Flowers with pain, flowers with love

Хосок молчал. Джехван смотрел в кружку, опустив голову, сдерживая слёзы. Ему больно было говорить, но кто-то должен знать о его жизни. Кто-то, кто не видел его до этого. Кто-то, кто уйдёт потом и не вернётся. Хосок не мог просто сидеть, он встал и опустился на стул рядом с Кимом. Чон обнял Джехвана, положив его голову на своё плечо. Он знал, как это ему нужно. Одежда впитывала слёзы и боль старшего, а Чон смотрел и удивлялся его стойкости. Сломленный однажды, потерявший смысл жизни и себя, уже стоявший на пороге смерти. Спасенный маленьким омегой, подарившем ему новую жизнь и сына, прекрасные воспоминания и любовь. А потом сломанный снова, убитый заново, потерявший моральные ценности, но спасенный другим маленьким омегой, который является родным сыном. Он потерял многое, потерял себя, потерял его, но обрёл нечто прекрасное то, что заставляет его жить и существовать дальше — сын. Джехван успокоился, он на мгновение вспомнил каким, был Усон, когда был жив. Красивый омега с пронзительными глазами и доброй улыбкой. Джехван не хотел отпускать его, оберегал, как только мог, но потерял. — Хосок, — начал говорить Джехван, смотря в глаза напротив, — В этом мире слишком много несправедливости, лжи, лицемерия и разочарования. Мы пытаемся жить, у кого-то это получается, а у кого-то нет. Но никто не сдаётся никогда. Я хочу сказать, что не оставляй Тэхёна одного никогда. Он не должен испытать так много боли от жизни. Если ты сможешь, если ты действительно любишь его, сделай так, чтоб в его жизни никогда не было боли, чтобы он всегда был счастлив и хотел жить. Хотел завести с тобой семью и детей, просто береги его, ни важно как вы изменитесь, прошу, береги его. Он мой единственный сын, и я доверяю его тебе. Обещай мне, что не оставишь его. — Хорошо, — Хосок смотрел в глаза Джехвана сквозь слёзы, сильнее сжимая его руку, — Я обещаю, во что бы то ни стало я всегда буду рядом с ним. Не важно, что произойдёт, каким он станет, я буду с ним рядом, даже если на это придётся потратить всю жизнь. Я готов расти вместе с ним, жить вместе с ним и состариться рядом с ним. Мне все равно сможет он иметь детей или нет, я просто люблю его та им, какой он сейчас. За одну только его улыбку, я готов свернуть горы. Все, что сейчас происходит: его нахождение рядом со мной; ответы на мои чувства, улыбки, жесты; его робкие объятья, заставляющие сердце биться сильнее; его мимолётный запах, в котором я готов утонуть навечно и все его шрамы — я буду любить это вечно, сейчас, пока я живу, в будущем, когда мы будем жить вместе и после смерти. Я готов отдать ему всего себя без остатка, всю свою жизнь, все своё сердце. Хосок плакал, теперь он лежал на плече Джехвана, пуская слёзы на его футболку. Джехван гладит его по спине и обнимает. Он верит ему, поэтому отдаёт сына, поэтому рассказывает о своей жизни и успокаивает его сейчас. — Я должен отдать тебе кое-что, — проговорил Джехван, уходя в соседнюю комнату и принося оттуда небольшой альбом, — Это фотоальбом. Здесь фотографии с нашей свадьбы, фотографии Усона и Тэхёна. Если ему будет грустно, дай ему альбом. — Хорошо, мистер Джехван, — Хосок аккуратно взял альбом в руки и положил на колени, — А что случилось с Усоном? — Усон сильно заболел, и мы решили отправить Тэхёна к дедушкам. Усон пролежал неделю в больнице, а потом пошли осложнения, воспалились лёгкие и он умер. Врачи не смогли помочь, болезнь развивалась слишком быстро. — Джехван медленно опустился на стул рядом с Чоном и взял альбом, — Но перед смертью он написал письмо Тэхёну, оно лежит в этом альбоме. Я не открывал его, Усон просил передать письмо Тэхену, когда у него будет тот, кто полюбит его таким какой он есть. — Вы хотите сказать, что Усон знал о недуге Тэхёна? — Хосок смог успокоиться и вытереть все слёзы, у него много вопросов и так мало времени. — Да, он детально изучил этот недуг. Когда нам сказали, что Тэхён без запаха, Усон долго плакал. Но через три дня подробно изучал этот дефект. Он знал все об этом, все тонкости. Он готовился, что Тэхён вырастет и начнёт задавать вопросы. Но не дожил. У него были записи. Он был готов к любому вопросу. Я вспомнил об этих записях только сейчас. Думаю, Тэхёну они ещё пригодятся. Сейчас принесу. Джехван встал и ушел в ту же комнату. Он не менял в ней ничего и не заходил в неё много времени. Эта комната Усона. Все те же персиковые стены, нежно-голубой плед на кровати, маленький письменный столик, на котором лежали разнообразные книги и тетради, а в комнате, спустя так много времени, все ещё чувствовался запах лаванды. Джехван подошёл к столику и аккуратно взял со стола тетрадь фиолетового цвета с изображением оригами журавликов. Простояв с ней минуту, он начал складывать плед, боясь испортить иллюзию того, что в этой комнате до сих пор живёт Усон. Взяв тетрадь и плед, Джехван пошёл на кухню.

***

Тэхён забылся во всем. Он складывает вещи и думает, что же будет дальше. Уже целый час он сидит в комнате. Вещи почти собраны. Осталось собрать старый фотоаппарат, делающий замечательные чёрно-белые снимки, которые так любит Тэ. Несколько книг американских писателей, в некоторых из них лежат деньги, которые он откладывал на учёбу. Снежный шар, внутри которого статуэтка поющего парня — последний подарок дедушек. Тот фотоаппарат, тоже подарок дедушек. Ему было двенадцать, когда в город приехала выставка работ известного фотографа. Тэхён обошел все комнаты выставки и было поражен его работами, имени которого он не помнит. Тэхён рассказал дедушкам все о выставке и через несколько месяцев получил на своё день рождение фотоаппарат. И Тэхён фотографировал все, что только видел: людей, природу, животных, пейзажи. Поэтому у него сейчас много фотографий дедушек, которые подарили ему прекрасное детство, улыбались ему все время и любили его. Они посвятили себя ему и он благодарен, что они были у него. Благодарен, что оставили в его сердце много воспоминаний и вырастили его таким, какой он сейчас. *** — Вот тетрадь, а это плед Усона. Возьми, — Джехван протянул Хосоку вещи и сел на стул, — Когда Тэхён был маленький, он постоянно плакал и успокаивался, учуяв запах Усона. — Мистер Джехван, почему на тетради журавлики? — Хосок вспомнил свой сон и замешкался. — Усон очень их любил. Делал их каждый день и раздавал потом детям. А почему ты спрашиваешь? — Просто, когда я привёл Тэ домой, мне приснился сон. Маленький мальчик в милом морском костюмчике в берете делал журавликов, я подошёл к этому мальчику и сел рядом. Он дал мне журавлика и попросил спасти персикового парня. Я ничего не понял и проснулся. Этот сон никак не уходит у меня из головы, — пока Хосок рассказывал свой сон, Джехван искал в альбоме детскую фотографию Тэхёна. Аккуратно переворачивая страницы старого альбома, Джехван нашёл ту самую фотографию и протянул её Хосоку. — Этот мальчик? — спросил Джехван, а Хосок посмотрел на фото и обомлел. С картинки на него смотрел мальчик из сна, в его руках лежал журавлик, точная копия которого стоит теперь у Чона дома. — Да, но как? — Хосок взял фото в руки и присмотрелся. Тёмные глаза, такие же как у Тэхёна, но с жизненным блеском в них, с той детской нескончаемой радостью и искорками. Небольшая родинка на кончике носа, улыбка, только он может так улыбаться. Определённо, это детская фотография Тэ. Хосока передернуло, как такое возможно, — Мне приснился он. Это же Тэхён! А этот журавлик, у меня дома такой же стоит. — Я не знаю. Был бы жив Усон, он бы смог все объяснить. Почитай дневник, вдруг там есть что-то об этом, — Джехван забрал фото, положил обратно в альбом и посмотрел на часы, — Вам долго добираться домой? Просто время доходит девять. — Примерно час. Надо поторопить Тэхёна, — Хосок встал и пошёл из кухни, — Тэхён. Хосок пошёл в сторону комнат. Три одинаковых двери, но только на одной висит табличка «Тэхён». От одной этой таблички, написанной аккуратными буквами, у Хосока на сердце становится тепло. Белая матовая дверь, за которой скрывается парень, заставляющий сердце Чона биться быстрее обычного. Открыв дверь и войдя в комнату, Хосок увидел Тэхёна. Он стоял около окна и рассматривал какую-то книгу, больше похожую на альбом. Тэ был так увлечен, что не заметил присутствия Чона. Тихо подойдя сзади, Хосок обнял Тэ и вдохнул аромат цветущей вишни. — Ты все собрал? Нам уже пора, — Хосок поцеловал Тэхёна в шею и взял сумку с вещами. — Собрал, я засмотрелся на фотографии и не уследил за временем, — положив альбом в рюкзак, Тэхён пошёл вслед за Чоном, — Пойдём. Взяв Хосока за руку, Тэхён шёл в коридор. Сейчас он покидает этот дом, покидает старую жизнь, оставляя с собой только нужные воспоминания, вещи и чувства. Отпуская в космос больные воспоминания, освобождая место для новых ярких воспоминаний.

***

— Вот мы и дома, — Чон опустил на пол сумку и повернулся к Тэхёну, — Сильно устал? — Немного, — Тэ поднимает свой взгляд на Хосока и обнимает, крепче сжимая альфу в своих объятиях. Хосок лишь кладет руки на плечи младшего и прижимает к себе. Еще чуть-чуть и Тэхён просто уснет у него на руках и Хосоку придётся нести его на диван. Чон поднимает Тэ вверх, сажая на комод. Тэхён ничего не понимает, но через мгновение сидит и улыбается, наблюдая, как Хосок снимает ему кеды. Быстро расправившись с обувью, Хосок берет Тэ на руки и несёт на диван. — Я наберу ванну, — положив младшего на диван, сказал Хосок и ушёл. Время доходило 11 вечера. Тэхён пролежал несколько минут, втягивая запах морозной хвои, и пошёл в сторону ванной. Чон стоял спиной к двери, поэтому он не мог заметить Тэхёна. Голова у Тэ болела, в глазах был туман, но это не помешало ему подойти к Хосоку и обнять его. — Тэхён, не пугай так меня! Ванна готова, — развернул к себе младшего Хосок. Т было слишком бледным, челка прилипла ко лбу, а дыхание сбилось, — Что с тобой? — Я не знаю. Голова сильно болит, а в глазах белая пелена, — начал хныкать Тэ. Ему страшно, раньше такого не было. Чон волнуется, его малышу сейчас больно и плохо, а он не знает, что делать. В голове мгновенно всплыло имя «Джин», лишь бы только он сейчас был не занят. — Помыться сможешь? — спросил Чон, получив одобрительный кивок в ответ, и обнял, — Так, мойся. Я позвоню Джину. Все будет хорошо. Выйдя из ванной, Хосок побежал на кухню. Внутри него бушевала буря, в голове был хаос, а сердце билось с бешеной скоростью. Он не хочет потерять его. Чон нашёл Тэхёна недавно, чувства, что до этого были под огромным слоем льда, возродились в нём, и если он сейчас потеряет его, он потеряет себя навсегда, потихоньку что он больше не принадлежит себе. Он с трудом нашёл листок, который давал ему Джин и, нервно набирая номер, позвонил. Сейчас, он может позвонить только ему. Джин сталкивался с этим, он тоже был таким, он может знать об этом хоть что-то. Гудок, кажется Хосоку мучительно длинным, а у него не так много времени. — Алло, — голос старшего на другом конце телефона наконец-то отвечает. — Джин, это я Хосок, — нервы Чона на пределе, еще немного и у него начнётся паника, — Ты можешь приехать? — А что случилось? Что-то с Тэ? — взволнованный голос старшего, только подлил масла в начинающеюся панику Чона. — Да, быстрее прошу, — Хосок плакал в трубку, ему больно осознавать, что Тэхён сейчас страдает, а он ничем не может помочь. Только набрать этот несчастный номер и просить приехать. — Ты только не волнуйся, мы приедем через 20 минут. Длинные гудки, сообщающие конец вызова. Хосок опускается на колени и плачет. В груди болезненно сжимается сердце, он еле встает и садится на стул. Взгляд падает на розы, одиноко стоящие в воде, и в груди все переворачивается, отдаваясь болью по ребрам. Он обещал Джехвану, что защитит Тэ от боли и страданий. Он обещал Тэхену никогда не оставлять его. Но он не может помочь ему, потому что не знает, что делать. Чон встает, вытирает слёзы и идёт к Тэхёну. Боясь худшего, боясь потерять маленький лучик света в этом тёмном жестоком мире. Тэхён стоит посередине ванны обмотавшись полотенцем. Голова болит, но уже не так сильно и пелена прошла. Дверь отворяется и в ванну заходит Хосок. Тэхён мгновенно оборачивается и через мгновение оказывается в объятиях альфы. Эти объятия греют душу, обещают многое и приносят огромную боль. Тэхён чувствует, как в груди что-то сильно сжимается, доставляя ужасную боль. Это слишком больно и он не выдерживает. Темнота — последнее, что он увидел сейчас.

***

» Дышать тобой, такое наслаждение, Смотреть, как дышишь ты — услада для меня. И в этом мире боли, лжи и невезения, Смог я полюбить лишь одного тебя.»