Искусственное солнце

      Любой бы на месте Артура уже потерял терпение и заканчивал с этим не дающим продвижения экспериментом, но как говорилось ранее, Кёркленд выработал завидное терпение, понимая, что по-настоящему что-то стóящее не делается быстро. По правде говоря, с тех пор, как он оставил эксперимент формироваться, больше никаких изменений Артур не вносил, никаких вмешательств в капсулу не осуществлялось, и тем самым, организм развивался медленно, однако какие результаты! Дымка цвета сирени всё больше загустевала в капсуле, и тогда бритта взяло любопытство, надолго засмотревшись на это весьма завораживающее зрелище, он изрёк: — Вот тебе и эффект от игры в Бога… Прошло два с лишним года с тех пор, как только я начал работать над экспериментом. Два года действительно срок, — Артур не спеша отвернулся от огромной капсулы, в которой резко переменялись оттенки фиолетовых клубов дымки на пурпурные и наоборот. Точные очертания человеческого тела Артур так и не смог разглядеть, лишь смог увидеть огромную фигуру, таинственно закрытой под густым пологом своеобразной, меняющей цвет защитой. Но разве человек может иметь такую «защиту»? В этом Кёркленд очень сомневался, ведь он хотел, чтобы его эксперимент был необыкновенным человеком, и вот первую странность он увидел. Размышления Артура всё не теряли своей актуальности. А впереди столько сюрпризов! — …А я, кажется, не дождусь итога моих стараний, но знаешь, — Кёркленд с измученной улыбкой на лице развернулся к капсуле, — за это время я столько всего придумал, что могло бы существенно облегчить человеку жизнь. Придумал, к примеру, чип вживляемый под кожу, и при помощи этого чипа, человек навсегда избавляется от рака… Облегчить жизнь? Хотя, куда ещё легче? Скоро и сам человек не будет нужен этому миру.       Артур опустил плечи, в отчаянии проклиная своё рвение к созданию чего-то нового, но перестать болтать бритт не прекратил. Он взял со стола чашку с недопитым чаем в руки, и потягивая остывший напиток, продолжал: — Я тут подумал, что раз ты уже достаточно сформировался, то должно быть, слышишь меня и понимаешь. И знаешь, я слегка изменил своим принципам. Пока ты формировался, за все эти два с половиной года я успел построить отношения с одной девушкой. Удивительно, — усмехнулся Артур, а подняв взгляд на капсулу, заметил едва различимые в пурпурной дымке движения, — дальше поцелуев у нас не дошло, видимо, она чувствовала, что я не создан для длительных отношений, так, чисто повстречаться, «умерить свой пыл», да и забыть это знакомство. И, наверное, мне даже так удобно. Если ты мужчина, то ты меня поймёшь.       На этом весьма содержательный монолог заканчивается. Артур ставит пустую чашку на край стола, и тяжело вздохнув, собрался уходить из лаборатории, а уже почти закрыв за собой двери, слышит сначала негромкий треск, будто бы на высокоградусном морозе треснуло стекло. Бритт думает, что ему показалось, как подобный треск повторяется ещё раз. На этот раз зрачки Артура расширились почти до краёв изумрудных радужек. Да, он испугался, страшно испугался за то, что произошло в его лаборатории. Вбежав в помещении, Кёркленд заметил две трещины на стекле капсулы. Это нечто внутри пару раз садануло локтями по стенам своего «жилища», так ещё и будто требовательно ладонями опёрлось о треснутое стекло. Неужто эксперимент был готов наконец выйти? Артура напугало такое специфичное «появление на свет» искусственно созданного организма, потому бритт и вбежал в помещение, правда от не знания как действовать дальше, просто в оцепенении стоял на месте, ожидая либо катастрофы, либо чуда.       Эксперименту потребовалось ещё пару раз садануть локтями по стеклу, и теперь уж капсула не смогла сдержать такого напора, и под настойчивым давлением большая часть, казалось бы, непробиваемого стекла, рассыпалась, а на пол лаборатории жидкой субстанцией выплыла та самая лиловая дымка, а следом, видимо, выбившись из сил, на полу без движения оказалось лежать тело огромного мужчины под два метра ростом. Кажется, бездыханный эксперимент уже и не жилец, — именно так мог подумать Артур, ужаснувшись увиденной картиной. Он быстро подбежал к телу, не боясь испачкать свои недавно купленные туфли о липковатую жидкую дымку, больше напоминающую слайм.       Сердце вырывается из груди, Артур машинально схватился за грудь, пытаясь унять своё чрезмерно частое сердцебиение, но ничего не получалось, страх перед неизвестностью только усугублял ситуацию. Как быть: попытаться понять, что дальше делать с существом, или бежать прочь, в ужасе заколотив двери этой злосчастной лаборатории? Последнего варианта допустить нельзя, а это значит, что нужно привести эксперимент в чувства.       Приложив указательный и средний пальцы к сонной артерии мужчины, Артур понял, что он жив, просто упадок сил всё говорил за себя. Кёркленд бы не смотрел на эксперимент с такой настороженностью, если бы тело имело обыкновенный телесный цвет, а не всё тот же сиреневый оттенок. Это можно списать на дефект при добавлении посторонних химических элементов в начинающий эксперимент, но Артур упорно отказывался верить в то, что в этом есть его вина.       Первое, что сделал Артур оклемавшись от шока, это попытался поднять и донести эксперимент до хирургического стола, на котором будет рассматривать это тело. Изначально, конечно, стол был не хирургическим, но на данный момент по-иному его не назовёшь.       И если говорить на чистоту, то Артур не с первой попытки даже приподнял эксперимент. — Тяжёлый. Нет, это не человек, это мамонт какой-то, — пыхтит, кряхтит Кёркленд, пытаясь взять на руки тело, и едва как дотаскивает до стола, кладёт на холодную поверхность, после стирает пот со своего лба. Теперь осталось написать примечания о искусственно созданном человеке, а странностей касательно внешности в эксперименте было достаточно, даже более чем.