можешь убить, Кесем. Женщина сама приблизилась и начала целовать Кеманкеша. Он запустил руку в ее волосы, распуская их и в корне нарушая порядок строгой прически. Снова поцелуи, только уже с новой сокрушительной силой и распустившейся страстью. Руки мужчины начали медленно спускаться вниз. Кесем утопала в бесконечных ласках и горела от каждого начинающегося действия. Она запрокинула назад голову, освобождая место для новых поцелуев. Кеманкеш хитро улыбнулся и впился губами в открытую возбужденную шею султанши. Правительница напряглась, чтобы не застонать, пусть даже и тихо. Своими пальцами она сжала кафтан и рубашку янычара, понимая, что теперь Кесем не сможет быть полностью свободной. Мустафа по-прежнему обжигал поцелуями бархатную шею женщины, спускаясь на выступающие ключицы. Валиде теряла голову, не ощущала реальность и цеплялась одновременно за кафтан и за волосы воина. Она начала снимать ненужную верхнюю одежду мужчины, а он сам и не собирался останавливаться. Каждую ночь во всех снах Кеманкеш видел только одно, что сейчас осторожно собирался воплотить в жизнь. А султанша только содрогалась от его намерений. Кафтан отлетел в сторону, и пальцы Кесем начали старательно расстегивать тугие пуговицы черной рубашки. Воин рукой коснулся вздымающейся груди султанши. Женщина, не сдержавшись, застонала, пытаясь остановить все. Кеманкеш поднялся, не опуская этой самой руки и поцеловал Кесем, входя языком в ее рот. С жаром ответив на поцелуй, Валиде решилась полностью отдаться хоть сейчас, отрываясь от его губ, прижав мужчину ближе к себе так, что Мустафа слышал бешеный стук ее сердце. Немного спустив красное платье, он припал к оголенной пышной груди женщины. От этого Кесем окончательно потеряла равновесие и начала потихоньку падать на пол. Все еще не отрываясь, Кеманкеш подхватил ее на руки и аккуратно положил на кровать. Он потянулся расшнуровывать корсет женщины. Второй рукой Кесем помогала Мустафе освободиться от сдавливающего предмета одежды. Когда мужчина вытянул последнюю нитку корсета, Валиде неожиданно для него вырвалась и повалила воина на кровать, нависая. Снимая с Кеманкеша рубашку, она провела рукой по его груди, которая была покрыта шрамами, опуская штаны. Наклонившись к лицу янычара, Кесем прошептала: - Боюсь, теперь шрамы на сражениях будут доставаться тебе ценой моей боли. - Кесем... Мустафа снова властно взял женщину и перевернул, снова оказавшись сверху нее. Губы Кеманкеша исследовали каждый миллиметр ее оголенной груди. От страсти он легко покусывал бархатную кожу, от чего Кесем царапала ноготками спину мужчины. Не было такого участка тела, которому Мустафа не уделил бы своего внимания. От постоянных прикосновений и хаотичных ласк, женщине казалось, что она вот-вот начнет дышать огнем. Не было той властолюбивой и холодной Валиде Султан, что всех только своим появлением заставляла дрожать и кориться. Окончательно стянув с женщины роскошное красное платье, Кеманкеш обратил внимание на рану, покрытую легкой корочкой, на животе. Вспомнив трагичные события в вакфе, мужчина легко провел рукой по этому месту и поднялся сам так, что его глаза встретились со взглядом заведенной правительницы. - Кесем, я больше не позволю тебе страдать. Женщина хотела что-то сказать, но ее слова прервал страстный глубокий поцелуй, на который она охотно ответила взаимностью. Не прерывая действия, Кеманкеш положил ладонь на бедра султанши, вызвав у любовницы очередной взрыв эмоций. Подступаясь к запретному плоду, Мустафа сам еще не верил своему счастью. Кесем почувствовала, как ее лона коснулись мужские нежные пальцы. Женщина застонала прям во время поцелуя, чем вызвала улыбку у Кеманкеша, который понял, что нужно продолжать. Активно начиная мять клитор, Мустафа губами припал к шее султанши. Кесем тяжело дышала, одной рукой схватившись за простынь, а другой случайно коснувшись затвердевшего от желания достоинства мужчины. Кеманкеш, почувствовав легкое прикосновение, издал непроизвольный гортанный вздох, после чего рукой сжал грудь женщины, припав к соску. Кесем запустила ту «счастливую» руку в короткие растрепанные волосы Мустафы, утопая в сладких нестерпимых мучениях, уносящих ее в грезы блаженства и райского бесстыдства. Но это бесстыдство оправдывает всепоглощающая любовь, которая вонзила свои стрелы в сердца этих людей, ненавидящих по началу друг друга. Паша навис над ней, на мгновение остановившись, заглядывая в голубые глаза. - Сделай это, Кеманкеш... - простонала шепотом Кесем, не выдерживая. Все внизу у женщины пульсировало и уносило куда-то далеко, заставляя чаще набирать воздух в легкие. Мустафа обнял ее и вошел во влажное разгоряченное лоно. Плоть с величайшии усилием приняла непрошенного неожиданного, но такого прекрасного гостя. Кесем вскрикнула непозволительно громко, сжав его волосы. Сначала медленно двигаясь в ней, Кеманкеш одаривал ее страстными глубокими поцелуями, отчасти для того, чтобы заглушить ее непрерывающиеся стоны. Женщине казалось, что уже с первым толчком она потеряет голову. Кесем хваталась то за простынь, то за шею мужчины, то обнимала его, целуя и тело, и губы. Ускоряя темп, доводя до бешеного, он ударил по ее ягодицам. Правительница откинула голову, больно закусив губу, сдерживаясь. Ее растрепанные длинные волосы раскинулись ровно по подушке. Бедра двигались навстречу толчкам, которые были сейчас наибольшим наслаждением. Кеманкеш ощутил далекое подступающее чувство и еще сильнее и безжалостнее входил и выходил из нее. Бледное лицо Кесем раскраснелось. Из последних сил приподнявшись с кровати, она обняла мужчину. В таком положении их накрыл оргазм. Мустафа упал на женщину, а его семя одновременно извергло всю жидкость блаженства в ее лоно. Кесем обессиленно улыбнулась, почувствовав эту самую приятную жидкость внутри себя. Кеманкеш собрал каштановые волосы, все еще не выходя из нее, из впился в сухие манящие пухлые губы султанши. Этот поцелуй высказал все и передал все чувства, которые так давно скрывались. - Ты моя, Кесем, до конца жизни, - сказал тихо Мустафа, выходя из ее запретного плода. - Не много ли на себя берешь, Кеманкеш? - задыхаясь, проговорила с улыбкой женщина, снова страстно овладев его пересохшими устами. Ощущая всепоглощающую любовь, не отпуская друг друга, они откинулись на подушки и погрузились в царство сна, забывая обо всем. Для влюбленных не существовало запретов и времени, только мгновение, что превращалось в вечность.