Десять лет спустя
— Николай Васильевич! Подождите! Николай обернулся. По ярко освещенному коридору здания суда к нему бежали женщины, которых он практически еженедельно уже полгода видел в своем офисе. Сегодня они, испуганные и взволнованные, присутствовали на заключительном судебном заседании. Прихрамывающая седая женщина с заплаканным лицом и её молодая спутница налетели на него, едва не сбив с ног. — Николай Васильевич! Спасибо вам огромное от нас и от Володи. Если бы не вы… Голос изменил высокой блондинке со светящимся от счастья лицом. — Ангелина, Екатерина Павловна, вы ничего мне не должны. Я получаю свой гонорар как социальный адвокат. А Владимира я бы защищал даже абсолютно бесплатно. Не терплю несправедливость. Подобный случай не первый в моей адвокатской практике. — Николай Васильевич! — к своим любимым женщинам спешил его подзащитный, который, видимо, подписал все необходимые бумаги для освобождения в зале суда. — Позвольте еще раз пожать вам руку. Нам никогда не расплатиться с вами за оказанную помощь. Николай пожал крепкую теплую ладонь своего бывшего клиента и улыбнулся. — Владимир, я уже сказал вашей жене и маме, что вы мне ничего не должны. Я получил огромное моральное удовлетворение, разбив всю линию обвинения. — Храни вас бог. — Прошептала пожилая женщина. — Благодарю вас. Я очень надеюсь, что моя помощь вам больше не понадобится. Николай еще раз доброжелательно кивнул и, попрощавшись, направился к выходу из здания суда. Он был счастлив. Молодой мужчина, которого обвиняли в превышении пределов необходимой обороны во время защиты супруги от уличных хулиганов, сегодня вышел на свободу полностью оправданным. Уже около пяти лет имея обширную адвокатскую практику в одном из самых известных и успешных адвокатских бюро города, Николай каждый раз радовался как ребенок, спасая от тюрьмы простых, далеко не богатых обывателей, попавших в лапы не идеальной правоохранительной системы. По вторникам и четвергам он забывал про клиентов-толстосумов и с радостью работал социальным адвокатом, повергая в шок и изумление своих разборчивых коллег. На косые взгляды молодому адвокату было плевать. Главное, что его полностью одобрял и поддерживал супруг. Николаю нравилось так называть любимого мужчину, тем более после того, как они официально зарегистрировали свои отношения в Швеции. На территории России это свидетельство ничего не значило, но обоим был важен сам факт. Николай вышел на улицу, где вовсю бушевало бабье лето. Начало сентября выдалось очень теплым, если не сказать жарким. Разноцветные кленовые листья успели засыпать припаркованную недалеко от крыльца черную «Ауди». Коля не стал накидывать легкий светлый плащ поверх дорогого темно-синего костюма, а не спеша пошел к автомобилю. У машины курил, наслаждаясь красотой осеннего дня, его водитель. — Поехали, Паш. — Вы сегодня рано освободились, Николай Васильевич. — Обвинение село в лужу. — Я даже не сомневался, что так и будет. — Водитель отправил окурок в ближайшую урну. — Куда едем? — К университету. И можешь быть свободен. Завтра заедешь за мной как обычно. — Понял. Черт. — мужчина сел за руль поморщился. — Опять Яков Петрович унюхает «сигаретный дух». Вы уж меня не выдавайте. — Постараюсь, — Николай хмыкнул. — Но ты же знаешь его отношение к курению, сам он бросил очень давно. Павел Юрьевич Николаю очень нравился. Этот бывший военный в отставке появился в его жизни после того, как Гуро решил, что молодому перспективному адвокату не пристало ходить пешком и предложил купить автомобиль, а потом по окончании Николаем водительских курсов впервые сел с ним за руль в качестве пассажира. Через десять минут неторопливой колиной езды по безлюдным вечерним улицам Яков Петрович попросил Николая выйти из-за руля и больше не сметь к нему прикасаться во избежании его, Якова, скоропостижной смерти, вызванной страхом за любимого, полностью лишенного даже малейшей способности к вождению. К своему подопечному Павел относился с отеческой заботой, а к Гуро — с огромным уважением. Их отношения, будучи человеком мудрым и спокойным, не осуждал и даже пару раз расквасил носы к прицепившимся к его работодателям не в меру ретивым гомофобам. — Вот и приехали, — Павел плавно притормозил у университета. — Спасибо, Паш. До завтра. — До свидания, Николай Васильевич. Коля вышел из машины посмотрел на часы. Пятый час, на город опускался вечер… Вот знает Яша, что дарить. Сколько раз в день опустишь взгляд на циферблат, столько трепыхнется сердце от по прежнему глубокой сильной привязанности. Гоголь поднялся на знакомое высокое крыльцо. Пройдя рамку металлоискателя и предъявив пропуск серьезному охраннику, проследовал в сторону родного деканата. В коридорах уже было относительно тихо и спокойно. Коля бывал здесь не только на встречах выпускников. Он вел курсы на факультете дополнительного образования, делился реалиями адвокатской практики со студентами младших курсов, помогая им определится с выбором дальнейшей специализации. От преподавания он долго отнекивался, считая свой опыт сравнительно небольшим, но декан настоял, убедительно объяснив, что молодым всегда интереснее учится у молодых. Коля был с этим категорически не согласен, но в ход пошли запрещенные приемы, противопоставить которым Коля решительно ничего не смог. Николай осторожно приоткрыл дверь, переступил порог родного деканата и услышал очень интересный диалог в кабинете декана. — Ну, Яков Петрович!.. Ну войдите в положение! Не мог я успеть! У меня соревнования по европейской программе только завершились, мы в десятку финалистов на Европе вошли. — Константин Сергеевич, милейший, у вас плохо со слухом? Повторю еще раз. — Николай узнал тон от которого у него до сих пор глаза опускались в пол непроизвольно. — Восемьдесят процентов прогуленных лекций и практики и это только по моей дисциплине… И вы предлагаете поставить вам зачет просто так. За какие такие заслуги? — Яков Петрович… — это было сказано с таким томным придыханием, что Коля ухмыльнулся, ожидая развязку. — Вы только скажите, я понятливый и благодарный. Николая захлестнуло любопытство. Кто этот наглец? Он сделал еще несколько шагов, которые заглушало плотное ковровое покрытие. Дверь в кабинет декана была открыта настежь, а потому он мог беспрепятственно наблюдать за хозяином сладкого голоса, что сулил райские кущи декану факультета, а по совместительству — его супругу. Студент-самоубийца, явно из первокурсников, стоял к нему вполоборота и выглядел впечатляюще. Николай бы непременно обратил на него внимание, если бы уже десять лет не был зациклен на одном единственном мужчине. Высокий, стройный, медовокожий, с безумно длинными ногами и узкой талией, он был мечтой всех стрип-клубов страны. А густые каштановые волосы и яркие зеленые глаза придавали ему еще больше юношеского очарования. — Костенька, ваши танцы с бубнами оставьте для вашего чемпионского хобби. — Голос Якова звучал обманчиво сладко.- И определитесь наконец, что вам нужнее в жизни: латиноамериканские танцы или диплом юриста. Когда определитесь — приходите с выполненными практическими работами. — Но… — Добрый вечер. — Коля не мог больше молчать и вышел на свет из тени.- Я не вовремя? — Очень даже вовремя, Николай Васильевич. — Гуро встал из-за стола и обласкал любимого взглядом. — Константин Сергеевич уже все уяснил и больше не будет злоупотреблять моим вниманием. Юноша оглядел Колю с головы до ног оценивающим взглядом, презрительно хмыкнул и покинул кабинет, скомкано попрощавшись. — Интересный экземпляр. — Коля уместил на соседнее кресло портфель и плащ и не спеша подошел к Гуро. — Тебя только что пытались соблазнить? — Ты представляешь, Коленька, твою старую развалину еще кто-то расценивает как желанную цель, — промурлыкал Гуро, поймав любимого в объятия, чтобы невесомо коснуться чуть приоткрытых губ своими. — Я соскучился. — Перестань нести чушь и убери руки! — Коля не ответил на поцелуй и отстранился. — У тебя здесь проходной двор, Яш. — Ты сам хотел, чтобы твой муж сидел в теплом кабинете и имел к преступникам и преступлениям номинальное отношение. Это было правдой. Когда девять лет назад, после завершения громкого судебного процесса над Данишевскими, Гуро решил заняться бизнесом и открыть частное детективное агенство, Коля вызвал его на серьезный разговор и в красках объяснил, что одного участия в расследовании ему хватило на всю оставшуюся жизнь. И потому теперь ежедневно переживать за жизнь любимого у него не хватит ни душевных ни физических сил. Гуро выслушал, укрыл в своих объятиях, отгоняя страх, и отказался от давней мечты, приняв предложение ректора возглавить осиротевший юридический факультет. Яков всегда был для Коли самым красивым и стильным мужчиной из всех возможных, но после того, как ему предложили место декана, закрыв глаза на неимение докторской степени, но отметив безусловный профессионализм и заслуги перед отечеством на поприще поимки особо опасных злодеев и безупречные рекомендации с Петровки, он стал еще интереснее, еще желаннее, еще раскованнее. Работа с молодежью явно пошла ему на пользу, делая с каждым годом все моложавее и экстравагантнее. Иногда Коля чувствовал себя рядом с Яковом старым дряхлым пенсионером. Тот умудрился вписаться даже во внеучебную жизнь своего факультета, чем заслужил беззаветную любовь студентов обоих полов и жгучую ревность своего мужчины, который и раньше не жаловал университетскую самодеятельность. Теперь колина половинка ежегодно выигрывала конкурс на звание лучшего декана, умудряясь при этом декламировать стихи, петь под гитару частушки и даже дирижировать оркестром. И если бы не Оксана, защитившая кандидатскую и являющаяся сейчас его замом по учебной работе, Коля бы весь извелся. Оксана строго следила за своим боссом и отшивала особо ретивых, подбивающих клинья к Гуро. О великолепном декане юридического ходило множество более или менее правдоподобных слухов, которые разбивались об острый язык Якова Петровича, как бригантины о скалы. — Да, но тогда я не подумал, что юноши с внешностью моделей будут частыми гостями этого кабинета. — Коленька, радость моя. — Гуро, наведя порядок на рабочем столе, подошел к шкафу и извлек оттуда темный плащ и яркое кашне в огурцах. — Обожаю твою нежнейшую ревность. Коля наблюдал за Гуро, прислонившись к столу, и любовался. Яков Петрович умудрялся сочетать в одежде несочетаемое и при этом всегда оставался самим собой. — Какая ревность? — Коля тепло улыбнулся. — Просто шутка. — Я знаю, Коленька. — Гуро помог Коле накинуть плащ и подтолкнул к выходу, прошептав на ухо. — Ты преступно сексуален в этом костюме, но нам нужно торопиться. — Ку-куда? — Это небольшой сюрприз. Николая обняли за талию и потащили прочь из деканата, не обращая ни малейшего внимания на попадающихся на встречу студентов.***
Ресторан «Тет-а-Тет» был относительно новым, а потому — модным заведением в городе и пользовался огромной популярностью в основном у состоятельных горожан с хорошим вкусом, тяготеющих к европейской кухне во всем её многообразии. А еще ресторан славился своими приватными кабинетами, где гости могли наслаждаться блюдами в приятном уединении — парами и небольшими компаниями. Николай был в этом заведении с Гуро уже пару раз, а потому совсем не удивился, когда его привезли именно сюда, только вот повод… — Коля терялся в догадках. Но чего Коля никак не ожидал, так это того, что улыбчивый хостес проводит их в приватную зону. Он беспомощно оглянулся на идущего следом Якова, но получил лишь невозмутимый кивок и мягкую улыбку. Хостес распахнул двери и Коля остолбенел. За изысканно накрытым столом, украшенным стильной композицией из белых роз их уже ждали. Из ступора Колю вывела ласковая ладонь обхватившая запястье. — Ну что же вы, Николай Васильевич, проходите. Николай с Яковом прошли в небольшой уютный зал с мягкой подсветкой, оформленный в стиле ампир, где атмосферу создавала тихая инструментальная мелодия, рождающаяся где-то под потолком. Когда за ними закрылись двери, гости заговорили одновременно. — Ну что же вы так долго, мы заждались. — Это, конечно мама. — Добрый вечер. — Это новый мамин муж и по совместительству — главный врач областной больницы, выходивший Колю десять лет назад. — Не может наш Яков Петрович без эпатажу! — Это уже Бинх, угнездившийся в удобном кресле и видимо успевший пригубить коньяка в ожидании. — Давно тебя не видел, хотел поделиться впечатлениями о твоей новой книге. — Это Степан, недавно обмывший новую звездочку и ставший майором. — Коля, ну наконец. Тебе чертовски идут эти очки! — рассмеялась Оксана, выставив вперед располневший животик. Их первенцам — разнополым близняшкам уже семь, пошли в школу два дня назад. — Вот видишь какая я неуклюжая, а начальство все в декрет не отпускает. — Оксана снова рассмеялась и стрельнула в сторону Гуро преувеличенно обиженным взглядом. — Яков Петрович, присаживайтесь ко мне поближе, у меня есть к вам… — сказал Олег, которому Гуро помог открыть свое охранное агентство и консультировал по всем вопросам в меру сил. — Никакой работы сегодня, помолчи, — Оксана строго зыркнула на мужа и взяла в свои руки руководство праздничным вечером. — Яш, а что собственно… Яков улыбнулся ему так, что колени опять бессовестно подогнулись, как и десять лет назад. Постойте… Десять лет, а сегодня третье сентября. Как он мог забыть! Десятилетие их знакомства и конечно, все самые близкие и дорогие, которые уже давно перезнакомились друг с другом и стали одной дружной семьей. — Ну, догадался наконец, Чудо моё! — Прости, это просто непростительно, а все это дело Логинова… — Не переживай, лучше присаживайся, — Гуро подтолкнул любимого к креслу во главе стола и устроился рядом. — Слушай поздравления, принимай подарки и прекрати загоняться. Стол был накрыт изумительно, блюда оказались на редкость вкусными, а вино, как подозревал Николай — из личных запасов хозяина заведения, которое он, при содействии Гуро и Бинха, пару лет назад спас от рейдерского захвата. Вечер получился удивительно семейным. Николай жалел только о том, что рядом с ним не было любимых сестер, но Маша уже давно училась в столице на дизайнера, а Даша осталась нянчиться с шестилетним братиком, которого Коля безумно любил и вместе с Яковом просто неприлично баловал. Он был так благодарен Гуро за этот уютный вечер только с самыми близкими и любимыми людьми, с которыми он мог быть прежним Колей, а не блестящим адвокатом или автором популярных детективов с небольшим, но преданным фан-клубом. Писательством Николай серьезно занялся после окончания университета, опять же — по настоянию любимого мужчины, прочитавшего его разрозненные зарисовки о мистических убийствах в далекие пушкинские времена. Закуски сменились горячими блюдами и атмосфера за столом стала еще душевнее. Мама и отчим делились последними новостями о проказах младшего сына, Александр Христофорыч со Степаном произносили складные и теплые тосты, пересыпая их юморными зарисовками их жизни полицейских. Оксана слушала мудрые советы колиной мамы, и следила, чтобы на тарелку любимого мужа не попали ненавидимые им морепродукты. Олег поминутно спрашивал о её самочувствии, чем вызывал гневный блеск глаз и шепот: «Сколько тебе можно говорить — я беременна, а не больна!» Яков Петрович, сказав недлинный, но проникновенный тост в адрес любимого супруга и его достоинств, большую часть времени просто не отводил взгляда от своей второй половинки, которая уже через час активного общения и возлияния стала клевать носом, и поглаживать его по коленке, укрытой белоснежной салфеткой с явным намеком на то, что устала и хотела бы тет –а- тета в домашней обстановке с продолжением. — Коленька, тебе уже хватит. — Гуро перехватил ополовиненный бокал с вином и вложил в руку любимого, который так и не научился пить, стакан с минеральной водой. Непринужденная беседа перетекла в неторопливый медленный танец, на небольшом импровизированном танцполе. В результате захмелевший Николай практически протрезвел, разбуженный теплом любимых губ на своих губах и жарким шепотом. Танцевавшие рядом пары были заняты исключительно друг другом. Даже Александр Христофорович, уступил таки безмолвной просьбе Степана и неуклюже топтался на самом краешке, наслаждаясь абсолютным счастьем на лице своего сурового майора. Вкуснейший десерт оценили все, как и кофе с настоящей арабской горчинкой, которое Николай уже давно полюбил и даже научился отлично его варить, чтобы не упасть в глазах любимого супруга. Довольная друг другом и проведенным вечером шумная компания разошлась после полуночи. Оплатив счет и тепло попрощавшись с хозяином заведения Яков и Николай вышли в ночь с запахом терпкого припозднившегося лета и погрузились в автомобиль Якова. Гуро уже давно не употреблял спиртное, придерживаясь исключительно здорового образа жизни, чем иногда чрезвычайно сердил неспортивного Николая, которому приходилось соответствовать любимому и таскаться с ним в тренажерный зал и бассейн, несмотря на желание поваляться в теплой постели с книгой в руках. Готовили они вместе и с удовольствием. Гуро уже давно не переживал о нездоровой худобе супруга, а Николай развлекался экспериментированием с новыми рецептами ему на радость. Дорога до дома совершенно не запомнилась. Уютно устроившись в кресле Коля любовался профилем своего супруга, в который раз замирая от ужаса при мысли, что они могли не встретится. Вот совсем… никогда. Гоголь даже мысли не допускал, что смог бы полюбить кого-то другого и, утратив юношескую неуверенность, больше не сомневался, что Яков испытывает к нему точно такие же глубокие чувства. Целоваться они начали еще в лифте, радуясь, что в их стареньком доме нет никаких изысков в виде видеокамер, а закрыв за собой двери квартиры быстро стянули с себя плащи и обувь, стараясь не размыкать объятий. Погладив вышедшего встречать припозднившихся хозяев благородного серебристо-черного мейн-куна Хому-Брута по документам, а по-домашнему просто Хомушку, Николай притянул к себе тяжело дышащего Гуро и уткнулся носом ему в висок. — Яш, мы ведем себя как мальчишки. — Ты что-то имеешь против? — пробормотал Яков, лаская тонкий подбородок губами. — Нееет, но пока я не начал тебя одаривать, — Николай вполне однозначно качнул бедрами навстречу напряженному паху любимого. -… хочу еще раз сказать, как я люблю вас, Яков Петрович Гуро, как горжусь вами, как хочу быть с вами… — Коленька,… счастье моё. — Яков поцеловал тонкие веки, опушенные длинными ресницами. — Как же я рад, что когда-то попал в Ловушку твоих невозможных умных голубых глаз. — А я утонул в твоих еще раньше, — запустив руку под пояс модных брюк с низкой посадкой, пробормотал Николай. Теплая ночь, украсила чернильное небо звездами, укрыв спящий город, в котором прижавшись друг к другу крепко спали двое абсолютно счастливых мужчин, которые однажды нашли друг друга в огромном мире, преодолели вместе тяжелые испытания, чтобы из одиноких половинок стать единым целым.