Богиня всех богинь, великая Гера.

Ошарашенная Афина в ступоре стояла в своих покоях передо мной. Разумеется она ожидала, что я соглашусь, однако, что я сделаю это сейчас — для самой это пока неожиданно в той или иной степени. А как же. Как можно отказаться от соблазна быть знаменитой и великой во всём мире? Да, за это придётся платить сердцем и собственным достоинством. Или можно быть счастливой, свободной, но поплатиться всем, что имею сейчас? Поплатиться знатностью, детьми — всем тем, что имею сейчас. — Ну… — подумала богиня войны. — Хорошо, что ты приняла такое решение. Тогда нужно сказать Зевсу о том, что я вместе с тобой уезжаю в Аттику. Там ты погостишь у меня на время. Потом посмотрим, что можно придумать. — Хорошо, — ответила я, радуясь от счастья. Афина встала с тахты и направилась в покои своего отца, схватив меня за руку. Сама идея, что чтобы выехать с Олимпа нужно брать разрешения у богов всех богов, мне не нравилось уже давно. С каких это пор чтобы выехать с Олимпа мне нужно брать разрешения у Зевса? Что за несправедливость даже по отношению ко мне? Я Гера, вроде как богиня всех богинь, но каким местом? За что меня считать великой? Я ничего не сделала, чтобы считаться великой богиней всех богинь и богов! Свет солнца продолжал слепить глаза, пронося свои лучи через колонны храма Олимпа. Я и богиня мудрости подошли к покоям моего мужа. Как старшей мне пришлось постучаться в его покои. Даже, когда стучишь в двери, руке становится больно, а от неё и всему телу. Когда-то это была любовь, теперь с каждым днём это перерастает в ненависть. Двери открыли. Нас впустили в покои. Зевс стоял перед нами, глядя с высока. Он потёр золотую бороду. Мы опустили головы, поклонились. Афина начала говорить первая. — Отец… я хочу сказать, что уезжаю обратно в Аттику. Гера поедет со мной, она хотела погостить у меня и увидеть моего сына Эрихтония. — Мой муж удивился и одарил меня злым животрепещущим взглядом. Что ему не понравилось во мне? Выгляжу я вроде добротно. Не оскорбляла. Хотя, возможно, у него ещё осадок после интриг его новой возлюбленной Европы. Он одарил нас обоих хмурым взглядом, и заявил: — Уезд Геры в этот знаменательный праздник — не входил в мои планы! Понимаю тебя, Афина. Но Гера так ещё и не поздравила меня и Европу. — Вот чёрт! Если не поздравлю их, тогда мне не сбежать. Не хочу унижаться перед ним, попробую уговорить отпустить меня по-другому. — Я уже давненько не выезжала из Олимпа. Вечно тут сидела. В Аттике я была один раз — где-то года три назад. Можно ли мне отправиться туда, Зевс? Праздник хорошо и без меня отметите. Вчера же Вы как-то и так хорошо отметили! — муж возмутился, хотя пытался держать спокойствие. А что действительно возмущаться? Я сказала правду. Однако, если бы здесь не было Афины, Зевс бы точно накричал бы на меня и точно бы не дал выезд из Олимпа. Богиня войны его любимая дочь, вряд ли он проявит злобу или неуважение к ней. — Я не выпущу тебя из Олимпа. Ты обязана остаться здесь во время праздника. Тем более ты так и не поздравила меня с Европой. Не хочешь поздравлять Европу, поздравь хоть меня. Что тебе мешает? Гордость? Или ты сбежать отсюда хочешь? — Никак нет, Зевс. — последующие слова мне было говорить противно, но другого выхода не было. — Поздравляю Вас с праздником! Желаю Вам с Европой счастья. Бог всех богов кивнул, ничего не ответив. Он стоял как немой с каменным лицом. Кивок — значит, что моё дело сделано, и я наконец могу покинуть его покои. — Мне конечно жаль, что ты уезжаешь, но так и быть, я официально отпускаю тебя, Гера, — горделиво воскликнул Зевс. У меня чуть не разлилась желчь по этому случаю. «Я официально тебя отпускаю…», что за убожество? Не обременяйте меня, прекрасно и так знаю, что сама являюсь гордой особой. Но, всевышние Мойры, когда мы смогли докатиться до того, что я должна получать официальное разрешение у кого-то, чтобы уехать с Олимпа? Благо меня всё же муж отпустил с горем пополам. Хотя мог сделать это и без моих поздравлений. Видимо, ему доставляет невыносимое удовлетворение то, как я стою и унижаюсь перед ним, перед его новой любовницей. Сколько ещё их прибудет сюда? Это же не Османская империя с его гаремами. Это великая Греция, Олимп, множество городов, которые находятся под покровительством богов. Аполлон — бог красоты, ремёсел, искусства — покровительствует городу Дельфы. Арес — бог кровопролитной войны — покровительствует городу Спарта. Афродита — городу Коринф. Артемида — богиня охоты — городу Эфес. Однажды мой брат Посейдон боролся с богиней мудрости за город Аттику. По итогу город теперь принадлежит Афине Палладе. Царём города стал её сын — наполовину человек и наполовину змей — Эрихтоний. Мы ушли из покоев, от этой тяжелой ноши для моих тонких и хрупких плеч. Хотя признаюсь, за эти года на Олимпе я убрала с себя образ слабой и хрупкой девушки Герочки. Теперь я — величественная, сильная, гордая Гера. Никто не осмелеет со мной браниться. Это был последний день, когда я вижусь с Зевсом. Мы спустились на первый этаж храма. Я видела косой взгляд Европы, которая общалась с моей Гебой, с моей дочерью! Афина заметила их двоих и мой грустный вид. Богиня войны шла впереди и вдруг остановилась, и обернулась ко мне. Она улыбнулась. Взяла крепко меня за руку, чтобы это видели те двое. Афина подвела меня к ним. Европа и Геба сразу перестали говорить. Богиня молодости была удивлена, а нимфа расплылась в хитрой ухмылке. Мне сказать было нечего. Я вообще не хотела к ним подходить. Каков план богини мудрости и военного искусства? Она взглянула на меня. Я онемела, просто глядя на Европу и Гебу. Богиня войны начала с ним разговор с высокого и яростного тона.  — Геба? Что тебе надо от этой нимфы? — парочка только сейчас отошла от лёгкого шока и поклонилась нам. Потом богиня юности поправила локон, выпавший из венка, и резко ответила совершенно спокойно будто между мной и ней ничего не было. Хотя отвечала она не мне, а Афине. — Я просто хотела поздравить её с необычайным праздником. — — Вчерашней ночи не хватило, чтобы поздравить? — крикнула богиня мудрости. Её лицо стало красным от гнева. — Да что с тобой такое, сестра? — мягко спросила Геба, даже ни разу не взглянув на меня. Будто меня тут не было. — Какая ты мне сестра после того, что ты сделала! — любимица Зевса обратилась к новой жене отца. — Ушла отсюда, Европа! Быстро! Чтобы глаза мои тебя здесь не видели, нимфа! — та сильно сжала глаза, пытаясь выдавить из себя слёзы. Ничего не вышло. Европа опустилась на колени. — Госпожа, госпожа. Что я такого могла Вам сделать? Простите меня, если я Вас обидела, Афина Паллада. Богиня войны отошла на шаг назад от нимфы. Подняв свою голову выше, она продолжила: — Не собираюсь я ничего объяснять тебе, нимфа. Живо ушла с моих глаз! — Европа встала, поклонилась и попятилась в свою комнату. Богиня молодости же решила продолжить разговор с Афиной. — Что тебе могла сделать Европа? И почему это я тебе больше не сестра? Что ещё и я могла тебе сделать? Или ты матушку мою защищаешь? — Замолчи! Думаешь, я не знаю о чём Вы с ней говорили? — О чём же? — Ты говорила Европе о том, чтобы та хорошо обращалась со мной! Я видите ли любимая дочь Зевса! А в Геру значит плеваться можно? Зевс же всё равно не скажет! Можно так хорошо отомстить ей, ведь хочется же, верно? Она же самая великая богиня, величие у неё больше чем у Вас всех вместе взятых, даже больше, чем у меня! Ты достучалась интриги разносить, Геба! Ведь интрига Европы была твоей затеей! — богиня юности онемела и не смогла выговорить ни слова. Вдруг богиня мудрости ударила свою сестру по щеке со всей силы. Теперь красное лицо было не только у моей спасительницы, но и у дочки. Геба жалобно взглянула на нас, держась за щеку белой маленькой ладонью. Хорошая невинная оболочка, а на деле такая же интриганка, как и её отец. — За ч-что, Афина? — грозно спросила она. — Я тебе уже объяснила. Извини, но у меня времени нет, поэтому иди и дай Европе так же по лицу, как дала я тебе. Скажи, что это от меня. А мы с Герой уже уезжаем. — богиня войны снова схватила меня за руку, и мы выбежали из стен храма Олимпа. На нас все смотрели как на чокнутых, но я знала, что потом они будут восторгаться этим. Ужас. Полный кошмар. К фонтану со священным эвкалиптом подъехала золотая карета Гермеса. Белоснежные кони ржали между собой, а мой сын приглашал нас сесть. Мы сели в неё. Я в последний раз посмотрела на Олимп и на его храм. Высокий двухэтажный храм, с бетонными колоннами, освещённый солнцем. Напротив него чистейшая трава без единого жучка. А в центре стоит фонтан, из которого огромными потоками льётся жёлтый эвкалипт. Боги гуляют по храму, общаются, спорят чуть ли не до драки, поклоняются Мойрам и Зевсу. Прощай, Олимп!