***
Уже третий день как Чимина и малыша выписали из частной больницы. Уже как четвёртую ночь он не спит с мужем, бодрствуя у кроватки почти что трёхнедельного Югёма. А Чонгук уже не может спать в пустой кровати, которая оставила лишь частичку тепла омеги. Он недовольно разворачивается, подбивая подушку под себя, пытаясь улечься. Парень ещё немного ворочается, а после раздражённо скидывает с себя одеяло. В комнате ребёнка он обнаруживает задремавшего на стульчике измученного супруга. Чонгук резко хватает его за руку, разбудив и испугав до дрожи, и выводит из комнаты, не обращая внимания на жалкие попытки выбраться и требования отпустить. — … мне нужно присматривать за ним… — сопротивлялся Чимин. — А мне нужен здоровый муж! — рявкнул альфа, впечатывая того больно в стену. — Ты себя видел?! На тебе после родов лица нет, ты не ешь и не спишь, думаешь, что меня не волнует или что я не замечаю, как ты превращаешься в зомби?! Чонгук был рассержен. Эту его черту Чимин выучил очень хорошо. — Ты совсем не обращаешь на меня внимания, даже избегаешь — какого хера? Что я не так сделал? В чём дело? Альфа выжидающе смотрел своим пронзительным взглядом, из-за которого Чимин непроизвольно съёживался. Как он мог сказать, что боялся ответственности, которая легла на его юные плечи в виде ребёнка? Что он не знал, как вырастить из сына хорошего человека, ведь сам рос в ужасных условиях, получая вечные издевки со стороны сводного брата, угрожающие взгляды от отца, а мать он и вовсе забыл. Он боялся до смерти оказаться плохим родителем, как-то навредить из-за неопытности малышу или сделать что-то не так. — Забей, всё нормально, — лишь смог выдавить Чимин, прикрываясь этой пеленой пофигизма, высвобождаясь из ловушки из рук. И это прокатило бы с кем угодно, но не с Чонгуком, который ещё злее стал, за оба запястья хватая худые руки, после врываясь в рот с напористым поцелуем. Он не давал возможности ответить, языком во всю исследуя область рта, а исхудавшее тело без труда снова прижал к стене, руки его над головой поднимая. — Прекрати носить передо мной эту маску, — прорычал в шею альфа, оставляя на ней засос, не обращая внимание на слабое сопротивление. — Я знаю лучше, чем кто-либо, когда нормально, а когда нет. Прекрати притворяться передо мной, что ты в порядке! — он сильно потянул зубами его губу, после зализывая ранку. — Не надо, хватит, остановись… — жалобно пищал Чимин, осознавая, что он сейчас не в состоянии для того, чего хочет Чонгук. Тот вдруг отстранился, внимательно в глаза заглядывая, в которых читался испуг. — Ты… ты блять действительно думал, что я что-то сделаю с тобой в таком состоянии? — ответа не было лишь громкое сглатываение образовавшегося кома в горле. — Спасибо, я в очередной раз понял, что до сих пор являюсь мразью в твоих глазах. А Чимин хотел, но не мог опровергнуть это ложное утверждение, перебарывая дрожь в теле. — Я завтра уеду на неделю по работе, может дольше, — вдруг заявляет Чонгук, а после он берёт мужа за заднюю часть шеи, поглаживая пальцами, приближая к себе и горячо шепча в губы: — Чтобы к моему приезду ты выглядел не как труп, а как здоровый омега, ты меня понял? Не вынуждай меня наказывать тебя ещё больше и за это. Этому властному голосу с хрипотцой хотелось подчиняться. И омега непроизвольно кивнул головой. Он забыл, что засыпал в ласковых объятиях мужа, прямо в коридоре, что просил не уезжать, что слёзно молил вернуться невредимым, догадываясь, в чём заключается его работа. И с утра Чимин не будет этого помнить, как и нежный поцелуй в губы и приятные слова, проснувшись только после обеда.***
Отъезд Чонгука двояко повлиял на молодого папу: он стал лучше питаться и спать, как от него и требовалось, в общем, стал идти на поправку. Даже начал доверять малыша смотрительнице дома, что растила маленького Чонгука, когда погибли его родители, а после помогала во всём хозяйстве. Но омега безумно скучал. Ему не хватало своего альфы, просто самого его присутствия, которое успокаивало горящую метку и неровное сердцебиение (а иногда бывая и его причиной). А ещё… хотелось его. Хотелось ощутить в себе, оказаться в умелых руках, под которыми он так любил выгибаться, в голос стонать его имя. Чимин закусил губу, чувствуя внутри жар, накатывающий от ярких воспоминаний. Чон Чимин ускорил шаг, сжимая ручку пакета. Просто решил проветрить голову и пройтись в магазин, размять ноги да и проветрить голову. Странное предчувствие вдруг охватило омегу. Он напрягся, медленно, якобы невзначай крутя головой и оглядываясь. Охрана, которую подставил к нему Чонгук, была рядом. Здоровые беты не подпустят просто так к супругу своего босса даже продавца или консультанта. Но почему накатывает это предчувствие?.. Как вдруг Чимина подхватывают сзади, поднимая над землёй. Пакет с покупками падает на землю, он брыкается, матерится и только хочет закричать, но его, не церемонясь закидывают в дорогую машину. И чувствует, как оказывается на чьих-то коленях, а губы тут же засасывают. Омега как завизжал, пихнул в грудь и залепил мощную затрещину. А когда глаза сфокусировались на шокированном альфе, чьё лицо по инерции удара отвёрнуто вбок, то Чимин приложил ладошки ко рту, успокаивая бешеное сердцебиение. — Прости, Гук-а, прости… — тут же затараторил омега, а после сощурил глаза, повышая голос: — Что за нахуй?! Ты издеваешься, идиота кусок?! Ты меня до смерти напугал! А Чонгук засмеялся, располагая удобнее на своих коленях тут же расслабившегося мужа, опуская по-хозяйски ладони на его зад. — Вот так ты встречаешь своего альфу? — он изогнул бровь, сжимая ягодицы. — Хуяльфу, — злобно фыркнул Чимин, руки на груди складывая. — Какой нормальный альфа будет “похищать” своего омегу? — Решил вспомнить старые времена, — ухмыльнулся Чонгук, смачно так шлёпая по заднице, после сминая. Чимин же сам врывается в рот языком, за шею альфу к себе прижимая, прогибаясь навстречу этим жилистым рукам, что безжалостно мнут любимое тело. — Ты в курсе, что в те старые времена, я тебя ненавидел? — прерывисто шепчет Чимин, постанывая от горячих губ парня, что терзали шею. — Ох нет, малыш, — хитро улыбается в ключицы Чонгук, — ты меня обожал. Ты не мог ненавидеть меня и так сладостно и громко стонать подо мной. Он надавил омегу на себя, давая почувствовать своё возбуждение, отчего другой протяжённо промычал. Чимин положил руку на ремень парня, судорожно его расстёгивая, тая под ласками властных рук, плавно начиная двигать тазом. Но его руку вдруг перехватили, за запястья хватая и к себе ближе притягивая, а по заёрзавшей заднице ещё сильнее ударяя. В губы ехидно проговорили: — Не так быстро, милый. Ты ведь был очень плохим мальчиком, — он с силой сжал ягодицы, разводя их резко в стороны, отчего тот гортанно охнул. — Папочке следует тебя наказать, да? — Д-да… п-папочка, — выдохнул Чимин, теряя голову от манипуляций альфы. Чонгук ещё немного терзал губы своего мужа, держа его руки за спиной, не давая возможности их использовать, до момента, пока машина не остановилась. — Эм, это не наш дом, — нахмурился Чимин, тяжело дыша, ещё находясь в возбуждённом состоянии, разглядывая незнакомый небоскрёб где-то в центре. — Скажем так, — приблизился сзади Чонгук, покусывая ухо и шепча горячо: — это место развлечения и отдыха для молодых родителей, которым иногда надо уединиться. — М-м-м, — пошло улыбнулся Чимин, поддаваясь чуть назад, — молодому папочке нужен отдых? — и он повёл бёдрами, проезжаясь по выпирающему возбуждению. — Могу обеспечить… — Ещё как обеспечишь, малыш, — в дьявольской улыбочке расплылся альфа, хватая того за руку, ведя в здание. Чимин действительно ожидал чего угодно, но этот пентхаус превзошёл все ожидания. Золотой шест посреди большущего зала с приглушённым светом и красной подсветкой, сбоку джакузи, вода которого переливалась различными цветами, за панорамными дверьми во всю стену бассейн с прозрачным бортом, за которым виднелся ночной Сеул. Это первое, что зацепило взгляд, а второе — это очень много занятных вещичек «для взрослых». — Неплохо ты устроился, — хмыкнул омега, проходя перед хозяином данного места. Он в наглую взял с барной стойки дорогое, уже открытое, вино и налил себе в бокал, присаживаясь на краешек дивана. Он закинул ногу на ногу и после того, как провёл ладонью по волосам, раскрывая лоб, расстегнул верхние пуговицы и медленно пригубил вино. Чимин явно издевался. Он видел бесов в глазах мужа. И они ему нравились. Хотелось ещё больше позлить, завести и получить желаемое. — Твоя блядская натура пиздецки заводит, детка, — голосом чуть с хрипотцой проговорил Чонгук, расслабляя галстук на шее, медленно, как дикий зверь, подходя к своей добыче. А уверенность Чимина улетучивается с каждым шагом альфы, но он смог игриво улыбнуться: — Так чего вы хотите, господин Чон? — Хочу твою руку в моей ширинке, твоё лицо у моего члена и тебя подо мной. Проще говоря, — он подошёл вплотную к икнувшему парню, резко вдавливая его в диван, шепча вызывающе: — хочу отыметь тебя грубо и жёстко наказать за плохое поведение. — Тогда позвольте побыть вашей личной шлюхой на сегодняшнюю ночь, — не растерявшись, облизнул губы нагло Чимин, выгибаясь в спине так, чтобы пахом протереться о пах альфы, и чуть отстранил корпус, чтобы получилось отпить вина. Теснота в брюках уже надавила на голову, и Чонгуку хотелось сорваться и оттрахать своего самодовольного омегу прямо сейчас, но вовремя себя сдержал. Рано. Не сейчас. Не тогда, когда только-только начинается самое интересное. — О, конечно, — ухмыльнулся недобро альфа, — ты ж моя личная сучка. Чимин не понял, как оказалось так, что штаны с него слетели мгновенно, а в заднице ощущался дискомфорт. Он промычал что-то невнятное, потому что некую маленькую вещицу, находящуюся внутри него, альфа прокрутил. А после он с силой шлёпнул по оголённому любимому месту, и шлепок раздался вперемешку с судорожным выдохом. Чонгук улыбался самодовольно, взял из руки обескураженного парня вино и опустошил бокал, не отводя глаз от мужа. Альфа сорвал мокрый поцелуй, смешивая вино и слюни во рту парня, а после переместился на диван. — Ну же, детка, станцуй для меня. Чимин оглядел себя и осознал, что вещица в нём — это длинный мохнатый хвостик с мучительно маленькой удлинённой пробкой, которая приносила не удовольствие, а своего рода тянущуюся пытку. Как так получилось, что его рубаха была полностью расстёгнута, а на шее красовался галстук — он не понял. И вдруг пробка завибрировала, выбивая предательский громкий выдох. — Ты не расслышал? Мне что, нужно повторять? — голос чуть раздражённый, ведь своё возбуждение тоже напоминало о себе. — Да ты когда-нибудь можешь трахнуть меня без таких вот выкрутасов? — бурчал Чимин, обходя диван, чтобы включить нужную музыку. — Поверь, после этого я буду делать это постоянно. Музыка плавная, но в то же время ритмичная, а лирика грязная и пошлая. Тело Чимина не забыло, как выгибаться сексуально, двигать бёдрами и пользоваться телом и шестом так, чтобы альфа перед ним пальцы грыз и взвывал от желания. Потому что мало того, что Чимин прекрасно владел телом, так из его аппетитной задницы торчал этот невозможный хвостик, прибавляющий шарм. А его запах заполнял помещение, внедряясь под вены альфы. Что-то слишком уж наслаждающееся выражение лица у Чимина для того, кого наказывают, поэтому, не задумываясь, Чонгук прибавил мощности, нажимая на кнопочку. Омега, который пошло крутился у шеста, резко вздрогнул всем телом и схватился за него, закатывая глаза от накативших чувств. — Продолжай, — наслаждаясь зрелищем, властно велел Чон, ещё раз повторив то же самое, видя мольбу в глазах омеги. Пробка маленькая, совсем не заполняла его, дразнила и издевалась. Как и сам Чонгук, чей член точно поможет парню заполнить его полностью. Чимин облизал до неприличия пухлые губы своим дерзким язычком, оставляя его высунутым. Он соблазнительно вилял бёдрами в такт, надвигаясь на альфу и не прерывая зрительного контакта. Вот он уже восьмёрки задницей вырисовывает на бёдрах Чонгука. Несмотря на то, что в руке того был маленький пульт контроля, Чимин забылся и чувствовал в данный момент власть над своим альфой. Он пихнул его в грудь, заставляя откинуть корпус на спинку дивана, а сам извивался на нём, тёрся о возбуждение. Без стыда запустил руку в его трусы, обхватывая налитый кровью член, сдавливая его и слыша утробный рык. Раздалось жужжание, и Чимин до хруста выгнулся в пояснице, ладони опуская на колени альфы, запрокидывая голову и мучительно выстанывая его имя. Инородный предмет внутри был включен на максимум, и омега готов был плакать от этой боли. — Держи свои ручки при себе, моя маленькая грязная шлюшка. Чимина вдруг перевернули, и он оказался лежащим задом вверх на бёдрах альфы. — Что ты хотел сделать, а? Омега судорожно дышал, пытался хоть как-то двинуться. Однако две половинки зада резко раздвинули, дёргая чуть медленнее вибрирующую пробку, делая ещё больнее. Чонгук с силой сжимал ягодицы, оставляя свои следы. И вдруг быстрым движением смог расстегнуть свой ремень, стягивая и складывая его в руке. — Х-хотел… — Чего? — изогнул бровь альфа, медленно проводя жёсткой кожей по ягодицам. — … хотел член папочки… в себе…. Чонгук хмыкнул, положил ремень на поясницу и выдавил немного смазки из тюбика, пропуская пару упавших холодных капель на разгорячённую кожу, отчего тот дёрнулся. И нечто длинное, тонкое легко просочилось внутрь застонавшего парня. — Но ты не заслужил. Чонгук наслаждался тем, как изнывал в его руках омега, как он вертел задницей, желая получить большее, как таяло его тело, как сладостные полустоны ласкали уши. Чимин завёл руки назад, пытался прекратить мучительную пытку альфы, как всё прекратилось. Чонгук вытащил тонкий предмет, перехватил запястья и смог заключить их в бархатные розовые наручники, успев мазнуть по рукам губами. И тут по упругой заднице резанули ремнём, заставляя омежку вскрикнуть и изогнуться. Чонгук одобрительно рыкнул, ещё несколько раз хлестнув ремнём. Ему нравилось видеть, как появляются на мягкой коже полоски, которые он оставлял, а после разглаживал своими большими ладонями, переминая две половинки. — Ты ж мой сладкий, — проурчал Чонгук, горячим языком проводя от поясницы вдоль позвоночника, оставляя отметины на тонкой коже у шеи, получая неимоверный восторг от того, как дрожит омега и как реагирует на его каждое прикосновение. — П-пожалуйста… — захныкал Чимин, выпячивая болевшую задницу и крутя ей, разжимая стенки ануса, пытаясь избавиться от раздражающего предмета. Но он лишь вновь заскулил, потому что вибрация началась вновь, сопровождаясь последующими ударами ремня. А тот тонкий фалос вновь начал глубоко проникать внутрь, чуть задевая вибрирующую пробку. Чимин во весь голос то кричал, то стонал, начиная трястись в диком возбуждении, ведь не испытывал прежде таких ощущений. И было так… мало. Чертовски мало этого. Медленно. Недостаточно. Но если омега начинал хоть как-то двигать тазом навстречу, получал удары уже по синеющим ягодицам и оттягивание за наручники. Чимину ничего не оставалось, кроме как закусывать губы, мычать и стонать, чувствуя в себе два инородных предмета. Вдобавок, шерсть от длинного хвостика щекотала внутреннюю сторону бедра, что вызывало ещё больше ощущений. — Чонгук… я больше не могу… — прохрипел Чимин, даже не понимая, что уже плачет. А тот за подбородок взял супруга, тут же врываясь в полость рта, целуя так, что у обоих искры из глаз, что омега забыл о своём мучении. Но тут же вспомнил, когда альфа так же резко отстранился, наслаждаясь видом своей развратной сучки. Как же у него сносило крышу с такого Чимина: покорного в его руках, с пошло открытым ртом, из краешка которого по подбородку вниз стекала слюна и его, и Чонгука, с затуманенным дикой похотью взглядом, подрагивающим языком, желающим вновь в страстном танце слиться с языком своего альфы. — Какой же ты, блять, потрясающий, — бархатным, таким сладостным для омеги голосом проговорил Чонгук, вдруг убирая из задницы все «игрушки», целуя умопомрачительно, одновременно снимая наручники с затёкших и пораненных рук. Чимин лишь мычал в ответ на каждое чонгуково «мой», после мокрых поцелуев. Омега даже не понял, что был на руках у него, обхватив талию ногами, но слышал звуки бьющихся предметов и чувствовал, как его впечатывают на ходу в стены, со звериным рыком сдирая ненужную рубашку и нижнее бельё, вгрызаясь в шею и ключицы. — Малыш ведь чего-то хотел, да? — продолжал издеваться Чон, хотя и сам был на пределе, потому что, ещё немного, и его член, казалось, взорвётся от напряжения, если сейчас же не окажется внутри пошло распластавшегося на кровати под ним парня. — Д-да, давай быстрее… — судорожно выдохнул Чимин, думая, что сейчас ударит своего мучителя, ведь от вытекающей омежьей смазки из зудящего зада легче совсем не становилось. — Что быстрее? Попро… — Сука, ты не знаешь, для чего тебе эта хрень между ног?! — зашипел, словно дикий кот Чимин. — Так я покажу! Он сам схватился за налитый кровью член, с головки которого уже вытекали капельки спермы, и, чуть дёрнувшись, сам вставил в себя. Чимин закатил глаза от неимоверного удовольствия, но в то же время вскрикнул от боли. Альфа же низко застонал в голос, от кайфа запрокидывая голову, руки опуская на разгорячённое тело, принадлежащее ему. — Мой строптивый омежка, — хмыкнул Чонгук, явно не ожидая такого с его стороны. — Ты вообще будешь что-либо делать, или мне придётся самому? — недовольно пробурчал Чимин, пытаясь поддаться вперёд, чтобы ощутить движение. Но из него неожиданно вышли и вторглись с силой, вжимаясь до основания и сдавливая в мощных руках бёдра. После приятного Чону продолжительного стона, он закинул его ногу себе на плечо, удобнее располагаясь между ног и нависая над корпусом, в который раз подтверждая убийственную растяжку омеги. — Да, буду втрахивать тебя в кровать до потери пульса, — скалясь вызывающе, проговорил Чонгук, начиная грубые и быстрые толчки. Чимин в полнейшем экстазе, наконец полностью заполненный горячим членом, стонал громко, срывая голос и наслаждаясь, хотя и на глаза выступали капельки слёз. Было больно из-за той грубости, с которой Чонгук нещадно драл его, но неимоверно приятно. Комната заполнилась хлюпающимися шлепками, прерывистыми вздохами и громкими стонами. Альфа хорошо знал это тело и владел им профессионально. Знал, куда надавить, чтобы вызвать скулёж, где мять, чтобы услышать звонкий стон и как трахать, чтобы видеть в глазах помутневших обожание. И сам от этого был в настоящей эйфории. А его запах вновь и вновь будоражит кровь и заставляет вдыхать корицу в лёгкие. Чонгук давно понял, что Чимин, его истинный омега, лучший муж, человек, родивший ему ребёнка и с которым он готов провести всю жизнь, является причиной его эйфории. Ещё несколько рваных толканий, и альфа излился в дрожащего от полученного оргазма Чимина, который сладостно протянул «Чонгук-а-а-а», прогибаясь под ним в спине, запрокидывая голову и жмурясь. Он слышал тяжёлое дыхание над собой и, открыв глаза, обращая их на Чона, замер. Потому что бешено бьющееся сердце пропустило удар. А может и не один. Вспотевший, взлохмаченный Чонгук смотрел на своего омегу с бескрайним обожанием и бесконечной любовью, признание которой так и не сорвалось с обкусанных Чимином губ, но чувствовалось в прикосновениях, взглядах и поступках. — Почему… — хрипло выдохнул Чимин, — ты смотришь на меня так, будто я весь твой мир?.. — Потому что так и есть, глупый, — спокойно ответил Чонгук, хоть внутри всё горело, разрывалось от чувств к этому парню, к этому прекрасному запаху, и наклонился к нему, обволакивая руками. — Ты и наш Югём — вы моё всё. Я за своих малышей всему миру зад надеру… — Надирай лучше его мне, мой грозный альфа, — захихикал Чимин, скрещивая руки за влажной шеей, поглаживая и придвигая его ближе, после говоря в губы: — Хотя нет, я не смогу сидеть неделю после твоих этих бдсм кинков… Чонгук улыбнулся вызывающе, подминая его под себя больше, пальцами впиваясь в сочные бёдра. — Я ещё с тобой не закончил на сегодня, детка. И после этой улыбки Чимин не выдержал, накрыл свои любимые губы, уводя в чувственный поцелуй. После нескольких минут жарких касаний и сминаний друг друга, Чонгук перевернул его на живот, руками под бёдра хватая, поднимая зад вверх, входя в него без предупреждения, теперь уже плавно двигая тазом. Всё было невообразимо прекрасно, однако что-то стрельнуло в голову Чимина, и он распахнул глаза, испуганно произнося: — Стой!.. — Чим, у нас нет стоп слова, — хмыкнул Чонгук, продолжая толчки, не обращая внимание на его протест. — Да нет, придурок, как же Югём?! Наш малыш один, я ведь собирался на минут десять только… — Ты такой сексуальный, когда включаешь заботливого родителя, — промычал куда-то в затылок альфа, не сбиваясь с ритма. — Расслабься, эта ночь наша — за ребёнком присмотрит мисс Вэн. — Какой ты у меня предусмотрительный папочка, — съехидничал Чимин, действительно расслабляясь. — Конечно, всё для моего малыша, — Чонгук выцеловывал спину парня, плечи и шею. А тот кошкой выгибался под крепким телом, звонкие стоны издавая, которыми наслаждался Чон, пытаясь каждый словить в свой рот. Оба утопали один в одном, таяли под горячими касаниями и упивались жадными поцелуями. В страстном и грубом танце тела извивались всю ночь, а на следующий день нежно обнимали друг друга, целовали невесомо синяки на телах. И вечером, на большой кровати, между ними лежало маленькое чудо, смеющееся из-за родителей, хватая крошечной ручкой длинный палец Чонгука, улыбаясь ещё шире. Альфа сам не мог удержать искренней улыбки, исходящей от защемившегося сердца, когда смотрел на своих любимых омег, что заснули под боком. Он провёл подушечками пальцем по маленькому пузику малютки и по щеке своего супруга, после рукой обнимая обоих. Защитит, в обиду не даст, сделает всё, чтобы видеть их улыбки и знать, что они счастливы.