Хочу! (10:55)
И тебе доброе, хен :) (10:55)
А куда мы пойдем? (10:55)
И во сколько? (10:56)
Юнги-хен это недалеко от нас. в выставочном зале (10:58) Юнги-хен я зайду за тобой около трех? (10:58)Да, хорошо :) (10:58)
Чимин с совершенно довольной улыбкой откинул руку в сторону, роняя телефон на простынь. Переписываться с Юнги с самого утра, договариваясь о встрече, было слишком уютно, и он чувствовал себя школьником, который радуется подобной ерунде, будто это происходило с ним в первый раз. Хотя, если подумать, именно так все и было. Тэ никогда не писал ему милых смсок — а все смски от Юнги Чимин читал исключительно с милой интонацией — и если и звал куда-то, то делал это довольно стандартно, а в последний год еще и с одолжением. Так что Чимину было совсем не стыдно лежать с дурацким и бесповоротно влюбленным выражением лица, тупо глядя в потолок. Он и так удерживал себя от того, чтобы не начать перечитывать смски по сто раз, думая, с каким видом и мыслями Юнги их набирал. Так что лежать и улыбаться мог себе позволить. Правда, почти сразу он совершенно по-школьному начал волноваться о том, как должен будет вести себя с хеном. До сих пор ему не приходилось задумываться об этом, ведь они были с хеном просто друзьями, а это означало, что уронить себе на колени кусок курицы и измазаться в соусе, пытаясь аккуратно съесть коррито, было вовсе не зазорно. Но теперь-то все изменилось! И если Чимин хотел, чтобы такой крутой парень, как Юнги, был рядом с ним дольше одного дня, надо было постараться. Вот только Чимин понятия не имел, над чем именно ему стоило стараться. В отношениях с Тэ он просто был собой, разве что активнее проявлял свою заботливую сторону, но в остальном он никогда не задумывался над тем, как должен был себя вести. Конечно, тут сказывались годы долгой дружбы перед этим, но с Юнги-хеном у него такого преимущества не было, и потому теперь Чимин оказался в ситуации, когда он совершенно не представлял, что должен был делать. Поэтому его максимумом стало выбрать одежду, что оказалось не так уж и просто. Он вообще-то никогда особо не зацикливался на том, какие вещи покупал, брэндовые или нет, просто подбирая себе что-то по вкусу в зависимости от обстоятельств, но отчего-то теперь даже футболка из сэконда с Бэтменом, за которую они с Тэ чуть было не передрались, казалась слишком кричащей. Что бы Чимин не надевал, все выглядело абсолютно неподходящим. Он вытащил практически все свои шмотки из шкафа, но так и не смог определиться, и в итоге твердо решил, что раз так, то он пойдет в том, что первым выудит из общей кучи, отчаянно надеясь, что это не будут одни футболки и свитшоты. Предстать перед Юнги в одних трусах было, бесспорно, заманчивой идеей, но на улице для этого все еще стояла слишком холодная погода. В итоге ему достались черные скинни и однотонный серый свитшот. Не самый презентабельный лук для первого свидания, по мнению Чимина, но раз решил, что пойдет в первом попавшемся, значит, так и сделает. За сборами Чимин и не заметил, как прошло почти все оставшееся у него время, так что он едва успел перекусить хлопьями с молоком, когда получил сообщение от Юнги, что тот ждал его у подъезда. По лестнице Чимин спускался, еле дыша, пытаясь убедить себя в том, что он не с драконом на встречу идет, а всего лишь с Юнги-хеном. С хеном, который вообще-то ему, похоже, довольно сильно нравился, раз он так быстро позволил себе переключиться на него вместо того, чтобы продолжать следовать плану по самоуничтожению. Чтение мантр, однако, не сильно помогало. Это было так глупо, что Чимину хотелось хорошенько треснуть себе по лбу, и тем не менее волнение никуда не уходило. В последний раз тяжело сглотнув перед входной дверью, Чимин зажмурился и нажал на домофонную кнопку, а затем вышел на улицу, теперь уже жмурясь от дневного солнечного света. — Привет, — Юнги сидел на лавочке и запихивал телефон себе в карман. — Привет, — Чимин робко улыбнулся и нервно затеребил края рукавов. Что он должен делать теперь? Поцеловать хена? Обнять его? Что вообще делают парочки в первый день после своего образования? — Так и будешь там стоять? Чимин-и, я пригласил тебя на выставку, а не выставку к тебе домой, — хмыкнул Юнги, поднимаясь на ноги и поправляя брюки. — Я в курсе, хен, — закатил глаза Чимин и все же сделал пару шагов Юнги навстречу. — Ты хорошо выглядишь, — не выдержав, Юнги сам сократил оставшееся между ними расстояние и легонько поцеловал Чимина в щеку, заставив того тут же раскраснеться. То есть все будет вот так просто? Захотел — сделал? — Хен, это всего лишь моя демисезонная куртка, — Чимин пожал плечами, пытаясь скрыть смущение, предательски рвущееся наружу. — Заткнись и не мешай мне делать тебе комплименты, — на этот раз пришла очередь Юнги закатывать глаза. — Просто это как-то странно и непривычно, — вдруг признался Чимин, сам не ожидая от себя таких откровений. — Хочешь поговорить об этом? — Юнги вмиг стал серьезным. — Я думал, ты сам хотел, чтобы мы занимались чем-то подобным. Больше не хочешь? Чимин не удержался и усмехнулся, услышав, как Юнги обозначил факт их отношений. — Хочу, хен! — с жаром ответил он и, поддавшись порыву, схватил Юнги за руку, на что тот понимающе улыбнулся. — Я просто сказал, что для меня это странно. Что не означает, что мне это не нравится. — Тогда тем более заткнись, скажи спасибо за комплимент и дай все сделать взрослым! — Юнги крепче сжал ладонь Чимина в своей, а затем потащил его за собой, устав ждать. — Спасибо, — тихо пробурчал Чимин, а потом все же улыбнулся, пряча улыбку за шарфом. Для него подобное было в новинку, но на самом деле на удивление это было весьма приятно, когда кто-то брал за тебя ответственность. — Так что это будет за выставка? И ты не говорил, что тебе нравится Ван Гог. — Мне нравится все. Точнее я стараюсь интересоваться всем. Ну, или по крайней мере многим. И вообще, выражаясь твоим языком, Ван Гог — это Капитан Марвел мира художников. — Фу, нет! — громко воскликнул Чимин, на секунду отрываясь от всецелого наслаждения ощущением теплой руки Юнги в своей. — Только не она. — А кто тогда? Я думал, она самая сильная в Марвел. Разве нет? — Ага, создатели так говорят. Но, пожалуйста, давай мы просто сделаем вид, что ее в принципе не существует. Можно ведь взять Одина или Таноса. Или Хелу. Если вдруг тебе больше нравится сравнивать Ван Гога с женщинами, — воодушевленно начал предлагать Чимин. — Если ты так непрозрачно пытаешься намекнуть на отношения Ван Гога с Гогеном, то ничего у них не было. Ты их, видимо, с Верленом и Рембо попутал, — фыркнул Юнги. — А эти двое просто плодотворно провели некоторое время вместе. В творческом плане! — Хен, ты о чем вообще? — недоуменно свел вместе брови Чимин. — Ты просто сравнил его с Капитаншей, поэтому я тебе Хелу и предложил. — Понятно, забей, — Юнги неопределенно махнул свободной рукой. — В общем у нас сейчас проходит выставка его картин. «Ожившие полотна» называется. Если я правильно понял, там на проекторах его картины показывают, и все это под классическую музыку. Должно быть интересно. Чимин не стал как-то комментировать это утверждение. Он не был уверен в том, насколько справедливым оно являлось, но знал наверняка, что если Юнги позволит ему касаться себя и во время выставки, то он точно проведет время с пользой, даже если сама обстановка ему не понравится. Озвучивать подобные мысли в слух, как решил Чимин, все же пока было рановато. Он все еще привыкал к тому, что у него теперь совершенно неожиданно появился парень, но чем дольше они шли, болтая о всякой чепухе, тем больше он убеждался в том, насколько было приятно держаться за руки, проводить пальцами по лицу Юнги, чтобы убрать случайно выбившуюся из-под шапки прядь волос. А еще само осознание того, что в любой момент он сможет поцеловать Юнги, как тот сам сделал это в самом начале их встречи. Просто потому что ему так захочется, а не потому что он должен будет искать для этого весомую причину, как это было, когда он попытался поцеловать Тэ. Это было необычно для Чимина, но он уже спустя пятнадцать минут прогулки по улице вместе с Юнги мог с твердой убежденностью сказать, что пройдет не так уж много времени, когда подобные вещи станут для него вполне естественными. — Хен, а с кем, ты сказал, я Ван Гога перепутал? — поинтересовался Чимин. Он и прежде в их беседах нечаянно вытягивал из Юнги странные факты, которые тот непонятно откуда вообще знал, но всякий раз после такого его заинтересованность в хене только возрастала, ведь сам-то он знал в основном только то, что проходил по программе или читал в дополнительной литературе по своим ведущим предметам. Ну, и конечно, основным источником информации для него были сериалы и фильмы, правда, в них почему-то не рассказывали то, о чем мог поведать Юнги-хен. Например, что если побрить морскую свинку, она будет очень похожа на гиппопотама. Чимин потом еще полвечера провел, гугля картинки, подтверждающие этот факт и бесконечно умиляясь увиденному. — С Верленом и Рембо. Поэты такие жили в девятнадцатом веке. У них еще супер буйный роман был. Нам о нем как-то препод по философии рассказывал. Что мол жил Верлен со своей женой не тужил, пока у него на пороге не появился Рембо. Я еще тогда подумал, каким надо быть мудаком, чтобы отбить жену у человека, который собирался тебе покровительство оказать. У них вообще разница десять лет была, так что Верлен уже был довольно известным поэтом, когда этот только начинал. И Верлен сделал его своим протеже. Ну вот. А в итоге оказалось, что Рембо не жену у Верлена отбил, а Верлена у его жены. — Ого, круто, наверное, — поразился Чимин. — Найти вот так того, кто тебе предназначен. Особенно в то время. — Ну, круто, конечно, — хмыкнул Юнги. — Правда, кончилось все тем, что Верлен стрелял в Рембо, а потом еще и два года за это отсидел. Но скучно этим двоим точно не было. — Прикольно, — улыбнулся Чимин, а потом возмущенно запыхтел, когда Юнги щелкнул его по носу. — Эй, за что?! — Я тебе тут трагические истории любви рассказываю, и как ты на них реагируешь? Прикольно, — Юнги передразнил интонации Чимина. Чимин на это только заливисто рассмеялся. — Расскажешь мне еще какие-нибудь гейские подробности из жизни великих людей? — Нет уж. А то ты наслушаешься и с твоим «прикольно» еще решишь что-нибудь подобное повторить. А мне вообще-то жить еще хочется, а не нож в бедро получить. — Каким еще ножом? — сразу же активизировался Чимин, едва заслышав новую наклевывающуюся скабрезную подробность. — Никаким, — Юнги еще раз щелкнул Чимина по кончику носа. — Мы пришли. В следующий раз как-нибудь поведаю тебе. Чимин довольно улыбнулся. Хен по крайней мере рассматривает такую возможность. И одно это уже просто прекрасно. Когда они наконец купили билеты в кассе — точнее купил Юнги, раз уж он и был инициатором свидания — и прошли в зал, Чимин даже приоткрыл рот от удивления. Он сотню раз ходил мимо здания выставочного зала, но ему как-то так ни разу и не довелось посетить его. Вопреки впечатлению, создаваемому внешним видом здания, внутри было довольно просторно. В помещении был погашен свет, отчего высокие потолки казались еще более устрашающими. Повсюду на стенах и на потолке висели экраны, на которые проецировались картины Ван Гога, буквально оживавшие на глазах у зрителей. Чимин никак не мог понять, как это было сделано, но вместо стандартно выплывающих картинок, как в виртуальных экскурсиях, он увидел, как картины постепенно преображались, приобретая свой законченный вид, когда люди или предметы на них, совершив свой путь, неторопливо наконец занимали свои законные места. — Пойдем, — Юнги прошептал Чимину на ухо и повел его за собой в середину зала к бесформенным пуфикам, которые были сбиты в кучу. Юнги оттащил два из них в сторону и принялся взбивать их, чтобы сидеть было удобнее, пока Чимин продолжал завороженно смотреть на сменяющие друг друга картины. Чимин плавно опустился на пуфик, почувствов, как Юнги несильно потянул его за рукав свитшота вниз, и, опустившись рядом с хеном, непроизвольно устроил голову у него на плече, чтобы было удобнее разглядывать полотна на потолке. Пожалуй, он бы не подумал, что решится на подобный жест, когда сидел у себя дома, выбирая одежду и переживая о том, как следовало начать разговор, но сейчас он просто был слишком поглощен увиденным, чтобы переживать о таких вещах. К тому же Юнги в это же время вновь взял его за руку, переплетая пальцы и даря Чимину ощущение спокойной уверенности, в которой тот так нуждался. На стенде у входа, пока Юнги оплачивал билеты, Чимин успел прочитать, что выставка шла всего сорок минут, после чего начиналась с самого начала, и что смотреть ее по билету можно было бесконечное количество раз, и, судя по тому, что на экране появился слайд, на котором было написано «V. Овер. Последние штрихи (1890 год)», Чимин пришел к выводу, что они попали как раз на конец презентации. Заиграла какая-то печальная мелодия*, и у Чимина на секунду в голове всплыло воспоминание о фильме «1+1», хотя он и сам не понял почему, а потом на экране появилась картина, и, конечно же, он не знал ее названия, но почувствовал, как сердце тяжело екнуло в его груди. И внезапно все, что так долго тревожило его и что он пытался забыть, поддаваясь желанию попробовать начать новую жизнь, мощным потоком снова хлынуло на него, тяжелым ударом обрушиваясь на голову. Он, кажется, негромко ойкнул, ощутив, как все органы внутри тесно и довольно болезненно сжались. На картине был изображен старец. Он сидел, упираясь локтями в колени и закрывая глаза ладонями. Чимин не видел его лица и не мог прочитать по нему ни одной эмоции, но почему-то от всей его позы веяло чем-то сокрушенным и бесконечно тоскливым. Будто человек на пороге Вечности внезапно понял, что все, чем он жил, оказалось ложью, заблуждением, неправдой. Будто он ходил по этой Земле совершенно бессмысленно, и вовсе не жил, а всего лишь существовал. Коптил небо, мня себя уж, конечно, не фунтом изюма. И вот к концу жизни все же сумел открыть глаза и уразумел, что все, что он думал о себе, было ложью. А все, что ему оставалось теперь, — задаваться вопросом: и что мне делать с этим пониманием? Чимин совсем не был уверен, что художник вкладывал в картину этот смысл, но именно такие мысли возникли в его голове. Он не знал, как так легко поддался эмоциям, когда вроде бы все последние недели довольно успешно выстраивал вокруг себя новый барьер, который был призван не позволить разрушительным рассуждениям проникнуть в его сознание, но постепенно картины перед его глазами, которые снова стали сменяться одна другой, начали приобретать нечеткие очертания. Он едва различал людей на портретах, вместо этого снова переживая острую боль оттого, что предал лучшего друга. Он вдруг так четко вспомнил глаза Тэ прямо за секунду до того, как грубо вошел в него. Этот прожигающий нутро взгляд, в котором было столько страха и отчаяния. А еще столько мольбы и отголосок умирающей надежды. Почему он не остановился в ту же минуту? Почему позволил гневу одержать верх? Почему потом не ползал перед ним на коленях, вымаливая прощения, которого был недостоин? Чимина всего затрясло, а потом раздался громкий выстрел и стая воронов, взмахнув крыльями, устремилась ввысь. Крупные капли россыпью упали Чимину на колени. — Ты в порядке? — шепот Юнги заставил Чимина вздрогнуть. Он покачал головой, а потом вскочил на ноги и, едва соображая, понесся в сторону, где вроде успел заметить туалеты, когда они только входили. Чимин подлетел к умывальникам и включил на полную мощность холодную воду, подставляя под нее руки. Слезы все еще неконтролируемым потоком катились из его глаз. Воздух, освежающе дыхнувший на него во время его непродолжительной пробежки, добавил к мыслям о Тэ еще и мысли о том, с кем он сейчас здесь был. Молодец. Отлично проявил себя на первом свидании. Если Тэ чувствовал себя растоптано и жалко после того, что он с ним сделал, то вот теперь, а вовсе не тогда в клубе, он наконец приблизился к тому, чтобы понять, каково было его лучшему другу в ту ночь. — Чимин-и, что случилось? — обеспокоенный Юнги внезапно возник у него за плечом, и Чимин снова вздрогнул; он не услышал его шагов и скрипа открывающейся двери за шумом воды. — Ничего, хен, — уже совсем гнусаво протянул Чимин, хлюпая заложенным носом. Юнги, не говоря ни слова, развернул его к себе лицом, а потом, положив руку ему на затылок, притянул к себе, позволяя уткнуться носом в плечо. И Чимин от этого жеста только громче разревелся, крепко цепляясь за ткань худи на спине хена. Он не заслужил того, чтобы его сейчас вот так утешали, не заслужил всей этой заботы. Он заслужил только одиночество, которое должен был провести в муках. Но почему он все еще был так слаб, что не мог отказаться от того, что благосклонная судьба толкала ему прямо в руки? Теперь, плотно закрыв глаза, он видел не измученное лицо Тэ, а скептическую улыбку Юнги, его саркастично поднятые брови, длинные, худые пальцы в своей ладони, тонкие розовые губы, мудрые, смотрящие в самое сердце глаза. И он не мог отделаться от этих видений, как бы ни старался. Он так хотел оказаться достойным их, достойным своего хена. Что он должен был сделать для этого? Для начала рассказать ему обо всем?.. Юнги мерно поглаживал Чимина по спине, слушая, как его дыхание постепенно успокаивалось и приходило в норму. На самом деле то, что он увидел, его удивило гораздо меньше, чем он мог предположить. Будто он ждал, что нечто подобное произойдет рано или поздно. Он читал предвестие этого срыва в глазах Чимина каждый раз, когда встречался с ним, но не задавал лишних вопросов, хотя подсознательно всегда готовился к такому исходу. Видеть Чимина таким внезапно оказалось для него слишком больно. Вообще Юнги не являлся особым эмпатом и в целом обычно скрывал свои эмоции от окружающих, заодно и игнорируя некоторые их эмоции, но когда кто-то рядом с ним очевидно был не в порядке, а еще хуже плакал, сердце Юнги каждый раз разбивалось на мелкие осколки, хотя он буквально ненавидел это чувство сострадания к другим, тяжелым грузом опускавшееся на его грудную клетку. От вида того, как плакал милый, очаровательный Чимин, сердце Юнги превращалось в пыль. И все же именно для того, чтобы поддержать младшего он и был тут. Как и до того с Чонгуком. Юнги мог язвить сколько угодно, но ему по-настоящему нравилось заботиться о ком-то одном. Так он успокаивал свою совесть, которая иногда слишком сильно принималась негодовать по поводу всех несправедливостей мира. Он не мог отвечать за других людей, но делал все, что было в его собственных силах. — Чимин-и, расскажи мне, что случилось, — он слегка отстранился от Чимина, и тот тут же начал размазывать слезы по щекам. — Я знаю, что мы встречаемся только один день и это не выглядит как лучшее начало отношений, но… Ты можешь доверять мне, — Юнги не был уверен, что его слова звучали достаточно убедительно. Сам себе он скорее всего не поверил бы, но Чимин вдруг поднял голову, и Юнги прочел в его взгляде слабую решимость действительно рассказать что-то. — Это из-за моих прошлых отношений, — Чимин всхлипнул и снова опустил глаза в пол. — Я сказал тебе сегодня, что встречаться для меня в новинку, и так и есть. То есть по-нормальному встречаться. Но у меня уже был парень. И все кончилось плохо. Из-за меня, хен… — Чимин тяжело выдохнул, сдерживая очередной приступ. — В любой ссоре виноваты двое, — аккуратно попытался Юнги. Он, пожалуй, впервые оказался в ситуации, когда совсем не знал, что должен был делать. Ему ужасно хотелось подойти к Чимину и вновь заключить его в объятия, но другая часть его разума кричала ему о том, что он должен был дать парню немного пространства. — Нет, хен. Только не в нашем с ним случае, — Чимин покачал головой. — То, что я сделал… — Чимин рвано вздохнул и зажмурился. — Хен, можно я не буду говорить это? Я просто не могу это сказать… — Эй, Чимин-и, — и Юнги, все же не удержавшись, подался вперед и взял Чимина за руку. — Ты не должен спрашивать у меня разрешения. Ты можешь рассказывать мне, о чем захочешь, и не говорить о том, о чем тебе не хочется. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я здесь, с тобой и ради тебя. Я хочу помочь тебе, если ты мне позволишь, — Юнги неожиданно ощутил, как заалели его щеки, и порадовался, что Чимин был слишком разбит, чтобы обратить на это внимание. Он еще никогда в жизни так открыто не показывал никому своих чувств и на самом деле не планировал делать это даже с Чимином. Но оно вышло как-то само собой. Он просто не мог молчать, строя из себя крутого парня, глядя на то, как сильно истязал себя в это время Чимин. — Я не думаю, что он сможет когда-нибудь простить меня за то, что я сделал, хен, — Чимин часто зашмыгал носом. — И я… Я постоянно продолжаю думать об этом, а еще о том, что совсем тебя не заслужил после того, что натворил. — Это еще что за глупости! — Юнги резко нахмурился. — Чимин-и, ты не один совершал в своей жизни ошибки. Все люди так делают вообще-то. И я в том числе. И уверен, что тот твой бывший парень тоже. Так что забудь, пожалуйста, про всю эту фигню с «не заслужил». С самого нашего знакомства я только и наблюдаю, как ты в перерывах между общением со мной изъедаешь себя чувством вины, и уже за одно это ты заслужил второй шанс, — Юнги осторожно коснулся пальцем влажной щеки Чимина, стирая с нее оставшиеся капли. — Далеко не каждый находится в состоянии действительно осознать свою вину, Чимин-и. И то, что ты способен на это, лишь делает тебя еще лучшим человеком в моих глазах. Я не знаю, что ты сделал, что так коришь себя за это сейчас, но, пожалуйста, не отталкивай меня. Не разрушай то, что едва успело начаться, — и произнося эти слова, Юнги вопреки своим ожиданиям не испытал никакого смущения. Ему было совсем не стыдно просить о подобном у Чимина. То, что он так быстро запал на этого парня, все еще немного шокировало его. Это заставляло его кардинально менять свой давно устоявшийся уклад жизни, на что раньше он бы ни за что не пошел. Но сейчас он не мог не признать, что ему нравилось то, что происходило. Нравилось то, что он открывал в себе благодаря отношениям с Чимином. И он не хотел отказываться от этого так просто. — Я не хочу отталкивать тебя, хен, — набравшись смелости, Чимин посмотрел Юнги прямо в глаза. — Я… Мне надо разобраться со всем, но, если ты все же дашь мне шанс, я правда хочу попробовать, — Чимин все еще на сто процентов был убежден, что эти слова лишь в очередной раз во всей красе проявляли его эгоизм. Но ведь хен сказал, что признание своей вины — уже первый шаг к искуплению? Так может ему стоит и дальше пытаться идти по этому пути. Вместе с хеном. — Пойдем домой, Чимин-и, — Юнги поцеловал Чимина в макушку и снова крепко обнял, а потом почувствовал, как тот заелозил носом по его груди. — Нет, хен. Ты же хотел посмотреть выставку. И я вообще-то тоже. Меня так вынесло с последней части, а что будет, если я посмотрю все целиком? — глухо усмехнулся Чимин. — Честно говоря, мне страшно это проверять, — Юнги невольно улыбнулся. — Пойдем в зал, хен. Я хочу еще посмотреть. Заодно прийду в себя, — Чимин отпрянул от него и, снова шмыгнув, неловко потянул за собой обратно в холл. Они так и просидели там почти до самого закрытия. Едва они снова опустились на пуфики, Чимин тут же свернулся клубочком и устроился головой на коленях Юнги, надеясь, что тот не сильно возражает, раз даже руку ему в волосы запустил и принялся аккуратно перебирать их. Чимин просмотрел сорокаминутную выставку трижды подряд, стараясь впитать в себя все увиденное, и в какой-то момент он наконец понял, что перед ним прошла жизнь человека, который долгое время не переставал бороться с обстоятельствами, со всеми ударами судьбы, который продолжал творить, следуя своему предназначению. И Чимин подумал, что, возможно, ему тоже не стоило так легко сдаваться на милость убивающему чувству вины, а потом он прикрыл отяжелевшие и болевшие от слез глаза и задремал, напряженно сведя брови вместе. — Тебе лучше? — виновато спросил Юнги, когда они наконец подошли к дому Чимина, после того как провели всю дорогу в молчании и крепко держась за руки. — Извини. Я должен был догадаться, что идти в такое место — не лучшая идея для первого свидания. — Нет, ты что, хен! — воскликнул Чимин, которому после прогулки на свежем воздухе и размышлений о собственной жизни под мерные поглаживания Юнги по затылку, действительно стало лучше. Не настолько, чтобы простить себя и решить начать все с чистого листа, но настолько, чтобы по-настоящему поверить в возможность их отношений при условии, что он будет упорно работать над собой, а не как раньше прикрываться новыми внезапно возникшими чувствами и бездействовать. — Это же я должен извиняться. Спорю, такого тебе на свиданиях еще никто не выдавал, — Чимин хмыкнул и облизал губы. — Прости, я не думал, что картины окажут на меня такой эффект. И спасибо, что выслушал, хотя я бормотал что-то максимально невнятное. И что не бросил тут же, тоже спасибо, — Чимин почесал затылок, припоминая, за что еще должен был отблагодарить хена, когда почувствовал, как его лицо приподняли за подбородок, а потом сухие губы Юнги аккуратно коснулись его губ в целомудренном поцелуе. — Я пока не могу понять, что творится в твоей голове. Но я бы очень хотел в этом разобраться, — Юнги внимательно смотрел Чимину прямо в глаза. — И ты прав. Я еще никого не доводил до слез на первом же свидании, но на самом деле это все потому, что у меня никогда ни с кем не устанавливалось отношений, построенных на доверии. Ты, возможно, не заметил, — Юнги глубоко вздохнул. Последние остатки его крутости полетели в тартарары, — но мне вообще-то не особенно свойственно быть такой сентиментальной размазней и испытывать эмпатию. Но с тобой с самого начала получилось как-то все по-другому. И думаю, мне бы хотелось посмотреть, что из этого может выйти. — Я заметил, хен, — Чимин, улыбнувшись, кивнул, а потом прижался к щеке Юнги своей, прикрывая глаза. Он раньше считал высокий рост, как у Тэ, красивым и привлекательным, но на деле чувствовать на своей коже трепетание чужих ресниц было просто потрясающе. — Сходим завтра куда-нибудь? — Ага, — Юнги сцепил руки в замок за спиной Чимина. — Сейчас в Коэксе проходит фестиваль для гиков. Вроде звучит довольно весело. — Ну да, не похоже на место, где можно внезапно испытать катарсис, — ухмыльнулся в плечо Юнги Чимин. — Я за. — Отлично! — Зайдешь на чай, хен? — Чимин потерся носом о куртку Юнги, а потом все же отстранился от него. — Думаю, мне не стоит, — Юнги снова очень осторожно поцеловал Чимина в лоб. — Тебе нужно время, чтобы все еще раз обдумать самому. А завтра мы увидимся прямо с утра, иначе нас на фесте точно затопчут малолетки, которые обычно подтягиваются ближе к вечеру. Хорошо? — Хорошо, хен, — согласно улыбнулся Чимин. И почему-то в этот раз он не ощутил того привычного всепоглощающего чувства тотальной безнадежности, как это происходило при каждом его расставании с Хоби или Юнги. Теперь отчего-то в нем затеплилась надежда на лучшее будущее, и он был готов приложить все усилия, чтобы не дать ей потухнуть.***
Поднявшись к себе, Чимин к собственному удивлению внезапно обнаружил, что ему невероятным образом полегчало. Он не рассказал хену обо всем, да и вообще мало что внятно сообщил ему, но почему камень на его душе неожиданно полегчал тонны на три, и Чимин впервые почувствовал, что действительно может вздохнуть, не ощущая удушающей тяжести. Все это время он лишь с переменным успехом умудрялся прятаться от самого себя, подменяя грузные воспоминания новым любовным интересом. К сожалению, однако, это не могло стать окончательным решением его проблемы, так что рано или поздно он бы взорвался в любом случае. И сейчас, хотя ему все еще было стыдно перед хеном за тот концерт, который он устроил, он думал, что все прошло намного лучше, чем могло бы. Да, он позорно разревелся на первом свидании, но зато справился со своим всплеском не один, так еще и благодаря поддержке Юнги-хена не застрял на уровне самокопания и самоистязания, а перешел к стадии принятия случившегося как факта, с которым надо сжиться, после чего пойти дальше. Он даже не заметил, как это произошло, но, очевидно, его становящаяся все более глубокой привязанность к Юнги превратила слова хена не просто в очередную утешительную ересь, а во что-то гораздо более значимое, то, к чему следовало прислушиваться. И он так и поступил. Наедине с собой, он, пожалуй, не решился бы на подобное, но в руках хена было так тепло и уютно, и Чимин прекрасно понимал, что не сможет по-настоящему наслаждаться этим, пока не разберется со своим прошлым, поэтому ему просто пришлось это сделать. На следующий день он проснулся значительно раньше обычного, чтобы успеть вовремя на встречу, и с сонной улыбкой отметил, что действительно чувствовал себя посвежевшим. Он не забыл о том, что сделал, и не простил себя, но решил дать самому себе шанс действительно разобраться с ситуацией, а не просто продолжать сидеть и ныть, совершенно ничего этим не меняя. И пусть это был не такой уж и значительный шаг, но Чимин все равно испытывал гордость за то, что он наконец сдвинулся с мертвой точки. На этот раз выбор одежды не занял у него так много времени, потому как Юнги, очевидно, было совершенно наплевать на это, и Чимин решил, что намного важнее будет сосредоточиться на своем ментальном состоянии. Хен заслужил после вчерашнего, чтобы Чимин пребывал рядом с ним исключительно в приподнятом расположении духа. Он снова позавтракал хлопьями под серию «Сплетницы», которая могла одним только опенингом превратить его самый унылый день в весьма приятный, и в итоге вышел из подъезда на пять минут раньше условленного времени и двинулся к центральной дороге, решив, что встретит Юнги там. — Хен! — Чимин радостно помахал шедшему ему навстречу Юнги и слегка смутился, когда хен, подойдя к нему, оставил легкий поцелуй на его губах, и неосознанно помотал головой из стороны в сторону. Со вчерашнего дня такие действия хена не стали казаться ему менее непривычными, но зато ощущаться они стали намного приятнее. После их вчерашних откровений Чимин теперь видел в этих действиях Юнги не просто формальность или стремление удовлетворить минимальные плотские желания, но чувствовал в них то, как хен таким образом впускал его в свое личное пространство, разделяя с ним свое тепло. — Выглядишь бодро, — Юнги внимательно осмотрел лицо Чимина, проводя большим пальцем по его щекам. — И чувствую себя так же, — Чимин улыбнулся, а затем поддавшись порыву снова прижался губами к губам Юнги, пока не стремясь проникнуть языком внутрь, но делая поцелуй более серьезным. Спустя несколько мгновений Юнги обхватил его за талию и прижал к себе теснее, вызывая неприятный звук от трения их курток друг об друга. — Это хорошо, — Юнги игриво щелкнул Чимина по носу, а потом взял его за руку, и они не спеша направились в сторону Коэкса. — Готов драться с малышней за место в очереди? — Шутишь? У меня черный пояс по расталкиванию окружающих локтями! — воскликнул Чимин. — Ты буквально идешь рядом с чемпионом по обгону бабок и их тележек в общественных местах. — Фу! — притворно скривившись, фыркнул Юнги. — Я не знал, что ты такой грубый. Чимин лишь пожал на это плечами: — Такова жизнь. Выживает сильнейший. Юнги понимающе хмыкнул. — Куда сначала пойдем? Комиксы смотреть или на мастер-классы? Или вообще фильмец можно глянуть, чтобы втянуться в атмосферу, — воодушевленно заговорил Чимин. Они с Тэ хоть и не были сумасшедшими гиками, но оба до ужаса любили подобные мероприятия и старались не пропускать ни один фест, даже если это проводимое событие не являлось чем-то масштабным. А еще там обычно раздавали бесплатные флайеры или браслетики, которые Чимин любил иногда перебирать, предаваясь приятным воспоминаниям. — Пойдем, куда ты захочешь. — А еще обязательно надо будет найти Робина и сфоткаться с ним. У меня есть такие фотки за каждый год, начиная с 2012, кроме одного. Кажется, это было в 16 году. Я тогда все фесты обошел, чтобы его найти, а его косплееры как сквозь землю провалились. Пришлось в следующем году фоткаться с двумя Робинами, чтобы не нарушать количество, — сокрушенно покачал головой Чимин, закатывая глаза. — Нафига тебе вообще фоткаться с Робином? — недоуменно спросил Юнги. — Это же как есть веганский бургер или смотреть гетеро-порно. — В смысле нафига, хен?! — Чимин от неожиданности даже выдернул руку из хватки Юнги, поворачиваясь к нему всем корпусом. — Потому что я Бэтмен, что тут непонятного. — А, о-о-о, — многозначительно протянул Юнги. — Тогда все ясно. Идем искать Робина. Чимин еще раз пристально оглядел хена, выясняя, серьезно ли тот настроен, а потом снова взял его за руку, выглядя при этом все еще несколько настороженно. — Хен, Марвел или ДС? — Что-то мне теперь как-то страшно отвечать, — Юнги поежился. — Не уверен, что наши отношения уже достаточно крепкие, чтобы выдержать такой удар. — Марвел, что ли? — у Чимина от ужаса чуть глаза на лоб не вылезли, и, если бы Юнги предусмотрительно не сжал его руку покрепче, он бы снова дернулся в сторону. — Я просто не знаю, какой ответ будет лучше на самом деле, — попытался как можно серьезнее ответить Юнги, едва сдерживая смех от того, насколько забавно выглядел Чимин. — Если я скажу, что Марвел, ты сгнобишь меня за то, что у меня нет вкуса. А если выберу ДС, тогда окажусь для тебя прямым конкурентом. Не уверен, что из этого хуже. — Хен, просто скажи уже… — Чимин подозрительно прищурился и нахмурил брови в мучительном ожидании ответа. — Обещаешь мне не самую мучительную смерть? — Хен! — казалось, еще немного и шапка Чимина слетела бы с его головы от пошедшего из ушей пара. — Ну хорошо-хорошо. ДС, конечно, — сдался Юнги. — Люблю их за мрачную атмосферу. И за Пингвина из «Готэма». Ну что? Убивать будешь? — Пока нет, — смилостивился Чимин и снова расслаблено улыбнулся. Оставшуюся часть пути они провели в спорах о том, что было бы, если бы создатели все же рискнули и свели Пингвина с Загадочником. Юнги говорил, что эти двое должны были оставаться заклятыми друзьями, аргументируя это тем, что только так они могли оставаться достойными злодеями Вселенной, а не скатываться в розовые сопли, как это чуть было не случилось с Пингвином. В то же время Чимин яростно доказывал, что было бы куда интереснее и неожиданнее, если бы их все же свели, потому что это был бы совершенно нетипичный поворот для сериала и смотреть на их сотрудничество, основанное на взаимных чувствах, было бы куда более захватывающе. Юнги на это скептически отзывался, что такое развитие событий противоречило бы характерам героев, а еще прикладывал не мало усилий, чтобы удерживать за руку Чимина, который пребывал в необычайно возбужденном состоянии, как только разговор заходил на гиковские темы. — Чимин-и, ты становишься особенно милым, когда так воодушевленно что-то доказываешь, но мы пришли, поэтому давай продолжим на обратном пути, — улыбнулся Юнги и поцеловал Чимина в щеку, обозначая тем самым конец спора. И Чимин в ответ на это утвердительно кивнул, тут же растеряв весь свой воинственный настрой. Он покорно шел за Юнги, который пытался отыскать конец очереди за билетами, и думал о том, как же это все-таки было приятно иногда позволять себе вести себя, как ребенок. С Тэ он такого не мог допустить, потому что как хен всегда должен был быть начеку. И то, насколько просто и быстро он расслабился рядом с Юнги, порой все еще вызывало у него недоумение, но вместе с тем и теплое, щекочущее чувство, что его тоже наконец кто-то оберегает, когда ему так этого не хватало. А еще его бесконечно умилял факт того, каким мягким и заботливым становился с ним Юнги, как он ласково все время целовал его в щеки или лоб, притом что изначально производил впечатление самого холодного и непробиваемого парня на свете. Конечно, формально их отношениям было всего два с половиной дня, но Чимину в лучших традициях банальности казалось, что они уже были знакомы целую вечность и что он успел изучить характер Юнги от и до, так что теперь мог не ожидать никакой подставы с его стороны. Он не думал о таком раньше, но, пожалуй, одна из причин, по которой ему начал нравиться Тэ, заключалась в том, что они довольно долгое время были рядом и Чимин успел привыкнуть к нему и научился доверять только ему. И если бы его кто-то спросил несколько месяцев назад, смог ли бы он так запросто впустить в свою жизнь незнакомца, он бы определенно ответил отрицательно. И тем не менее вот они с Юнги стоят, держась за руки и споря о какой-то ерунде, как типичные женатики. — Там сейчас все Робины разбегутся, если ты не прекратишь витать в облаках, — Юнги несильно толкнул Чимина в бок, возвращая его в реальность. — А? Прости, хен. Ты что-то спросил? — Я спросил, мы билеты будем брать на целый день или на четыре часа? — А у них что, теперь есть ограничения по времени? — удивленно уточнил Чимин, на что получил поднятую вверх бровь Юнги. — То есть ты вообще меня не слушал, — скорее проконстатировал, чем спросил Юнги и обиженно отвернулся в сторону. — Хен, ну прости, я не специально. И вообще, сколько тебе лет, чтобы обижаться из-за такого? — То есть я по-твоему еще и старый? — все же повернулся к нему лицом Юнги. — Ну хен! — и Чимин постарался состроить самую невинную моську. Отчего-то мышцы лица без каких-либо усилий приняли нужное положение, хотя он не делал так уже тысячу лет. — Ладно, — наконец выдохнул Юнги, закатывая глаза. — Но только потому что ты такой милый и только на этот раз! — Спасибо, хен! Ну так что там с временем? — Посмотри сам на объявление. Либо билет на весь день до самого конца феста, либо всего на четыре часа. Берем на весь день? — Давай лучше на четыре часа, — покачал головой Чимин. — Мы же можем не успеть обойти все секции. — Ну и что? Мне этого вполне хватит, если тебе нормально. Лучше пойдем после этого просто погуляем, — а потом Чимин наклонился к самому уху Юнги, чтобы тихо прошептать, все еще выпрашивая для себя безоговорочное прощение, — Мне нравится оставаться с тобой наедине. — Ты понимаешь, как двусмысленно это звучит? — Юнги наконец добродушно рассмеялся, сбрасывая маску притворной обиды. — Тебе лишь бы все опошлить. Юнги на это лишь как-то слишком одобрительно хмыкнул, а потом все же сжалился и добавил: — Я понимаю, о чем ты, — Чимин вообще заставлял его вести себя гораздо мягче привычного. И не то чтобы Юнги сильно возражал. Когда они наконец купили билеты и прошли контроль, Чимин, который до этого вел себя так смущенно и растерянно, внезапно откуда-то набрался сил и, к огромному удивлению Юнги, буквально понесся в центр первого зала, едва успевая маневрировать между столпившимися там подростками. Он наконец остановился там, где было немного посвободнее, и принялся оглядываться, пытаясь решить, с какой секции хочет начать, заодно замечая, как Юнги пытался протиснуться к нему сквозь толпу школьников. — Хен, давай скорее, — Чимин махнул Юнги рукой и нетерпеливым шагом направился в сторону фото-зоны. Ладно, возможно, он все-таки был чокнутым гиком. Вообще-то Чимин не стал бы себя так характеризовать при первом знакомстве или добавлять подобную информацию в свою анкету. Не потому что пытался скрыть эту часть своей личности, но потому что в обычное время он не был так уж повернут на всех этих комиксных темах. Но несколько раз в году, на подобных фестах, он все же позволял себе превращаться в долбанутого фаната и наслаждаться обстановкой по полной. — А я уж было начал волноваться, что ты так меня и не догонишь, — сказал Чимин, когда почувствовал наконец, как Юнги, тяжело дыша, крепко вцепился в его ладонь, боясь снова потеряться. — Но знаешь, хен, в твоем возрасте уже пора начинать заботиться о состоянии своих суставов. Ты же еле плелся, — Чимин с притворным беспокойством покачал головой, продолжая идти по намеченному курсу. — Я бы на твоем месте волновался о состоянии своего языка. А то чего доброго откушу его во время следующего поцелуя, чтобы ты знал, как со старшими разговаривать, — Юнги довольно ощутимо толкнул Чимина локтем в бок, услышав в ответ легкий смешок, на что не смог не улыбнуться. Ему это казалось немного удивительным, но Чимин действительно выглядел намного лучше и гораздо более живым, чем во все их предыдущие встречи, и Юнги мог только искренне порадоваться этому. — Решил все же начать с фотографий? — Не с фотографий, а с фотографии, хен. И вот кто еще кого не слушает, — фыркнул Чимин, снова принимаясь крутить головой во все стороны в поисках желаемого персонажа. — Нам нужен только Робин. Остальные меня не интересуют. — Знаешь, хорошо все-таки, что мы билеты взяли не на целый день, — многозначительно протянул Юнги, тоже подключаясь к поискам. — Ты стал каким-то ужасно смелым здесь. Как это вообще произошло? Еще пять минут назад жался ко мне у входа и глаз от пола оторвать не мог. — Я возмездие! Я сама ночь! Я Бэтмен! — гордо вскинув кулак выпалил Чимин. — Бэтмен — это Дин Винчестер, — привычно щелкнув Чимина по носу, пожал плечами Юнги. — Прости, надо было сразу тебе сказать. — Хен, тихо! Не надо, пожалуйста, портить тут все своими псевдообширными познаниями в сериальной культуре, — Чимин ничуть не растерялся, да и вообще бровью не повел, продолжая выглядывать в толпе Робина. Юнги от изумления даже не нашелся, что на это ответить, и от неожиданности громко рассмеялся. — Это странно, — сказал он наконец, — но мне нравится, когда ты такой. — Какой такой? — Чимин наконец обернулся к Юнги, и тот увидел, как из глаз младшего в мгновение ока испарился любой намек на его былую пафосную уверенность в себе, а на ее место пришли заинтересованность и тусклая тень сомнения. — Похожий на меня, — пояснил Юнги, снова пожимая плечами. — Это мило. Ты милый, когда язвишь. А затем, не устояв перед растерянным видом Чимина, Юнги потянулся вперед и легонько чмокнул его в губы. — Давай лучше Робина искать, — смущенно пробормотал Чимин и отвернулся от хена. И как Юнги так быстро смог снова превратить его в смущающегося школьника? Чимин, растерявший всю браваду, наверное, должен был немного расстроиться из-за этого, но на самом деле теплое чувство растеклось по его грудной клетке: ему все еще так сильно нравилось подчиняться Юнги, осознавать над собой безграничную власть хена. Хотя подкалывать хена, определенно, тоже было довольно весело. К огромному разочарованию Чимина им так и не удалось отыскать Робина за оставшиеся три с лишним часа. И Пак, пожалуй, так и провел бы все это время за безуспешными поисками, но, к счастью, стараниями Юнги они все же посетили и пару мастер-классов по рисованию, и посмотрели на копию отеля из «Американской истории ужасов», и покрутились вокруг стойки с комиксами (и Юнги даже раскошелился на пару томиков «Темного дворецкого» для Чонгука, которому как раз не хватало совсем чуть-чуть для полной коллекции). В общем и целом Юнги никогда не был особым фанатом подобных мероприятий. Его немного пугало скопление в одном месте диких подростков, которые начинали визжать по любому поводу и которые заполняли собой буквально все пространство площадки. Но вполне счастливый вид Чимина, даже несмотря на провал плана по получению заветной фотографии, был более чем достойной наградой для него за некоторые неудобства. К тому же он не был таким уж профаном в вопросах массовой культуры, так что с неподдельной радостью насладился трейлерами грядущих фильмов от Марвел, пытаясь не выглядеть уж слишком воодушевленным в глазах Чимина, который, несмотря на безразличное выражение лица, тоже был весьма заинтригован увиденным. (И вообще не вина Юнги, что киноделы ДС все никак не могут догнать Марвел по уровню). В результате четыре часа пролетели совершенно незаметно, и, когда наконец пришло время уходить, Юнги даже немного посетовал, что они не решили провести на фесте целый день. — Может, стоит вернуться к кассам и взять полный билет? — предложил Юнги, пока они шли к гардеробу за куртками. — Зачем? — Чимин удивленно посмотрел на него, оторвавшись от экрана своего телефона, на котором только что закончил устанавливать их совместную фотку рядом с троном из «Игры Престолов» в качестве обоев. — Было весело, — Юнги пожал плечами. — Тебе же понравилось, да? — на всякий случай уточнил он. — Конечно, было, — Чимин кивнул в знак подтверждения. — Но я думал, мы хотели провести время наедине. Хорошего должно быть понемножку, хен. Мы классно потусили на фесте, хоть и без Робина. Не понимаю, почему у него так мало косплееров, — Чимин недовольно закатил глаза. — А теперь пришло время спокойно где-нибудь посидеть без лишних глаз. Мы уже побывали там, где нравится мне, теперь найдем что-то подходящее для тебя, — Чимин лучезарно улыбнулся и потянулся к Юнги за поцелуем, внезапно осознав, что он довольно давно хотел это сделать, но все не решался среди шумной толпы, окружавшей их со всех сторон. Они соприкоснулись губами буквально на пару мгновений, все еще помня о том, где находились, но Чимин надеялся, что этого было достаточно, чтобы Юнги понял, как сильно он был ему благодарен. — Сходим в какой-нибудь ресторан? Я знаю тут один неподалеку, там готовят так, что ты не то что оближешь пальчики, а еще и проглотишь их. — Не хочу в ресторан, — Юнги мягко провел пальцами по волосам Чимина, пристально глядя в его глаза. Их отношения только-только начинались, но к собственному огромному удивлению, он уже чувствовал, как сильно успел привязаться к этому парню. Он никогда бы не подумал, что окажется способен на подобное, да и вообще считал себя довольно черствым и бессчувственным, но Чимин пробуждал в нем эмоции, которые он никогда прежде не испытывал, и Юнги постоянно испытывал зудящее желание находиться рядом со своим новообретенным парнем, чтобы узнавать, какие еще грани он сможет открыть в себе благодаря нему. — Там все равно будут люди. Не хочу делить тебя с ними, — выпалил Юнги и тут же широко распахнул глаза от изумления. Пожалуй, говорить о таких вещах было слишком рано и, наверное, довольно крипово. — Хочу просто погулять с тобой, — постарался исправить ситуации Юнги, замечая, однако, что Чимин выглядел так, будто его все более чем устраивало. — Как скажешь, хен, — Чимин оставил еще один короткий поцелуй на щеке Юнги и снова потянул его за собой к гардеробу. — Можем взять что-нибудь на вынос и прогуляться вдоль реки Хан? — Да, было бы здорово, — Юнги согласно улыбнулся. У них ушло еще около часа на то, чтобы определиться, что бы они хотели съесть (в результате они остановились на довольно стандартном для такого случая кимпабе) и добраться до набережной. К большой радости Юнги, людей там было не так уж и много, так что он мог в полной мере насладиться компанией Чимина, шумом волн (конечно же, вместе с гулом машин и общественного транспорта) и громкой перекличкой чаек. Они так и шли вдоль реки в полной тишине, держась за руки, погруженный каждый в свои мысли, хотя Юнги отчего-то был уверен, что думали они об одном и том же сейчас. Ему в целом довольно часто, еще до начала их отношений, казалось, что они с Чимином, несмотря на всю непохожесть их характеров, находились на одной волне. У них было разное чувство юмора, разное отношение к жизни, разное материальное положение и еще много чего различающегося, и тем не менее в Чимине Юнги видел того, кто понимал его с полуслова. Он понял это еще в тот день, когда Чимин так очаровательно яростно пытался объяснить, за что ему понравился его рэп. Это было ужасно неуклюже и неловко, но Юнги однозначно зацепила такая отчаянная открытость. Так с ним, пожалуй, вел себя только Чонгук. Остальные могли уважать его за талант, но Юнги никогда не чувствовал, что они действительно в полной мере воспринимали то, что он пытался донести в своих текстах. Чимин же своей неподдельной пламенной реакцией убедил его в этом практически мгновенно. И Юнги немного допускал возможность того, что он на самом деле ошибался на счет Чимина и поторопился открыться ему так быстро, но до сих пор у него не возникало поводов для разочарования. — У меня в следующее воскресенье снова баттл. Ты придешь? — осторожно и очень тихо спросил Юнги, будто боясь нарушить воцарившуюся атмосферу. — Конечно! — воскликнул Чимин, вызывая непосредственностью своей реакции широкую улыбку Юнги. — Ты решил чаще появляться на людях? — Типа того. Немного устал писать в стол или для других. На самом деле я просто не считал себя раньше достаточно готовым, чтобы соревноваться с другими рэперами. — Ты никогда не узнаешь, достаточно ли готов, пока не начнешь практиковаться. Только опыт даст тебе это понимание. — Вот и я так решил, — хмыкнул Юнги. Ну, конечно же, Чимин высказал вслух именно то, что он собирался сказать. — Но, по моему скромному мнению, ты более чем готов. Уверен, ты порвешь своего нового соперника на раз-два, — Чимин улыбнулся, предвкущающе представив, как снова будет наслаждаться тем, как Юнги будет делиться своей страстью с миром. Ему нравилось в Юнги абсолютно все, абсолютно любые его состояния, но видеть, как тот с жаром пытался донести до публики свои самые сокровенные мысли, было просто непередаваемо. — А с кем ты будешь баттлить, кстати? — С Бан Ёнгуком. Довольно опытный рэпер. Хосок, возможно, упоминал его. Он супер профессионал, и мне до него как до Луны, так что я точно не выиграю, но зато это будет отличный опыт. — Круто, хен. Я с удовольствием приду поддержать тебя, — и Чимин хотел было сказать что-то еще, но растерял все мысли, когда Юнги неожиданно потянул его куда-то в сторону, а потом он оказался крепко прижатым к какому-то дереву. Чимин сильно вздрогнул, ощутив холодные ладони, пробравшиеся через одежду к его животу, а потом несдержанно замычал, когда на контрасте Юнги прикоснулся горячими, слегка влажными губами к его губам. Он едва успевал шевелить языком, пытаясь поспеть за излишне яростным темпом Юнги, который буквально вылизывал его беспомощный рот, так что в какой-то момент Чимин сдался и сосредоточил все силы на том, чтобы не задохнуться от такого напора. Юнги в то же время продолжал водить постепенно согревающимися пальцами под его одеждой, и Чимин мог думать только о том, что ничего лучше в своей жизни он еще не испытывал. Они все еще находились посреди парка и не могли позволить себе чего-то чересчур раскованного, и без того ведя себя не слишком скромно, но Чимину этого было более чем достаточно, чтобы прочувствовать целый спектр эмоций, главной из которых стало ощущение нужности. Он чувствовал, что Юнги нуждался в нем ничуть не меньше, чем он сам в хене, и от этого все его существо было готово расплавиться. — Извини, — тяжело дыша, произнес Юнги, все же оторвавшись от раскрасневшегося и запыхавшегося Чимина. — Я просто… Никто еще не радовался за меня так искренне, как это делаешь ты. — Тебе не за что извиняться, хен, — Чимин притянул Юнги к себе, утыкаясь ему носом в ворот куртки. — Я понимаю, о чем ты. Так хорошо понимаю, — конечно, Тэ когда-то был для него тем самым человеком, который будет радоваться твоему успеху, как своему собственному. Но это было так давно. — Я хочу познакомить тебя со своими друзьями, — снова заговорил Юнги, после того как они постояли какое-то время в тишине, стараясь только прижаться поближе друг к другу. — Ты же не против? Они обещали мне, что тоже придут на баттл. — Ты что, хен. Я буду только рад, — и Юнги почувствовал даже сквозь одежду, как губы Чимина расплылись в улыбке.***
За оставшееся время до баттла они встретились еще дважды. Чимин все не оставлял попыток сводить Юнги в свой любимый и вместе с тем довольно дорогой ресторан (ведь теперь статьи его расходов заметно сократились и он мог себе это позволить), но старший наотрез отказывался, предпочитая проводить время в местах менее требовательных к внешнему облику и знанию предназначения тех или иных столовых приборов (хотя, разумеется, Юнги прекрасно мог отличить вилку для мяса от вилки для рыбы). И Чимин в целом не особо настаивал, по большей части занятый совершенно другими мыслями. Его безумно радовало предложение познакомиться с друзьями хена, как будто таким образом Юнги собирался впустить его в свою жизнь еще больше, и Чимин испытывал по этому поводу растущее с каждым днем воодушевление. На смену бесконечной тоске и самоедству наконец пришло ожидание неизвестного, но все равно прекрасного будущего. Чимин все еще был довольно далек от того, чтобы простить самого себя за содеянное, но он думал, что если попробует сделать все правильно на этот раз, то, возможно, таким образом заслужит искупление. При каждом следующем их разговоре по телефону или при личной встрече Чимин выглядел все только взволнованнее, и Юнги не мог не улыбаться, наблюдая за постигшим младшего чувством обновления. В день баттла Чимин вышел из дома заблаговременно. Они договорились с Юнги встретиться у входа в клуб примерно за час до начала, чтобы Чимин успел познакомиться с его друзьями еще до представления. И Чимин шел по улице в невероятно приподнятом настроение, которое только усиливалось от ощущения постепенно приближающейся весны. Уже почти дойдя до места встречи, Чимин все же испытал некоторое волнение по поводу того, что может не понравиться друзьям хена, но тут же заставил себя успокоиться, вспомнив, как хен в ответ на высказанные им как-то сомнения сказал, что ему совершенно не о чем беспокоиться, потому что он просто не может кому-то не понравиться. Чимин тогда залился краской до самых пят. — Хен, я уже входа, — Чимин шмыгнул носом, пропустив приветствие и перейдя сразу к сути. Ему ужасно не терпелось увидеть Юнги. — А ты где? Юнги, правда, вместо ответа внезапно скинул вызов, но Чимин не успел состроить удивленное выражение лица, когда дверь в клуб широко распахнулась и в проеме показалась белесая макушка. Чимин, радостно улыбнувшись, поспешил шагнуть внутрь и сразу же очутился в обволакивающих объятиях Юнги, который не теряя времени прижался в коротком поцелуе к его губам. — Хорошо, что ты пришел, — оторвавшись от губ Чимина, но не выпустив его из кольца своих рук, сказал Юнги. — Парни уже здесь, заняли нам столик. Меня организаторы скоро заберут для решения финальных вопросов, но я успею вас познакомить. Чимин в ответ согласно кивнул и улыбнулся, когда Юнги, взяв его за руку, повел за собой в зону со столиками. Чимин чувствовал, как сердце в груди начало биться немного чаще, а его улыбка все продолжала расползаться по лицу, грозя выйти за его пределы, когда внезапно за столиком практически в самом углу он заметил знакомую до боли шевелюру. Чимин пропустил несколько вздохов и даже зажмурился, отчаянно надеясь, что ему показалось или что хотя бы Юнги направляется не туда, но понял, что все его надежды обернулись прахом, когда все же рискнул открыть глаза: Юнги твердым шагом шел к столику, за которым сидел Тэхен. Разумеется, рядом с ним тут же обнаружился и Чонгук. Чимин вязко сглотнул. «Главное, чтобы Чонгук не решил неожиданно нагрянуть». Ему вдруг так отчетливо вспомнились слова Юнги, которые он услышал, когда впервые пришел к нему домой. И как он мог так опрометчиво это пропустить мимо ушей? С другой стороны, мало ли Чонгуков в Сеуле… Чимин на негнущихся ногах дотащился до столика и тут же рухнул на стул, чуть не свалившись с него на пол. Он все еще отказывался верить в то, что это действительно происходило. И именно тогда, когда он наконец начал верить в то, что для него не все потеряно… Краем уха Чимин слышал, как Юнги продолжал что-то говорить сидящим напротив него парням, но был совершенно не в состоянии воспринимать его слова. Он неотрывно смотрел на Тэ, который смущенно опустил глаза на свои колени, и чувствовал, как Чонгук медленно, но верно прожигал в нем взглядом дыру. Совсем отчаявшись, Чимин даже с тоскливой надеждой посмотрел в проход, думая о том, как бы ему сейчас так слинять, чтобы этот ужас закончился, когда Юнги, наконец почувствовавший что-то неладное, громко и довольно резко спросил: — Так, что тут происходит? Ответом ему служило молчание. Тэ так и продолжал буравить взглядом свои сцепленные в замок руки, пока Чимин растерянно хлопал глазами, чувствуя, как скрипят в его голове шестеренки в бессмысленной попытке придумать выход из сложившейся ситуации. — Хен, так значит, это и есть тот твой суперклассный парень? — все же прервал давящую тишину Чонгук, не сводя глаз с Чимина и, казалось, даже не моргая. — Да, — твердо ответил ему Юнги, посмотрев на Гука с вызовом. — Какие-то проблемы? — конечно, он и раньше порой был слишком резким с Чонгуком, но обычно это никогда не являлось чем-то серьезным, но сейчас Юнги был почти готов броситься на своего любимого тонсена, лишь бы тот перестал так смотреть на его Чимина. — Это ты у него спроси, — грузно выдохнул Чонгук и все же моргнул. — Хотя я не особо уверен в том, хватит ли ему духа рассказать тебе правду. Юнги мрачно нахмурился и перевел взгляд на Чимина, на которого на самом деле сейчас было больно смотреть. Он побледнел и весь как будто еще сильнее уменьшился в размерах, пытаясь слиться со стулом, на котором сидел. — Гукки, не надо, — прошептал Тэ и неуверенно потянул Чонгука за рукав рубашки, пытаясь отвлечь внимание младшего на себя, но тот лишь дернулся в сторону, вырываясь из некрепкой хватки Тэхена. — Так, я спрошу еще раз и надеюсь, мне кто-нибудь объяснит все по-человечески. Какого черта тут происходит? — не выдержал Юнги, обводя тяжелым взглядом своих друзей. — Хен, тут такое дело… — начал Тэхен, не давая это сделать Чонгуку, который очевидно уже был готов в самой нелицеприятной форме поведать хену о происходящем. — Юнги! — раздался внезапно над их головами голос какого-то парня из стаффа. — Я тебя обыскался! Все же уже собрались в гримерке. Пойдем скорее. — Наш разговор не окончен, — поднимаясь из-за стола, пасмурно заявил Юнги. — Чимин-и… — и услышав прежние мягкие интонации в голосе хена, Чимин не смог перебороть в себе желание посмотреть на него и все же поднял на него полные тоски глаза. Возможно, это был последний раз, когда хен так к нему обращался. Хотя не возможно, а скорее всего. — Жду тебя в своей гримерке после баттла. Чимин на это только подавлено кивнул. Ощущение надвигающегося конца нахлынуло на него с особой силой. Он довольно громко сглотнул во вновь повисшей напряженной тишине и начал раздумывать о том, будет ли нормально сейчас встать и уйти. В конце концов зачем ему еще тут оставаться. Разве что ради того, чтобы проверить, сколько все-таки понадобится времени Чонгуку, чтобы его испепелить. И он уже хотел приступить к осуществлению своего трусливого побега, когда с ним внезапно заговорил Тэхен. — Значит, ты теперь встречаешься с Юнги-хеном? Чимин несмело кивнул и тихо промялил: — Ага… Он немного помолчал, а потом вздохнул и все же решил добавить: — Тэ, я понятия не имел, что хен знаком с вами. Честное слово! Если бы я только знал… — То что? — перебил его Чонгук. — Отвалил бы от него? И вообще, знаешь что, Юнги-хен никакой тебе не хен! — безапелляционно заявил Гук. — Гукки, боюсь, это не тебе решать, — мягко осадил его Тэ, снова слегка потянув за рукав рубашки, а затем вновь обратился к Чимину. — Я рад, что ты решил начать все сначала. Юнги-хен очень хороший. Надеюсь, у вас все получится. Я правда рад, Чимин-и, — и Тэ кивнул пару раз в подтверждение своих слов. — Рад? — Чонгук чуть было не задохнулся от возмущения, и Чимин почувствовал, как на его щеке осели капли слюны младшего. — Хен, ты что, смеешься? Хочешь впарить этого маньяка-насильника Юнги-хену? — Чимин снова опустил опустошенный взгляд в стол. — Гукки, тише! Ты чего так раскричался, — зашипел Тэхен, пытаясь успокоить своего парня, пока на них не начали оборачиваться. — Я много раз говорил тебе, что все еще считаю Чимин-хена хорошим человеком, даже несмотря на… — Тэхен запнулся на мгновение, а затем невозмутимо продолжил. — Несмотря на наши с ним разногласия. И Чимин был уверен, что ему это не удастся, но он все же попытался вложить всю благодарность, которую испытывал, в свой взгляд, когда поднял его на Тэхена. Он всегда знал, что из них двоих на самом деле именно Тэ был тем, кто в конечном итоге всегда выбирал правильную сторону, хотя изначально все могло казаться совершенно иначе. Но правда заключалась в том, что какие бы негативные эмоции Тэхен не испытывал, он всегда стремился рассуждать здраво и верить в лучшее, давая людям из раза в раз все новые и новые шансы на исправление. Подобное мягкосердечие в обществе обычно было принято считать слабостью, но Чимин был искренне убежден, что умение прощать и продолжать пытаться понять другого, несмотря на собственную боль, было самой сильной стороной Тэхена. И, конечно, это не было прощением, но ему так нужно было услышать от самого Тэ нечто подобное. И сейчас он даже немного был благодарен судьбе за то, что она так неожиданно столкнула их снова. Сам бы он еще очень нескоро решился бы на новый разговор с Тэхеном. — Возможно, Юнги-хен как раз и поможет ему справиться со всем. Так что, думаю, это к лучшему, — продолжал в то же время говорить Тэхен. — К лучшему? — Чонгука все еще разрывало от возмущения. — А когда он у нас на пороге объявится, это тоже будет к лучшему? Или ты думаешь, хен не притащит его к себе домой, если они продолжат общаться? Может, тогда сразу позовем его к нам в гости? Чего тянуть. — Нет, это… — вдруг замялся Тэ, смущенный тирадой Чонгука. — Я пока не готов, — он исподлобья посмотрел на Чимина, который в ответ понимающе кивнул. — Прости, Чимин-и. — Ты точно спятил, хен! — злость Чонгука продолжала набирать обороты. — Теперь снова извиняешься перед этим мудаком! И никаких «возможно», хен. Мне совершенно не нравится то, что он будет зависать с Юнги-хеном, — Чонгук упорно игнорировал слово «встречаться». — Ну, Гукки, тут главное, чтобы это нравилось Юнги-хену, а не тебе, — возразил Тэхен. — В любом случае я не буду против такого расклада. И пойдемте лучше к сцене уже, чтобы не совсем с галеры смотреть. Скоро ведь начнется все. Чимин чуть более живо, но все еще довольно понуро, словно по инерции, поднялся со своего места и уныло поплелся вслед за все еще активно жестикулирующим Чонгуком и Тэ, который пытался его успокоить. От слов Тэхена ему, безусловно, стало намного легче. Вот только все сказанное Чонгуком тоже вполне имело место быть, и Чимин никак не мог перестать прокручивать это у себя в голове, даже когда они наконец заняли места в ожидании начала представления. Это так сильно его поглотило, что Чимин даже не заметил, как на сцене показался ведущий, чтобы объявить участников баттла. Он все пытался убедить себя, что это не так важно, что гораздо важнее сейчас поговорить с Тэ, извиниться перед ним, выразить все свое раскаяние, раз уж тот, судя по всему, был настроен совершенно не враждебно. Но в итоге он только возвращался к тому, что пытался вспомнить, продавали ли где-нибудь скотч для разбитых сердец, потому что сейчас ему такой точно бы не помешал. При мысли о том, что Юнги больше не захочет его видеть, по всем его внутренностям расходились мелкие трещины… Весь баттл Чимин провел как в тумане. Он едва слышал доносившиеся со сцены рэп-партии и вообще избегал смотреть в ту сторону, боясь напороться на взгляд Юнги. Его желание вникать в происходящее стремительно уменьшалось еще и оттого, что в самом начале баттла, когда он все же пытался слушать, он не смог не заметить, насколько менее уверенно и твердо, чем обычно, звучал голос Юнги. И Чимин не мог не винить себя еще и в том, что из-за него хен был вынужден выступать, находясь в совершенно неподходящем для этого состоянии. К его огромному счастью, правда, Чонгук все еще продолжал прожигать в нем дыру взглядом, и Чимин радовался тому, что хотя бы таким образом получал заслуженную расплату. А еще тому, что у Тэ теперь был такой защитник. Конечно, ему все еще не особо нравился Чонгук, который явно был не особо далек от того, чтобы поколотить его как следует. Это Чимин совершенно явственно видел в глазах младшего. Но зато он мог быть абсолютно спокоен за Тэ. Тот теперь явно жил как за каменной стеной. И Чимин впервые наконец подумал о том, что в этом, пожалуй, и заключалась причина их несовместимости. Они с Тэ слишком во многом были похожи друг на друга и потому не могли составлять гармоничную пару. Ведь фактически Чимину тоже нужно было, чтобы его кто-то оберегал, что он и нашел в отношениях с Юнги. Но с Тэ ему самому приходилось выступать в не вполне естественной для себя роли. Хотя, разумеется, их, как Тэхен это деликатно назвал, разногласия проистекали не только из этого. Ближе к концу батла Чимин наконец задумался о проблемах более насущных. Стоило ли ему подойти к Юнги или лучше было просто свалить подобру-поздорову? Честнее и правильнее, конечно, было остаться и поговорить с хеном. Тот заслужил этого. Но Чимину было так страшно, что он был почти готов малодушно сбежать. Если бы не толпа, плотной стеной стоявшая за его спиной, он бы наверняка именно так и поступил давным-давно, но пришлось терпеливо ждать до самого конца. И он так сильно не хотел никуда не уходить, думая о том, как еще несколько часов назад был счастлив, что наконец нашел свое место, но точно знал, что окончательно сломается, если увидит разочарование и отвращение в глазах Юнги. А в том, что он увидит на лице хена именно такие эмоции, Чимин нисколько не сомневался. Он попытался аккуратно проложить себе путь к выходу из клуба, едва ведущий объявил, что победа была присуждена Бан Ёнгуку. И даже успел сделать пару шагов в нужном направлении, когда почувствовал, как на его руке цепко сомкнулись чужие пальцы. — Куда это ты собрался, Чимин-и? Только не говори, что решил сбежать. Чимин обреченно вздохнул. Конечно же, Тэ все еще проявлял заботу о нем, несмотря ни на что. Хотя лучше бы он занимался этим раньше, а не сейчас, когда это было так некстати. — Отпусти его, хен. Пусть идет. Так будет лучше для всех, — фыркнул Чонгук. — Юнги-хену не нужен парень, который трусливо сбегает при возникновении первой же проблемы. — Гукки, не вмешивайся, пожалуйста, — мягко и в то же время довольно строго произнес Тэхен. — Подумай пока заодно о том, где бы мы с тобой сейчас были, если бы ты так упрямо не предотвращал любые мои попытки сбежать от тебя. Чонгук не нашелся что на это ответить. — Хен, — Тэ снова обратился к Чимину. — Послушай, я знаю, что тебе страшно. Можешь поверить мне, я чувствовал себя так же, когда собирался рассказать Чонгуку всю правду о наших с тобой отношениях. — Это маловероятно, — хмыкнул Чимин, высвобождая руку из хватки Тэ и наконец поворачиваясь к нему лицом, давая понять, что не собирается никуда убегать. — Тебе не нужно было рассказывать о том, что ты изнасиловал лучшего друга. — Ну, значит, не совсем так же, но близко к этому, — пожал плечами Тэхен, слегка вздрогнув. — У меня все равно были свои поводы для переживаний. Но в итоге это пошло мне на пользу. Поэтому, пожалуйста, поговори с Юнги-хеном. Он это заслужил. К тому же ты не можешь знать наверняка, как он отреагирует. И даже если он скажет, что больше не хочет иметь с тобой ничего общего, по крайней мере ты хотя бы попытаешься. Но вообще-то я думаю, что хен еще тебя удивит. — Ты правда думаешь, что мне стоит с ним поговорить? — серьезно спросил Чимин, глядя на то, как старательно Чонгук прикусывал щеку, чтобы не высказать, что он думает по этому поводу. — Конечно. Уж я, как никто, знаю, побег — не выход. — Ладно, — Чимин согласно кивнул. — Ты прав, — он закатил глаза. — Ну, конечно же, ты прав. Спасибо, Тэ. За все, — и Чимину так хотелось сейчас обнять Тэ. Возможно, он даже рискнул бы сделать это, не уверенный точно в том, как бы Тэхен на это отреагировал. Зато он был наверняка уверен, какая реакция была бы у Чонгука, и решил, что Юнги гораздо больше заслужил право убить его, так что не стоило давать ему лишний повод для этого. — Не за что, хен, — и Тэхен улыбнулся своей той самой улыбкой, которую Чимин некогда любил так сильно. Путь до гримерки Юнги Чимин растягивал, как мог. Он позависал у барной стойки, разглядывая меню, зашел в туалет, чтобы просто постоять там у окна, полистал ленту в твиттере, делая вид, что за это время могло произойти что-то сверхважное, что ни в коем случае нельзя было пропустить. Но как он ни старался, в какой-то момент он все же оказался перед заветной дверью. Немного потоптавшись рядом с ней и наконец устав окончательно от собственного безволия, Чимин смело надавил на ручку и вошел внутрь. — А я уже решил, что ты сбежал, — глядя на него в упор, сказал Юнги, который как раз сидел на стуле прямо напротив входа в комнату. — Я думал об этом, — Чимин, не поднимая глаз от пола, подошел к дивану и обессилено практически упал на него. — Значит, это ты — тот бывший парень Тэхена? — привычка Юнги переходить сразу к сути не заставила себя долго ждать. Чимин кивнул. Конечно же, хен уже успел обо всем догадаться самостоятельно. — Так ты в курсе того, что произошло? Точнее того, что я сделал с ним? — теперь уже не было никакого смысла скрывать очевидное. И Чимин подумал, что раз уж он набрался смелости прийти и поговорить, то хотя бы в этот раз нужно было быть предельно честным. Иначе это все не имело никакого смысла. — Ага. Чонгук как-то рассказал мне. Но он тогда не назвал имени, так что я и предположить не мог, что это был ты. От звука голоса Юнги у Чимина прошелся мороз по коже. Хен никогда прежде не говорил с ним так холодно и бесстрастно, и Чимин думал, что ничего хуже этого просто не могло случиться. Уж лучше бы хен кричал и злился на него, испытывал любые эмоции, только бы не безразличие! — Хен… — голос Чимина сорвался и прозвучал совершенно жалко. — Когда Гук сказал мне, что кто-то так поступил с Тэ, я подумал, что этот кто-то, наверное, просто отбитый ублюдок, — Чимин нервно сжал руки в кулаки. Юнги сейчас реагировал именно так, как он и предполагал. Не то чтобы это было удивительно и неестественно. — Но теперь, когда я знаю, что это был ты… — Юнги продолжил, и Чимин мог поклясться чем угодно, что ему не показалось и что голос хена действительно немного дрогнул. — И когда я знаю, каким ты был со мной, я начинаю немного сомневаться в своих прошлых выводах. Чимин от неожиданности чуть не свернул себе шею, вскинув голову, чтобы посмотреть на Юнги. Он отчетливо услышал хруст своих шейных позвонков, но сейчас это его абсолютно не волновало. Сейчас он был сосредоточен только на том, что пытался понять, к чему именно клонил Юнги. — Я все еще считаю, насилие неприемлимым и недопустимым ни при каких обстоятельствах, но… — Юнги вздохнул, а потом резко встал и вдруг сел на диван рядом с Чимином, беря его за дрожащую руку. — Чимин-и, ты можешь рассказать мне обо всем? — почему-то этот поникший, испуганный паренек, так искренне разрыдавшийся от осознания собственной вины и за самобичеванием которого Юнги столько времени наблюдал, сейчас совсем не казался ему таким уж мудаком. — Пожалуйста! Я хочу знать, как так вышло. И Чимин, набрав в легкие побольше воздуха, рассказал. Обо всем. О том, как был далеко не самым популярным ребенком в детском саду, а затем и в школе, и как знакомство с Тэхеном буквально спасло его в то время от мыслей о том, что он какой-то неправильный и неподходящий этому обществу (не то чтобы он прям совсем не думал об этом, но намного меньше, чем если бы у него так и не появился друг). О том, как постепенно их дружба с Тэхеном только крепла год от года, когда им приходилось вдвоем периодически отбиваться от нападок одноклассников, которые почему-то порой изменяли своему обычно довольно доброжелательному настроению и начинали гнобить их обоих: одного — за вес и внешность, другого — за низкое материальное положение и, как следствие, бедный внешний вид. О том, как он все сильнее привязывался к Тэхену и как в какой-то момент внезапно объявил самому себе, что влюбился в лучшего друга. Как пытался все игнорировать, потом отрицать, найти замену, и как в итоге все же признался Тэ в своих чувствах. Как они продолжили общаться и как он постепенно выгорал изнутри, находясь так близко к тому, кого любил, и одновременно так далеко. Как его изначально чистые чувства превратились в какую-то бесконтрольную зависимость, которая в конечном итоге и подтолкнула его к роковому предложению. Он рассказал о том, как на протяжении многих месяцев терзался тем, правильное ли решение принял, предложив Тэхену контракт, и как успокаивал свою совесть тем, что Тэ ни на что не жаловался и, следовательно, не испытывал никаких неудобств. И как он терялся в догадках, не понимая, почему Тэхен в какой-то момент стал вести себя с ним холодно и что нужно было сделать, чтобы это исправить. — Когда я понял, что между нами все окончательно изменилось в худшую сторону, я перестал задумываться о контракте совсем. Тогда первоочередным стало в принципе наладить отношения с Тэ. И очень долгое время все мои попытки были тщетны. Все наоборот только хуже становилось. И все это время я его и пальцем не касался. Наш первый и единственный поцелуй случился во времена, когда мы еще прекрасно ладили. Но Тэ это тогда испугало, так что я не рисковал больше делать что-то подобное. Из-за этого я еще меньше понимал, почему он вдруг стал себя так со мной вести. Мы ведь фактически жили просто как друзья, между нами никогда ничего не было, но Тэ все равно почему-то вдруг начал жутко злиться на меня. Теперь-то я понимаю почему, но тогда мне это было совершенно неясно. Он начал бесконечно врать мне, постоянно задерживался где-то допоздна, только бы проводить со мной как можно меньше времени. И я ничего не говорил ему. Никак не упоминал контракт. Продолжал оплачивать счета Хёён, потому что, что бы между нами ни происходило, Тэ в любом случае был не в состоянии платить за ее лечение. А потом его как подменили. Он снова стал улыбаться, а затем и смеяться. Сам предложил мне возобновить нашу старую с ним традицию играть в твистер. Начал больше рассказывать обо всем, что с ним происходило. И я был на седьмом небе от счастья. Мне казалось, что наконец-то все начало налаживаться. А потом… Чимин наконец сглотнул. Он одновременно чувствовал и вновь накатившую удушающую боль из-за необходимости снова переживать все эти события, но с другой стороны ощущал некоторое облегчение, что наконец мог поведать свою историю хену, чтобы между ними больше не оставалось никаких тайн. — В тот день все было как-то странно. Тэ ушел куда-то, что в общем ему было довольно свойственно, так что я не волновался ни о чем. Пока часы не начали показывать полночь, в то время как его все еще не было дома. Я тогда позвонил ему, но он убедил меня в том, что был у своей сестры. Мне не показалось это особо правдоподобным, но после стольких недель безмятежного спокойствия я как-то расслабился и все равно не заподозрил ничего. А на следующий день, когда он вернулся и мы ужинали, я случайно увидел смс, которая ему пришла. От Чонгука. В которой тот писал, как круто они провели вчерашний день с Тэ. И все, у меня все тормоза сорвало. Мы еще и гадостей каких-то друг другу тогда наговорили, так что я вообще не мог здраво соображать. И как будто весь гнев и все раздражение, которые столько копились во мне, пока я пытался не вымещать свои обиды на Тэ, наконец нашли путь наружу. Меня как прорвало, я даже не уверен, что полностью осознавал, что тогда происходило. Разумеется, я не оправдываю себя этим. Я просто находился в каком-то исступлении. Не помню даже, как тогда дотащил Тэ до нашей спальни. Он вообще-то крупнее меня, не знаю, как мне это удалось. Ну и дальше… — Чимин запнулся и на пару мгновений прикрыл глаза. — Дальше случилось то самое. Ты можешь мне не верить, но я и это довольно плохо помню. Потому что никакого удовольствия от процесса не было и в помине. Только желание наконец показать ему, насколько больно он сделал мне. — Что потом было? — впервые за весь рассказ Чимина Юнги подал голос, когда повисшая пауза уж слишком затянулась. Чимин взъерошил волосы на затылке, которые теперь стали влажными от выступившего пота. — Потом я делал вид, будто ничего не произошло. Запретил ему с Чонгуком только общаться, а в остальном вел себя, как обычно. Наверное, я надеялся, что Тэ сделает то же самое и мы просто об этом забудем. А потом в мою квартиру ураганом внесся Чонгук, собрал вещи Тэ и забрал его с собой, так что забыть ни о чем не получилось. И вот тогда все наконец стало совсем плохо. Тэ больше рядом не было. Впервые за столько лет, и я просто не мог сжиться с этой мыслью. Я много тогда думал о том, что случилось. Сначала, конечно, винил во всем Чонгука. За то, что он у меня Тэ отобрал. Но постепенно начал мыслить более здраво. Задумался о том, что я сам сделал не так, как докатился до того, что силой взял лучшего друга, кроме которого у меня ничего и не было больше в общем. Пришлось тогда признаться себе, что все же отчасти мне понравилось видеть Тэ разбитым, полностью в моей власти. Наверное, процесс саморазрушения я запустил именно тогда, когда не побоялся наконец хотя бы самому себе это сказать. Стало так мерзко от самого себя. Я всегда знал, что люди сложные существа и далеко не всегда они поступают правильно, но я не думал никогда, что окажусь настолько плох. Пришлось как-то сживаться с этой мыслью. В искупление я хотел продолжить платить за Хёён, но Тэ наотрез отказался от этого в нашу последнюю встречу. Так что я и это потерял и в итоге остался наедине с собой. Не знаю, что бы со мной было, если бы не Хоби-хен. Я сам ему позвонил, когда еще чувствовал в себе волю к жизни. Но потом это была полностью его заслуга, что она продолжала во мне теплиться. Я постоянно пытался решить, заслуживал ли жить. И если да, то какой теперь должна была быть моя жизнь. А потом я встретил тебя в том клубе… И Чимин впервые за все время своего долгого монолога рискнул поднять глаза на Юнги. Тот сосредоточенно смотрел куда-то в сторону, и Чимин вздохнул, так и не поняв, как хен воспринимал его рассказ. — Ты сразу меня зацепил. Буквально с первого взгляда. Ты же был, ну и есть, полной противоположностью Тэ, и мне казалось, что рядом с тобой я смогу насмерть замерзнуть, и все же ты пробудил во мне интерес. Поэтому я решил пойти в гей-клуб. Подумал, раз ты мне приглянулся, может и кто-то еще понравится, и я смогу начать все сначала. Это было весьма наивно, разумеется, — горько хмыкнул Чимин, вспоминая, что случилось дальше. — Я действительно подцепил какого-то чувака там. Но, честно, я даже не знаю, как он выглядел. Он просто показался мне почему-то похожим на Тэхена и все. У меня как будто опять в голове что-то щелкнуло. Я тогда… я отсосал ему тогда в туалете, — Юнги так и не повернулся к нему, но Чимин все равно заметил, как на его переносице залегла глубокая складка. — Надеялся, что он еще и трахнет меня заодно, чтобы я почувствовал себя, как Тэ, чтобы хотя бы так освободиться от этого все. Но и тут вышел облом. Он сказал, что не спит со шлюхами. Ну или типа того. Я так плохо соображал, что вообще не запомнил. И, наверное, я бы так и помер в своей квартире от ненависти и жалости к себе, но на следующий день Хоби-хен позвал меня на твой баттл. Я вообще-то не хотел идти, потому что думал, что уже и таких вещей не заслуживал. Но он так просил пойти с ним, что в итоге я не смог отказать. Ну, а дальше ты и сам все знаешь, — наконец выдохнул Чимин, чувствуя, как тяжкая ноша свалилась с его плеч. — Я всегда знал, что тебе приходится справляться с чем-то ужасным, — все так же не оборачиваясь, хрипло проговорил Юнги. — Меня это в тебе привлекло. Чонгук тогда как раз несколько отдалился от меня, потому что начал все свое время проводить с Тэ. И я просто хотел заботиться о ком-то. Не в романтическом плане. А просто поддерживать и типа того. А ты выглядел так, будто умрешь, если тебя хотя бы на минуту оставить одного. — Так и было, хен, — Чимин совершенно не был уверен, что все еще имел право так обращаться к Юнги. — Я просто не мог найти выход из своего состояния. Все в моей квартире напомнало мне о Тэ, о том, что я сделал с ним, о том, как разрушил все хорошее, что у меня было. Даже когда мы решили начать встречаться… Даже тогда я все еще сомневался в том, что это было правильно. Правильно ли было втягивать еще и тебя. Но ты, наверное, уже заметил, что я — ужасный эгоист. И меня так сильно тянуло к тебе, несмотря на то, что в остальное время я был почти на грани самоубийства. Рядом с тобой мне становилось намного легче. Я даже умудрялся забыть на время о всех своих проблемах. Потом это, конечно, снова накатывало. Но с тобой я как будто снова мог свободно дышать. А потом мы пошли на ту выставку и я так позорно разревелся перед тобой, а ты не то что не сбежал, так еще и сказал, что мое раскаяние и может стать моим искуплением. Думаю, в ту минуту ты окончательно меня спас, хен, — Чимин аккуратно придвинул свою руку к лежащей на диване ладони Юнги, пока не касаясь ее. — Я все тогда обдумал ночью и в результате пришел к выводу, что любил Тэ далеко не так сильно, как пытался убедить в этом его и себя заодно. Мне кажется, там просто все сразу было: и симпатия, и любовь тоже, и в большей степени дикая, нездоровая привязанность. Мне понадобилось так много времени, чтобы осознать это. Хотя Тэ пытался натолкнуть меня на эти мысли в свое время, но я тогда по глупости и наивности его не послушал. А стоило бы. Но тут ведь еще и ты был, и я просто не мог игнорировать то, насколько сильно ты мне нравился. И я мог бы предположить, что повторяю ту же историю, что и с Тэ. Но мои чувства к тебе совершенно не похожи на то, что я испытывал к нему. Мне было комфортно с ним, потому что я так давно его знал и был уверен, что могу ему доверять безоговорочно. С тобой же мне приходилось познавать многие вещи заново. И я испытал к тебе такую сильную тягу еще с самого начала, что это просто не могло быть одно и то же. Хен, ты за весьма непродолжительное время умудрился вытащить меня из бездны самоуничтожения, хотя я был убежден, что это вообще никогда не случится. А ведь ты даже не знал ни о чем. Но само твое присутствие уже помогало мне. И я пойму, если ты мне не поверишь, но мне кажется, это что-то совершенно особенное. Мои чувства к тебе особенные, — закончив пламенную тираду, Чимин все же решился и несильно обхватил ладонь Юнги своей. — Значит, я не просто замена Тэхена для тебя? — выпалил Юнги то, что мучало его буквально с самого начала рассказа Чимина, и повернулся к младшему лицом, не отнимая своей руки. — Это то, что тебя беспокоит больше всего, хен? — Чимин не сдержал смешок. Он тут только что покаялся в своих страшных грехах, поведал о том, как на протяжении нескольких лет творил не самые достойные вещи, а хен вместо того, чтобы разразиться гневными проклятиями в ответ, спрашивает, серьезны ли его намерения? — Да, — серьезно ответил Юнги, кивнув. — Почему тебя это так удивляет? — Потому что ты так и не накричал на меня до сих пор и вообще не сказал ничего осуждающего, хотя я заслуживаю именно этого, а не твоего беспокойства о наших отношениях. — Так ты хочешь, чтобы я не беспокоился о нас? — нахмурился Юнги и попытался выдернуть руку из захвата Чимина, но тот удержал его на месте, а Мин не стал больше предпринимать попыток вырваться. — Конечно, я хочу этого! — воскликнул Чимин. — Но просто… Почему ты не злишься на меня, хен? — в его глазах так и плескалось абсолютное непонимание полученной реакции. — А что изменится от того, что я буду злиться? — устало спросил Юнги. — Какой уже сейчас в этом смысл? К тому же, как я уже сказал, я имел удовольствие наблюдать за твоим самоистязанием на протяжении достаточно долгого времени, чтобы поверить в то, что тебе действительно жаль. Да и Тэ, похоже, тоже обижается уже не так сильно? — Вряд ли, — Чимин покачал головой. — Я думаю, он обижается и будет обижаться еще очень долго, что вполне оправдано. Он ведет себя со мной очень осторожно, хотя, конечно, лучше, чем в нашу последнюю встречу. Если бы ты видел нас вместе в былые времена, ты бы сразу заметил. Просто он… Тэ может сколько угодно это отрицать. Он считает, что из нас двоих это я был тем, кто заставлял нас обоих мыслить позитивно. Может, я действительно так и делал. Но какой от этого толк, если это все обычная видимость. В то время как именно Тэ всегда был гораздо добрее меня. Я даже не знаю, как это объяснить, хен. Просто у него всегда было это внутреннее понимание того, что на самом деле правильно, а что нет. И это далеко не всегда согласуется с тем, что он чувствует или делает. В конце концов он ведь тоже человек, и порой эмоции берут над ним верх. Но в основном он всегда пытается поступать правильно. И даже если он обижается на меня, он все равно будет помогать мне и заботиться обо мне в память о том времени, когда мы были лучшими друзьями. А Тэ всегда считал, что друзей нельзя бросать ни при каких обстоятельствах. Юнги понимающе хмыкнул: — Что ж, если даже пострадавший больше всех Тэ способен принимать такие решения, думаю, я уж точно смогу. То, что ты сделал… — Юнги жестко посмотрел на Чимина, поджав губы. — Для меня это, безусловно, ужасный поступок. Я хочу, чтобы ты уяснил это раз и навсегда, — а потом выражение лица Юнги смягчилось. — И все же не непростительный. Я рад, что узнал обо всем сейчас, после того, как увидел, насколько сильно ты сам переживал по этому поводу. И я… — Юнги немного замешкался, но затем произнес довольно твердо, — я хочу дать нам еще один шанс. Потому что верю в то, что ты его заслуживаешь. Но мне нужно знать наверняка, что ты не используешь меня для того, чтобы забыть Тэ. Я согласен быть твоим парнем, но только если ты пообещаешь, что я что-то значу для тебя сам по себе, а не как неплохая замена бывшего. — Хен, я клянусь тебе, это не так! — с жаром заговорил Чимин. — То есть сначала, конечно, я и на баттл отчасти пошел, потому что хотел отвлечься от бесконечных мыслей о Тэ, но теперь… Знаешь, я ведь довольно долгое время практически ненавидел Чонгука, ревновал к нему страшно. Но сегодня я увидел его и ничего не почувствовал. Вообще ничего. Только дикий ужас оттого, что ты больше не захочешь меня видеть. Ты очень нравишься мне, хен, — Чимин осторожно заглянул Юнги в глаза. — Честное слово. И Чимин не знал, чего конкретно он ожидал в ответ, но уж точно не того, что Юнги сожмет его руку крепче и придвинется ближе, а затем осторожно, будто в первый раз, прикоснется сухими губами к его губам. Чимин так и застыл на месте, боясь пошевелиться и пытаясь впитать в себя все тепло, исходящее от Юнги. Потому что если это их последний поцелуй, то он должен запомнить это чувство навсегда. А потом Юнги отстранился от него и, посмотрев прямо в глаза, сказал: — Я верю тебе.***
На следующее утро Юнги проснулся с неясным ощущением какой-то незавершенности. Как будто он забыл сделать что-то очень важное, но, сколько бы не пытался выяснить, в чем было дело, никак не мог этого сделать. Он даже составил подробный список дел, которыми занимался в последнее время или которыми собирался заняться в ближайшем будущем, но так и не смог найти разумное объяснение своему внезапно появившемуся и столь неприятному беспокойству. Он тщетно сидел над своим дневником битый час, пытаясь выжать из себя хоть какие-то связные соображения по поводу вчерашнего баттла, как он делал всегда, рефлексируя на свежую голову над тем, как все прошло, когда до него наконец внезапно дошло, что же было не так. Конечно же, это было из-за Чимина. Юнги помотал головой. Конечно, не из-за самого Чимина непосредственно. Он еще вчера сказал самому себе, что не станет зацикливаться на том, что было прежде, и просто отпустит ситуацию, чтобы двигаться дальше. Никому не станет лучше, если они продолжат мусолить эту тему. Так что Юнги твердо решил больше не говорить об этом инциденте, лишь сохраняя его в памяти, чтобы никогда больше не допустить подобного. И ему было совершенно несложно придерживаться этого решения. Он действительно не испытывал злости или разочарования из-за того, что ему рассказал Чимин. Не после того, как младший буквально на его глазах чуть было не замучал себя чувством вины до смерти. В какой-то степени Юнги даже был рад, что правда в итоге вскрылась. Это было немного странно, но на самом деле это сделало их только ближе друг к другу. И проблема Юнги, его смутная, непонятная нервозность как раз и была следствием того, что он как-то забыл поделиться этими мыслями с Чимином. Они тогда еще посидели немного в клубе, и Юнги, наверное, миллион раз успел сказать Чимину, что не злится на него и уж, конечно, не ненавидит, видя неуверенность в глазах Пака. Он повторил это еще кучу раз, пока они шли домой и пока стояли у подъезда Чимина. И даже написал ему смску с длинным посланием, главная мысль которого заключалась в том, что он будет очень рад продолжить с ним отношения. Единственное, что Юнги так и не удосужился ни разу сказать Чимину, — то, что тот ему вообще-то тоже очень нравился. Он слишком сильно смутился, услышав это признание, так что не смог справиться с собственным волнением и просто не давал себе думать об этом все то время, что они оставались вместе. Не то чтобы это было чем-то таким шокирующим. Уж точно не более шокирующе, чем сообщение о том, что его новый парень — бывший нового парня его лучшего друга (Юнги все еще пытался уложить это в своей голове). И это не было признанием в любви. И уж, конечно, Юнги догадывался, что нравился Чимину, раз тот первым решился его поцеловать, а потом и согласился встречаться. Но все же никогда прежде они не высказывали подобного вслух, так что Юнги почувствовал себя застигнутым врасплох. И он даже не хотел представлять, каким подавленным ощутил себя Чимин, не услышавший этих слов в ответ.ты мне нравишься (19:28)
Чимин-и ??? (19:31)просто забыл вчера сказать тебе (19:31)
подумал, вдруг это может быть все еще неочевидно (19:31)
Чимин-и Хен… (19:32) Чимин-и Спасибо! (19:32)может, пойдем погуляем? (19:32)
Чимин-и Прямо сейчас? (19:33)если ты не занят (19:33)
Чимин-и Не занят :)) (19:34)хорошо (19:34)
тогда скоро зайду за тобой (19:34)
Чимин-и Жду!)))))))))))))) (19:35) На самом деле Юнги не собирался никуда выходить в этот день. Он всегда испытывал некоторое опустошение после публичных выступлений. Как будто из него высосали всю энергию, и ему нужен был минимум день в полном спокойствии, чтобы восстановиться. Вот только сейчас внезапно желание поскорее увидеть Чимина, обнять его и в стотысячный раз сказать, что все в порядке (потому что Юнги был уверен, что Чимин все еще переживал), оказалось намного сильнее привычного желания отсидеться дома. Это было странно, но неожиданно довольно приятно. На самом деле Чимин не ожидал, что увидит Юнги так скоро. Он ужасно хотел этого, но думал, что старшему нужно дать время, чтобы обдумать все в одиночестве, и решил, что не станет навязывать свое общество до тех пор, пока Юнги сам этого не захочет. Если вообще когда-нибудь захочет. Потому что, несмотря на его заверения, Чимин все еще не был убежден, что хен не передумает. Ведь эти слова могли быть необдуманными, сказанными на эмоциях. Было очень страшно, что Юнги может изменить свое мнение насчет них, но Чимин знал, что должен был дать хену возможность самому выбирать. И он бы никогда не подумал, что хен все обдумает так скоро. — Ты почему на улице? Прохладно же! — шумно начал возмущаться Юнги, когда увидел Чимина, сидящего на лавочке рядом с подъездом. — Я бы позвонил тебе, когда пришел, чтобы ты спустился. — Я знаю, хен, — шмыгнул носом Чимин, пряча руки глубже в карманах куртки. — Просто хотел увидеть тебя поскорее. — Правда? — Юнги выгнул бровь, глядя на то, как Чимин смотрел куда-то сквозь него. — И поэтому совсем не смотришь на меня? — Я просто… — Просто все еще думаешь, что я могу передумать, — скривившись, закончил за него Юнги, а потом взял его за локоть и с силой потянул наверх, заставляя встать рядом с собой. — И если ты не перестанешь так думать, то вот тогда я точно тебя брошу, — Чимин метнул в Юнги нахмуренный недоуменный взгляд. — И нечего смотреть так! — как-то слишком резко произнес Юнги, а потом наклонился и коротко поцеловал Чимина в губы. — Ты мне нравишься, понял? Так что в последний раз тебе говорю. Забудь обо всем, что было, и давай начнем сначала. — Хорошо, хен, — прошептал Чимин, утыкаясь лбом Юнги в плечо. — Я серьезно, Чимин-и, — немного смягчившись сказал Юнги, принимаясь поглаживать Чимина по спине. — Мы не сможем по-настоящему попробовать, если ты продолжить тащить этот груз. — Я понял, хен, — приглушенно пробормотал Чимин. — Я волновался сегодня из-за того, что ты можешь сказать, но теперь я спокоен. И когда Чимин отстранился от него, Юнги увидел, что лицо у младшего действительно просветлело, и на нем теперь красовалась очаровательная улыбка, которой (Юнги еще не успел это особенно испытать на себе, но был уверен, что долго ждать для этого не придется) он точно не сможет отказать. — Куда хочешь сходить? — снова заговорил Чимин. — Я думал насчет одного кафе неподалеку. Оно не особо известное, так что там не бывает много народа. — Хорошо, как скажешь, — согласился Юнги, проводя кончиками пальцев по щеке Чимина. Пожалуй, он бы предложил просто немного прогуляться, потому что не любил кафе даже с минимальным количеством людей, всегда предпочитая поесть на ходу или дома, но его немного пугали холодные щеки Чимина, так что он решил, что все же стоит зайти куда-нибудь, чтобы младший согрелся. Всю действительно недолгую дорогу до кафе Чимин крепко держался за руку Юнги. Они и раньше постоянно так ходили, чему Чимин особенно радовался, периодически вспоминая о том, насколько нетактильным был Юнги с другими, но сейчас его желание вцепиться в руку хена возросло стократно. Он доверял Юнги, когда тот говорил, что у них все хорошо, но ему все еще нужно было немного времени, чтобы окончательно задавить то и дело дающие о себе знать ростки сомнения. Когда они наконец добрались до места назначения и сделали заказ, Юнги, к большому удивлению Чимина, довольно воодушевленно решил обсудить с ним вчерашний день. Точнее ту его часть, которая вчера из-за более важных новостей оказалась в тени: сам баттл. И Чимину было немного странно слушать рассуждения хена о том, как все прошло, когда он сам все еще винил себя в его поражении, но Юнги об этом совершенно не вспоминал и только продолжал отмечать всевозможные сильные стороны Ёнгука, говоря о том, что ему тоже стоило бы в этих моментах подтянуться, и уточняя у Чимина, согласен ли он с этим. Чимину пришлось напрячься изо всех сил, чтобы вычленить хоть какие-то воспоминания, непосредственно касающиеся баттла, которые потонули за всеми другими его куда более насущными переживаниями, и все же хоть какими-то впечатлениями он сумел поделиться, чем Юнги остался вполне удоволетворен. На самом деле Чимин был очень благодарен хену, что тот решил поговорить на эту тему, потому как, с одной стороны, ему было до ужаса приятно, что Юнги так открыто и с таким явным желанием делился с ним тем, что было для него, пожалуй, важнее всего в жизни, а с другой стороны, это позволяло ему, пропустившему вчера большую часть выступления, хоть немного погрузиться в атмосферу, наполненную страстью Юнги к музыке. Юнги много хмурился, щурился, ворчал, размахивал руками, вызывая всеми своими действиями широкую улыбку Чимина. Они так и просидели в кафе до самого его закрытия почти в полночь, и Чимин думал, что лучшего дня в его жизни, пожалуй, еще не было. По крайней мере за последние несколько лет. Большую часть вечера он провел молча, часто кивая головой и лишь изредка высказывая свое мнение, когда Юнги непосредственно обращался к нему с вопросом. Это было несколько несвойственно ему, так же, как и Юнги было несвойственно так много говорить, но Чимин был более чем доволен подобным раскладом. Ему нравилось, что они с хеном спокойно могли меняться ролями, снимая маски, которые носили перед другими людьми и оставаясь самими собой в самых разных своих проявлениях. — Ты сегодня какой-то тихий. Я совсем не давал тебе говорить? — Юнги тихо рассмеялся. — Кто бы мог подумать, что однажды такое случится, да? — Мне просто нравилось тебя слушать, — пожал плечами Чимина, пока они не спеша брели назад к его дому. — Мне нравится, когда ты рассказываешь про рэп. — Правда? — Юнги внимательно посмотрел на Чимина, поднимая бровь. — Чонгук говорит, это скучно, особенно когда я начинаю увлекаться и перехожу на всякую непонятную терминологию. — Мне просто нравится то, что тебе это все так сильно нравится. И вообще, я буду с открытым ртом тебя слушать, даже если ты начнешь цитировать лекции по молекулярной биологии. Главное, чтобы ты при этом выглядел заинтересованным. — Спасибо, — Юнги от смущения уткнулся взглядом в свои ботинки. А ведь он никогда раньше не смущался от таких слов. Хотя, возможно, это было потому, что ему никто раньше ничего подобного и не говорил. — Тебе не за что меня благодарить, хен, — хмыкнул Чимин. — Я вообще-то просто пользуюсь тобой, как ходячей энциклопедией. Ничего такого. — Хей! — воскликнул Юнги, несильно хлопая Чимина по плечу ладонью. — Пак Чимин, извинись немедленно! — За что это, хен? — принимая самый невинный вид, уточнил Чимин. — За то! — вспыхнул Юнги. — Мало мне того, что ты меня смущаться заставляешь своими вечными мимолетными милыми фразочками, так ты теперь еще и в сарказм пытаешься? — Значит, я смущаю тебя, хен? — радостно рассмеявшись, спросил Чимин. — Еще чего, — фыркнул Юнги. — Даже не мечтай. — Но ты же сам только что это сказал! — Мало ли что я там ляпнул. Ты слушай больше, — заворчал Юнги. — Но, хен, ты же… — запыхтел Чимин, когда Юнги, остановившись и не дав ему договорить, повернул его к себе, чтобы тут же прижать к себе и резко, глубоко поцеловать. Чимин, совсем такого не ожидавший, чуть было не подавился воздухом и тут же весь осел в объятиях Юнги. Он в одно мгновение растерял весь свой бойкий настрой, позволяя хену в очередной раз взять контроль в свои руки, пока тот требовательно изучал своим языком его рот. — Так что ты там еще хотел сказать? — Ничего, хен, — прохрипел Чимин, незаметно улыбаясь уголками губ: в следующий раз он будет настойчивее и все же выведет хена на чистую воду. — Ты пахнешь как-то по-другому, — внезапно сменил тему Юнги, зарываясь носом в волосы Чимина и втягивая его запах поглубже в легкие. — Не такой горький аромат, как обычно. — Э-э, я решил, что пора что-то по-настоящему поменять, — смутившись объяснил Чимин. Он и не думал, что хен заметит. — Так что избавился от всех облепиховых шампуней и гелей Тэ. Юнги ничего на это не сказал, но по крепко сжавшимся рукам на его боках Чимин понял, что хен оценил его шаг.***
— Тэ, мне срочно нужна твоя помощь! — громко выпалил Чимин в динамик телефона, испытывая ужасное желание треснуть себе по голове чем-нибудь тяжелым. Не так этот разговор должен был начаться. Чимин в целом не думал, что вообще когда-нибудь дойдет до того, чтобы звонить по такому вопросу Тэ, и это была, пожалуй, самая неловкая вещь во всем мире, но больше ему обратиться было не к кому. — Что случилось, хен? — раздался обеспокоенный голос Тэхена. — Мне нужен твой совет по одному вопросу. Твой, но еще лучше… — Чимин вздохнул и еле слышно промямлил конец фразы, — лучше Чонгука. — Гука? — Чимин был на сто процентов уверен, что брови Тэ сейчас буквально улетели в космос. — Ага, — снова обреченно вздохнул Чимин. — Сам не верю, что говорю это. — Так в чем дело, хен? — Это насчет Юнги. Мне просто нужно с кем-то об этом поговорить, Тэ, — совсем жалобно пропищал Чимин. — Прости. Я знаю, что не должен тебя дергать по таким пустякам. И что ты все еще имеешь полное право обижаться и полностью меня игнорировать. Но мне правда больше не к кому обратиться. — Ничего, хен. Все нормально. Ты знаешь… — Тэ глубоко вздохнул и замолчал. — Да? — Я ведь… Я думаю, что уже почти простил тебя. — Правда? — Чимин не мог поверить своим ушам. — Ага, — шмыгнул носом Тэ. — То есть я не говорю о том, что готов снова начать общаться, как раньше. Но мы с Гукки… Хен, он делает меня таким счастливым. Даже несмотря на то, что приходится впахивать на работе, вечно недосыпать, чтобы везде успевать, и еще много чем жертвовать, все равно я каждый день засыпаю, радуясь тому, что завтра снова проведу все свое свободное время с ним. — Я так рад это слышать, Тэ! — Чимин улыбнулся так широко, что у него заболели щеки. Неужели они действительно дожили до таких времен? — И Юнги-хен… На самом деле это на него не похоже, но когда мы с ним видимся, он только и делает, что трещит о том, какой ты замечательный и вообще самый лучший. — Серьезно? — Чимин закашлялся от неожиданности. — Ну да. Порой это ужасно раздражает, но он буквально не может заткнуться и все повторяет, какой ты милый, добрый, красивый, внимательный, заботливый и всякое прочее. Правда он еще всегда добавляет, что убьет меня, если я тебе расскажу. Но мне кажется, что ты должен знать. Если уж даже Гук начал постепенно к тебе оттаивать. — Не может быть, — фыркнул Чимин. Вот в это он точно не поверит ни за что. — Я тоже так думал. Но теперь он сжимает кулаки через раз, а не каждый, когда слышит о тебе. Так что мне все-таки кажется, что это определенный прогресс. И в общем после этого всего я в какой-то момент понял, что не хочу омрачать свою жизнь тяжелыми воспоминаниями о прошлом. Особенно, когда нуна все еще болеет, так что мне и без того есть о чем переживать. Мы оба натворили дел, и я был бы рад, если бы мы оба обо всем окончательно забыли. — Когда-нибудь я пойму, как ты умудряешься доходить до подобных мыслей, — хмыкнул Чимин, сдерживая ком, вставший в горле. Он и не думал, что ему настолько сильно не хватало лучшего друга. Юнги на долгое время заменил ему собой и немногочисленных друзей, и знакомых, и родственников, так что он совсем перестал думать о том, чтобы общаться с кем-то еще. Но услышав вновь голос Тэ, он понял, что на самом деле так сильно скучал по их дружбе. — Я тоже, — рассмеялся Тэхен. — Пару месяцев назад я думал, что буду ненавидеть тебя вечность. Но я рад, что теперь все изменилось. Так когда ты там хочешь встретиться? Мы с Гукки вроде вечером в пятницу оба не заняты. — Представляю, как он будет рад видеть меня в ваш совместный выходной, — покачал головой Чимин. — Но я в пятницу тоже свободен. И, Тэ, не говори Юнги-хену об этом, ладно? — Да, конечно. Давай тогда ближе к пятнице выберем место. — Окей. Чимин сбросил вызов, а заодно и огромный валун с души. Ему сейчас не показалось, и Тэ действительно хотел потихоньку начать налаживать с ним отношения? Он никогда не думал, что это может произойти так скоро, хотя какая-то часть его не переставала надеяться, что рано или поздно лучшая сторона в Тэ возьмет над ним верх. И сейчас он был так сильно благодарен своего другу за то, каким замечательным характером он обладал. А еще Чимин так и не сказал Тэ, по какому поводу звонил. Но говорить по телефону о том, что его волнует отсутствие секса с его парнем в течение нескольких месяцев после начала отношений, было слишком стыдно. И не то чтобы Чимина слишком сильно беспокоил факт того, что они так до сих пор и не переспали, хотя, конечно, он хотел этого, но не думал об этом постоянно. Но он не мог не накручивать себя по поводу того, что Юнги считал его непривлекательным в этом плане. Да, Юнги регулярно держался с ним за руки, обнимал его, целовал, но никогда не заходил дальше и никогда не выглядел так, будто сознательно себя тормозит. Со стороны казалось, что он просто в принципе не заинтересован в подобных вещах, и Чимин, хоть и убеждавший себя, что в этом не было ничего такого, все равно непроизвольно продолжал расстраиваться. В целом их отношения с Юнги, с тех пор как вся правда наконец выяснилась, становились день от дня только крепче. Они и до этого комфортно проводили практически все дни в обществе друг друга, но теперь вообще почти не отлипали друг от друга, старательно работая над установлением стопроцентного доверия. Иногда Чимину даже казалось, что Юнги окончательно к нему переехал, когда тот порой по несколько дней подряд оставался у него ночевать. И поначалу это несколько его смущало, но вскоре он так привык, что начал сходить с ума от тоски, когда Юнги все же возвращался к себе и своим делам. В своих новых отношениях Чимин был решительно настроен сделать все самым лучшим образом. Он был благодарен Вселенной за миллионный шанс, который она ему дала на исправление, так что пообещал себе, что ни за что его не упустит. На самом деле это все было не так уж и сложно в условиях, когда неофициально направляющую роль занял Юнги, который оказался достаточно спокойным, терпеливым и уверенным, чтобы пресекать на корню периодические эмоциональные всплески Чимина из-за всякой незначительной ерунды. Юнги всегда тут же переплетал крепко их пальцы, стоило ему заметить, что Чимин снова начинал загоняться из-за фигни, и это его действие неизменно оказывало один и тот же стабилизирующий эффект. Со временем Чимин почти перестал проявлять беспричинное беспокойство и решил тогда перенаправить всю свою энергию на то, чтобы как следует в ответ заботиться о хене и делать для него все, что только было в его силах. Он вновь с радостью открыл для себя все прелести готовки, по которой тоже, как оказалось, довольно сильно соскучился, и все никак не мог насмотреться на то, с каким аппетитом и явным удовольствием на лице Юнги поглощал все, что он ему предлагал. Он также снова записался в зал, чтобы привести себя в форму и вновь заняться танцами, внезапно загоревшись идеей станцевать для Юнги. Тот неоднократно повторял, что очень хотел бы на это посмотреть, и у Чимина не могло появиться более мощной мотивации, чтобы возобновить тренировки. И он сам не понял как, но в как-то раз Чимин поймал себя на том, что сидел за каким-то пособием, которое откопал в Интернете, изучая теоретически основы музыки в целом и рэпа в частности, чтобы иметь возможность поддерживать разговоры с Юнги на эту тему. На самом деле ему просто очень хотелось понимать хена, когда тот начинал заваливать его всякими терминами, а не просто завороженно слушать, оставаясь в благоговейном неведении, и он был готов приложить усилия для этого, хотя однозначно сольфеджио давалось ему не так просто. Все это Чимин делал в том числе и для того, чтобы показать хену, что он не пытался купить его чувства, водя в дорогие рестораны, которые Юнги и не были нужны вовсе, и покупая роскошные подарки, но хотел действительно понять его, потому что это было ему интересно, потому что все, что делал его хен априори для него было небезразлично. И тем не менее своим главным достижением Чимин пока считал то, что на день рождения Юнги он подарил ему возможность записаться в студии, сумев все же, несмотря на некоторые сложности, договориться через родителей с ее владельцем. У них был правда всего один день, но Чимин подумал, что и это уже могло стать неплохим началом для хена, который до сих пор мог позволить себе только самодельную домашнюю студию. Все время до самого вручения подарка, точнее его оглашения, Чимин ходил как на иголках, беспокоясь о том, что Юнги может не понравиться эта идея. Все-таки один день — это так мало и из-за этого все будет проходить столь суматошно, а ведь Юнги терпеть не мог спешку. И он опустошил свои легкие до дна, выдохнув от облегчения, когда увидел, как изменилось выражение лица Юнги, когда он наконец обо всем узнал. На какое-то мгновение Чимину даже показалось, что хен превратился в него самого, и это было довольно забавно. Юнги ходил по комнате туда-сюда, все причитая что-то, то и дело восклицая нечто несвязное, хватая Чимина за руку и переспрашивая, точно ли ему это не снится. Чимин тогда был практически готов лопнуть от гордости за себя, что смог так отблагодарить хена за все, что тот сделал для него. Правда в итоге им удалось записать всего одну песню, потому как Юнги все продолжал нервничать и никак не мог сосредоточиться, и постоянно был недоволен результатом, но, когда их время вышло, он все равно выглядел счастливее всех на свете, держа в руках заветный диск. И после всего этого Чимину казалось, что он вполне имел право ожидать, что их отношения с хеном продолжат и дальше развиваться в нужном направлении. Вот только в какой-то момент все внезапно остановилось. Как будто они достигли своей высшей точки блаженства и теперь могли окончательно успокоиться. Но Чимин, кожа которого покрывалась мурашками всякий раз, когда Юнги слишком долго и влажно дышал ему куда-то в основание шеи, тесно обняв со спины, не мог не думать о большем. Он часто принимался ругать себя за такие мысли, снова называя грязным извращенцем, но в итоге доходил до того, что начинал рассуждать о том, не были ли его желания совершенно нормальны для того рода отношений, которые он имел с Юнги. И почему-то сам Чимин из раза в раз приходил к положительному выводу. И наконец, когда его отчаяние и споры с собой достигли апогея, он все же решился на самое крайнее средство: поговорить с Тэ и Чонгуком. Он пытался иногда вразумить себя и пойти все прямо обсудить с Юнги, но каждый раз ему не хватало смелости. И в какой-то момент он решил, что поговорить с лучшим другом его парня будет более эффективным решением.***
Сидя в кафе, в котором они условились встретиться, Чимин постукивал пальцами по столу, пребывая в нервном ожидании. И он все не мог понять, чего боялся больше: первой встречи после подобия примирения с Тэ, встречи с Чонгуком, который наверняка все еще его терпеть не мог, или то, что надо будет вслух высказать то, что его тревожит. Все еще немного сомневаясь, Чимин все же пришел к выводу, что дело было в последнем. И он был уверен, что сгорит со стыда прямо на своем стуле, оставив лишь горстку пепла, но бежать было поздно. Если бы он договорился только с Тэ, еще оставались бы пути к отступлению, но по его инициативе во все это был втянут еще и Чонгук, так что надо было хотя бы попытаться держать лицо. — Хен, привет! — услышал из-за спины Чимин голос Тэ. Чимин медленно закрыл глаза. Ну, погнали. — Привет, — он попытался улыбнуться как можно естественнее, что было не так-то просто под убивающим взглядом Чонгука. Что там Тэ говорил о том, что младший начал относиться к нему с чуть большим пониманием? Спустя пару мгновений Чонгук все же довольно сдержано кивнул, не отводя пристального взгляда от лица Чимина. Разговор обещал быть веселым. — Вы хотите что-то? Говорят, здесь очень вкусные… — Мы хотим поскорее отсюда уйти, — перебил его Чонгук. — … панкейки, — уже гораздо с меньшим энтузиазмом все же закончил Чимин, после чего довольно громко сглотнул вязкую слюну. — Гукки хотел сказать, что мы поели дома, так что не голодны. И что мы можем сразу перейти к тому, о чем ты хотел поговорить, хен, — примирительно проговорил Тэ, заодно накрывая ладонь Чонгука, лежащую на столе, своей. — Ага. Именно это и хотел, — скривившись, подтвердил Чонгук. — Ну так что там у тебя такого случилось, что тебе понадобился я? — В том-то и дело, что не случилось, — горько вздохнул Чимин. Он рассчитывал еще немного потянуть время, обсуждая меню и делая заказ, и был не готов, вот так сходу обо всем рассказать. — Ты сказал, это насчет Юнги-хена. Он что-то сделал не так? — спросил Тэхен, пытаясь помочь, задавая наводящие вопросы. — Юнги-хен всегда все делает так в отличие от некоторых вообще-то! — не удержался Чонгук. Тэхен крепче сжал ладонь Чонгука, и тот поморщился, ощутив легкий дискомфорт. — Чонгук прав, — наконец заговорил Чимин. — Юнги-хен обращается со мной самым лучшим образом. Никогда бы не подумал, что он будет таким трепетным и заботливым в отношениях, — он действительно был удивлен этой стороной Юнги, который обычно не проявлял особой приязни к кому бы то ни было. И это заставляло Чимина ценить своего хена в миллион раз сильнее. — Вот сюрприз, правда? Но, представляешь, в мире есть люди, способные испытывать возвышенные чувства и учитывать чужие желания, а не идти на поводу у собственного эгоизма. — Чонгук! — наконец не выдержал Тэ, повышая голос. — Что, хен? — тут же взъерепенился Чонгук. — Я пришел сюда, потому что ты попросил и потому что Юнги-хен по каким-то совершенно непонятным мне причинам невероятно сильно привязался к… к нему, — фыркнул Чонгук, не подобрав слова получше. — Но я не говорил, что буду вести себя с ним так, будто мы друзья сто лет или что я испытываю к нему хоть что-то, кроме антипатии. — Ты обещал мне, что будешь сдержанным, — зашипел в ответ Тэхен. — Поверь мне, если бы я не сдерживался, он бы уже узнал много интересного о себе. — Может, нам не стоит продолжать? — все же решился подать голос Чимин. Он совершенно точно не хотел, чтобы эти двое сейчас ссорились из-за него. Не после того, как Тэ сказал, что никогда еще не чувствовал себя счастливее, чем с Чонгуком. — Ну уж нет, — отрезал Чонгук. — Мы продолжим. Ты уже один раз все испортил. И я не позволю тебе повторить подобное с Юнги-хеном. Так что давай выкладывай уже, в чем дело. — У меня вряд ли получится сделать что-то подобное с хеном, — покачал головой Чимин. — Потому что, похоже, я его совершенно не привлекаю. Не в этом плане, — Чимин уткнулся взглядом в стол. Было так стыдно говорить об этом. — В смысле? — поморщился Чонгук. — В прямом. Он меня не хочет! — выпалил Чимин, решив, что надо уже сказать все, как оно есть. — И когда тебя это останавливало? — поднял бровь Чонгук. — Чонгук… — снова начал закипать Тэхен. — Все в порядке, Тэ, — опередил его Чимин. — Он имеет полное право ненавидеть меня. Но что касается Юнги-хена, я просто не понимаю, в чем дело. У нас все замечательно… — Ага, мы наслышаны об этом, — поджав губы, Чонгук закатил глаза. — Нет никаких разногласий, мы прекрасно проводим время вместе, но он никогда не заходит дальше поцелуев и объятий. И не подает никаких признаков того, что вообще когда-нибудь соберется это сделать. Так что я подумал, может, ты, как его лучший друг, скажешь, что мне с этим делать, — и Чимин все же нашел в себе силы посмотреть прямо на Чонгука. — Ты говорил об этом с хеном? — Нет, — Чимин покачал головой. — Я хотел, но мне неловко спрашивать его об этом. — А, значит, у меня спрашивать о том, хочет ли мой лучший друг с тобой потрахаться, нормально? — усмехнулся Чонгук. — Гукки, тише. — С вами обсуждать это как-то не так страшно, — честно признался Чимин. — Наверное, я просто боюсь услышать прямой ответ от него. Вдруг он скажет, что находит меня абсолютно непривлекательным или вообще отталкивающим. — Да уж, — фыркнул Чонгук. — Теперь я понимаю, почему вы двое подружились. Хен, а я думал ты у меня один такой любитель накручивать себя из-за пустяков. — Это не пустяки! — воскликнул Чимин. — Ага, конечно, — отмахнулся от него Чонгук. — Это просто самое тупое, что я когда-либо слышал в своей жизни. И это с учетом того, что ТэТэ-хен все еще продолжает периодически делиться со мной мудростями, которые он черпает с женских форумов. Юнги-хен буквально не затыкается ни на секунду, когда мы с ним сталкиваемся, и все твердит о том, какой ты классный. Аж тошно уже, — Чонгук резко выдохнул. — И ты действительно думаешь, что он бы продолжал с тобой встречаться, если бы считал тебя отталкивающим? — Может, он просто не заинтересован в подобных вещах в принципе, — предположил Чимин. — Я поверить не могу, что серьезно трачу свое время на это, — вздохнул Чонгук. — Ну что тут непонятного? Хен просто очень ответственный и не хочет торопить события. Это не значит, что он не хочет переспать с тобой. Но это как раз то, о чем я и говорил. Юнги-хен пытается сначала удостовериться в том, что все будет происходить по обоюдному согласию. Ты сам-то часто ему хотя бы намекал на что-то большее? — Наверное, нет, — почесав затылок (привычка, доставшаяся ему от Юнги), признался Чимин. — Мне было как-то неловко делать какие-то откровенные намеки. Он же никак не проявлял интерес. — А как он должен был понять, что может его проявить и при этом не обидеть тебя случайно? — задал встречный вопрос Чонгук. — Вечная палка о двух концах. — Гукки прав, хен. Тебе о таком с Юнги-хеном надо говорить, а не с нами. Неловко, конечно, будет. Особенно с учетом его прямолинейности. Но ты можешь выяснить все только так, — поддакнул Тэхен. — Да, наверное… Не знаю… — начал мямлить Чимин. — То есть вы оба правы, разумеется. Но мне очень надо было сказать об этом сначала кому-то еще. Спасибо. Вам обоим. — Ну раз это все, то нет больше причин тут задерживаться, — резко сказал Чонгук, увидев, как Тэ снова открыл рот, чтобы, очевидно, продолжить беседу. — Вообще-то есть еще кое-что… — неуверенный голос Чимина заставил Чонгука с тяжким вздохом снова сесть. — Раз уж мы все встретились, я бы хотел извиниться… — Чимин бросил короткий взгляд на Тэхена, а затем тут же перевел его на Чонгука. — … перед тобой. — Передо мной? — Чонгук растерял всю свою былую холодность и теперь смотрел удивленными, широко распахнутыми глазами на Чимина. — Да, — Чимин кивнул. На самом деле изначально он не собирался этого делать, но почему-то сейчас не мог промолчать. — Я много раз просил прощения у Тэ. Но, думаю, у тебя мне тоже стоило его попросить. Я понимаю, почему не нравлюсь тебе. И очень благодарен, что ты все равно помогаешь мне, даже если ты делаешь это не ради меня, потому что я правда очень не хочу все испортить с Юнги-хеном. И я не претендую на то, чтобы мы когда-нибудь стали друзьями. Но мне бы очень хотелось, чтобы мы смогли установить хотя бы нейтралитет, чтобы Тэ и Юнги-хен так не страдали от этого всего. Чонгук пристально посмотрел на него, чуть прищурившись, и наконец серьезно сказал: — Я подумаю над этим.***
Чтобы сжиться с решением все же наконец обсудить все с самим Юнги, Чимину понадобилась еще неделя. Они то находились в неподходящей для подобных разговоров обстановке, то атмосфера была слишком беззаботной и не располагала к таким беседам, но Чимину казалось, что Юнги был слишком уставшим, чтобы еще выслушивать его бредни, да и вообще все эти дни он занимался тем, что пытался найти всевозможные оправдания своей нерешительности. И наконец, когда Юнги в очередной раз позвал его к себе домой, чтобы просто немного потусить только вдвоем без необходимости контактировать с другими людьми, Чимин понял, что дальше тянуть не получится, да и не было никакого смысла. Ему так сильно нравился Юнги, что он и сам с трудом понимал, как его сердце еще не лопнуло от переизбытка положительных эмоций. За все время своих отношений они умудрились ни разу не поругаться, хотя поводы для этого возникали с определенной переодичностью и в основном были связаны с их непохожими взглядами на жизнь, что могло сделать ссоры буквально непримиримыми, но этого так и не произошло, потому как они оба неожиданно открыли для себя, что ценили друг друга гораздо больше, чем желание во что бы то ни стало настоять на своем. И в какой-то момент Чимин понял, что ему на самом деле очень нравилось уступать в определенных ситуациях Юнги. Например, когда они выбирали, куда сходить пообедать, или каким видом активности заняться на выходных (Чимин не то чтобы был ярым активистом, но на фоне Юнги, который просто предпочитал не делать ничего в принципе и только лежать в обнимку, невольно выглядел таковым. Хорошо, что ему тоже нравилось обниматься с хеном, поэтому отказываться от похода на концерт было не так сложно). Потому что он знал, что если вопрос для него станет принципиальным (как, например, когда он сказал, что ни за что не может пропустить встречу с Ким Хену, известным поваром Кореи, в день, когда у Юнги должен был состояться баттл), Юнги, и глазом не моргнув, пренебрежет всеми своими самыми важными планами ради него. Хен дарил ему непоколебимую уверенность в том, что завтра все будет хорошо, как и послезавтра, и послепослезавтра, и так до бесконечности. И Чимину хотелось отвечать хену со всей своей энергией. Буквально со всей. — Я тебя не возбуждаю? — прямо спросил Чимин на сорок восьмой минуте «Братьев Гримм», после того как зевнул в миллионный раз. Зато желание уснуть вместе с мыслью о том, что он вообще-то хотел сегодня положить всему конец, придали ему уверенность. А заодно и несвойственную ему прямолинейность. — Извини?! — голос Юнги прозвучал сорвано, когда он попытался откашляться, потому что неожиданно громкая и чересчур откровенная фраза Чимина заставила его подавиться соком. — Мы встречаемся уже несколько месяцев, но ты все так же избегаешь касаться меня ниже лопаток. Не то чтобы я был таким озабоченным идиотом, но я чувствую себя именно так, когда ты целуешь меня в шею и я весь покрываюсь мурашками в предвкушении, а потом ты просто тепло улыбаешься и обнимаешь совершенно невинно. Не то чтобы мне не нравилось просто так с тобой обниматься… И ты не мог бы перестать смотреть так внимательно? — все же засмущался своих слов Чимин под неотрывным, немного недоуменным взглядом Юнги. — Извини, — снова как-то отрешенно бросил Юнги, все еще пребывая в прострации. — Кхм, ладно, хен. Мы можем просто забыть об этом? — чертов Чонгук со своими советами! Чимин от стыда был готов провалиться до уровня самого глубокого погреба, которые, по словам Юнги, на удивление имелись в этом не таком уж и старом доме. Мало того, что себя опозорил. Но это хоть, слава богу, ему было не впервой. Так еще и хена поставил в неудобное положение. — Подожди, — Юнги резко схватил Чимина за руку, когда тот начал разворачиваться обратно к экрану ноутбука. — Давай обсудим это, если ты так беспокоишься. — Да не то чтобы… — замялся Чимин. — Просто… И почему с Чонгуком об этом было говорить куда проще, — прошептал Чимин и широко распахнул глаза, внезапно поняв, что все же сказал это вслух. — Ты обсуждал это с Чонгуком? — казалось, более удивленным Юнги больше никогда в жизни уже не будет. — Ага, типа того… — промямлил Пак. Ну почему он только и мог что усугублять ситуацию? — Тогда нам точно стоит поговорить, — Юнги поставил фильм на паузу, и Чимин прикрыл глаза. В полной тишине предстоящий разговор представлялся еще более неуклюжим. И почему он не мог просто промолчать и дождаться, когда все решится само собой? — Почему ты пошел с таким вопросом к Чонгуку, а не ко мне? — голос Юнги звучал ровно и мягко, но Чимин все равно не мог не слышать в его интонациях отголоски обиды. — Прости, хен, — глубоко вздохнул Чимин. — Я просто не хотел поставить тебя в неловкое положение. — Да, а сейчас получилось совсем не неловко, — хмыкнул Юнги, и Чимин едва удержался, чтобы жалобно не застонать. — Мне показалось хорошей идеей сначала спросить совета у твоего лучшего друга. Извини, ну правда, хен, — окончательно зарделся Чимин, не выдерживая пристального взгляда. — Эй, перестань извиняться, — Юнги придвинулся к нему чуть ближе и положил руку на затылок, отчего Чимин ощутимо вздрогнул. — Я же не злюсь. Просто немного не понимаю, почему ты решил обратиться по столь… деликатному вопросу не ко мне, своему парню, а к Чонгуку, который через раз готов вгрызться тебе в глотку. — Я просто не знал, как начать этот разговор. Видимо, мне было нужно, чтобы меня кто-то подтолкнул. А кого еще мне было просить? — пожал плечами Чимин, все еще продолжая бубнить себе под нос. — Справедливо, — согласно кивнул Юнги, все еще не убирая руку и принимаясь накручивать короткие волосы Чимина на свои пальцы. — Но теперь я хочу, чтобы ты обо всех своих переживаниях рассказал мне, Чимин-и, — и Чимин, даже если бы очень захотел, не смог бы сопротивляться этому нежному голосу. — Честно говоря, я не знаю, как правильно это объяснить, — вздохнул Чимин. — Меня все устраивает, правда, хен, — он заглянул Юнги прямо в глаза, надеясь, что хен сможет по его взгляду понять все то, что он будет не способен выразить словами. — Мне так хорошо с тобой. И мне так нравится, что мы чуть ли не каждый день друг с другом проводим и все же не устаем друг от друга. Просто в какой-то момент я начал задумываться о том, в какую сторону будут продолжать развиваться наши отношения. Ну и своим скудным мозгом смог дойти только до самого очевидного, — с каждым произнесенным словом Чимину становилось все более стыдно за то, что он решил напрячь из-за своих глупых переживаний хена, который на самом деле делал для него буквально все. — И я начал внимательнее наблюдать за твоими реакциями на меня, но они всегда были исключительно благородными, пока я в то же самое время порой едва мог сдержать себя. А в итоге я просто накрутил себя и начал сомневаться в том, что вообще нравлюсь тебе. В этом плане. Глупо, конечно. Я и сам знаю, — Чимин почесал кончик носа, заодно сильнее подставляя голову под прикосновения хена. — Вовсе не глупо! — замотал головой Юнги. — Я просто… Я не хотел торопить события. Из-за всего. Ну, ты знаешь. Тэ и Чонгук-и. Да и в целом. Мне казалось, что нам было комфортно вместе и без этого всего, поэтому я думал, что все случится само собой, когда придет время. И я не хотел спешить, чтобы случайно не начать давить на тебя. Чимин снова вздохнул. Конечно же, в очередной раз он оказался придурком, тогда как его хен всего лишь вел себя тактично и уважительно по отношению к нему. И вместо того, чтобы ценить это, он просто вновь развел проблему на пустом месте. — Но это совсем не значит, что я ничего такого не хочу, — неожиданно выдал Юнги, и Чимин в первые пару мгновений не поверил своим ушам. Его глаза непроизвольно округлились, и он вопросительно приоткрыл рот. — Не смотри на меня так! — Юнги рассмеялся и щелкнул свободной рукой Чимина по носу. — Почему тебя удивляет то, что я могу хотеть своего парня? И ты же вроде только что ныл из-за того, что это не так. Но теперь ты все равно не рад? — ухмыльнулся Юнги, наблюдая за тем, как багряные пятна расцветали на шее и щеках Чимина. Юнги, пожалуй, не признался бы в этом вслух ни при каких обстоятельствах, но ему все отчетливее начинало казаться, что он был очень близок к тому, чтобы радуга полилась из его ушей, настолько он был счастлив и тронут тем, как Чимин, хоть и неловко, но так открыто говорил ему о своих чувствах. Сам он пока чересчур сильно смущался, чтобы выдавать все свои самые ванильные мысли по поводу их отношений, но определенно был настроен на то, чтобы работать в этом ключе над собой. Он знал, что для него это будет очень непросто, и в то же самое время ужасно хотел поделиться всем, что было на душе с Чимином. Чтобы тот знал, насколько сильно он ценит его. Но пока он не развил в себе способность говорить серьезно и при этом не самовоспламеняться, Юнги предпочитал с хитрой улыбкой наблюдать за тем, как мило краснел Чимин. — Я бы сказал, что слово «рад» не совсем применимо в данной ситуации, — кое-как прошептал Чимин, пытаясь не думать о том, как сильно у него сейчас горели уши. — Ты очень красивый. Ты знал об этом? — продолжил экзекуцию Юнги, пока Чимин принялся активно качать головой. — Мне нравятся твои губы, всегда такие мягкие, твой язык, который ты никогда не умеешь держать за своими зубами и которым вечно норовишь поскорее проникнуть в мой рот. Твои пальцы, такие по-детски припухшие, и то, как изящно ты проводишь ими по моей спине или зарываешься ими в мои волосы, массируя подушечками кожу головы, отчего у меня маленькие заряды расходятся по всему телу. Нравятся твои руки, не перекаченные, но с достаточно оформленной мускулатурой, и то, как напрягаются твои бицепсы, когда ты обнимаешь меня чуть сильнее. Твой торс, далеко не гладильная доска, и все равно довольно крепкий. Твоя спина, точнее то, как она выглядит, когда ты наклоняешься, чтобы поднять что-то с пола. То, как пластично ты выгибаешься и как сходятся вместе твои лопатки. Ну и особенно то, как при этом выглядит твоя… — Хватит, хен! — в отчаянии крикнул Чимин. Он сидел весь пунцовый, яростно пытаясь понять, хотел ли он, чтобы хен до бесконечности продолжал перечислять то, что ему в нем нравилось, или чтобы тот сию секунду остановился и перестал наконец так сильно смущать. Под ложечкой давно засосало, и Чимин едва мог дышать от таких откровенных подробностей, и в то же самое время это было так невероятно приятно. Конечно, он знал, что таким образом Юнги пытался его раздразнить, но это не мешало ему наслаждаться словами хена. Но выслушивать комплименты в адрес своей задницы Чимин пока точно был не готов. — Почему? — с притворным недоумением спросил Юнги, по-лисьи прищуриваясь. — Пожалуйста, не надо больше, хен, — пролепетал Чимин. Кто бы мог подумать, что он, который так сильно, по его собственным словам, хотел поскорее перейти на новый этап отношений, будет так робеть, когда Юнги исполнит его желание. — Я все понял. Честное слово… — Я так не думаю, Чимин-и, — Юнги с силой надавил на затылок Чимина, поворачивая его лицом к себе и удерживая на месте. — Но сейчас я постараюсь это исправить. Юнги потянулся к Чимину, наблюдая, как тот с покорным видом прикрыл глаза и приглашающе слегка приокрыл губы, почувствовав чужое горячее дыхание, а потом громко ойкнул, когда хен вместо того, чтобы поцеловать, толкнул его в плечо, и упал на спину. — Хен? — Юнги казалось, что он на самом деле мог увидеть огромные знаки вопроса в широко распахнутых глазах Чимина. — Тшшш, — зашипел Юнги. — Твои губы я давным-давно успел распробовать. Думаю, пришло время заценить все остальное, — он игриво улыбнулся, проводя ногтями по бокам Чимина сквозь футболку. Юнги вел себя максимально расслаблено и воодушевленно, когда стягивал мешающую майку с Чимина, но на самом деле едва держал себя в руках. Чимин выглядел таким шокированным, смущенным и невинным с примесью пробудившегося желания на дне карих глаз, что Юнги не мог не чувствовать на себе всецелую ответственность за происходящее. Он думал о том, что должен сделать все самым лучшим образом, помочь Чимину расслабиться, и уж тем более ни в коем случае не напугать его, но, по правде говоря, мог контролировать себя только титаническим усилием воли. Конечно же, он хотел Чимина и довольно давно, все это время продолжая вести себя, как джентльмен, не желая оказывать излишнего давления на своего парня. Поэтому сейчас, когда он был в шаге от того, чтобы наконец получить желаемое, его потряхивало от предвкушения. И все же надо было действовать аккуратно. Он сможет получить все, если только проявит немного терпения. Отбросив в сторону футболку под аккомпанемент тяжелого дыхания Чимина, Юнги осторожно опустился вниз, нависая над младшим, а затем на пробу широко прошелся языком по его шее. Чимин отреагировал каким-то неопределенным звуком, но ничего не сказал, так что Юнги решил продолжить и опустился влажными поцелуями ниже по груди. И он услышал, как яростно колотилось о грудную клетку сердце Чимина, когда обхватил губами вставший сосок, несильно сдавливая его. Ему пришлось опустить одну руку Чимину на плечо, когда тот замычал и завозился, пытаясь отстраниться. Он крепко вжимал Чимина в диван, не позволяя вырваться и начиная терзать набухший сосок активнее. Он мягко посасывал его, обводил языком по кругу, а затем неожиданно прикусывал, заставляя Чимина испускать короткие вскрики, после чего начинал все сначала. Когда он наконец оторвался от покрасневшего комочка плоти, Чимина мелко трясло, а его глаза расфокусировано смотрели на потолок, и на секунду Юнги подумал, что переусердствовал. Но когда он легонько подул на истерзанный сосок, Чимин дернулся и опустил взгляд на него. — Мы вообще-то только начали, Чимин-и, — с самодовольной улыбкой оповестил младшего Юнги, в глубине души испытывая облегчение оттого, что с Чимином все было в порядке, не считая непривычно сильного возбуждения. — Впереди еще столько всего! Чимин оказался не в силах на это что-то ответить. Он только сильно сглотнул и чуть не задохнулся, когда Юнги, резко подавшись вперед, прикусил его кадык. Вдоволь насладившись видом задыхающегося Чимина, Юнги вернулся в свое исходное положение и решил повторить свои недавние манипуляции на этот раз с другими соском. То, что Чимин начал реагировать на это еще более откровенными звуками, нереально мотивировало его продолжать с особым усердием. Да, это пока были не полноценные стоны, но Юнги знал наверняка, что они были недалеки от этого. Он поглаживал одной рукой торс Чимина, иногда позволяя себе оставить следы от ногтей на гладкой коже. Наконец наигравшись с затвердевшими бусинами, Юнги решил продолжить свой путь и сполз немного ниже. Он потерся носом о немного влажный от выступившего пота живот, втягивая естественный аромат глубоко в легкие, а затем принялся вылизывать солоноватую кожу, стараясь не пропустить ни одного милиметра. Он хотел насладиться всем Чимином целиком и полностью и не мог позволить себе упустить хоть что-то. Поэтому Юнги неспеша прокладывал мокрые дорожки, не разрывая контакта с кожей ни на мгновение, пока Чимин несдержано цеплялся пальцами за его волосы. Юнги был уверен, что запомнит на всю оставшуюся жизнь звук, который издал Чимин, когда он наконец опустил руки на ремень его брюк. Мина даже бросило в жар, и он поспешил избавиться от собственной футболки, неожиданно для себя обнаружив, что она была вся мокрая насквозь. Когда он вернулся к Чимину, чтобы стащить с него узкие джинсы, тот весь мелко дрожал, прикрыв глаза и приоткрыв рот. — Чимин-и, все в порядке? — обеспокоенно спросил Юнги, подумав, что все же мог перестараться. — Х-хен, пожалуйста, не останавливайся, — глухо прохрипел Чимин, так и не открыв глаза. Он и сам сейчас не мог понять, ему было хорошо или плохо. Он чувствовал себя как-то неопределенно, переживая такие острые ощущения впервые. Но был точно уверен в том, что не хотел, чтобы это заканчивалось. — Как скажешь, — Юнги оставил еще один поцелуй на животе младшего, после чего наконец приступил к весьма нелегкому процессу стаскивания с того брюк, которые от выступившего пота прилипли к ногам и никак не хотели поддаваться. К счастью, Юнги слишком сильно хотел Чимина, чтобы отступиться так просто. Путем затейливых манипуляций ему все же удалось стянуть упрямую ткань с Чимина, и тогда он обнаружил, что вместе с джинсами умудрился снять и боксеры. Юнги сглотнул. Он вообще-то не собирался так скоро избавлять младшего от белья, решив, что сначала должен будет изучить вдоль и поперек его крепкие бедра. Но средних размеров член с покрасневшей влажной головкой так и притягивал к себе взгляд, не оставляя возможности думать о чем-то еще. Юнги сглотнул еще раз, а потом как-то безсознательно, ведомый непреодолимым любопытством опустился ниже и осторожно подул на головку, отчего Чимин тут же громко заскулил, напряженно сведя брови вместе. — Юнги-хен, пожалуйста… В этот момент Юнги понял, что его план разукрасить медовые бедра Чимина фиолетовыми метками окончательно провалился. Как он вообще мог бы сопротивляться этому голосу… Не смея больше медлить, Юнги с чрезмерным воодушевлением лизнул головку, пробуя естественную смазку на вкус, а потом сразу же вобрал горячий ствол до середины. На самом деле он никогда прежде никому не делал минет. У него было не так уж и много партнеров, но ни с кем из них ему не довелось получить подобный опыт. Они все всегда сами первыми лезли ему в штаны, да и он не испытывал особого желания отсосать кому-то. Но с Чимином все было иначе. Отчего-то Юнги был готов забить на собственное рвущееся сквозь спортивные штаны возбуждение и сосредоточиться только на том, чтобы выбить из Чимина как можно больше этих надсадных, срывающихся стонов. Младшего хотелось бесконечно ласкать, изучать его тело и отыскивать все больше эрогенных зон, чтобы доставлять максимальное удовольствие. Резко выпустив член изо рта, Юнги с неожиданностью для себя выяснил, что рассказы о том, что в жизни все совсем не так, как в порно, были довольно правдивы, пока пытался откашляться, потому как рвотный рефлекс не заставил себя долго ждать. И несмотря на неприятное жжение в горле, он сразу же вернулся к своему занятию, как только кашель перестал душить его, и снова насадился на член, на этот раз не так глубоко, проявляя осторожность. Он немного волновался, что его боязнь травмировать себе горло может негативно сказаться на ощущениях Чимина, и все же невнятные, протяжные звуки, которые тот издавал ежесекундно, заставляли думать, что все было в порядке. Юнги аккуратно скользил по напряженному члену, заглатывая не слишком сильно, стараясь как можно плотнее сжимать губы. Он чувствовал каждую вздувшуюся венку, как пульсировала головка и как из нее периодически капала смазка ему на язык. Одной рукой он надрачивал ту часть члена, которую не мог взять рот. У него получалось что-то совершенно неритмичное, но Чимину, казалось, было совершенно плевать на это. Запрокинув голову, он несдержанно стонал, рискуя лишиться голоса, и сжимал руки в кулаки, оставляя глубокие отметины на ладонях. Юнги откровенно не верил, что мог своими действиями делать настолько хорошо, но открывавшийся ему вид лишь подталкивал стараться сильнее. Когда член Чимина начал пульсировать слишком часто, Юнги понял, что пора было двигаться дальше, потому как иначе младший точно бы долго не протянул, а ему еще нужно было самому кончить, и он не хотел оставлять себя без удовольствия толкнуться членом в сводящую с ума тесноту. Он выпустил ствол изо рта, напоследок поцеловав красную головку, а затем, собрав с живота Чимина смазку, вошел одним пальцем внутрь туго сжатого колечка мышц. В этот момент Чимин наконец распахнул глаза. Он тяжело дышал и был едва ли в состоянии мыслить, но палец, мягко, но уверенно проталкивающийся в него все глубже, помог ему немного прийти в себя. Он чувствовал, как Юнги осторожно растягивал его, постепенно добавляя больше пальцев, периодически собирая с его живота новую порцию смазки, и едва мог поверить в реальность происходящего. Еще пару часов назад он трясся от мысли, что надо будет поговорить о чем-то таком с Юнги, а теперь лежал под ним, полностью обнаженный, ожидая, когда тот наконец закончит с процессом растяжки и войдет в него. Это больше походило на какое-то сумасшествие, и Чимин был почти готов лопнуть от переполнявших его эмоций. Всего было так много сейчас и все прикосновения ощущались так остро сейчас, что он не был уверен, что сможет продержаться до конца и остаться в сознании. Он не был девственником уже довольно давно, но никогда прежде секс не означал для него что-то настолько важное, почти сакральное. То, что он был сейчас именно с Юнги, то, что они постепенно шли к этому, прежде всего установив крепкую эмоциональную связь, а не перепихнулись на втором свидании, поддавшись страсти. Все это делало для Чимина ситуацию такой особенной. А еще он наконец получил то, чего на самом деле желал так долго: ощущение полной принадлежности кому-то. Он больше не хотел обладать кем-то, проявлять власть над кем-то, но хотел бесконечно подчиняться, и Юнги давал ему именно это, а еще чувство стопроцентной безопасности. — Готов? Погрузившись в свои мысли, Чимин совсем не заметил, когда Юнги успел окончательно избавиться от одежды. Теперь старший нависал над ним, приставив горячую набухшую головку члена к растянутому проходу, ожидая одобрения. Чимин только коротко кивнул, заодно подумав, что ужасно хотелось пить и что во рту все пересохло от бесконечных стонов и хрипов. Юнги в последний раз взглянув на Чимина, медленно начал вводить член внутрь, придерживая его у основания. Он чувствовал, как расходились нежные стенки под настойчивым давлением, и в какой-то момент, не сдержавшись, тихо застонал, тут же засмущавшись этого звука. Он принялся аккуратно толкаться в Чимина, сразу же пытаясь отыскать нужный угол, потому как сил растягивать процесс у него совершенно не осталось. Член горел и пульсировал, и Юнги был готов излиться хоть сейчас, но продолжал сдерживать себя. Сначала он должен был убедиться в том, что Чимину так же хорошо, как и ему. Он усердно проникал в податливое тело снова и снова, меняя положение, вслушиваясь в почти немые стоны. Пот катился ручьем по его лицу и шее, но он упорно продолжал входить по самое основание, когда Чимин, наконец громко захрипев, сильно прогнулся в спине, и Юнги понял, что нашел заветную точку. Он начал вбиваться еще сильнее, удерживая Чимина за бедра, стараясь попадать с каждым новым проникновением прямо по простате. И, судя по тому, как Чимин беспомощно водил руками по кровати, закатывая глаза, ему это удавалось. Хватило всего несколько толчков, чтобы Чимина окончательно скрутило, и он, тесно сжавшись, бурно кончил себе на живот. Юнги едва успел выйти из него, после чего тут же залил его торс своей спермой. В следующую секунду Чимин почувствовал, как тяжелое тело, навалившись сверху, вдавило его сильнее в кровать, и, перед тем как отключиться, растянул губы в счастливой улыбке, услышав тихий шепот в самое ухо: — Ты мой…***
— Хен… — устало проскулил Чонгук, глядя на то, как раскрасневшийся Тэхен изо всех сил старался зажать уши. — Неужели нас тоже так слышно? Тэ ничего на это не ответил, бросив только жалобный взгляд на Чонгука, который выглядел сейчас не менее растерянно. — Помог на свою голову, называется, — вздохнув, пробормотал Чонгук, думая о том, что готов устроиться на вторую и даже на третью работу, только чтобы иметь возможность впредь снимать для себя с хеном номер в отеле.