***
Время близилось к восьми вечера. Мне было ужасно плохо от одной мысли, что Зевс вновь ударил меня по сердцу. Он снова, снова и снова находит этих любовниц, будто специально мстит мне за что-то. Кто ж поймёт меня, кто совета даст? Вдруг в мои покои постучались глухим и медленным стуком. Своим хриплым после тонны слёз голосом я крикнула: — Войдите! — Во всём своём великолепии в белом хитоне, золотистыми волосами, собранными в пучок, зашла моя дочь Геба. Богиня молодости, юности, моя родная дочь. Когда она зашла, первое что мне хотелось сделать — это обнять её. Она крепко ответила на мои объятия и через несколько секунд отстранилась. — Матушка, хватит рыдать. Вам лучше радоваться новой подруге, — равнодушно сказала она, скрестив руки за спиной. — Ге-геба… К-какая новая подруга? Новая любовница, да она же…. — мне хотелось договорить, но она сделала прекращающий жест рукой. — Хватит, матушка. Пора бы Вам привыкнуть к тому, что у отца много жён, кроме Вас. И советую Вам лучше вместо вражды с ними подружиться. — Ответ дочери был как камень в сердце, как стрела, как пуля, как нож в самую хрупкую часть тела, что есть у меня. Она защищает этих тварей и защищает своего проклятого отца! Когда, когда я упустила это? Когда между нами произошёл обвал? — Доченька, ты чего такое говоришь? — слёзы начали стекать по щекам. — М-мы были за одно, ты помогала мне. Что изменилось? Что не так? Богиня молодости сделала небольшую паузу, а далее стала злобно почти чуть ли не кричать на меня. — Потому что перестаньте ныть вечно и жаловаться на свою жалкую жизнь! Мне кажется, что Вы сами виноваты во всём том, что с Вами происходит. Живите и радуйтесь своему высокому статусу! — Присмотревшись в её глаза, я увидела злость и ярость. Теперь ясно, что с ней стало. Геба как богиня не очень ценится на Олимпе и среди людей. Она всегда была в стороне, ее знали только как юную богиню. Даже Артемида была значимей и популярней неё. Неужели дочь начала завидовать своей матери? Что за ужас… Эти повадки её отца. Чем старше она становится, тем больше вижу это властное лицо, это тело полное красоты и глаза полные ненависти. Гордость — мой дар, я им её наделила, а также красотой. Но все внутренние качества пошли у данной дамы от отца. Мне страшно смотреть на неё, страшно, ведь это моя дочь. Но если она хочет действовать правилам Олимпа, тогда как матери мне суждено наказать за такое неуважение свою дочь. — Ах ты, неблагодарная смертная! — тихо вымолвила я и ударила её по щеке. — Будешь знать в следующий раз, как что-то подобное мне говорить. Я уже не могу сдерживаться. Боль со всех сторон и даже от родной дочери. Поддержки нету. Из этого я могу вынести то, что почти все дети Зевса обожают своего отца и не смеют пойти против него, даже когда он не прав. Геба приподнялась, её щека была красная. Она одарила меня ехидным взглядом и ушла прочь из моих покоев с гордо поднятой головой.***
Что я делаю? Моя злость, мои обиды, мои слёзы — всё это работает против меня. Что я наделала, я ударила собственную дочь! Что со мной делает эта жизнь? Я уже не просто та гордая и прекрасная Гера, а мстительница и сплетница. Нет, не могу я так больше. Пора, пора уходить. Я больше не выдержу. Снова стук в дверь. Не уж-то Геба пришла извиниться? Но нет. В мои покои вошла Афина — ещё одна дочь мужа, причём его любимица. И что она поздравлять меня пришла? Обвинять в том, что я плохо к её отцу отношусь? Что мне скажет ещё одна дочь и любимица Зевса? Первое, что она сделала, — села на тахту рядом со мной. Потом положила свою руку на моё плечо и грустно опустила голову, промолвив: — Сочувствую, Гера. Отец нашёл ещё одну даму в свой гарем. — Ох, ну хоть что-то новое. Пришли мне сочувствовать хотя бы, а не поздравлять. — Я знаю как тебе тяжело, но подумай, все эти девушки чисто для развлечения. Ты его единственная, будь уверена. Афина была богиней войны и мудрости, но что-то последнего я сейчас в её словах не наблюдаю. Всё же мне интересен исход этого диалога. — Единственная? Афина, если бы он любил меня, то не полюбил другую! — Согласна с тобой и очень сочувствую. Мне бы так хотелось помочь тебе и спрятать от отца куда-нибудь тем более в эти дни, когда он на всю с Европой развлекается. — Это было для меня неожиданно. Не родная мне дочь, любимица моего мужа, хочет помочь мне и уберечь от своего отца? Неужели она действительно понимает мою боль? Возможно, не на то Афина стала богиней мудрости. А главное, я хоть кому-то смогла выговориться. Я сказала всё самое плохое, что у меня накопилось. Всё самое дурное, что я думала о Зевсе. Афина молча слушала, не проронив ни слова, с чувством сострадания на лице. Я вгляделась в её глаза. Они были чисты, и на них наворачивались слёзы. Видимо, я ошиблась: не все дети Зевса так его любят и уважают. Мне тогда понравилась Афина. Она любит моего мужа, от этого некуда деваться, отец всё-таки. Но она понимает, понимает какой он чёрствый сердцеед и просто плохой бог. Когда я закончила говорить, богиня расплакалась и сквозь слёзы сказала. — Я… я… помогу тебе! Поживи пока у меня в Аттике в качестве гостя, пока идёт этот праздник в честь Зевса и Европы. А потом решим, что делать. Хотя останешься у меня в качестве гостя на несколько месяцев. Позже можешь ещё Ареса в Спарте навестить и Афродиту в Коринфе…