Just because you are my bitch

Если бы несколько недель назад кто-то сказал Чимину, что Чон Чонгук будет чуть ли не плакать от счастья, вылетая вприпрыжку из кабинета частной больницы, то он думал бы, что тот человек свихнулся. Однако сейчас он видел это своими глазами, решая, что уже, наверное, сам сошёл с ума. Новость о беременности разозлила Чимина, который устроил Чонгуку дома словесную взбучку и обижался на него ещё долго. А через три недели, когда прошло очередное обследование, было известно, что ребёнок — омега. Надо было видеть лицо Чона в этот момент: Чимин никогда не видел, чтобы тот так искреннее и счастливо улыбался. Но парень не мог разделить его счастья, сам не свой волочась по больнице к выходу и, будучи в своих мыслях, он не заметил ступенек. Ноги путаются, сердце на мгновение остановилось, и Чимин готов был встретиться с землёй, как его быстро подхватывают подмышками. — Блять, ты же аккуратнее теперь будь, — проворчал Чонгук, поставив омегу на ноги, и бережно обволок за талию. — Вот это ты джентльмен, — фыркнул Чимин, опуская взгляд под ноги. Омега был мрачен и молчалив всю дорогу до дома, он смотрел в окно, не замечая на себе обеспокоенных взглядов Чонгука. Он лишь повёл плечами, когда его ладонь подцепили, крепко сжимая в своей. А только машина остановилась у дома, Чимин вырвал руку и выбежал, случайно хлопнув дверью. Омега. Его ребёнок — омега. И от мысли, что он будет таким же жалким, как и он сам, что у него будет такая же судьба, становилось плохо до потемнения в глазах. Но на них навернулись слёзы, а внутри всё скрутилось. Чимин сполз по двери ванной комнаты на пол, ведь коленки подкашивались. Он держал руки на животе и не сдерживал всхлипы. Дверь попытались открыть, но её предварительно заперли, а Чимин судорожно втянул носом воздух, слыша за дверью голос своего альфы. — Чимин-а, открой дверь, — он пытался говорить ровно, но голос всё равно дрожал: то ли от волнения, то ли от раздражения. — Что случилось? Очередной всхлип, и Чимин весь сжался в комочек, обнимая себя руками. После очередных попыток дёрганья ручки, он услышал копошение и тяжёлый вздох, понимая, что по ту сторону Чонгук сел на пол, запрокидывая голову и облокачиваясь о дверь. — Ладно. Давай посидим так, но я здесь, слышишь? Я не оставлю тебя, я рядом. Чимин громко сглатывал слёзы, пытаясь успокоиться ещё несколько минут. От слов альфы становилось спокойнее, метка обдаёт теплом и сама успокаивает. Как вдруг омега учуял неприятный запах, что режет нос — дым сигареты. — Говнюк, ты куришь в нашей комнате? — недовольно буркнул Чимин, уже перестав плакать. — Да, и что ты мне сделаешь: сам ведь закрылся, — совершенно спокойно проговорил Чонгук, делая затяжку. — Малыш, что с тобой? — Я… я не хочу, чтобы мой ребёнок был омегой… Мне… так страшно, — слёзный ком подступил к горлу. — Я не хочу… чтобы он страдал, чтобы он был таким же беспомощным и никчёмным, как я… — Закрой свой милый, но глупый ротик, Чимин, — приказным тоном прервал его Чон, заставляя того тут же смолкнуть. — Во-первых, это не твой ребёнок, а наш. И я безумно рад, что наш малыш будет маленьким миленьким омежкой, который вырастет нежным, ласковым и заботливым омегой… — а после он добавил мягко, с улыбкой на лице: — Не то, что некоторые, моя ты любимая ошибка природы. За дверью послышался звонкий смех. Чимин широко улыбался, поворачиваясь больше к двери, опираясь о неё щекой. — Бесишь, — сквозь улыбку пробурчал тот. — Я ещё не закончил, — хмыкнул Чон, и тут же стал серьёзней. — Во-вторых, как ты можешь так думать? Чимин, наш ребёнок не будет ни в чём нуждаться, он не будет страдать — я тебе обещаю. В-третьих, не смей говорить про себя такое. Ты самый прекрасный омега, Чимини. Ты же знаешь, что я буду защищать тебя и беречь от всего и от всех, и так же я буду оберегать нашего малыша — я никому не позволю ему навредить… Слишком неожиданно дверь раскрылась, и обескураженный Чонгук чуть было не упал назад, как на него налетели с объятиями. Чимин за шею обнимал крепко и утыкался лицом в шею, в то время как альфа только успел выхватить изо рта сигарету, отводя руку далеко в сторону, а другой обнимая за талию. — Курить при беременном — фу таким быть, противный, — скривился омега, но не отстраняясь, лишь сильнее прижимаясь. — Какие же у нас «милые» отношения, — хитро проурчал Чонгук в пухлые губы, пробираясь пальцами под майку. — У-у-у, это что, животик? — Что?! Какой животик?! Ты офигел? — вспылил тот, пытаясь вырваться, но его прижимали сильнее и продолжали щупать оголённое тело. — Он появится к концу третьего месяца!.. — Ха, значит это не малыш виноват…? — со смешинками в глазах издевался Чон. — Ха, у кого-то не будет секса следующие четыре дня, — вздёрнул носик омега, поднимая голову, наконец освобождаясь от руки опешившего от такого заявления альфы, гордо обходя его. — Докуривай на улице, вонючка.

***

Чимин и без того был не самым спокойным и тихим омегой, а с беременностью… сучка в кожаных штанах с бокалом вина превратилась в ещё большую сучку, но с круглым животиком с бокалом бананового молочка. А Чонгук… Чонгук из бездушного опасного парня, убивающего людей, не моргнув и глазом, превратился в мальчика на побегушках. И в три часа ночи он запросто побежит за мороженым, лишь бы его личное маленькое исчадие ада не закатило очередную истерику. — Пиздец, я бы его уже застрелил, — выдохнул Хосок, глядя, как его брат сердечно извиняется по телефону за то, что купил не две упаковки маршмеллоу, а три, ведь «Я СТАНУ ЖИРНЫМ И НЕКРАСИВЫМ, И ТЫ МЕНЯ ТОЧНО БРОСИШЬ…!» — доносилось из динамика. — Хорошо-хорошо, я привезу тебе обезжиренное молоко… Прямо сейчас? Но я же… Да-да, прямо сейчас! Уже еду. — Или сам бы застрелился, — заржал Чон старший. Положив трубку, Чонгук сверкнул яростным взглядом, скрипнув зубами: — Заткнись, говна кусок. Хоть ты меня не беси. — Интересно, если Чим-Чим узнает, что он тебя бесит — он устроит истерику, разозлится или разревётся? — хихикал Хосок. — Только посмей вякнуть нечто подобное — я тебя прибью, — прорычал Чонгук, хватая куртку и выбегая из офиса.

***

Тёмное помещение, в котором пахнет сыростью и кровью. На стуле, связанный и весь окровавленный, сидел мужчина, получая очередной удар в челюсть. — Сука, ты думаешь, что мы оружие раздаём бесплатно, как подарки? — изгибает бровь Чонгук, выпрямляясь. — Ваша жалкая шайка должна нам бабки. Если вы, блять, не вернёте сумму, мы вырежем вас всех и разъебём… Телефонный звонок прервал угрожающий монолог. Люди Чона переглянулись, а тот сам засуетился, неловко доставая мобильник и нервно сглатывая, нажимая на зелёную кнопку. — Милый? — ЧОН ЧОНГУК, КАКОГО ХУЯ ТЫ НЕ ДОМА?! — Я немного занят, малыш, — тише проговорил альфа, оглядываясь на обстановку. — Папочке надо работать, чтобы вас обеспечивать… — Почему ты сказал «малыш» и «папочка» тише?!.. Ты с каким-то омегой, да? — эмоции мгновенно сменились, и он всхлипнул в трубку. — Он красивый и стройный? У него не заплывшая задница и плоский животик?.. — Да бля, Чим! Ты с ума сошёл? Сколько тебе говорить, что ты самый красивый, с самой лучшей задницей и самым любимым животиком?! — Почему ты кричишь на меня?! Раздражаешь, я обиделся, — заявил Чимин и сбросил. Чонгук закрыл глаза, ещё держа телефон у уха. Он глубоко вздохнул, начиная трястись от переполнявших внутри эмоций, сжимая до треска мобильник. — Ого… — выдохнул пленник, как в мгновение получил пулю в лоб. — Приберитесь здесь, — холодно бросил Чон, заставляя своих людей тут же встрепенуться. — И выловите ещё одну псину из их шайки. Альфа устал. Очень. Он измотан как и в физическом, так и эмоциональном плане. Чонгук подъехал ко входу в особняк и некоторое время пробыл в машине, прикрывая глаза и расслабляясь. — Господин Чон, вам нехорошо? — прислуга подошла и сама открыла дверцу машины. — А? Всё в порядке, — он стряхнул головой, шумно выдыхая, посматривая на особняк, и перевёл взгляд на чуть обеспокоенную женщину. — Что-то произошло? — Ваш… Ваш супруг не хочет ложиться, он ждёт вас в гостиной. Чонгук измученно провёл по лицу, ведь на часах перевалило за два ночи. А супруг — это ещё одна прихоть беременного омеги, потому что «хочу, чтобы у нашего мальчика была настоящая семья!». Чон тихонько зашёл в дом, говоря женщине идти спать, что дальше он сам позаботится обо всём. А на диване, укутавшись в мягкий плед, сладко спал омежка. Его лицо было освещено только тусклым светом лапмы, пряди волос спали на лоб. Его губы периодически подрагивали, как и веки. Чонгук присел на корточки перед ним, аккуратно гладя по голове, другую руку опуская на чуть раскрытый круглый животик. В период беременности Чимин стал таким ласковым и чутким, таким, каким и присуще быть обычному омеге. Но Чимин был не обычным — и Чонгуку это нравилось больше. Потому что сейчас в этот период внезапной нежности омеги, альфа всегда был насторожен, так как до сих пор, все эти семь месяцев, он с подозрением относился к этим порывам. Хотя и сам, честно говоря, очень смягчился. Особенно таяло его сердце, когда он трогал животик, зная, что там бьётся маленькое сердечко малыша, которого другой его малыш носит под своим сердцем. Чон приблизился, раскрыл одеяло и поднял майку. Он положил две ладони на выпуклый живот и прислонился губами, прикрывая глаза. — Гук~а? — протягивает сонный Чимин, ладошкой протирая глаза. — Ты вернулся? А после он, неуклюже и безумно мило, принял сидячее положение, придерживая пузико, и обнял мужа за шею, тихонько говоря: — Прости… я больше не буду капризничать, правда… только не уходи… — Глупый, ну куда я от тебя уйду? — усмехнулся Чонгук, целуя того в щёку, ухо, волосы — куда доставал. — Ты стал таким ласковым котёнком — может после этого малыша сразу ещё одного? Чимин отстранился от альфы, оставляя руки на его плечах, щуря злобно глазки, чуть ли не шипел: — Я тебя ёбну. Только попробуй, зараза. Чонгук лишь хмыкнул, целуя рвано пухлые губы. — Как ты от милой булочки за секунду превращаешься в дерзкую занозу в заднице? — Но ты любишь эту занозу, да? — игриво заулыбался тот, запуская пальцы в чёрные волосы и чуть оттягивая, а сам прислонился ближе, дыша горячо в губы. — М-м-м, Чимин, — вздохнул любимый запах корицы, но отстранил его, опуская пальцы на круглый животик. — На таком сроке доктор запретил нам развлекаться, ты же знаешь. Чимин обиженно надул губки, с грустью глядя на него. — Это потому что ты больше не находишь меня привлекательным и сексуальным?... — А-а-а-а-а-агх-х, — мучительно простонал Чонгук, проводя двумя руками по лицу. — Идём спать: моим двум малышам нужен здоровый сон. Тебя отнести на ручках? — Не надо, — засмущался омега, вновь превращаясь в котёнка. — Ты меня не поднимешь — я такой тяжёлый… Эй! Пусти меня, придурок! Не сказать, что Чонгуку пришлось сильно напрячься: скорее все силы ушли на то, чтобы сделать это как можно аккуратней и бережней занести беременное чудо в спальню. Он заснул уже на руках, поэтому Чону без каких-либо психов удалось уложить в кровать.

***

Нет, Чонгук больше не хочет, чтобы его омега был когда-либо ещё беременным. Он успел пожалеть о том, что сделал почти что девять месяцев назад. Альфа уже не мог дождаться, когда вернётся его прежняя дерзкая сучка, которая будет нагло и нахально дерзить, но после так старательно работать этим грязным ротиком, стоя на коленях. Потому что Чонгук заебался, мягко говоря. Последние две недели он был ещё более нервным и дёрганным, ведь точно раз в день (хорошо, если не два) был ложный день Х. При любом покалывании или пинании в животе, Чимин разводил панику, крича в трубку или на ухо мужу: «А-А-А-А, РОЖАЮ». И теперь Чонгук дёргался от каждого громкого звука или слова на букву «р». Он уже не мог дождаться, когда маленький омежка появится на свет, и Чон хорошенько накажет одного из его папочек за все страдания альфы. Пребывая в своих мыслях, Чон просто смотрел в одну точку, куда-то мимо телевизора, осмысливая свою жизнь. Он что-то жевал, расслабленно сидя на ковре у дивана. А Чимин, нелепо встав с того дивана, переваливался в сторону кухни, ведь приспичило съесть что-нибудь сладкое. Конечно, он запросто бы мог послать Чонгука, но захотелось самому размять ножки и посмотреть вообще, что есть в холодильнике. Но только он дошёл до кухни, как его всего резко скрутило, и он схватился за стол. — ГУК-А! — послышался крик из кухни. — Малыш, сегодня уже было «рожаю», — устало произнёс в ответ Чон, продолжая пихать в рот какие-то желатинки, что втихаря стырил у супруга, — пожалуйста, дай папочке отдохнуть… — ДА, БЛЯТСТВО, Я ПРАВДА РОЖАЮ, ПАПОЧКА ХЕРОВ! Воды отошли…! Чонгук подорвался с места с такой скоростью, будто бы открылось второе дыхание. Конечно, ещё бы ему не открыться, ведь наконец закончатся мучения в виде беременного Чимина, загорится одобрительный зелёный свет на сладкой и манящей заднице. Но самое главное — самый счастливый отец во всём мире наконец-то сможет взять на ручки своего ещё одного маленького омежку.