in death, at the end of the world

Как ни посмотри, но эта история полностью принадлежала Шигараки Томуре. Он, безусловно, был первым, кто задумал идею портала. Сама идея чего-то такого – чего-то неизмеримого, возможности полностью стереть черту между жизнью и смертью – была, конечно, не оригинальна. И абсолютно не нова. Шигараки не был первым, кто мечтал о портале, и точно не был первым, кто верил, что сможет его открыть. Разница была лишь в том, что, в отличие от всех других, Шигараки был прав. С каждой жертвой, принесенной ими, с каждым прикосновением ножа к коже портал становился все реальнее. Все неизбежнее. Шигараки всегда негодовал, когда ему приходилось работать с кем-то, но сейчас он осознавал,что они ему необходимы – Курогири, Тога и Даби. Все они – сильные эмпаты с очень большим потенциалом, и все они заслуживают того, чтобы смотреть, как мир будет гореть в огне. Эта история принадлежит Шигараки, но не только ему одному. Был еще голос, нашептывающий ему на ухо заверения, что конец мира будет просто прекрасен. Шигараки даже мог представить это - то, чего никто и никогда не видел прежде. Небо обратится в бездну, земля провалится в пустоту. Жизнь и смерть прекратят существовать. Из этого мира навсегда исчезнет все живое, не дождавшись своего конца. «Que sera sera».Что будет, то будет. Перспективы были ужасными, и это прекрасно. Это было единственной вещью, которую Шигараки по-настоящему хотел. И он был близок. Он был так близок. Так что, когда был сорван первый ритуал в поместье у Тодороки, Шигараки не придал этому большого значения. Комната была разрушена какими-то паранормальными следователями, но ни один из них не был старше его, а сами они были ослеплены своей нуждой играть в книжных героев. Они не были угрозой, они даже не были командой. Но это было до того, как он оказался на электростанции, лицом к лицу с каким-то парнишкой, излучающим Что-то-определенно-стоящее. Именно тогда он понял, что ситуация все же стоила его внимания. - Будь осторожен, - сказал ему голос в голове, после того, как его фамильяры превратились в пыль из-за парня, выпущенного из подвески. – Будь умней. Эти двое в будущем могут оказаться проблемой. Проблемы. Шигараки даже не думал, что у него могут возникнуть проблемы, до недавнего времени. Как ни посмотри, но эта история полностью принадлежала Шигараки Томуре. Но начинается и заканчивается она на Мидории Изуку. Паранормальное Агентство Юэй родилось из мечты. Конкретно, оно появилось из мечты Ииды Тенья, на чьих глазах из-за какого-то фанатика-мага, желающего отомстить, разрушилась жизнь брата, столкнувшегося с множеством страданий. Иида построил Юэй с нуля, не столько веря, что он отличный лидер, сколько веря в то, что он им станет. Наблюдая за восстановлением Тенсея, он знал, что ему нужно, хотя и не мог этого понять. Он знал, что хотел иметь место, которое он мог бы назвать домом, он хотел иметь опору, и он поклялся, что станет этим. Построит это. Его одноклассница и давняя подруга, Урарака, присоединилась первой. Остальные не заставили себя долго ждать: Асуи, Киришима, Джиро и Момо. Они стали странной компанией, собранной из людей с разными возможностями, разными надеждами. С какой-то стороны Иида думал, что они идеальны. Так что, когда одним утром к нему пришел Киришима и рассказал о Бакугоу Катсуки и Мидории Изуку, Иида колебался. Подробности сна Киришимы были расплывчатыми. Он сказал Ииде, что видел могущественную, рвущуюся наружу магию, вместе с протянутой рукой. Чуть поднапрягшись, он смог вспомнить лицо Бакугоу и его имя, а еще его голос. Джиро рассмешило то, что Киришима воспринял это хорошим знаком, как делал всегда, даже если Иида и не мог сказать, что его смущало в этой ситуации. - Кажется, мы нужны им, - сказал он Ииде, серьезней, чем когда-либо. – И они нам тоже. Когда они наконец встретились с Мидорией и Бакугоу, казалось, что ПАЮ им было совсем не интересно. И они определенно не были нужны ПАЮ. Они оба были не обучены, Бакугоу был грубым и вспыльчивым, а Мидория нервным и тихим. К тому же, он совсем не показывал никаких способностей. Первые пару дней после их прихода были напряженными. Бакугоу, казалось, проявлял какую-то долю уважения к Киришиме, но огрызался со всеми остальными, и особенно ощетинивался в присутствии Мидории. Иида лишь молча наблюдал за ними, пытаясь понять, что же происходит между этими двумя. Однажды вечером он отвел Мидорию в сторону. Его раны почти уже зажили, а бинты на руках заменяли редкие полоски пластыря. Он улыбался Ииде, хотя спина его была напряженной. - Могу я спросить о том, что с вами случилось? - спросил Иида. – Что ты запомнил? Мидория скрестил руки, но все же кивнул. Он честно рассказал о похищении Бакугоу, о том, как увидел ужасающую картину того, как похититель полоснул ножом по глотке парня. Он рассказал о проеме, открывшемся в пространстве, где небо встречается с землей. Он поведал о том, как тот маг, крича, исчез в этом проеме, вместе с землей, камнями и деревьями, так же засасываемыми внутрь. И конечно же, он рассказал о Бакугоу, о том, как он почти исчез внутри, о том, как он рванулся следом, в неизвестность, о магии, о той энергии, и о том, как он схватил его за руку. - Я не знаю, чего хотел добиться тот человек, - сказал ему Мидория. – Но кажется, он называл это порталом. - Там были кости? Он мог практиковать некромантию. - Там не было костей, - погодя ответил Мидория. – И что бы это ни было, это точно не было похоже на смерть. - Тогда на что же? Мидория замолчал. Он бессильно сжал руки. - Ничего, - сказал он. – Просто… пустота. Его лицо ужасно побледнело, так что Иида решил прекратить этот разговор. Вместо этого он сказал: - Бакугоу сказал Киришиме, что чувствует потустороннюю энергию. Благодаря этому он может взаимодействовать с духами, если знает, где они находятся. Ты може- - Я не могу ничего из этого, - сказал ему Мидория, сбивчиво, будто торопясь. – Я ничего не могу. Иида моргнул. - Ты уверен? Не так много людей могут попасть в дыру во времени и пространстве и выйти оттуда с всего лишь парой шрамов. Руки Мидории сжались в кулаки, но после снова расслабились. - Не только шрамами, вообще-то, - пробормотал он. – И, да, я уверен. Я не похож на Каччана, Иида-кун. И ни на кого из вас. - Но ты бы хотел? – нахмурился Иида. Мидория будто весь сжался, его взгляд опустился к земле, а голова вжалась в плечи. - Все, чего я когда-либо хотел, - тихо сказал он, - это помогать людям. Тодороки Шото был воспитан оружием. Он не такой вспыльчивый, как Бакугоу. Он не искра, горящая на конце запала динамита, не палец на курке пистолета. Шото был мечом, косой. Он был точным инструментом, прекрасным и смертельным. Он знал об этом уже к двенадцати годам. Он был оружием, а у оружия нет чувств. Этот мир еще не видел никого схожего с Тодороки Энджи. Он был невыносимо упрямым, горящим тем видом магической энергии, который большинство обычных людей не могли себе даже вообразить. Энджи мечтал об империи, о славе, о учениках и последователях, о мире без преступлений. Он превратил своего сына в инструмент, лепил его, словно из глины, пока Шото не видел в отражении зеркала глаза собственного отца на месте своих. - Ты был рожден для величия, - сказал Энджи так, словно это было чем-то очевидным. – Ты будешь моим величайшим достижением, Шото. Моим самым большим успехом. Шото был непоколебим. Он изучал стихийную магию, так как это было тем, чего ожидал от него отец. Он совершенствовался во владении огнем, а не льдом, даже если и показывал предрасположенность к обоим, так как это было тем, что его отец говорил ему. Он держал свои волосы убранными, рубашки выглаженными, а улыбку вежливой, когда отец выводил его в свет. Это мой сын. Он изменит этот мир. Шото не думал, что способен изменить мир. Он даже не знал, помнил ли он как быть личностью. - Ты так похож на отца, говорила ему мать, голосом, переполненным слезами, за секунды до того, как облить левую часть его лица кипятком, - Так сильно похож на него, Шото. Мне так жаль. Я подвела тебя. Он не был предохранителем. Он не был пальцем на курке. Но, когда его отец впервые набросился на мать, он взорвался. После, он наблюдал как его мать отсылают. Напоследок она огладила его щеку, и он пронесет это касание с собой до конца, до того дня, когда он умрет. А его отец лишь посмотрел в его глаза и произнес. - Если ты когда-либо обратишь свою магию против меня, ты лишишься всего. Шото был оружием. Ему было восемнадцать, когда на него наложили печать. Его отец проклял ожерелье собственноручно. - Только тот, с кем ты разделишь это проклятье, установишь связь, сможет снять это проклятье, Шото. И кроме меня, у тебя больше никого не осталось. Он лишь посмотрел в его глаза напоследок, после чего завершил заклинание. - Дай мне знать, когда будешь готов, - сказал он. И наступила тьма. Тьма, длившаяся так долго. Пока однажды- - Привет, меня зовут Мидория. Я здесь, чтобы поговорить, если ты не против. Мидория Изуку был рожден, чтобы быть посредственностью. Он милый, но не самовлюбленный. Он умный, но не гениальный. Он любящий, но упрямый; мягкий, но ужасно амбициозный. Мальчик, состоящий из оттенков серого, из Что-то между и Ни одно из. И сейчас Изуку знал об этом. Весь секрет состоял в том, что на самом деле он был ничем, завернутым в обертку надежды. Изуку пять лет, и он хочет быть героем. Он в том возрасте, когда дети еще могут быть кем захотят, но люди уже воспринимают это неоднозначно, когда он говорит об этом. Он низкий, тощий, большеглазый. Все, чего он хочет, это защищать людей, дарить им улыбку. Изуку семь лет, когда Бакугоу Катсуки впервые чувствует присутствие призраков. Он не может увидеть их, но он знает, что они здесь, и он может коснуться их. «Он особенный», - сказал их учитель. «Он отличается от всех», - сказала мама Изуку. «Он лучше», -сказал Бакугоу с жестокой улыбкой, которую Изуку видел впервые. Магия бежит по его венам. Изуку одиннадцать, когда он совершает ошибку, рассказав Бакугоу о сне, в котором были они, и магия, и Изуку спас жизнь Бакугоу. Изуку сворачивается клубком, обхватывая стертые колени и сжимая кулаки, будто это облегчит удары, когда они снова полетят градом. Изуку двенадцать, тринадцать, четырнадцать. И он устал. Он уже достаточно взрослый, чтобы до сих пор верить в то, что в нем есть какая-то сила. Его учителя уже не так очарованы, когда он говорит, что все еще мечтает помогать людям. Иногда, когда его мать думает, что он не видит, она выглядит крайне разочарованной. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, и Изуку иногда кажется, что он сделан из одних может быть. Может быть, если бы у него была магия. Может быть, если бы он работал чуть усердней. Может быть, если бы он был выше, умней, хитрей. Может быть, в другой жизни. Изуку восемнадцать, и Бакугоу затягивает из класса прямо в лес, и Изуку следует за ним. Он видит мужчину, с мертвенно-бледной кожей и фанатичным взглядом, хватающего Бакугоу за горло и поднимающего его, видит мерцание ножа и рисунок магического круга у их ног. Он смотрит, и смотрит, и смотрит. Но, самое главное, он действует. Он бросается к появившейся в небе дыре и вытягивает Бакугоу, видя, как его собственные руки выворачиваются, ломаются и кровоточат. И он запускает цепь событий, неизбежно ведущую в будущее. (Вскоре он, с абсолютной честностью, скажет Тенья Ииде, что «Все, чего я когда-либо хотел - это помогать людям.» А Иида посмотрит ему в глаза, и поверит.) Прежде чем ПАЮ отправилось в лес, встречать апокалипсис, Изуку решил вздремнуть. Отсутствие энергии, которую Тодороки забрал для освобождения, все еще сказывалось на его организме. К тому же, сон совсем не помог отдохнуть. Вместо этого его сны были переполнены прерывистыми, ужасающими картинами. Они начались после их вылазки в поместье Тодороки. Его постоянные кошмары – дыры в небе, земля, разверзающаяся под его ногами, голос Бакугоу, боль, сковывающая руки – теперь сменились на новые. Вместо них, он видел сломанные тела своих друзей, лежащих в четко нарисованном круге из крови. Он видел Тодороки, прижимающегося рукой к щеке Изуку, прежде чем ужасающая кровавая улыбка медленно пересекала его горло, а его взгляд угасал. Он видел конец человечества, поглощенного брешью в небе. Он кричал, но его горло не издавало не звука. А потом, он слышал голос, прямо рядом с ухом. - Идиот. Изуку дважды моргнул и отскочил назад, а перед взглядом его, прямо перед носом, предстал мужчина с пепельными волосами и белоснежной кожей. - Я предупреждал тебя, - раздраженно выкрикнул мужчина. – Я говорил, что уничтожу тебя! Я вновь и вновь говорил, что заберу их, одного за другим! Так почему же ты все еще ищешь меня? Изуку не мог выдавить из себя ни слова. Он смотрел на мужчину, и неожиданно в его мыслях возникло имя Шигараки. - Нет, - сказал мужчина. – Это так не устроено, Мидория Изуку. Это не ты в моей голове, а я в твоей. И это последнее предупреждение, чтобы ты убрался с моего пути. - Нет, - смог выдавить из себя Изуку. А потом он проснулся. Тодороки, все еще во плоти, сидел рядом с ним на кровати мотеля. Его теплые руки лежали на плечах Изуку в попытке его растолкать. - Мидория, ты в порядке? – спросил он. Прежде чем Изуку смог себя остановить, он поднял руку и обвил ее вокруг запястья Тодороки. Тодороки выглядел удивленным, но руки не отнял. - Ты в порядке? – спросил он снова. - Каковы шансы, - спросил Изуку, глядя Тодороки прямо в глаза, - что мы все выберемся оттуда живыми? Тодороки удивленно поднял брови. - Я не знаю, - честно ответил он, слегка сдвигая ладонь, чтобы переплести их с Изуку пальцы. – Но, я бы хотел этого. Изуку обреченно хохотнул. - Я тоже, Тодороки-кун. Тодороки вздохнул, и мимолетом окинул его взглядом, откидываясь назад, опираясь на свободную руку. - Что ты будешь делать потом? Если мы выживем? На этот раз Изуку рассмеялся. - Скорей всего, снова встряну в какую-нибудь передрягу, точь-в-точь как эта, - сказал он, и Тодороки улыбнулся, прежде чем вновь посерьезнеть. - Ты бы хотел… - начал Тодороки, но потом замолк, помотав головой. – Прости. Глупая идея. Забудь. Изуку слегка толкнул его коленом. - Нет, нет. Мне интересно. «Хотел бы…» что? - Если бы я попросил остаться, - выпалил Тодороки. – С тобой. С ПАЮ. Ты бы хотел… чтобы я остался? Изуку замер. Его нога все еще была прижата к боку Тодороки, а сам он был слишком удивлен осознанием того, как его рука идеально вмещалась в чужую руку. - А ты бы хотел… хотел этого? Остаться с нами? - Я был бы не прочь снова обзавестись семьей, - сказал Тодороки, опустив взгляд. – И мне бы хотелось, чтобы это был ты, - но тут он вспыхнул, прокашлялся и добавил. – Эм. Все вы. Если вы, конечно, не против. Сердце Изуку буквально заболело от всех чувств, нахлынувших на него. Он не мог разобраться в мыслях, не мог подобрать верных слов, чтобы рассказать о том, как ужасно будет чувствовать, что Тодороки больше не рядом, даже если они и были знакомы всего пару недель с того момента, как они стали… партнерами. Друзьями? Семьей? - Конечно же я хочу этого, - наконец сказал он. – Так долго, как этого хочешь ты сам. Тодороки пораженно посмотрел на него. - Тодороки-кун, ты и так стал нашей семьей, - сказал Изуку, с каждым словом становясь все уверенней. – Так что если ты хочешь остаться с нами, конечно же, я тоже этого захочу. Послышался тихий стук в открытую дверь, и они оба слега подпрыгнули от испуга, а Изуку бессознательно отдернул руку от руки Тодороки. Урарака стояла в дверном проеме, с очень любящей и слегка довольной улыбкой на лице. - Простите, что прерываю, - сказала она, - но Деку прав, Тодороки-кун. Нам нравилось, что ты с нами, даже если мы не могли толком видеть тебя. Конечно же, ты можешь остаться. - Плюс, ты пиздец какой сильный, - послышался голос Киришимы за ее спиной. Он выглянул из-за плеча Урараки и показал ему два больших пальца. – Мне больше нравится, когда парень, который может стрелять огнем из рук, на нашей стороне. Изуку нахмурился и обиженно скрестил руки. - Вы, ребята, что, подслушивали все это время? - «Подслушивали» звучит так грубо, - сказал Киришима, отмахиваясь от него. Джиро показалась в другом углу дверного проема, говоря. - Да, это больше похоже на… мы услышали отрывок диалога и решили дослушать до конца. - Я говорила им не делать этого, - сказала Момо, а голос Ииды вторил ей. Бакугоу растолкал всех в проеме, бесцеремонно проходя в комнату и садясь на одну из пустых кроватей. Он собрал все свои оставшиеся вещи, которые почему-то валялись на полу, и принялся запихивать их в сумку. На нем была джинсовка Киришимы. - Вы, ребят, просто отвратительны, - сказал он Изуку, по большей части без злобы. Иида вошел в комнату и встал перед Тодороки, моментально вскочившим на ноги. - Добро пожаловать в ПАЮ, - сказал Иида, протягивая руку. После секундного промедления Тодороки пожал ее. - Отлично, - сказал Бакугоу. – Теперь вперед, спасать блядский мир. Они загрузились в фургоны: Урарака, Бакугоу, Киришима, Тодороки и Изуку в один, а Момо, Джиро, Тсую и Иида в другой. - Держитесь рядом и езжайте за мной, - сказал Иида, и Урарака показала ему знак «окей», прежде чем забраться на водительское сиденье. Киришима включил магнитолу, и они отправились в путь, попутно начав учить Тодороки словам любимых песен, притворяясь, что не едут на верную смерть. - Ох! Я хотела спросить, Тодороки-кун. Теперь, когда ты вернулся в свое тело, ты вспомнил, что с тобой случилось? – поинтересовалась Урарака, встречаясь с Тодороки взглядом в зеркале заднего вида. - Да, - кивнул он. – Но я не хочу нагнетать. Это не очень веселая история. - Присоединяйся к сраному клубу, - сказал Бакугоу, но в его голосе не было столько грубости. - Мы не против трагедии, чувак, - сказал Киришима. – Если хочешь, можешь рассказать. - Ладно, я могу попробовать. И он рассказал. Рассказал об амбициях отца, и его жестокости. Рассказал о матери, о шраме на щеке, о том, каково было смотреть на то, как ее выгоняет отец. Он рассказал о бунтарстве. О борьбе. О потере. - Мой отец заключил меня и мои силы в подвеске, - сказал им Тодороки, опустив взгляд в землю. – Это было и наказание, и профилактические меры. Он хотел, чтобы я стал оружием в его арсенале. Но забыл, что у меча два острия. - Так эта… ужасно сильная штука, которая, как думала Момо, была заключена с тобой, это ты..? Тодороки поднял руку на уровне лица, и все в тихом шоке смотрели, как она медленно покрывается льдом. - Он провел обряд дважды, - пояснил Тодороки. – Один раз – для меня. И один раз – для моих сил. Настроение в фургоне резко ухудшилось. Даже Бакугоу выглядел слегка смягчившимся. Они приехали в лес где-то на краю вселенной как раз тогда, когда предрассветное небо стало окрашиваться серым. Луна была все еще яркой, и висела высоко в облаках, а по небу плыли обрывки мутного тумана. На минуту ПАЮ просто застыли рядом с припаркованными фургонами, кутаясь в свои свитера и выдыхая облака пара в холодный воздух. - Мы собираемся разделиться, не так ли? – спросила Джиро приглушенным голосом. Иида неохотно кивнул. - Мы должны покрыть как можно большую территорию. - И что, если они уже здесь? – спросила Тсую, вглядываясь в просветы между деревьями. - Мы должны стараться изо всех сил, чтобы остановить их. Урарака оставила легкий поцелуй на щеке Тсую, потом на лбу и на губах. Киришима и Бакугоу стукнулись кулаками, а на лице Бакугоу мелькнула искренняя улыбка. Момо обняла всех по очереди. - Удачи, ребят, - сказала Джиро. Иида кивнул. - Оставайтесь в безопасности. И возвращайтесь обратно домой. - Готов? –спросил Тодороки Изуку, а тот кивнул в ответ. - Готов, - сказал он, не ощущая лжи в своих словах. И они ступили в чащу леса. Там виднелась тропинка, но она была слишком узкой и извилистой, нередко прячущейся за кипой опавших листьев и растущих повсюду кустов. Деревья были крючковатыми и кривыми, темного-серого цвета, со свисающими с веток лозами. Кроме звуков их шагов не было слышно больше ничего, но скоро стало сложно услышать что-либо вообще. Изуку чувствовал себя странно, слегка взбудоражено. Словно энергия внутри его тела наэлектризовалась. Это было неприятно. Словно лес замер, чтобы посмотреть на их успехи. Словно деревья следили за ними невидимыми глазами. - Мы должно быть близко к скрещиванию между лей-линиями, - сказал Тодороки. – Воздух какой-то… - Разреженный? – прошептал Изуку. Ему казалось неуважением повышать голос в месте вроде этого. Он не исключал возможности что деревьям это может не понравиться. - Разреженный, - подтвердил Тодороки. – Мидория, может чувствуешь что-то впереди? - Я не… - начал Изуку, но вдруг осознал, что, да, он что-то чувствовал своим нутром. Что-то леденящее душу, ужасающее и настойчивое, формирующееся в глубине его живота. Изуку не мог понять, почему это чувство казалось таким знакомым. - Ох, - вздохнул он. – Да. Я чувствую. Тодороки обернулся к нему. - Все хорошо? Выглядишь бледным. - Я в порядке, - ответил Изуку. «Я в порядке», - мысленно повторил он. Я в порядке. Мы в порядке. Все будет хорошо. - Тодороки-кун, - Изуку повернулся к нему лицом, сжав руки в кулаки. – Будь осторожен. Тодороки наградил его еще одним пристальным взглядом. - Я всегда осторожен, - серьезно сказал он. – Не волнуйся, Мидория. И тут лес вздохнул. Порыв ветра прошелся меж деревьев, Тодороки и Изуку вышли на поляну, затянутую утренним предрассветным туманом. Лес снова погрузился в тишину, лишенную жизни, словно задержав дыхание. На поляне, перед пустым кругом из камней, стояла одинокая фигура, с ножом в руке и пепельно-блондинистыми волосами, закрывающими лицо. - Ты абсолютно смешон, - сказал он знакомым голосом, напоминающим легкий скрип, – Мидория Изуку. Изуку остановился на месте. Тодороки тоже остановился, всего в паре шагов от него, слегка ближе, чем мужчина перед ними. Человек медленно поднял взгляд, чтобы уставиться на них сквозь спутанные волосы. Он поднял руку и указал пальцем на висок. И разум Изуку вернулся назад, ко сну, полному разрушений, к красным глазам и бледным рукам, скрипучему голосу, произносящему его имя. - Я предупреждал тебя, - сказал мужчина. – Говорил уйти с моего пути. Так много раз предупреждал тебя. Тебе просто стоило не вмешиваться. Его голос отдавался глухим рычанием, когда он выплевывал эти слова, а костяшки пальцев на руке, сжавшей рукоятку ножа, побелели. - Ты зря старался. Я бы никогда не оставил это просто так, - ответил ему Мидория. – Ты собираешься разрушить мир, ты хочешь убить нас всех- - Ты прав, - прервал его мужчина с улыбкой на губах. – Да, я собираюсь сделать это. И он сделал шаг, оказываясь ровно в центре каменного круга. Тодороки тоже сделал шаг, выбрасывая вперед руку. Изуку пригнул голову. Это была подготовка к удару, которого никогда не произошло. Вместо этого, глаза Шигараки закатились. Изуку вздрогнул, а Тодороки смотрел, как Шигараки начало трясти. Все тело сотрясалось в конвульсиях, а его руки поднялись к небу, пытаясь дотянуться, ухватиться за что-то эфемерное. Его силуэт начал растворятся и смазываться, и Изуку в ужасе смотрел на то, что появляется на его месте. Он все еще был здесь, но его закрывала огромная тень, большая и черная, неповоротливая, с широкими плечами и размытой головой, с отчетливыми красными глазами на ней. Оно дважды моргнуло. - Как же давно у меня не было энергии, чтобы проявить себя, - сказал Шигараки не своим голосом. Этот был глубоким и манящим, говорящим так формально, будто с акцентом. – У тебя хорошее предчувствие, юноша. Даже жаль, что я не могу оставить вас в живых. - Призрак? – прошептал Изуку. – Он был одержим? - Не призрак, - мрачно поправил Тодороки. – Демон. - Демон, - отозвался эхом не-Шигараки, звуча при этом недовольно. – Как прозаично. Люди называют меня множеством имен, и это одно из самых неблагозвучных. - Если ты не демон, то что же? – спросил Тодороки, и Изуку не мог не удивиться спокойствию в его голосе, и льду в его глазах. – Потому что отсюда ты выглядишь не иначе, как демон. - Да? – заискивающе вопросила тень? – Что же, тогда. Может тебе стоит сменить точку зрения? Тень ухмыльнулась, раскрыв губы в широкой кровавой улыбке, и вдруг мир ушел из-под ног. Они провалились в пустоту. Их бросало из стороны в сторону, и Изуку пытался схватиться хоть за что-нибудь – за дерево, за землю, за руку Тодороки, но ничто не могло остановить его от безумных вращений, пока он не потерял ориентацию в пространстве. Он просто продолжал падать. Его желудок скрутило узлом, а дышать становилось все тяжелей, воздух все пропадал, и Изуку мог только задыхаться. Рука Тодороки коснулась его лица, и он уверенно сказал: - Мидория, это иллюзия. Изуку открыл глаза. Взгляд сфокусировался на вновь застывшем вокруг лесе, пока ладонь Тодороки лежала на его щеке. - Какого черта, - прошептал Изуку. - Ты в порядке, - сказал Тодороки. – Все будет хорошо. Приготовься, - он отнял руку и вернулся к все еще стоящей перед ними тени. - А ты умен, юноша, - сказала тень. – Сообразителен. - Это не первый раз, когда меня пытаются обмануть иллюзией, - сказал Тодороки. – Тебе стоило стараться лучше. - Интересно, - увлеченно сказала тень, и тут вокруг него уплотнился воздух, наполняясь тьмой и выбрасываясь острыми и быстрыми стрелами. Тодороки открыл ладонь и его тело охватило пламя, освещая всю поляну оранжевым светом. Он поднял голову, и стена изо льда поднялась из земли, преграждая путь стрелам, прежде чем те ударили по ним, и погрузились глубоко в лед, оставаясь торчать, словно иглы дикобраза. - Стихийная магия, значит. Захватывающе. Тодороки сжал кулак, и стена льда разорвалась на куски, разлетевшиеся вокруг. - Я знаю, что ты такое, - сказал он. – Я читал о тебе. Мой отец хотел уничтожить тебя. Улыбка тени стала только шире. - Хах? - Все За Одного, - сказал Тодороки. Тень издала звук, который Изуку характеризовал как одобрение. - Ах, да. Это имя мне нравится больше. Демон звучит слишком вульгарно, не думаешь? - Все За Одного? – повторил Изуку. – Что это значит? - Это толкуется так, как и звучит, - прошептал Тодороки. – Он падший. Проклятая душа. Как демонический паразит. Он питается чужой энергией, до тех пор, пока полностью не иссушит носителя. - Обычно, так и есть, - подтвердил Все За Одного слегка скучающим голосом. –Тем не менее, мы с Шигараки достигли консенсуса. Наши отношения более похожи на… сотрудничество, если позволите. Он выполнил все условия, чтобы шаг за шагом уничтожить мир. А я избавился от всего, что стояло у него на пути. Кровь Изуку заледенела в жилах. - Надеюсь, вы поймете меня правильно, - сказал Все За Одного. – Я уже говорил, что не могу оставить вас в живых. И тогда тень подняла руку, а под ним это действие точь-в-точь повторил Шигараки. Глаза тени пульсировали, светясь демоническим огнем. Следующие события произошли слишком быстро, чтобы Изуку успел все осознать. Луч энергии высвободился из руки тени и устремился прямо к Изуку, взрывая за собой землю. Изуку видел это, в абстрактном смысле. Как ты видишь ветер, или песню, или течение времени. И Тодороки видел тоже. Его глаза открывались все шире, и шире, и шире. Раскрывались в ужасе. Он лишь единожды вскрикнул имя Изуку. Изуку не успел подумать и доли секунды, как Тодороки выскочит вперед, становясь между ним и тенью, а волна темной энергии сбила его с ног, ударяя о дерево с такой силой, что ствол его раскололся словно стекло. Он упал. Упал и не поднялся. - Нет, - вскрикнул Изуку, а тень издала пренебрежительный вздох. - Какая жалость, - сказал он. – И какая бесполезная жертва. Прощайте, юноша. Что же мне делать? Мир вокруг будто замедлился, и на долю секунды остановился. Он увидел свою мать, увидел Бакугоу, увидел ПАЮ. Он увидел Тодороки, держащего его за руку, а потом ударяющегося о дерево вновь, и вновь, и вновь. Что же мне делать, что же мне делать, что же мне делать? В его голове голос Тодороки сказал ему «отпусти». Отпустить. Отпустить. И он сделал это. Изуку распахнул глаза и губы, раскинул руки. Он позволил Всем За Одного осушить его энергию, позволил знакомому холоду распространиться по телу, позволил сердцу замедлиться, а голове очиститься. И его пульс остановился. Мир замер вокруг него, воздух звенел в ушах, а сам он не дышал, но он пылал. Он был жив, жив, жив. Все За Одного принялся осушать его, и не собирался останавливаться, но Изуку не умрет. Он был ничем, и в то же время всем. Он вмешательство извне, он сила, двигающая звезды, он мог изменить мир. Все За Одного светился ярким светом, разрастаясь, и сияя все ярче, а силуэт его бугрился словно кипящая вода. Изуку чувствовал, как его собственные жизненные силы искрили напряжением вокруг него. Он почувствовал точный момент, когда Все За Одного достиг той черты, когда больше не мог поглощать силы Изуку. - Моя очередь, - сказал Изуку словно не своим голосом – голосом космоса. Голосом звезд. - О, Боже, - ужаснулся Все За Одного. И Изуку отпустил. Все За Одного разорвался с громким криком, напоминающим яростное и отчаянное рычание, разлетаясь множеством искр. Вокруг него кружила энергия, пульсируя вокруг тела Изуку, протекая по его венам. Лес вокруг них склонился, деревья прижались к земле под давлением ветра и силы, извергающихся оттуда, где еще секунду назад стоял Все За Одного. Воздух свистел в ушах Изуку, а энергия снова начала возвращаться в его тело, волной жара и жизни, достаточно сильной чтобы заставить его покачнуться. А потом настала пульсирующая тишина. Изуку вздохнул. Лес был безмолвен. Изуку чувствовал себя очень перевозбужденным. Более бодрым он не был еще никогда. Ночь жила вокруг него, и Изуку мог чувствовать это, каждое биение сердца, каждый вздох, каждый шепоток. Он был везде. Он был и небом, и землей, и кровью в своих венах. Он был рядом с фургонами, где Джиро нервно ждала их возвращения; рядом с Бакугоу и Киришимой, которые дрались с мужчиной, чье лицо было испещрено шрамами и швами; прошел мимо Момо, которая запечатала в талисмане измазанную кровью блондинку и разрушила его; рядом с Тсую и Ураракой, которые разобрались с мужчиной, носящим знакомую белую перчатку. Он видел избитое тело Шигараки Томуры в кругу, который уже никогда не будет завершен. «Тодороки», - подумал Изуку. Он повернулся и бросился к месту, куда упал Тодороки. Он рухнул в корнях дерева, к которому его отбросил Все За Одного. Тодороки истекал кровью, а лицо было перемазано грязью и перекошено гримасой боли, но, когда Изуку аккуратно коснулся его щеки, он отшатнулся, будто от удара током, хрипло выдыхая. - Мидория? – вздохнул он. - Шшш, - сказал Изуку все еще не до конца своим голосом. Тодороки лежал спокойно, когда Изуку взял его лицо в ладони, и они оба смотрели как его раны медленно, но верно, затягиваются. К его лицу снова хлынули краски, а дыхание стало ровным. - Живой, - сказал Изуку. И тогда переключатель снова сработал, момент прошел. Странная, переполняющая его энергия ускользнула из тела Изуку, оставляя его уставшим и побитым, но живым. Живым. - Изуку? – нерешительно спросил Тодороки. Живы. Они оба живы. - Слава Богу, - прошептал Изуку, падая в руки Тодороки, и зарываясь лицом в изгиб его шеи. Тодороки обернул руки вокруг него, одной обвивая плечи, а другой талию, согревая теплыми ладонями спину. - Как я это сделал? – прохрипел Изуку. – Как я это сделал? - Ты был потрясающ, - сказал ему Тодороки. И потом повторил, искренне и мягко. – Ты был потрясающ, Изуку. - Я был так, - сказал Изуку, - так напуган. - Думаю, - начал Тодороки, зарываясь лицом в волосы Изуку, - ты был рожден, чтобы стать героем, Мидория Изуку. Ты был рожден, чтобы стать героем. Кажется, Изуку всхлипнул. Всего раз. А потом он подался вперед и поцеловал Тодороки Шото прямо в губы. Он поцеловал его. Изуку поцеловал Тодороки Шото, и Тодороки Шото поцеловал его в ответ. Поцелуй Тодороки был напористым, лихорадочным и отдающимся легким напряжением в губах. Он прижал Изуку к себе так крепко, будто не представлял себе возможным отпустить его, одной ладонью оглаживая его щеку, а губами прикасаясь к губам Изуку. И Изуку нравилось это – ему нравился он, ему нравился его голос, его доброта, его глаза - и теперь он одновременно и смеялся, и плакал. Он подался вперед, опрокидывая Тодороки, все еще не разрывая поцелуя, чувствуя, как губы Тодороки растягиваются в улыбке. - Мы выжили, - сказал Изуку, и Тодороки начал целовать его щеки, собирая губами слезы. - Мы сделали это, - сказал он. – Сделали. Лес озарил рассвет. - Пойдем домой, - сказал Изуку. Паранормальное Агентство Юэй зародилось из мечты. Тенья Иида мечтал оставить после себя мир, где ничье будущее не будет разрушено из-за магии. Урарака Очако мечтала об отдыхе для своих родителей, о большом доме с садом, и о месте рядом с Асуи Тсую. Асуи Тсую мечтала о счастье, о солнце над озерами, полными воды. Киришима Эйджиро мечтал о героях, восходящих и падающих перед его глазами, и представлял среди них себя, стоящего с гордо поднятой головой. Джиро Кьёко мечтала о создании места, где дети могут изучать магию, места, где никому не придется боятся того, кто они есть или кем они могут стать. Бакугоу Катсуки мечтал о наследии. Мидория Изуку больше не мечтал о трагедии. Вместо этого, он мечтал о тепле: свете свечи, костра, солнца. Он мечтал о пальцах, прекрасно вмещающихся в его руке, об изгибе улыбки, сопровождающейся звуком смеха. Он все еще мечтал помогать людям. Он будет мечтать об этом до конца жизни, и он увидит, как его мечты сбываются тысячи раз. Тодороки Шото поцеловал Мидорию Изуку, и впервые за долгое время, его сердце тоже озарила мечта.