in death, at the end of the world

Изуку просыпался медленно. Сознание прояснялось плавно, словно плывущее по небу облако. Его взгляд и разум были затуманены. Он сонно моргнул, пытаясь продрать глаза. Комната вокруг него постепенно прорисовывалась в голове — она была слишком яркой, стены слишком белыми, а вкус антисептика горечью отдавался на языке Изуку. Он чувствовал странную скованность в руках, и ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что они покрыты бинтами, такими же белыми, как и стены вокруг. Он попытался сжать и разжать ладонь, но пальцы немедленно отдались острой болью. Глубоко вздохнув, Изуку слегка повернул голову, глядя в единственное окно. Перед ним, на пластиковом стуле, сидел парень. Его блондинистые волосы были спутаны и примяты ото сна. Под его глазом наливался чернильного цвета синяк, а шея была перевязана бинтами. Изуку охватило странное, настойчивое чувство, будто… Он будто был каким-то другим. Меньше, худощавей и будто мягче на вид. «Каччан», — подумал Изуку. Ну, или версия Каччана из далекого прошлого, когда они оба были чуть младше. И тут он понял. «Ох. Это сон» Или, нет. Не совсем сон. Воспоминание. Изуку зажмурил глаза и попытался вспомнить. Все нахлынуло болезненной волной, словно тошнота. И настоящее, и прошлое разом набросились на него. Он каким-то образом одновременно находился в своем нынешнем сознании, и в своем сознании многими годами ранее. Он вспомнил: 1. Электростанцию. 2. Круг из крови и костей. Или два, или три. 3. Портал, открытый (и еще один, до сих пор закрытый). 4. Кричащего Бакугоу, и Изуку, тянущегося к нему, но стоящего слишком далеко, чтобы достать. 5. Боль: в руках, в груди и в голове. Мягкий голос Тодороки. Мидория? Во сне — воспоминании — дверь в палату Изуку открылась, и он с легким прищуром смотрел, как в его жизнь впервые вступает Киришима Эйджиро. Как и Бакугоу, Киришима выглядел намного младше. На нем была ужасная, ярко-желтая гавайская рубашка, а его торчащие во все стороны волосы были собраны в хвост, и мало того, они были не ярко-красными, как в привычном настоящем, а черными. В руках он держал подставку с двумя стаканчиками кофе. Он на цыпочках пересек комнату, остановился рядом с Бакугоу, аккуратно касаясь его плеча. Бакугоу резко проснулся, с взглядом, выражающим готовность драться, как он делает всегда. Но, заметив Киришиму, взгляд его смягчился. Он расслабленно откинулся в кресле и прикрыл глаза. Киришима поднес кофе к носу Бакугоу и нараспев произнес. — Проснись и пой, Спящий Красавец. — Мне казалось, что я послал тебя еще прошлой ночью, — сказал Бакугоу, лишь слегка приоткрыв один глаз. — А мне показалось, что я сказал тебе, что никуда не уйду, — ответил Киришима, дернув плечом. Они молча сверлили друг друга взглядами, Киришима ухмыляясь, а Бакугоу больше не хмурясь. Выражение его лица было неописуемо расслабленным, может, слегка сконфуженным. Хотя Мидория и ощущал, что сможет извлечь какую-либо выгоду наблюдая за ними, это казалось почти что вуаеризмом. Будто Изуку наблюдал за началом чего-то очень важного между ними. Прошлый Изуку попытался сесть в своей постели. Киришима медленно отвернулся от Бакугоу, переводя взгляд на Изуку и радостно говоря. — Привет! Добро пожаловать обратно в мир живых, Веснушчатый. Бакугоу немедленно повернул голову в сторону Изуку. Его горящие глаза были слишком внимательными для злости, но достаточно упрекающими, чтобы быть чем-либо еще. Изуку не мог двинуться под этим взглядом, даже учитывая все те года, что теперь разделяли их. (Ему казалось, будто он снова проживает это — момент, когда Бакугоу начал исчезать; леденящий душу страх, заполняющий его вены; его тело, живущее в каком-то своем ритме; руки, протянутые вперед, несмотря на шрапнель в воздухе, в его легких и его разуме.) Изуку знал, что последует дальше. Его собственный, отдаленный, голос спросил, что случилось. Где он. В порядке ли Каччан. — Ну, сложно сказать, что точно случилось. По тому что я видел, я могу сказать, что ты спас этого парня, — Киришима показал в сторону Бакугоу, выглядя при этом не слишком впечатленным убийственным выражением его лица, — от того, чтобы стать жертвой в накрывшемся ритуале какого-то тупого позера. — Жертвой? — в ужасе повторил Изуку. — Магии? Киришима показал ему большие пальцы. — Да на оба вопроса. Бакугоу сказал мне, что парень, похитивший его, пытался использовать его кровь, чтобы завершить ритуал. Так что, да, это бы сделало его жертвой. Довольно мерзкая штука. — А кто ты? — побледнел Изуку. — Ох, прости! — извинился Киришима и слегка склонил голову. — Меня зовут Киришима Эйджиро, и я охотник за привидениями. Изуку промолчал. — Знаю, звучит глупо. — Киришима неловко почесал затылок. — Наша основная работа — исследование паранормального, если тебе так нравится больше. («Ни разу», — упрямо перебил Бакугоу) Но мы так же стараемся останавливать разных идиотов от попыток заниматься магией, которая убьет всех нас, так что поэтому… — он провел рукой между собой и Изуку. — Ну, знаешь. Я здесь. — Мы ничего не делали, если ты об этом, — сказал Изуку, определенно слегка подтормаживая. — Мы просто… Мы просто прогуливались, разве нет? А потом… было странное ощущение в воздухе, и я почувствовал это… и кто-то схватил Каччана- — И ты пошел за мной, чертов идиот, — огрызнулся Бакугоу. — Вместо того, чтобы дать мне разобраться с этим. — Ты бы умер, если бы Мидория не вытащил тебя из радиуса действия заклинания, Каччан, — сухо отрезал Киришима. Бакугоу выглядел взбешенным. — А что этот парень пытался сделать? — спросил Изуку брюнета. Он мог восстановить в памяти только пару моментов того, что случилось за те секунды, когда он схватил Бакугоу и заклинание взорвалось прямо перед ним. Он помнил яростные глаза, и кричащий голос, и, возможно, слово «портал». Киришима приподнял бровь. — Мне кажется, ты знаешь и сам, — сказал он. — Мы ничего не знаем, — проинформировал его Изуку, возможно, слегка резковато. Киришима обнадеживающие кивнул. — Конечно, — сказал он. — Я в курсе. Поэтому я и здесь. Я хочу помочь вам, парни. У вас двоих довольно большой потенциал, если ваши чувства настолько хороши, чтобы заметить такое заклинание и сломать его. И, судя по тому, что я видел, вы двое искренние и добрые ребята. Бакугоу издал осуждающий стон. Киришима похлопал его по плечу, не выглядя даже на каплю обеспокоенным за свою жизнь. Изуку был впечатлен. — Позвольте представить вас моей команде, — серьезно продолжил Киришима. — Между нами, мы определенно можем научить вас использовать ваши силы должным образом. И как избежать повторения чего-то вроде этого. — Для начала, объясни, каким хуем ты нас нашел? — потребовал Бакугоу. Киришима посмотрел на него немигающим взглядом, заставившим прошлого-Изуку вздрогнуть, а настоящего-Изуку успокоиться. — Я тебе приснился, — сказал он. Изуку открыл глаза и увидел рушащуюся крышу и иссиня-черное небо. Он чувствовал тепло рядом, леденящий ужас в своих венах. Осторожно, очень осторожно, его щеки коснулась чья-то рука. — Мидория, ты в порядке? — спросил голос над ним. — Тодороки? — спросил Изуку. Он не знал, вылетели ли эти слова из его рта, или просто отразились на его лице, но прежде, чем он смог попытаться снова, мир погрузился во тьму. После того, как Киришима покинул больничную палату, оставив Бакугоу визитку со своим номером, блондин опустился в кресло у окна. Чем дольше Изуку вглядывался в него, тем хуже он выглядел: круги под его глазами казались еще более темными, полосы ран появлялись перед глазами, прежде чем исчезнуть под реальностью повязок. — Ты в порядке? — спросил Изуку. Руки Бакугоу сжались в кулаки. — Меня почти убили, — процедил он сквозь зубы. — Почти убил какой-то тупой мудак, пытающийся сделать дыру сквозь всю вселенную или типа того. Конечно же я не в порядке. Изуку вздохнул. (Воспоминания распускались в голове, словно дикие цветы: дыра размером во все небо, развернувшаяся прямо перед ним, и Бакугоу, исчезающий в черной пустоте по ту сторону; паника, заполнившая его вены, его глотку, его легкие; то, как он подался вперед, а его руки наполнились болью, в отчаянных попытках схватиться за все что угодно.) — Портал, — вспомнил Изуку. — Он пытался открыть портал. Так? Бакугоу посмотрел на Изуку. Его глаза были наполнены яростью, а в венах его плескался огонь. — Что ты собираешься делать? — спросил он. — Ты о Киришиме? — спросил Изуку, и Бакугоу только резко кивнул в ответ. — Что ты ответил ему? — сказал парень вместо ответа, заставляя блондина закатить глаза. — Я сказал, что нет ни шанса, что я присоединюсь к его клубу идиотов, — ответил он, но в его голосе снова послышались незнакомые Изуку нотки. Что-то похожее на сомнение. Изуку замолк на какой-то момент. Он думал о боли в его руках, о том, как беспомощно и слабо он чувствовал себя, смотря на то, как Бакугоу исчезает прямо у него на глазах, пока ветер разрывает мир на куски. Будто тонет. — Я хочу присоединиться к ним, — сказал он Бакугоу. — Скатертью дорога, черт тебя дери, — ответил блондин, но его голос слегка сломался, и Изуку знал, что это означает «Хорошо». Он чувствовал, как кто-то сжимал его плечи. Как дотрагивался до горла, в местечке, где пульс бился ближе всего к коже. Тихий голос вновь и вновь повторял: останься со мной, все будет хорошо, я держу тебя. Мидория, Мидория, Мидория. Изуку. Изуку почувствовал, как отрывается от земли, почувствовал тепло, заменившее холод. Он услышал сердцебиение, отсчитывающее время стуком пульса, несравнимым с его собственным. Он думал об огне, о льде. Что-то мягкое легко коснулось его лба прежде чем он снова провалился в темноту. В этот раз сон изменился. Его будто перемотали. Вместо того, чтобы лежать на больничной койке, Изуку стоял, опираясь на костыли, и склонял голову в легком вежливом поклоне, пока Киришима Эйджиро представлял его остальной части Паранормального Агентства Юэй. Бакугоу стоял рядом, что-то недовольно бурча. Изуку помнил этот момент: как он нервничал, стоя перед этими людьми, с большими опытом и знаниями, которых так не хватало Изуку. Он помнил, как нервы буквально скручивались в узлы у него в груди. Он помнил, как старался держаться так спокойно, как только мог, не перенося слишком много веса на руки. Девушка с тёмными волосами каскадом и умными глазами сделала шаг вперед, пока на губах у нее складывалась добрая, но немного скорбная улыбка. — Можно взглянуть на твои руки? — спросила его Момо. — Я довольно хороша в исцеляющих чарах. Изуку сбивчиво кивнул и позволил ей снять бинты со своих пальцев. Его руки были по сути кашей из фиолетово-алых шрамов и синяков, а скрюченные пальцы были выкручены словно сломанные ветки. Момо, между тем, даже не вздрогнула, когда остальная часть ПАЮ невольно отшатнулась от этого зрелища. Она работала быстро и ловко, и к тому моменту, когда она закончила, боль в руках Изуку, словно волна, отступила. — А ты храбрый, — сказала другая девушка, черноволосая и большеглазая. Голос ее был похож на кваканье. Асуи Тсую слегка улыбнулась ему и продолжила, перескакивая на другую тему. — Киришима-чан сказал, что ты счастливчик, раз тебе удалось выжить. Изуку не знал, чувствовал ли он себя счастливым. Он даже не до конца был уверен, чувствовал ли он себя живым. Он отмахнулся от этого странного чувства, пожимая протянутую руку Ииды и становясь одним из охотников за приведениями. — Это Мидория? — Кто несет его? — Он не… Ребят, что с ним не так? — Кто ты, блять, такой, и какого хера ты сделал с Деку… — Мидория-чан, ты слышишь нас? — Изуку. Изуку проснулся, на этот раз окончательно, от ужасающего запаха плавящейся резины и пары разноцветных глаз, находящихся в паре сантиметров от его собственных. Мир казался крайне неустойчивым, и на какой-то момент Изуку был уверен, что земля точно уплывает у него из-под ног. Но потом парень осознал, что находится вовсе не на земле — вместо этого, он был тесно прижат к чьей-то груди, руками обвивая кого-то. Тодороки аккуратно держал его, словно боясь, что Изуку сломается в его руках. Он был до боли, головокружительно реальным, его лицо утонченное и прекрасное, спутанные волосы, слегка прикрывающие глаза, сажа, размазанная по щеке. — Ты проснулся, — сказал Тодороки, выдыхая так, словно до этого не дышал вовсе. Все, что Изуку смог из себя выдавить, это слабый выдох: — Привет. Он слышал гомон вокруг, звук голосов, перекрикивающих друг друга. Голос Ииды усилился, резко говоря всем: — Успокойтесь и отойдите от них. Хватка Тодороки незаметно усилилась. — Эй, ублюдок, я спросил кто ты, блять, такой, — резко вскрикнул голос Бакугоу ближе, чем остальные. — Если ты навредил ему… — яростно начала Урарака, но была прервана легким покашливанием Тсую. — Все в порядке, Оч-чан, — сказала ей Тсую. А после добавила, — Не хочешь рассказать нам что произошло, Тодороки-кун? — Тодороки? — пораженно отозвался Киришима. — Как, Каспер Дружелюбное приведение, Тодороки? Тодороки Мидории? Тодороки слегка склонил голову в неловком поклоне. — Приятно с вами познакомиться, — тихо сказал он. Урарака сконфуженно пискнула. — Ох, не могу поверить, — прошептала она. — Поверить во что? — спросил Тодороки. Его руки ощущались ужасно горячими. Изуку очень хотелось тоже прикоснуться к его коже, но он не был уверен, что может вспомнить как двигаться. — Не беспокойся об этом… — начала Урарака. — Не могу поверить, что Деку хотел отсосать тебе. Это она хотела сказать, — грубо сказал Бакугоу. Со всех сторон послышалось брезгливое неодобрение его слов. Джиро громко возмутилась. Бакугоу только усмехнулся, тем самым говоря: «все равно, похер на вас всех». Киришима бросил в него комком бумаги. — Ребята, — резко отрезал Изуку, и остальные мгновенно замолкли. Сейчас, когда туман в его голове прояснился, он осознал, что все они выглядят побитыми. Большинство были измазаны в грязи и мусоре, у Ииды под глазом наливался синяк, Бакугоу разбил губу, а у Джиро на щеке красовался ужасающе большой порез. — Что случилось? — После того как мы разделились, на нас напали, — объяснила Урарака. — Но потом здание загорелось и начало разрушаться, а все вокруг исчезли. Как будто кто-то послал сигнал, или вроде того. — Когда ты не вышел сюда, мы подумали, что ты должно быть мертв, — сказала ему Тсую в чуть более серьезном тоне, чем обычно, хотя в ее голосе и были мягкие нотки. — Они же не… — попытался сказать Изуку, дрожащим от ужаса голосом. — Они не могли… — Они не могли закончить ритуал, — заверил его Иида. — Мы остановили их. — Ох, — выдохнул Изуку. — Хорошо. — А что случилось с ним? — спросил Киришима Тодороки. — Что они сделали с Изуку? На нас они повыскакивали с ножами и прочим дерьмом, но он выглядит так, будто его пропустили через мясорубку. — Они выпустили на нас демонов, — вспомнил Изуку. — Тодороки отослал их обратно. — Тогда почему Деку выглядит так, будто уже стоит одной ногой в гробу? — грубо вставил Бакугоу. Тодороки поморщился. — Мне потребовалась его энергия, чтобы сломать оковы, удерживающие меня, чтобы я мог помочь, — с сожалением сказал он. — Я пытался по большей части использовать свои силы, так что я слабее, чем обычно. Но энергия Мидории поистине… — он остановился, замолчав. Его шея слегка порозовела от смущения. — Притягательная, так сказать. В отсутствии более подходящего термина. И я не смог совладать с собой. Я, скорее всего, порядком его осушил, — он посмотрел на Изуку. — Мне очень жаль, Мидория. Изуку уже открыл рот, чтобы заверить Тодороки, что он в норме и ни капли не пострадал, когда к нему нахлынуло осознание только что озвученного. — Стой, подожди, — сказал он с недоверием. — Ты только что сказал слабее, чем обычно? Тодороки слегка одернул голову. — Да, что-то не так? — Тодороки-кун, ты буквально метал огонь из рук, — побледнев, сказал Изуку. — Ах, да, — подтвердил Тодороки. — Верно. Обычно я могу излучать огонь всем телом. Остальные выглядели ошеломленными. — Что он только что, — пораженно сказала Джиро. — Обычно ты что? — прохрипел Иида. Момо дважды моргнула, а после сказала: — Ну, теперь это хотя бы объясняет, почему на тебе было такое сильное заклятье. Ты смог восстановить воспоминания или только физическую форму? — Я все еще многого не помню, — подтвердил Тодороки. — Думаю, они возвращаются, но постепенно. Я помню свою мать, кажется. И свое имя. — Погодь, Тодороки. Не значит ли это, что на самом деле ты нереально крут? — заинтригованно спросил Киришима. Бакугоу выглядел так, будто планирует убийство. После всего этого они быстро расселись обратно по машинам. Им понадобилось какое-то время, чтобы убедить Тодороки поставить Изуку на землю. Когда он отпустил Мидорию, его руки задержались на руках Изуку дольше положенного, а на его лице проскользнуло что-то скорбное, что Изуку счел за чувство вины. Звук мотора и тихих разговоров казались отдаленными, и Изуку то просыпался, то снова нырял обратно в легкую дрему. Когда он в очередной раз проснулся, то осознал, что его голова была откинута на плечо Тодороки. Он был слишком уставшим, чтобы двигаться, а Тодороки явно был не против, так что он позволил глазам снова сомкнуться. В этот раз его не посещали сны. К тому моменту, как они добрались до мотеля, за горизонтом уже разгорался рассвет. Пока остальные разгружали оборудование, Тодороки помог Изуку выбраться из фургона. В его конечности вернулось тепло, а взгляд его достаточно прояснился, но он все еще позволял Тодороки обхватить себя руками за плечи и довести до комнаты. Как только двери номера открылись и в комнате зажегся свет, Изуку рухнул на одну из двухъярусных кроватей, плотно стоящих в комнате, как складно сложенные детали пазла. — Не засыпай, — сказал ему Тодороки, присаживаясь рядом с его ногами. — У тебя есть пара ран, на которые, если позволишь, я бы хотел взглянуть. Изуку издал усталый стон и перекатился на спину, после чего принял сидячее положение. Он сонно моргнул, потирая глаза руками. — Я собираюсь снять твою рубашку, — сказал Тодороки, и Изуку резко почувствовал себя очень даже бодрым. — Хорошо? — спросил парень, глядя на него в поисках подтверждения, и Изуку кивнул, затаив дыхание. Он держался неподвижно, пока Тодороки помогал ему снять рубашку и принялся обрабатывать раны, оставленные разрушающимся зданием. Он был очень, очень близко: Изуку мог видеть вкрапления в его глазах, утонченность его ресниц, точную форму его губ. Его волосы слегка ниспадали ему на глаза, безупречные, будто шелковые, цвета звезд и пламени одновременно. Он прикусил внутреннюю сторону щеки, накладывая повязки на порезы на руках и груди пострадавшего, и Изуку смотрел, как вздымалась и опускалась его грудь, на то, каким удивительно живым он был. Касания кончиков его пальцев будто оставляли за собой искры. Изуку словно был соткан из огня. Когда Тодороки закончил, он отодвинулся, и Изуку почувствовал физическую тоску по его прикосновениям. — Тодороки-кун, — начал было он. Тодороки приподнял брови. Изуку понадобилось пару секунд на то, чтобы обдумать как он хотел продолжить, как он хотел дать слово мыслям, эхом отдававшимся в его сознании. Но потом, вместо всяких слов, он просто потянулся вперед. Тодороки перешел на шепот, а его голос слегка сломался. — Ах. Он подвинулся ближе, позволяя Изуку дотронуться до себя, позволяя накрыть сердце рукой, прямо как в тот раз, когда Тодороки был по большей части тенью, чем человеком. В этот же раз Тодороки молча поднял руку, накрывая своей ладонью ладонь Изуку. Он смотрел на Изуку так, будто не представлял себе возможным отвернуться, достаточно близко, чтобы Изуку мог ощущать его дыхание на своих губах. — Спасибо, — прошептал Изуку. — За то, что спас. Даже если это и было просто частью нашего соглашения…. — Это не было. Изуку молчаливо замер. Он чувствовал, будто качается на волнах, привязанный к этому моменту, словно лодка в штормовом море. Тодороки посмотрел в его глаза, а после повторил, чуть более уверенно: — Это не было частью соглашения, Мидория. — Спасибо, — прошептал Изуку, позволяя себе небольшой момент искренности, той части себя, с которой он распрощался намного проще, чем мог бы себе представить. Губы Тодороки разомкнулись, но он не проронил ни звука, а мир Изуку будто вращался вокруг него. Вселенная замерла вокруг них, затаив дыхание. И тогда дверь в номер открылась, и они отпрыгнули друг от друга, а Изуку даже спрыгнул с кровати, когда Бакугоу и Киришима зашли внутрь. Через пару секунд за ними последовал Иида. Киришима засмеялся, увидев Изуку, сидящего на коленях на полу. — Ох-хо. Мы чему-то помешали? — спросил он нарочито елейным голосом. — Отвратительно, — прокомментировал Бакугоу, издав стон, обозначающий отвращение. Киришима поднял на него взгляд. — Это ты был тем, кто упомянул минет недавно, переменчивый ты наш. Бакугоу сморщил нос, показывая, как он раздражен, но, осознав реальное положение дел, просто уселся на одну из незанятых кроватей. — Все заткнулись и разошлись спать, — скомандовал он. — И члены, блять, запрещены. — Запрещены? — спросил Киришима. — Как ты можешь запретить член? И кстати, запрещены все или только Мидории и Тодороки? В глазах Ииды плескалось просто море страдания. А Бакугоу бросил в Киришиму подушкой. Пока эти двое препирались, а Иида готовился ко сну, Изуку встал с пола и забрался обратно на кровать. Тодороки все еще сидел на краю постели, сверля взглядом свои ботинки, но его шея и кончики ушей пылали. — Спокойной ночи, — пробормотал Тодороки. — Добрых снов. И Мидория откинулся на матрас, сворачиваясь калачиком. Он не мог подобрать слов, чтобы описать то, что теперь он не чувствовал ничего, кроме прикосновения Тодороки к своей груди. Слов, чтобы объяснить, почему его сердце бьется так сильно, что он больше не представлял возможным уснуть. Иида разбудил Изуку где-то в районе пяти часов вечера. Солнце уже клонилось к горизонту, а комната была довольно пустынной и убранной, не считая, конечно, постели Бакугоу, которая все еще представляла из себя форменный беспорядок. Изуку выбрался из плена одеял и пошел на улицу за Иидой, к фургону, в котором уже собрались все остальные. Внутри все столпились вокруг того, что оказалось обычной белой перчаткой. Тодороки сидел в другом конце фургона, тихо обсуждая что-то с Момо. Он поднял взгляд на появившегося Изуку, и его лицо смягчилось до чего-то отдаленно напоминающего улыбку. — Рада снова видеть тебя на ногах, — сказала Джиро, хлопая его по плечу. — Спасибо, Джиро-сан, — ответил Изуку, слегка морщась и потирая место удара. — Рад снова быть в строю. — Мы и вправду сильно волновались о тебе, — заметила Урарака со своего места рядом с Тсую. Ее ноги были закинуты на колени другой девушки. — Вчера ты был до ужаса бледным. — Бледный, словно мертвец, — весело подтвердил Киришима. Потом он поморщился и бросил взгляд в сторону Тодороки. — Черт, прости, чувак. Плохая шутка. Бакугоу фыркнул. — Так, что мы будем делать теперь? — спросила Момо, подаваясь вперед и опираясь локтями на колени. — Мы имеем дело с гораздо большим количеством врагов, чем мы ожидали. — И я думаю, они не такие уж и профаны, — добавил задумчиво Иида. — Они совсем не похожи на тех из случая с Мидорией и Бакугоу. Преступники не слоняются просто так без малейшего понятия о том, чем занимаются. Это именно ритуал. — Плюс, парень, с которым столкнулся Мидория знает как призывать демонов, — сказал Киришима. — Это не шутки. Так ведь, Асуи? Тсую отвела взгляд. — Заклинания призыва довольно сложные, — подтвердила она. — А контролировать существ, что ты призвал в разы сложнее. Кем бы ни был этот парень — он хорош. — Может кто-нибудь открыть карту лей-линий? — попросил Иида. Джиро кивнула и повернулась к мониторам, нажимая пару кнопок, прежде чем экран вспыхнул картой, которую они сделали раньше. На ней были отмечены места с паранормальной активностью, наложенные на карту лей-линий. — Итак, — сказала Джиро, на пальцах отсчитывая факты, известные им. — Эти ребята уделали нас в поместье Тодороки и Токаями. Мы не дали им принести жертву на электростанции, но мы не знаем сколько еще жертв понадобится для того, чтобы осуществить их планы и открыть портал. Мы не знаем ни куда они пойдут дальше, ни придут ли они за нами, ни кто они вообще такие. Все, или я что-то пропустила? — Мы также не знаем, на что они способны, — добавила Тсую. — Точно, — сказал Джиро, поднимая еще один палец. — Ясно, — сказала Момо, кивая на перчатку у своих ног. — Один из напавших на меня обронил ее во время драки. Если я до нее дотронусь, мы сможем что-нибудь узнать. — И можем прийти прямо в ловушку, — предположил Иида. — Теперь они знают, что мы можем отследить их через предметы, и могут этим воспользоваться. Бакугоу закатил глаза. — Все это просто треп, — простонал он. — Я нихуя не должен знать о них, и уж тем более меня не волнует, если это гребаная ловушка. Просто дайте мне кого-нибудь ударить, и мы покончим с этим дерьмовым шоу. — Я согласен с Бакугоу, — чуть более спокойно сказал Киришима. — Ну, не со всеми его словами, но со смыслом в целом. Мне как-то все равно, кто эти люди и что за этим стоит. Они те еще сволочи, и нужно, чтобы их кто-то остановил. А поскольку никто вокруг не знает о том, что здесь происходит, и мы не можем заставить власти разобраться с этим, этими кем-то должны быть мы. — В последний раз, когда ты прикоснулась к вещи, принадлежавший им, все обернулось не очень хорошо, — сказал Изуку Момо. — Ты будешь в порядке? Момо пожала плечами. — Вы можете забрать перчатку, если что-то в видении пойдет не так, — сказала она. — И, как и сказал Киришима-кун, кто-то должен это сделать. Урарака подала ей перчатку. Глаза Момо мгновенно закрылись, а поза стала более жесткой. Они просидели около минуты в полной тишине, прежде чем глаза Момо снова открылись, и она отбросила перчатку. — Она принадлежит кому-то другому, не тому первому, — наконец озвучила она. — Энергия кажется совсем другой. Она все еще темная и сильная, но …. Она не настолько хитросплетенная. Я могла бы и продлить видение. — Они уже на пути к новому месту? — спросил Иида. Момо закрыла глаза, будто пытаясь представить разом все, что она видела. — Кто бы ни был хозяином перчатки, они все сейчас находятся в одной комнате. Там много фото разных мест и несколько карт лей-линий на стенах. И на некоторых картах были булавки в местах пересечения линий, как на дорожных перекрестках. Это места, где должны пройти жертвоприношения. Джиро мгновенно начала действовать, отмечая на карте места пересечений линий. — Во главе стола сидел мужчина, — продолжила Момо. — Спутанные волосы. Нос и губы закрыты маской. Он бросил что-то в стену, и она обрушилась. Хозяин перчатки был раздражен этим, но не больше. Для него это была просто незначительная неприятность. — Еще две, — закончила она. — Еще две жертвы, и мы закончим. Она открыла глаза, оглядывая всех вокруг. — Это все, что я видела. На какое-то время все погрузились в молчание. Изуку сжал кулаки достаточно сильно, чтобы это причиняло боль. Его костяшки побелели под всей паутиной шрамов. — Еще две, — наконец нарушила тишину Урарака. — Значит, у нас не так много времени, — сказал Киришима. — Нужно действовать быстро. — Между делом, мы до сих пор не знаем, где они находятся, — заметила Джиро. — Или куда они отправятся, — добавил Изуку. — Кажется, — сказал Тодороки из своего угла, — Я могу знать. Все резко повернулись к нему. Он слегка поежился под всеми этими изучающими взглядами, но встал рядом с Джиро, глядя в карты на мониторе, проводя пальцами по линиям, переводя взгляд с карты на карту. — Да, — спустя какое-то время сказал он, выпрямляясь. — Я знаю. К востоку отсюда есть лес, который покрывает сразу два пересечения лей линий. Здесь и здесь, — он показал места на карте. — Если им нужно действовать быстро и незаметно, это определенно то место. — Это довольно большая авантюра, — заметил Иида, вглядываясь в монитор. — Если мы проделаем весь этот путь, даже не зная наверняка… — Мне кажется он прав, — сказала Урарака. — В этом есть смысл. — Я с ними согласен, — встрял Изуку. — Конечно ты будешь, — пробурчал Бакугоу, и Киришима толкнул его локтем. — Если мы все согласны, тогда… Думаю стоит выдвинуться сегодня же, — решил Иида, поднимаясь на ноги и отряхивая колени. — Отдохните и соберитесь с силами. Сегодня ночью мы должны быть готовы ко всему. — Давайте-ка оторвем пару голов, — сказал Бакугоу, и на его губах расплылась пугающая ухмылка. Они с Киришимой стукнулись кулаками. — И давайте постараемся не умереть, — добавила Урарака. — Да, да, и это тоже, — Бакугоу выглядел не так вдохновленным этим предложением, как своим. Они провели эту ночь вместе, все они, наблюдая за тем, как солнце опускается за горизонт. Вечер был теплым, так что они сидели на газоне перед мотелем, наблюдая за тем, как небо приобретает вечерние краски. Изуку сидел, прижав колени к груди, охватив ноги руками, стараясь не давать своему сознанию погрузиться в раздумья — раздумья о прошлом, о портале, о том, как близок был к нему Тодороки, лежащий рядом и наблюдающий за появляющимися на небе звездами. Сумерки создавали иллюзию, будто он весь светится. — Тодороки-кун, — прошептал Изуку, и Тодороки поднял голову, глядя прямо на него. Его волосы упали ему на глаза, словно россыпь звезд. — Помнишь, ты сказал, что вспомнил свое имя? Так как тебя зовут? — Ох, — он выглядел слегка удивленным. — Мое имя Шото. — Шото, — повторил Изуку, замечая, как в ответ на это уши Тодороки стали слегка пунцовыми. Мир перевернулся. Завтра, в это же время, они все уже могут быть мертвы. (За десятки миль от них, Шигараки Томура смотрел на то же самое небо. Он закрывал глаза, и перед его взглядом представал армагеддон).