Детективное агентство братьев Сменкиных

      В топливном баке достаточно бензина, и его вполне хватило бы до дома даже по безумной дороге и на большой скорости, к тому же Татьяна бывалый водитель и недосыпом не страдала. Однако она все равно заехала на ближайшую АЗС, заодно решив взять кофе.       Вику совсем не нравилось поведение матери. После разговора о погибших коллегах и отце, Татьяна тревожно смотрит на дорогу, перебирает пальцами по ободку руля намного чаще и медленнее, беседу почти не улавливает. Даже сейчас, Вик уверен, она уронила банковскую карту потому, что слишком погрязла в какой-то мысли, а руки потряхивает.       — Мам, что-то не так?       Женщина удивленно подняла брови, не ожидая увидеть сына вне автомобиля. Она отрицательно качнула головой и небрежно отмахнулась — будто это совсем мелочь, и быстро пригубила кофе из стаканчика, стараясь отпить как можно меньше, дольше и чаще. Счётчик бензина и суммы денег быстро сменял цифры, и его отражение красиво переливалось в остекленелых глазах женщины. Вик прекрасно знал свою мать и мог определить, что дело не только в погибших коллегах. Он обошел авто, сел за руль и намеревался получить ответ.       — У тебя ведь нет прав, — усмехнулась мама, но все равно присела на пассажирское кресло. — Думаешь, ночью полиция не дежурит?       — Мышкинская точно нет. У них сейчас другие дела. К тому же я вижу, что ты устала.       Виктор выехал с парковки заправки. Ночное шоссе было совсем светлым и по-настоящему летним, даже немного душным. Душным и липким, как и это странное напряжение.       — Арт, Артём Мещеряков, обратился к нам с Кирой почти год назад, осенью, — он замолчал на некоторое время в ожидании вопроса или хотя бы понимающего кивка, однако Татьяна молчала. — Он хотел, чтобы мы помогли ему найти убийцу его матери.       — Вы все-таки открыли агентство, — досадно вздохнула Татьяна.       — Мы не могли оставить отца без…       — Отмщения.       — Без нахождения его убийцы. Даже ты признала когда-то, что это не просто случай, а убийство. Преднамеренное, — Татьяна промолчала. — И нам с Кирой нравилось расследовать кражи, похищения, а потом приехал Арт. — обрублено заключил он с такой же резкостью, каким и был приход Арта тем сентябрьским днем. — Его мама погибла, как и наш отец — на дороге. Тормозной механизм в ее машине был неисправен. Намеренно. И случилось это несколько дней после папиной смерти.       — Те года в Мышкине были ужасны. Знал бы ты, как я боялась за вас с Кирой. Особенно, когда Андрей позволял Кире гулять допоздна. Смерти случались чаще, чем мы видели.       — Ты знаешь, кто мог убить Надежду Мещерякову?       — С чего ты взял, что я могу такое знать? — усталым голосом проговорила она, не желая уводить беседу в подобное направление. — В городе творилась чертовщина, даже Кощеев не справлялся. А группу бандитов «Волколаков» помнишь? Это было ужасно.       — Мам, убийство отца и Надежды Мещеряковой могут быть связаны. Ты — самый приближенный к тем событиям человек. — Вик напряженно проследил за ее состоянием, боясь перегнуть палку. — Может, ты знаешь, зачем это кому-то понадобилось?       Женщина насмешливо и грустно фыркнула. Действительно, зачем это кому-то в Мышкине? Кому в Мышкине это могло понадобиться? Это же настолько святой город, что искать убийцу, это все равно что полировать жемчуг — бессмысленно и глупо! Прямота Виктора печалила ее не менее гнили городка. Вик всегда был осторожным и тактичным, а убийства его не волновали. Она мрачно отвела взгляд и утомленно, пальцами распрямила морщинки на лбу, раздумывая над его вопросом, а после совсем накрыла глаза ладонями, словно накрывая тяжесть в собственных мыслях и пытаясь от нее избавиться, раздавить, сровнять.       Машина стала медленно тормозить, а Татьяна вдохнула как можно глубже, не намереваясь поднимать глаза к сыну. Авто остановилось окончательно, и напряжение в Вике натянулось до предела.       — Зачем убили папу?       — Не спрашивай у меня такое.       — Зачем убили Надежду? Ты ведь узнала ее.       — Не спрашивай у меня такое! — она покачал головой, отрицая его вопросы.       — Зачем убили Настю Черных?       — Не спрашивай у меня такое! Не спрашивай! — она с силой уткнулась в ладони, сжимая пальцами кожу, стараясь дышать ровно и заглушая пронзительный и четкий голос сына. — Пожалуйста, не спрашивай! Я говорила вам не лезть в это дело! Я говорила вам!       — Мы давно не дети, — спокойно заявил Вик, надеясь на понимание. — Мы сами решаем, что делать. Мы живем в Мышкине без тебя уже пять лет, и давно уже повзрослели.       Женщина снова глубоко вздохнула, прижимая руки к лицу. Сказать что-то в свое оправдание она не могла. А согласиться вслух — тем более. Ее плечи затряслись и она отчаянно закачала головой, не желая с ним говорить, не желая слышать его приговор, не желая возвращаться к старым ранам и воспоминаниям. Она резко раскрыла дверь и выскочила на свежий воздух, начиная задыхаться от просящихся слёз. Вик вышел за ней следом. Оперся о корпус машины рядом с матерью и поднял глаза к огромному небу с несколькими тусклыми маленькими звездами, выглядывающими из-за туч, туда же, куда смотрели карие, полные слез глаза его матери. Она даже не пыталась прекратить рыдания, не утирала лицо рукавом, только шептала что-то, жмурилась и качала головой. Без толку было противиться, казалось бы, похороненным воспоминаниям.       — Я не хотела этого, — с тяжелым вздохом наконец сказала Татьяна. — Я ничего этого не хотела.       — Ты содействовала в ее убийстве? — спросил Вик спустя несколько секунд молчания. — Настя Черных помогала?       Татьяна снова закачала головой, содрогаясь от таких слов.       — Это было давно, мам.       — Не, нет, нет, нет…       — Теперь все хорошо. Ты можешь рассказать мне все. Я никому не скажу.       Вик пожалел о последних словах, Теперь он не знал, что делать и как сможет помочь Арту с расследованием, но именно это позволило женщине сморгнуть слезу и перевести взгляд с небес. Глаза, сквозившие болью, надолго проковали Виктора, как булавки бабочку, и не давали ему отвести взгляд, который умолял об откровении. И все же Татьяна медленно опустилась на асфальт, вдыхая все также глубоко и снова поднимая глаза вверх, подставляя мокрое лицо мелким каплям начинающегося дождя. Вик тихо приземлился рядом.       — Эта женщина убила вашего отца той ночью. Я не хотела быть причастной к ее убийству. Но я была категорически против, чтобы она осталась безнаказанной. И ни Лора, ни Ларсен, ни Лена меня не поддержали. Они испугались, подумали, что это гиблое дело — пытаться достать ее и заставить ответить за все!.. Это было так просто… Так просто было перерезать провода в ее машине… — она проморгалась, снова рыдая. — Я просто… те дни я просто не владела собой и только хотела, чтобы она получила по заслугам. Мы с Настей думали, что никто не узнал об этом. Всё было максимально тихо. Это был попросту несчастный случай или действия бандитов! Но через несколько дней Насти тоже не стало — и я испугалась. Тогда-то я узнала, чем занимался ваш отец в Архиве. И я испугалась еще больше. Я не могла быть в этом городе, зная, что и за мной тоже придут. Я чувствовала, что и они хотят отомстить и они тоже не остановятся, — она судорожно втянула воздуха, переживая тот день снова. — И я сбежала. Сбежала так быстро, что была не против оставить вас в Мышкине. Побоялась навестить вас хотя бы раз за все время… Я не хотела всего этого! Не хотела! Но я мать и бывшая жена человека, которого любила долгое время и который дал мне двух чудесных детей. Я не могла оставить эту женщину безнаказанной… Я не знала, что и у нее есть муж и сын. — Крупная слеза скатилась с мягкого подбородка. — В досье не было ни слова о семье. Может, если бы я знала, меня это остановило бы… А Настя… Она единственная, кто поддержала меня и решила помочь.       Она снова задрожала, яро качая головой и плача с большей надрывностью.       Казалось, прошла вечность, разделившая жизнь Виктора до остановки посреди ночи и после. Голова и мысли долго приходили в норму. Он мог понять мать. Мог понять её гнев, её горе, желание мести и справедливости, ту уверенность и решимость. Вик готов был вмазать Илье, когда думал, что тот виноват в смерти Вэл.       Вик сомкнул руки вокруг ее хрупких плеч и аккуратно прижал чуть ближе. Никогда раньше он не чувствовал в ней такую дрожь. Она не плакала так надрывисто, так горестно и отчаянно даже по отцу. Эти слезы были разными. Когда ты отпустил что-то пять лет назад, безвозвратно, без надежды, то оставляешь это в прошлом и вспоминаешь редко, и с каждым разом тоска притупляется. Когда ты живешь с этим пять лет, пять лет хранишь молчание, давящую вину и сожаление, это гложет тебя каждый день с одинаковой болью.       — Месть не выход, Вик. Она меня не оправдывает… И теперь этот парнишка ищет убийцу…       — Я не скажу никому. Будь уверена, — Вик тихо коснулся губами ее виска, но Татьяна протестующе покачала головой.       — Его глаза… Будто сама Надежда смотрит из прошлого… — женщина горестно утерла слезу. — Я не имею права скрывать от него такое. От вас. Вы все имеете право знать, кто убил вашего отца и что я наделала.       Вик на секунду невесело улыбнулся краем губ, а в голове мелькнула мысль о том, как он это расскажет Кире, Арту, как они это примут и примут ли вообще, как будут жить и общаться дальше, но Вик попытается сохранить их дружественные отношения. За все время Арт стал ему хорошим и понимающим другом. А воды со смертей утекло достаточно. Даже мама решилась приехать в город, спустя пять лет.       — Почему ты приехала сейчас? Ты ведь боишься Мышкина?       — Боюсь. Но я должна была забрать тебя, тогда ни Кире ни тебе не навредят, а о моем секрете никто не узнает. Ты только не переживай, с Кирой все хорошо, ее не тронут, — добавила она поспешно, чувствуя замешательство и испуг сына. — Архивщики не тронут ее. Мы договорились.       — Кира пошла в Архив вместе с Артом этой ночью, — Татьяна неверующе что-то прошептала. Вик с нарастающим страхом, нахмурился. — Если те, кто знает о твоем поступке, заставили тебя вернуться и забрать меня, и оставить Киру именно сегодня, значит у Киры и Арта проблемы. Об их плане знают. Кто тебе рассказал о причастности Надежды и кто отправил в Мышкин?       — Я их не знаю, — растеряно пробормотала она. — Это всегда анонимные сообщения. Что ты хочешь?       Татьяна тревожно посмотрела на сына, как он поднялся, набрал номер и долго, нервничая, молчал, ждал ответа, но никто не брал трубку. Вик положил ладони на плечи матери и заглянул в глаза.       — Поезжай домой. Я поеду в Мышкин. Кира не берет трубку, — Она схватилась за его руки, не соглашаясь. — Ты прекрасно знаешь, что творится в Мышкине. Я не могу оставить Киру. Я позвоню тебе днем, когда все образуется.       Татьяна рывком обняла его, крепко сдавливая и боясь отпускать в неизвестный новый для нее Мышкин. Страх не позволял ослабить хватку, хотя она прекрасно понимала, что не сможет удержать его. Он такой же упертый, как Андрей и такой же преданный семье, как она. ***       В открытое окно свесилась уставшая голова Фила. Первые и одинокие капли дождя робко пробежались по бледному лицу. Ветер развевал его золотые волосы, а его свежесть держала Черных в сознании. Веки поднимались все медленнее и тяжелее с каждым разом, но Фил отчаянно пытался сфокусироваться на сим-карте в руках. Он повертел ее несколько раз, а затем с болезненным хрустом раскусил и выкинул в окно. Челюсти свело, а металлический привкус еще надолго задержался на языке.       — Ёбаный ты нахуй…       — Мог бы попросить, — сказала Кира, провожая взглядом остатки своего телефона и симки. — Я бы сама все сделала и было бы быстрее.       — А ты бы не вцепилась в него, боясь потерять последнюю связующую с цивилизацией и братом вещь?       Фил лениво и сонливо перевел взгляд на Киру. Хотел подловить на слабости или получить хоть какой-нибудь ответ, дабы чувствовать сознание, чувствовать жизнь и реагировать на нее. Но девушка отрицательно покачала головой и что-то пробормотала. Фил не смог услышать ее, а ее образ поплыл в глазах. Черных насколько мог подскочил на сидении и дотянулся до бардачка. Нашарил там другой телефон — старенький, кнопочный, но работающий. Когда Арт придёт в себя, он определенно взбесится, ведь в его телефоне было столько фотографий, информации и игр, и выкидывать его в районе третьей от Мышкина деревни было безрадостным, но нужным действием.       — Далеко еще, Фил? Мы едем уже час.       Снежка неотрывно следила за дорогой, мысленно благодаря Киру за собранность и не очень ею любимую дерзость. В этой машине с двумя ранеными в полусознательном состоянии, с ней, паникующей и плачущей в такой непростой ситуации, Кира была самым спокойным человеком и эталоном здравого ума. Некоторое время спустя Снежка свернула с грунтовой дороги и уже точно не знала дороги, полностью доверяясь не соображавшему Филу.       — Все хорошо, Снежок, здесь направо. Вон тот дом.       Желание переступить порог пустого безопасного дома, уложить Фила на мягкую постель, перевязать его раненую грудь свежими белоснежными бинтами, увидеть в его глазах живой знакомый озорной блеск без туманной поволоки перебарывало всякое чувство самосохранения. Адреналин бил в висках пульсами, даже когда Снежка круто затормозила около самой калитки, наплевав на аккуратную, скользкую тропинку из мощеной плитки. Девушка второпях распахнула дверь и нырнула под ослабшую руку Черных. Кира подхватила его с другой стороны. За резным почтовым ящиком Фил еле-как выискал ключ и провернул его в скважине. Дом оказался достаточно просторным и летним. Фила еле дотащили до гостиной и уложили на диван.       Артем не реагировал, все еще пребывая без сознания. Его пассивность ужасно раздражала и выбешивала.       — Эй, выкатывайся.       Кира рванула его на себя, всеми силами игнорируя боль в плече и уволокла в дом. Пережитые несколько часов назад события давали о себе знать, и несколько слез затерялись в дожде, поддаваясь отчаянию и злости.       — Положи его рядом, — бросила Снежка через плечо, не отвлекаясь от прочтения надписей флаконов из семейной аптечки Черных.       Кира сделала так, как ей велели. Боль в плече не проходила, и Сменкина крепко прижала ладонь к ране. Нужно найти воды и все тщательно промыть.       Ванная комната оказалась за первой же отворившейся дверью. Кира, болезненно шипя от неприятных ощущений, отклеила присохшие лоскутки когда-то любимой кофты. Именно в ней Кира ходила на такие вылазки — по-веселому будоражащие и опасные. По крайней мере, идя в архив, Кира относила этот поход, к таким вылазкам. Теперь в этой изорванной и багровой кофте даже мусор не выкинешь. Кира досадно хмыкнула, включила воду на полную. Долго скребла, оттирала порез от крови и наконец сумела перетянуть рану бинтом так, что до утра, Сменкина уверена его хватит — просить Снежку о помощи сейчас не хочется.       Кира подняла глаза к зеркалу и не сумела сдержать тяжелого вздоха. В отражении на нее смотрела уставшая, побитая, грязная, злая на саму себя, уже принявшая все дерьмо Кира, взгляд которой больше походил на тёмный горький шоколад, а не на то сладкое шоколадное мороженое. Какое же убогое зрелище. Жалкое, слабое и убогое. Обычно Кира терпеть не может быть жалкой, нуждающейся в помощи девчонкой, и сейчас не может — но в секунды изменить свое положение она не в силах. Она ничего не может сделать. Был ли ее отец таким же? Смотрел ли он в зеркало с мыслью, что ему отвратно видеть себя немощным и слабым? Поэтому ли он стал заниматься заказами? Поэтому он убивал людей, доставлял оружие, наркотики, чистил репутации? Такие действия определенно влекли последствия. Отец точно не был беден, и после стольких успешных дел, наверняка закрепил за собой внушительный статус, влияние, которые не понравились руководству Надежды… но благодаря успеху можно было почувствовать уверенность, силу, власть над жизнями десяток горожан. Избавится ли Кира от слабости, раскрыв собственными руками досье Моргарта и получив над ним власть? Наверное, да. Сейчас бы Кира точно хотела бы получить уверенность, власть над этим гнусным немцем и заставить его ощутить то, чего он заслужил. Но погрязнуть в этом ей категорически не хочется. Её отец исполнил свыше трехсот заказов, и Кира, впервые за долгое время, не желает походить на него.       Кира досадно прикрыла глаза, принимая этот факт.       Или он, как и она сейчас, не хотел этого делать? Мог ли он так же, как и его дочь, после тяжелого дела видеть в отражении беспомощность и ничтожество? Мог ли он так же, как и она, не знать о последствиях, не желать бед, делать ужасные вещи, а после проклинать и ненавидеть свое положение? Мог ли он это делать ради… семьи? Ради дочери и сына? Хотелось бы верить, что он попросту не мог иначе.       Кира плеснула холодной воды в лицо и вышла. Очень-очень хотелось верить, но нужно оценивать ситуацию бесстрастно — а значит позже, когда её не будет разъедать обида, злость и усталость.       Тем временем Снежка уже обработала раны Черных и принялась за Арта. Звук затихающей воды и резкий всплеск привлекли ее внимание и девушка жестом подозвала появившуюся Киру. Торс Мещерякова был уже оголен, документы сложены в стороне, а перчатки и пинцет наготове.       — Поможешь вытащить пулю?       Кира с готовностью кивнула и взяла поданные перчатки. Снежка избавила рану от большого сгустка крови, и Кира оттянула кожу пальцами. Пинцет в аккуратных руках Снежки скользнул в отверстие с характерным хлюпаньем. Арт вздрогнул, брови на переносице задрожали от проникшего внутрь тела холода. Юноша заметался на кровати и с силой сжал зубы. Рука сама собой сжалась в кулак.       — Если он не расслабится, хотя бы на чуть-чуть, я не смогу быстро вытащить пулю.       Голубые глаза Снежки робко мигнули в сторону вымученного лица Арта, а затем на Киру. Сменкина не сразу поняла, о чем ее просят, но постаралась компенсировать свое тугодумие, неуклюже обхватив кулак Арта. Морщинки на его лбу не сглаживались, а стоны продолжались. Кира мягко провела пальцами по его грязной, до боли сжавшейся руке и наклонилась к лицу. Ее мокрая челка коснулась напряжённого мужского лба, а губы почти коснулись щеки.       — Пожалуйста, Арт. Расслабься, слышишь? — Второй рукой Кира расширила отверстие и металл скользнул еще глубже. — Тш-ш-ш… Расслабься. Это Кира. Успокойся…       Снежка юрко ввернула пинцет и вытащила злосчастную пулю. Арт обессиленно ослабил кулак, но все же иногда вздрагивал от последних обработок, промываний и перевязки.       Кира тяжело завалилась на ближайшее кресло, признавая облегчение того, что эта ужасная ночка закончилась и теперь ее настигнет долгожданный сон. Однако едва уловимый шорох ее разубедил.       — Спи. Не обращай внимание.       Кира с закрытыми глазами, насколько позволяла усталость отдернула раненую руку, но Снежка была непреклонна. Она быстро развязала бинты и промокнула царапину спиртом. Не обращать на это внимание было сложно. Кира открыла глаза и с благодарностью и виной посмотрела на измученную и маленькую Снежку.       — Не ненавидь Арта, — тихо сказала девчушка, не поднимая глаз, зная, что увидит во взгляде Киры утомленность и несогласие. — Я знаю, что случилось и слышала ваш разговор в машине. Он не причастен к смерти твоего папы. Не Арт. Он не ответственен за то, что сделала его мама.       — Он мог бы сказать мне.       На это Снежка не могла дать оправдание. Ведь это страх и предательство. Тяжелое, неожиданное и серьезное предательство, как удар под дых. Такое порождает обиду. И очень долго вынашивает прощение.       Фил провалялся в постели почти двое суток. Тело восстанавливалось мучительно долго, хотя раньше с ним уже приключались подобные случаи. Раньше, как и сейчас, его подлечивала Снежка или кто-нибудь из сотрудников. Даже Баквит о нем заботился — когда Фил только втягивался во всю эту канитель.       Даже сквозь сон Фил слышал, как на кухне шумела вода, готовился суп, Снежка и Кира о чем-то разговаривали полушепотом, а после Морозова приходила проведать их состояние. И она снова его спасала. Спасали её мягкие руки и беспричинная бесконечная забота.       За окном было по-летнему светло, отчего сложно было понять сколько сейчас времени — не хотелось бы пролежать здесь слишком долго. Фил приподнялся на кровати и ощупал перебинтованный торс. Местами все ещё болит и ноет. Пара рёбер определенно сломаны, а в области груди до сих пор не исчезает ощущение постороннего предмета. Будто в ране все еще не вытащен нож. Нос разбит, лицо припухло, челюсть немного сбита. Тем вечером лицо выглядело лучше, но спустя несколько часов образовались гематомы. Однако дамский угодник в нем — Филе Черных — никуда не делся.       Даже стиснув зубы не удалось сдержать стона и шипения. Не отрывая руки и взгляда от ран, он попытался встать, но тело ломило и не поддавалось. Долго сидеть здесь нельзя — совсем скоро Моргарт и его люди наведаются в каждый спрятанный дом Черных и найдут Фила. Найдут Арта, Снежку, Киру и тогда Фил точно проиграет. У него не останется ничего — у него уже нет дома, нет компании, нет предприятия, нет помощи от мэрии, полиции, «Энвелла», матери и отца, считай, тоже. Половина коллег и сотрудников перебита, а другая половина переметнулась на чужую сторону — абсолютно ничего. Его деньги, влияние и положение — всё исчезло, когда его предали, а он сбежал и позволил Моргарту забрать его дело и договориться с его отцом. Наверное, Фил должен был быть благодарным папе за то, что тот решил заключить договор на не совсем выгодных условиях и с сохранением жизней обоих (выгнав Фила и, наконец, покончив с делом опасного предприятия по продаже оружия и заказных убийств), но юноша уверен, что можно было устроить более успешные торги; отец, как обычно, не должен был лезть в его личные дела. И теперь он, Фил Черных, должен лишиться всего, вернуться с повинной головой, продолжить дело семьи и стать собачкой Моргарта — отдать город и повергнуть его в еще больший хаос — настоящий проклятый Готэм.       Фил насколько мог сжал руку в кулак. Нет, он предотвратит смерти. Предотвратит потери и вытащит родной город из ямы. Теперь точно. Арт и Снежка точно останутся живы. Кроме них никого не осталось.       Он вдруг досадно усехнулся краешком губ — маленькая деталь всплыла в его голове и было бы лучше о ней вообще не думать. Скоро кроме Арта у него никого не останется.       Снежка не останется с ним. Как бы он не привык к ней и как бы не хотел отпускать, он уже не сможет её держать — нечем. Она не останется с человеком, который практически насиловал её и издевался над ней в течении года, угрожал, пытал и по-своему берег, заботился, защищал. Как бы Фил не отрицал, но в ней в самого начала были не только идеальные миниатюрные пальцы для сборки оружия, характер и внешность, что никто и не подумает о ней, но и особая и простая необыкновенность для него, для Фила. Ещё с первого их разговора она поразила его своей простотой. Настолько заинтересовала, что Фил не мог поверить, что эта девушка не измениться в плохую сторону в этом прогнившем мире. Под влиянием Фила уж точно. Но кто бы мог подумать, что эффект окажется совершенно обратным — Фил изменился в положительную сторону под влиянием этой девчушки.       — Фил!       Черных повернул голову к дверному проему и встретился с ее взглядом. В ее нежно-голубых глазах можно было разглядеть невероятно безумный спектр эмоций: она смотрела на него с огромной долей облегчения, беспокойства и страха, а искра радости и, казалось, строгости, вот-вот вполне могли хлынуть слезами. И эти слезы Фил точно бы отличил от тех, которые появляются в ее светлых невинных глазах после страданий, горя и боли. Но она не расплакалась. Невероятно чистый и прекрасный взгляд, и Филу не хотелось прощаться с этой нежностью. Нет, нет, он не сможет рассказать ей о дедушке, зная, что последует за этим откровением — холодное темное одиночество.       Тоскливый и задумчивый взгляд встревожил девушку, и та быстро оказалась около койки, проверила состояние бинтов, ран и температуры тела. К великому облегчению, с Филом все было хорошо, и Снежка не могла не радоваться этому факту.       — Снежка, — выдохнул юноша, осознавая, настолько он рад чувствовать её пальцы на своей коже. Её движения такие же обеспокоенные и ласковые, как и глаза. — Волновалась? Сильно тебе досталось?       Снежка отрицательно покачала головой, вспоминая последние сутки. Она поджала губы и отвела глаза в сторону. Знает, что он давно понимает ее по глазам. Фил видел, что она врёт, видел как ей страшно, как она отчаянно доказывала обратное и боялась сказать правду. Он несмело коснулся ее тонких пальцев, не желая отпугнуть. А затем тихо сомкнул ладонь и снова удивился её хрупкости и успокаивающей свежести.       — Полежи со мной, — попросил Черных как можно более осторожно спустя некоторое время тишины. Он потянул её руку на себя. — Я же буду скучать.       — Не говори так, — шепотом возмутилась девушка, заметно подавляя дрожащий голос.       — Почему?       — Будто уже в могиле.       — Если бы я умирал, это было одно из последних моих желаний.       Фил усмехнулся, прижимая девушку к себе и чувствуя, как волосы щекочут его плечо, а приятное тепло окутывает тело. Она боялась потревожить рану и ощущала, какой Фил горячий, что, наверное, у него снова начался жар, но ей так хотелось быть ближе к нему, как никогда раньше. И сейчас, когда он ранен и слаб, когда у неё есть все шансы сбежать, она хочет касаться его нежнее, теплее и чувствовать себя под его рукой, на его плече, поддерживать, ощущать его дыхание и усмешки. Снежка никогда не хотела быть к нему так близко как сейчас. Ей не хотелось его покидать.       — Почему ты помогла мне? — Фил перебирал пальцами по её молочной коже предплечья и поражаясь тому, что она ему позволяет и вместе с тем поражаясь вечернему случаю. — Ты могла оставить меня — убежать — и тогда бы я точно сдох и ты могла бы стать свободной, но почему-то выстрелила и помогла.       Снежка прекрасно помнила тот «поход в гости». Поначалу Фил не собирался брать её, но отчего-то он побоялся оставлять её дома одну. В том холодном, грязном переулке было громко и страшно. Громко и страшно от ударов толпы полицейских. Громко и страшно от криков и смеха Моргарта. Громко и страшно от трех колотых ран в области спины и груди Фила. Громко и страшно от её собственного плача, криков и попыток вырваться из хватки ещё одной свиты Моргарта. Громко и страшно от её же безрассудного поступка в виде отчаянного нападения на неопытного полицейского, вооружения револьвером и последующими шестью выстрелами по обидчикам. Снежка не думала тогда, не взвешивала и не боялась. Единственное, чего она боялась, это исполнения обещания Моргарта — смерть Фила в грязном Мышкинском переулке.       — Я не могла оставить тебя там умирать.       — Ты слишком добрая, — грустно улыбнулся Фил, по-прежнему не видя её лица, но чувствуя вибрацию её шепота. Ее доброта всегда играет против нее. — У меня больше ничего нет. Абсолютно ничего! Меня едва не зарезали и теперь определённо скоро найдут! Долго я здесь не протяну.       Снежка ощущала его дыхание и сердцебиение, его отчаяние и горе, но побоялась сказать то, что думает о нем. Побоялась напомнить о себе и Арте, считая это очень глупым и несущественным аргументом.       — У меня осталась только ты. И то ненадолго. — его пальцы нежнее огладили её руку. — Спасибо, Снеж. Спасибо. — Снежка почувствовала, как ослабла его рука, а затем снова тревожно сжалась, будто боясь, что Снежка ускользнет. Девушка мгновенно напряглась, понимая, что он тянет, хочет что-то сказать, но оттягивает роковой момент. — Твой дедушка умер. Ещё перед тем как мы пошли на встречу с Моргартом. И я не сказал тебе об этом, посчитал, что ты тотчас сбежишь. А если оставлю дома одну — так тем более. Это жалко… и глупо, и я, действительно, успел привыкнуть к тебе, но мне больше нечем удерживать тебя. Я слаб и ранен, и ты можешь спокойно уйти прямо сейчас — и я тебя не найду. Даже не буду пытаться.       — Почему? — разочарованно пробормотала Снежка, ощутив укол горечи.       — Потому что не смею заставлять тебя быть рядом, почему ещё! — нервно усмехнулся Фил, говоря очевидное. — Потому что ты имеешь право жить нормально и тебя ко мне уже ничего не привязывает.       Он ослабил руку, даруя ей долгожданную свободу и понимая, что теряет, понимая на что он себя обрекает. Без нее в квартире будет пусто, тихо и холодно. Он лучше сожжет или продаст эту квартиру вообще, чем заночует там хоть одну ночь без нее.       И Снежка тут же приподнялась на постели. Но не встала и не ушла, как хотел и думал Фил. Девушка неимоверно долго и мучительно всматривалась в черты его лица, его пустые, отчаявшиеся темно-синие глаза, впалые от истощения скулы, бледные губы и морщинки на лбу от осознания собственной беспомощности и тоски — в лицо, в котором читалась горькая проигрывающая всему миру усмешка.       И пока он ненавидел эти жалкие секунды поражение и слабость, Снежка аккуратно взяла его лицо в обе ладошки. Ей хватило всего мгновения, одного короткого взгляда, чтобы согласиться со смешанными мыслями.       Ее поцелуй был нежным, как и вся она. Таким же мягким, томным, но никогда раньше он не был настолько неожиданным, приятным и будоражащим, как сейчас. Словно первый снег. Словно тот самый, первый снег, упавший на его плечо посреди ночного автовокзала в день их знакомства. Зачем ей это? Зачем так мягко и так бережно? Он не заставлял её и не просил. По крайней мере, Филу хотел быть в этом уверенным. Он не требовал от нее отдачи в момент их прощания.       Вот оно что.       Это прощальный поцелуй. Последний, подарочный и вовсе им незаслуженный. Она снова делает это для Фила. Чтобы на душе не ощущалась эта огромная жалкая дыра, словно что-то оторвали, а заплатку не оставили. А Фил снова пользуется её заботой и вниманием. Это вошло в привычку. Это стало зависимостью. До ужаса гиблая привычка. Фил слишком привык, чтобы отпускать. До чего же он жалок.       — Ты не заставляешь. Я могу жить нормально и с тобой.       И она привыкла. Фил приковал ее к себе и она просто не понимает, какая это вредная и опасная привычка — быть с ним, и Снежке такого не надо. Она не должна привыкать к человеку, который не раз стал причиной ее слез. Этот порочный круг привыкания нужно немедленно разорвать, иначе Снежке будет только хуже — она не осознаёт, что этот корабль обязательно пойдёт ко дну.       Фил протестующе взялся за её запястье, желая высказать всё и объясниться, но шаги со стороны входа не позволили обоим рассказать о собственных мыслях. Кира, не веря глазам, облокотилась о косяк двери для большей опоры и в изумлении усмехнулась.       — Охренеть. Ты встал!       Фил спешно хотел было отпустить ее запястье, дабы никого не смущать, но Снежка взяла его ладонь в свою и опустила на постель с явным намерением, держаться за нее до конца, и Фил снова замер, понимая, что удушающая привычка опять даёт о себе знать, но поговорить об этом сейчас нельзя. К счастью, Кира, видя замешательство Черных, не теряя времени, решила взять ситуацию в свои руки и рассказала обо всем, что случилось в Архиве и куда она хочет сдать досье, а заодно узнать, за что Филу так прилетело.       — Погодь чего? Кощей жив?! — от слабости не осталась и следа, когда Кира сказала, к кому хочет обратиться за помощью. — Да быть такого не может!       — На то он и Бессмертный. Он и Ядвига проверят досье и вернут город. Уверена в полиции остались нормальные люди, которые ещё не переметнулись — Саша должен знать…       — Марионетки Моргарта со дня на день найдут, где мы перекантовываемся, — мрачно перебил её Фил, погружаясь в мысли. — Надо по-стелсу и по-фасту пробраться в город. Если досье попадет в руки людям Моргарта, то…       — Я свяжусь с Сашей.       — Не подвергнешь его опасности?       — Он все равно в больнице — на него не подумают. К тому же, есть Аленка.       — Только, Кир, не торопись. Знаю, нам нужно как можно быстрее провернуть это дело и отдать чёртово досье, но давай дождемся Арта.       Кира тотчас вскипела.       — Даже если он оклемается, толка с него не будет.       — Будет. Не лишние руки и ноги. К тому же если мы его оставим, его могут найти и убить — Арт мой друг с детства и хороший рычаг давления. На меня.       Фил невесело дернул краем губ, заодно проглатывая неприятный ком в горле. Арт совсем не обязан участвовать в этом дерьме, а достается ему хорошо. Кира не сдержала короткого недовольного фырканья.       Арт спал глубоким сном, сравнимым с комой — он практически не двигался и не дышал, а ладонь покрывала рану. При мысли о его смерти сейчас от кровопотери, или позже от рук Моргарта, Кира невольно застыла, а в воспоминаниях всплыли мгновения проведённые вместе — по-странному тёплые мгновения. Кира давно не встречала таких удивительных людей, и для него это будет ужасно глупо — погибать так рано. Однако также с его стороны было ужасно глупо не рассказать ей об убийстве её отца его матерью.       Кира бросила на Арта полный молний взгляд и оставила Снежку и Фила одних. ***       Кира расправила мятые страницы и пригладила их утюгом. Уже в третий раз она проглаживает страницы и подносит их к глазам, чтобы увидеть, что творили Моргарт в прошлом. Конечно, данные были кратко заархивированы, но даже этой информации хватило для понимания скверности Моргарта и его родственников. Кира шокировано распахнула глаза, прочитав, с кем и на каких условиях сотрудничал шеф полиции последний год и фыркнула:       — Варе такое вряд ли понравится.       Как оказалось, помимо Фила с Моргартом связывался и Муромов. И в отличие от Черных продолжает сотрудничать до сих пор. В последние месяцы «Элебыт М» помогает Моргарту с поставкой оборудования, материала, наркотиков, оружия. Если бы не бумаги на руках и не откровение Фила о его собственном предприятии, изготовлении оружия и профессиональном убийстве, Кира бы не за что бы не поверила в это. Однако что есть, то есть, Илья действительно помогает Моргарту, и остаётся только надеяться, что он не вляпался в это дело по уши, а Варя ему не помогает. А Снежка действительно была направлена к ним именно Филом. Поначалу Кира не на шутку взвинчилась, узнав столько дерьма, но быстро смирилась, поскольку это не первая невозможно удивительная новость за последнюю неделю, а удивляться всему подряд попросту не было моральных ресурсов.       Сменкина записала данные смской и отправила их Саше, а также переписала в чистый блокнот для большей безопасности. Осталось только добраться до города.       Фил уже два дня как бодрствует и сейчас вместе со Снежкой о чем-то болтает на заднем дворе. Сменкина не спешила к ним присоединяться, чувствуя, что после ранения Фила их отношения немного изменились. Из окон кухни было видно, как предвечерние комары окружили Черных, который то и дело приглаживал волосы, что-то объяснял ей на пальцах и в безысходности качал головой всякий раз, когда Снежка с ним спорила, пересиливала себя и дико краснела, толи от злости, толи от смущения, желая ему что-то донести. У Киры есть чем заняться, и она не собиралась им мешать, даже если очень хотелось с кем-то обговорить свои мысли. В такой момент она вполне могла спросить у Вика, правильно ли она поступила, оставив его или продолжая злиться на Арта, но брата нет. Она одна наедине с собой, мыслями и бумагами.       — Кира…       Ее плеча коснулись чьи-то холодные и тяжелые пальцы, отчего девушка тут же развернусь от окна и схватила постороннего так, как учили в полицейской академии, чтобы повалить его на пол, но взгляд встретился с чужим, и Кира замерла. Глаза цвета свежей зелени смотрели на нее до боли устало, но радостно. Так смотрят люди, которые и верить не могли в случившееся счастье или удачу — светло, благодарно и удивленно. Арт взялся за ее плечи, дабы лучше стоять на ногах, и усиленно моргнул, откидывая в стороны пятна света и головную боль.       — Прости.       — Убери от меря руки!       — Кир, подожди.       — Это ты виноват!       — Я не хотел, чтобы все так получилось.       Кира отчаянно сдерживала гнев, пыталась не смотреть ему в глаза, хватала за локти и вырывалась, как разъяренная кошка, но Арт накрепко вцепился в ее плечи и прижал к подоконнику, не в силах сам стоять ровно и желая поймать ее внимание. Его ладони скользнули по плечам и Кира выловила момент его нежности — взбушевала, увернулась от рук, собирающихся коснуться её лица, толкнула, но не рассчитала — он потянул её с собой и оба растянулись на полу прямо посреди кухни.       Все тело будто переломилось, а позвонки хрустнули. Арт застонал от боли и холода поверхности, но отпускать Киру не спешил — его рука по-прежнему сжимала запястье Киры, схваченное в момент падения.       — Совсем больной?!       Девушка хоть и среагировала, выставив руки и избежав травм, но все равно по инерции рухнула Арту на грудь и сейчас подняла до ужаса злой и негодующий взгляд.       — Боже, какой твёрдый здесь пол…       Арт медленно расцепил пальцы, боясь, что резкие движения только ухудшат его состояние, и Кира тут же соскочила на пол.       — Придурок… — буркнула Кира отряхивая одежду от пыли. Арт тихо скрутился на полу, как пружина, и вдавил ладонь в перебинтованную область живота. — Сам виноват. Не надо было хвататься.       — Ты же меня по-другому не выслушаешь.       — Я бы тебя выслушала полностью, если бы ты рассказал все перед Архивом!       Арт зажмурился и взвыл, сильнее прижимая руку и сильнее скрючиваясь. Ему и так невыносимо больно, еще и Кира читает ему нотации.       — Кира, посмотри, пожалуйста. Мне кажется, оттуда что-то выпало.       Кира рывком оттолкнуть его руку и ни капли не заботясь о его ойканьях и шипениях, грубо ощупала бинты холодной рукой, удостоверяясь в целости раны и удачливости Арта. Несмотря на боль и желание зажмуриться, юноша не спускал глаз с злого, обиженного и сосредоточенного лица девушки.       — Я не мог сказать тебе это. Как бы я это сделал? «Кир, моя мама убила твоего папу, а еще я в магазине, вам купить что-нибудь?». — Арт тяжело выдохнул, понимая, что никогда бы не смог бы сказать ей такое. — Моя мама была хорошим человеком. Добрая, веселая, красивая. Всегда заботилась о нас с папой. У неё была уйма проблем, но она всегда не подавала виду и справлялась со всем, — он улыбнулся краешком губ, а Кира перестала ощупывать его рану. — Она не говорила о своей работе. Я не знаю, почему она это сделала, и я долго не мог поверить в это. Но доказательства есть. Не мог сказать, ведь знал, что ты не простишь меня и её. Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, перестала общаться или убила.       — Дело не в этом. — Кира провела пальцами по волосам, возвращаясь к тяжелым мыслям. — Дело не в том, что ты не сказал мне о том что твоя мама убила моего отца, а в том что не сказал. Если бы ты сказал об этом раньше, то ничего бы этого не было. Мой брат бы не остался один! Мы бы не пошли в Архив! Нас бы не поймали! Тебя бы не подстрелили! Мы бы не были сейчас у Фила на отшибе! Возможно Фила бы не ранили вовсе! Но ты испугался, что я тебя не прощу!..       — Потому что я бы не смог вычеркнуть тебя из своей жизни! — в ране все еще ныло, но Арт, наплевав на последствия, рывком поднялся с пола и схватился за локоть Киры. — Ты мне очень дорога, и как бы я без тебя жил?       — А мы не могли все обсудить?!       — Обсудить?       — Да! Спокойно и тихо. И вместе разобраться с этими доказательствами! Может, они вообще были не настоящими!       — Вместе с тобой?       — Ну да, не знаю. Наверное… — смутилась Кира, чувствуя как смягчился Арт. — Разговор не об этом. Думаешь, я бы не простила тебя за то что сделал не ты, а твоя мама? Конечно, я злюсь, и я в ярости, и все это заставляет пережить его смерть заново, но ты сделал для меня больше хорошего, чем плохого, а поступок твой мамы с тобой никак не связан.       Кира неловко пожала плечом, чувствуя, как щеки потихоньку вспыхивают, а она сказала слишком много и слишком откровенно. Арт пробуждал в ней странную легкость и желание выговорить всю правду, не боясь, поначалу, того что последует. Верила, что он ее поймет, однако после иногда было стыдно за сказанное. Как дети, ей богу.       — Мы бы во всем разобрались. Но ты смолчал, утаил такое и теперь все скатывается непонятно куда, — Кира снова провела ладонью по лицу и волосам, борясь с безысходностью и желанием взреветь. — Фил говорит, Моргарт скоро нас найдёт — ему нужно обработать досье, да и сам Фил ему много где поднасрал, кажется. Я отправила фотку досье Саше, но не уверена, что сообщение дойдёт. Я не знаю надолго ли уехал Вик, и, надеюсь, Моргарту он не нужен. Только Варя с Ильей в полной безопасности. Он её сбережет.       — С Виком все хорошо. Он же у тебя гений и не такой безбашенный, куда не надо не сунется. Я это за год понял, уж ты-то должна была за двадцать лет понять, — Кира чуть усмехнулась, вспомнив, что Вик всегда отличался от нее осторожностью. — А Саша в больнице — его не тронут. К тому же он один из лучших молодых сержантов. Зря ты переживаешь…       — Хватит меня подбадривать, — беззлобно фыркнула Кира. Ее друг и брат действительно не пропадут и она только сейчас поняла, что все ее переживания так, в самом деле, глупы. — Я с ними знакома дольше тебя…       — А мы, как ты и сказала, разберёмся во всем вместе.       Кира согласно кивнула, а затем умиленно улыбнулась, прикрыв глаза. Арта настолько тронуло ее «вместе», что теперь он вставляет это слово с особой нежностью и спокойствием. Именно это слово воспринялось им практически как признание во взаимных чувствах, отчего на душе становилось до одури тепло и приятно.       — Вместе.       Арт сгреб ее в охапку, мягко обхватывая её уставшее тело. Он прижал её ближе и Кира теснее наклонилась к нему, утопая в нежных объятиях и тихом шепоте поддержки. Таком родном и блаженном шепоте. Кто бы мог подумать, что для того чтобы пережить эту жизнь нужен всего лишь дорогой и близкий человек.       Арт отстранился и неслышно коснулся губами ее лба, наконец до конца отгоняя ужасные мысли. Кира смущенно опустила глаза, совсем не ожидая такого, но и совсем не сопротивляясь.       — Между прочим, это ты мне должна поцелуй, а не я тебе.       — Какой поцелуй?       — Ты обещала. Сказала, сразу после Архива, — Кира удивленно подняла брови, делая вид, что совсем такого не помнит. — Да, да! Такое было! Не заставляю, но напоминаю, — добавил он, примирительно подняв ладони и не сдерживая улыбки. Эти объяснения не представлялись такими комичными и душевным.       —… Да почему ты меня не слушаешь?!       — Потому, что ты не знаешь, о чем говоришь!       — По-твоему я настолько глупая?!       — Не глупая! Просто ты запуталась и не ведаешь, что творишь.       — Позволь мне уже самой решать, что делать! — ее шаги быстро поспевали за Филом, желая опередить. — Подожди! Я сама хочу остаться! Ты тут не причем! В смысле, причём, но в это не важно!..       — Вот видишь! Всё, тихо! — Фил смолк на некотрое время, а после удивленно продолжил: — Его тут нет! Арт исчез!       Кира и Арт всё это время, затаившись, вслушивались в разговор, боясь выдать себя даже вздохом. Хотелось посмотреть чем закончиться «бесшумное проникновение в дом». К счастью, Фил не побежал на улицу, а сразу рванул на кухню, предполагаемо, к Кире. Глаза, как пять рублей, а губы застыли, так и не запаниковав и не закричав, руки вцепились в косяк дверного проёма. Рядом с ним тут же оказалась Снежка и радостно заулыбалась, увидев Мещерякова в сознании. Кира и Арт беззвучно рассмеялись.       — Я уж подумал, тебя украли или сбежал! — выдохнул Фил и тоже рассмеялся. Кира и Арт тем временем поднялись.       — Да куда тут бежать-то — я даже не знаю. Вы чего это вдруг ругаетесь?       Арт никогда раньше не замечал, чтобы эта парочка ссорились так красочно. Обычно Снежку так не заносит, и она вообще не повышает голоса, но сейчас, как бы она не пыталась начать объяснять в чем дело, Фил упрашивал её не говорить и отмахивался от допроса друга. К тому же у них есть сейчас дела поважнее, пока все в сборе — каков план на ближайшие сутки.       — В любом случае, нужно отсюда уходить. Можно взять тачку у соседей — я их с детства знаю, машину доверят.       — Значит, по-тихому проберемся в город, — смело продолжила Кира, — и отдадим досье Моргарта Ядвиге Петровне.       — Вот только все дороги и мэрия по-любому оккупирована полицией, — пробормотал Арт. — Моргарт ведь знает, что у нас на него компромат.       — Ай, к черту, прорвёмся! — хохотнул Фил. — У меня ведь осталась в дома заначка — пара пушек-то найдётся.       Фил утвердительно хмыкнул, а в глазах загорелся тот самый темно-синий блеск азарта и предвкушения. Эта операция определённо оживила его намного эффективнее бинта и нашатыря. Арт нахмурился, и Филу пришлось рассказать несколько деталей своего предприятия. Самое основное и на данный момент важное. Не каждый день Арт узнает, что его друг торгует оружием, но принял это вполне адекватно. Однако Кира была уверена, что если об этом узнает Вик, особенно о том, что Снежка была отправлена шпионить за ними, то Сменкин-младший до конца жизни будет напоминать Кире о том, что в своих предположениях насчет Морозовой он был прав. Удивительно.       — А в городе мы можем засесть у Маши, — подала голос Снежка, когда речь зашла о том, куда им податься, чтобы никого не подставить. — Она просто журналистка и вряд ли сейчас под подозрением как Саша, Аленка или Варя с Ильей.       — Точно! Она же и живёт не в центре. К тому же я обещала к ней зайти после Архива.       — Как только мы попадем в город, мы будем в городской зоне отслеживания — не знаю, будет ли Моргарту легче нас найти, но с ней мы точно свяжемся.       — Как в кино…       — Назовём эту операцию…!       Фил героически поднял указательный палец, а с губ почти слетело гениальное название, что подтверждали полные воздуха лёгкие, но свет за окнами дачного дома бесцеремонно оборвал все планы. Лучи медленно приближались именно к дому Черных. Неизвестная машина явно не сулила ничего хорошего.       — Арт, возьми из-под дивана пистолеты. Патроны и магазин в шкафу. Снеж, — аптечку. К чёрному выходу, бегом!       До конца не понимая, где находится чёрный выход, Кира успела увидеть, куда деранула Снежка с барсеткой наперекосяк и с парой курток на всех четверых, а затем и Арт, хромающий и засовывающий оружие по карманам брюк. Сменкина рывком засунула папку с документами за пазуху и поспешила за остальными. Передняя дверь уже оцеплена, а стук каблуков и свет фонарей казались совсем близкими.       Задняя калитка забора вела по протоптанной дорожке, соединяющей остальные дачи и местные магазины. Становилось темнее и темнее, и Фил все же решился заглянуть в гости старым знакомым и соседям. Арт, Кира и Снежка предпочли остаться за оградой. Тётя Моргана, как прозвал ее Фил в детстве за устрашающе черный макияж, чудесная женщина, однако Филу пришлось наплести что-то про сломанный карбюратор и срочность поездки в город, чему сраженная тем, насколько вырос и возмужал соседский парнишка, тётя не верила и настойчиво приглашала его в дом.       — Милый, — Снежка ненавязчиво позвала Фила и ойкнула, будто только что заметила женщину на крыльце, и облокотилась об узорчатые калитки, болезенно прикрывая глаза. — Извините, что мешаю. Ты скоро?       — Да, Снеж, тебе плохо?       — Что случилось? Вам нужно в больницу?       — Да. Моя девушка…       — Рожает! — выскочила из-под забора Кира и взяла Снежку под руку.       — Что?! — в один голос переспросили Фил и Снежка шепотом, глядя на Киру и не веря тому, что она несет.       — Да! — уверенно кивнула Сменкина. — Нам нужно срочно в больницу!       — Нет! — слишком резко выкрикнул перепуганный Фил, — Она просто отравилась, нам нужно в больницу!       — Да! — хором подхватили Кира, Снежка и Арт, и Фил был рад, что они не стали загинать свою комедию.       Тётя Моргана тут же вручила им ключи от своей мазды и под стоны Снежки и благодарности Фила, Кира и Арт занесли больную девушку в машину. Фил завёл двигатель и все наконец выехали на трассу.       Несколько минут спустя хохот компании напрочь перебил гул автомобиля. До такого могла додуматься только Кира, и ни Снежка, ни Фил не ожидал подобного развития событий. Обычно Снежка изображает головную боль, помутнения, но вариант Киры оказался намного, намного эффективнее.       — Ты мог бы сообразить сразу! — сквозь смех сказала Кира, пытаясь остановиться, но перед глазами снова и снова всплывала большеглазая физиономия Черных. — Вы же играли голубков на протяжении нескольких месяцев, в чем проблема?       — Это другое!       Фил, будучи зараженным всеобщим смехом, спешно отмахнулся, однако он быстро помрачнел и потерял ход мыслей друзей. В голове снова засели неприятные думы. Она назвала его милым — на кой черт в этот раз? Можно было обойтись без этих нежностей. Она снова делает это по привычке. Или издевается? Нет, Снежка просто не умеет издеваться. Снова делает то, что он хочет, полностью наплевав на себя. Это ощущается как издевательства судьбы, отчего на душе скребет ещё жалобнее.       — Ты не должна была меня называть «милым». Говорю же, ты не обязана играть…       — Господи, когда ты уже поймёшь, что я это делаю не по твоей прихоти? — резко отозвалась Снежка, которой всерьез надоело, что Фил ее не понимает и не слушает. До него просто не доходит, и Снежка не знает, как ему объяснить. Она не всегда была умелой в демонстрации истинных чувств и эмоций — за год наигранных отношений, стало намного сложнее изъяснять настоящие чувства. Особенно к Филу. Ведь, кто как не он знает, как она изображает любовь. — Я это сделала по собственному желанию! Не потому, что это моя роль. Просто потому, что…       Арт и Кира вжались в кресла задних сидений. Встревать в разбирательства оба не горели желанием. Это их личное дело. Но когда Снежка стала замолкать на одном и том же моменте, не в силах объяснить Филу одно единственное чувство, боясь высказаться неверно, а Черных вечно находил отговорки, Арт не выдержал:       — Она просто полюбила тебя, Фил!       — Да такого просто не может быть! Хватит путать эти понятия! Хватит! — Фил ударил по рулю и сильнее сжал его в руках. Он нервно зачесал волосы назад, смотря только вперёд, не видя встревоженные его криком лица друзей. — Этого просто не может быть, потому, что… ну как, скажи, она может полюбить меня за все плохое, что я сделал?!       — Не преуве…       — Ты и половины не знаешь, что я с ней делал!       — Конечно не знаю! — в отместку стал кричать Арт. — Мы знакомы с детства, и я только сегодня узнаю, что ты торгуешь и собираешь оружие!       — А что бы я тебе сказал?! Ты впервые за пять лет приехал в Мышкин чтобы найти убийцу своей матери, разве я мог провести тебе экскурсию по заводу изготовления автоматов?! Хочешь сказать ты бы не был против, да?! Тебе нельзя было такое знать. К тому же, ты думаешь, я бы стал впутывать тебя в дела компании? Это опасное предприятие, и я тебе жизнь спасал, — буркнул Фил, а затем улыбнулся самой измученной улыбкой. — Я убиваю людей, Арт — как я мог рассказать такое? В этом городе, это оказалось куда успешнее строительной компании… Как после такого, она может любить меня, по-твоему?! Это просто невозможно! Я шантажировал её больным дедом, понимаешь?! Как, скажи мне, как после всего этого она может полюбить меня?! Мне есть за что любить её, правда. И я люблю. Сам не замечал, но уже давно и, кажется надолго. Она чистейшей души человек. И я просто удивляюсь, как мне повезло встретить её, но ей любить меня — невозможно.       Фил покачал головой из стороны в сторону, отчаянно до скрипа сомкнул зубы, чтобы заглушить душевную боль физической, но получалось паршиво. Он ужасный человек и получить любовь от Снежки — уму непостижимо. Это горько и правдиво. Это им незаслуженно.       Все это время Снежка не спускала с него глаз и отчетливо видела, насколько он сломлен и беспомощен внутри.       — Говори, что хочешь, можешь мне не верить, делай как знаешь, но все что я сделала после того, как ты меня отпустил — абсолютно все — я сделала по собственному желанию. И я сама захотела выстрелить в тех людей, которые тебя избили — мне есть за что спасать тебе жизнь. Никто меня не заставляет. Когда-нибудь ты это поймёшь. Поймёшь, что изменился. А до тех пор, я никуда не уйду. И после — тоже. Как меня не гони — я останусь с тобой.       Снежка ждала и упорно надеялась, что Фил обернется к ней и она наконец увидит не его дрожащий в отчаянии и гневе профиль, чуть влажные глаза и до хруста сжатую челюсть, а его сияющий в понимании и благодарности мягкий взгляд. Но Черных только крепче обхватил обод и медленно обрывисто вздохнул. Путь до Мышкина неблизкий, мозговыносящий и сложный, однако в самом городе будет куда сложнее.