Карамель и машинное масло

Нико держал в руках пригласительный, данный ему Славой и разглядывал его так внимательно, что казалось, еще немного - и прожжет глазами дыру в куске белого картона или на бумаге проступит готический шрифт. Почему-то красный. Да, только красный и никакой другой. Ненавистный цвет. - Повтори, - Нико смотрел на пригласительный так, будто повторить должен был именно он, а не Слава, сидящий за кухонным столом в квартире Нико. - Нико, ну не будь как маленький. Да, ты все правильно услышал. Я женюсь. Детям нужна мать, мне нужна жена, болельщикам нужна идеальная семья идеального голкипера. Всё правильно. - Слава строил фразы из ничего, сам будучи готов поверить в что угодно, лишь бы не озвучивать себе правду. - Но...почему она? - Нико хотел спросить совсем другое. Например: А как же мы с тобой? Или: Как ты так можешь? Но с детства не любил мелодрам и вот таких вопросов. Они были розовые. Мерзопакостный цвет. - Катя - не самый худший вариант, Нико. - Славин оправдывающийся голос хуже сверла в виске, - Она готова терпеть мои кхм... походы налево, отлично ладит с детьми и прекрасно получается на фото. От жены большего мне и не надо. В конце-концов, через время мы снова сможем начать встречаться у тебя на квартире. - Понятно, - кивнул Нико, хотя весь внешний вид его говорил о том, что ему далеко не всё понятно. - А теперь послушай ты меня, Слава. И очень внимательно. Славин взгляд переместился со столешницы на ручку чашки. Весьма увлекательное зрелище. Нико продолжал ровным и монотонным голосом, будто читал инструкцию к сборке конструктора: - Я не плюшевый медведь тебе, Слава. И не девочка по вызову. Сегодня здесь, а завтра пошла вон. И нечего прикрываться детьми, няня тебе обошлась бы дешевле. А сейчас уходи. Не будем разводить ненужных разговоров из уважения к тому, что мы хотели построить. Слава мотнул головой, пытаясь найти в глазах Нико знакомый серебристый туман. Там была покрытая льдом Нева. "Быстро же он стал таким же питерским, как и все мы" - подумалось Малафееву, пока он оставлял свои отпечатки пальцев на лаковой входной двери. Просто так, на память. *** Музыка на закрытой специально для команды вечеринке гремела так мощно, что у Славы заложило уши. Непривычно. Но общественность в лице сокомандников требовала разгульный мальчишник, тем более и время было удачное - как раз сезон закончили. Хватая первый попавшийся бокал с чем-то спиртным с подноса, Слава помахал рукой барной стойке, на которой повисли Гарик, Быстрый и Анюков. "В их огромных ручищах коктейли смотрятся так нелепо " - мысль Славы оформилась раньше, чем он успел глотнуть из своего бокала того же коктейля. По вкусу - как прокисший лимонад, гадость. Но сегодня надо пить. Традиция. Особенно почему-то активничал Быстрый. Предлагал пить за здоровье молодых, за окончание сезона, за первую брачную ночь. На этом месте передернуло даже Кержакова, который несильно съездил Володьке по ушам и попросил умерить пыл. Слава пил лимонадную гадость и искал глазами русую голову того, из-за чьих принципов он согласился на эту вечеринку. Может, всё не так страшно и Нико прийдет все-таки его поздравить с сим нерадостным событием. Нико не приходил. Слава пил так, будто решил проверить: сколько метров до дна, на которое он может опуститься. Только спиртное, вопреки обычному, не брало. Первая смс была набрана почти наощупь: "Тебя ждать сегодня?". Ответа не последовало. Тем временем Гарик со сцены желал Славе насладиться сюрпризом, подготовленным от имени всей команды. Девочки в торте, надо же, какая пошлость. Вторая смс соскользнула с кончиков пальцев под тяжестью тела какой-то блондинки с размером не меньше четвертого. "Ты мне нужен, приходи. Иначе я трахну первую попавшуюся". Нико молчал, его телефон - тем более. Блондинка недвусмысленно терлась о Славин пах накачанными бедрами. "Тебя бы к нам в тренажерку вместо тренера по физподготовке" - подумал Слава и погладил блондинку по испачканной блестками спине. Ответа не было. *** Ответа и не могло быть, потому что Нико так решил. Сидел за барной стойкой, пил и решил. Хватит. Внутри болело что-то важное, но не впервые. Пусть Нико не будет счастлив, но останется собой. Пусть не с ним, но не потеряв себя. Просто сказать - непросто сделать. Впрочем, Нико ли бояться сложностей? Нико поднял бокал, провозгласил сам себе тост: "За здоровье молодых". Нико смешно, хотя впору заплакать. Еще одна смска удалилась, не читаясь. Не надо. Нико понял, что выхода нет после того, как смски перестали приходить. Что ж, так будет лучше для всех. Дверь на улицу нашлась не с первой попытки, зато с машиной повезло. Такси остановилось почти сразу, как Нико поднял руку. Да у него сегодня просто счастливый день. 500 рублей - так мало для счастья быть отвезенным домой в пустую квартиру, где его ждет включенная прикроватная лампа. Таксист попался в возрасте, лет 50, мужчина средней наружности, из тех, мимо кого пройдешь - и не запомнишь. Неразговорчивый, что для Нико было еще большим бонусом. Он угрюмо смотрел на огни зданий, на окна, в которых люди ждали друг друга. В которых зажигали лампы не просто так, чтобы иссечь темноту. А чтобы увидеть кого-то. Нико за поиском смысла в чужих окнах не заметил, как машина подъехала к его подъезду. Расплачиваясь и не выходя из астрала своих мыслей, он вздрогнул, когда водитель вдруг его окликнул: - Эй, парень. Я не знаю, что у тебя там случилось, но вид у тебя не очень. Я таких глаз пустых, как у тебя, знаешь сколько на своем веку повидал. Может, тебе помочь чем? Нико улыбнулся, поднимая те самые глаза на неожиданного советчика. Чем тут ему поможешь? Смешно даже озвучить. - Нет, спасибо, всё нормально. - рядовые слова, смягченные теплом, могут произвести другое впечатление. - Ну смотри. Я по тебе вижу, что ты - нормальный мужик. Наш человечище. - улыбнулся водитель, - Ты, главное, гни свою линию - и всё будет нормально. И помни - самое темное время перед рассветом. Удачи тебе, Нико. Нико поблагодарил таксиста, хлопнул дверью машины, а потом и подъезда. Поднялся пешком по лестнице, чтобы потянуть время. Не вышло. В квартире горела прикроватная лампа, блики от нее танцевали по белой простыне. Нико в одежде лег на кровать, повернул голову и нашел в подушке такой родной Славин запах - карамель и машинное масло. Который, в отличие от Славы, продолжал быть там. ** Следующее воспоминание Славы было как в тумане. Какая-то кровать, блондинка верхом на нем. Слава гладил ее по спине руками, шарил так жадно, будто искал там что-то важное, да не мог вспомнить, что. Слава ласкал ее, чтоб стереть с себя запах Нико, эту рожь, разведенную хмелем. Прижимал к себе, снимал тонкое платье, чтобы забыть тонкую светлую кожу и сопение в ухо по утрам. Впитывал в себя ее запах, чтобы оправдать себя. Слава боялся быть зависимым и стал им. Обещания себе - самые лживые. Некому призвать к ответственности за вранье. Слава целовал ее грудь и ненавидел себя за трусость, за то, что боится встречаться с ней глазами, ведь там может оказаться дымка над Невой, ветер над полями пшеницы, солнце через низкие облака. Всё то, от чего он бежал сюда. - У тебя мальчишник, красавчик? - голос неожиданно мелодичный, довольно низкий. - Да, завтра свадьба - захрипел Слава, лаская ее грудь (имени он специально не хотел спрашивать, так проще), пропуская сквозь пальцы длинные волосы. - Тогда не сдерживай себя, со мной можно всё, - донеслось до Славиных ушей откуда-то сверху. Можно всё. Можно. Но того, кто так нужен - уже потерял. Слава специально закрыл глаза, разрешил себя трахать той, которая, по сути, не виновата в том, что он такой мудак. Никто не виноват. Кроме него одного. Потому что лучше сделать себе больнее сейчас, чем ему - потом. - Всё, говоришь? - Слава ухмыльнулся, - Тогда кричи по-французски. Может, в этом секрет. В том, что Славе нравятся стоны на французском. Нико, такой милый мальчик Нико, почему бы и нет? Да и Слава думал, что это не затянется надолго, так, эксперимент. Слишком близко к себе не собирался подпускать. Не стоило. Слава размышлял, пока блондинка терлась об его пах, что с Нико ему, наверное, просто было удобно. Он всегда под боком, никогда не спорит по пустякам, все понимает и умеет молчать. Слава думал, чувствуя, как проникает в блондинку, что он сам себя обмануть не смог. Что Нико для него больше, чем игрушка. Только вернуть уже ничего нельзя, приглашение подарено, получите-распишитесь. А Слава потерпит, ему не впервые, когда больно. Он знает слова "так надо". Слава подавался вперед бедрами и каждый толчок отдавался где-то внутри него как щелчки кнута. Ненависть к себе переполняла его не хуже разлива весенней реки. Реки с дымкой цвета глаз Нико, с запахом теплого хлеба и тмина. Слава так хотел утонуть, просто сложить руки и утонуть в своей вине, лежать на самом дне и смотреть сквозь толщу воды, как трахают его тело. Душа, как оказалось, все равно осталась в комнате с желтой лампой. Ему еще никогда так не хотелось кончить - чтобы не было шанса свернуть назад, оттолкнуть эту куклу, сделать вид, что ничего не произошло, что он может заходить в эту лакированную дверь снова и снова. И однажды остаться там. Слава кончил не благодаря, а вопреки усилиям блондинки, которая отрабатывала свой гонорар, а, может, карму. Пыталась что-то лепетать, изображая неземную страсть и французские словечки, откуда только их знала. Кончил из ненависти к себе, трусости, боязни взглянуть правде в глаза. Только перед тем, как запустить механизм, опустошающий его до предела, Слава дал себе слабину - повернул голову и уткнулся лицом в белую подушку. И почувствовал там ржаной запах, которого в этом дешевом месте отродясь не было. ***