My Universe

      Через пятнадцать минут мне удалось добраться до кафе, где предстоит работать, по всей видимости, до конца смены, то бишь, до девяти часов вечера. Вздохнув, я окинул задумчивым взглядом заведение и некоторую часть прилегающей к нему территории. Всё вокруг украшено по-новогоднему: везде, где только можно, развешаны гирлянды, яркие огоньки которых будут красиво мерцать, когда наступят сумерки. А дом я так и не нарядил… Даже начать не успел. Сам виноват, Хосок, не нужно было отвлекаться на камеру.       В любом случае, у меня в запасе есть ещё целых пять дней, спешить некуда.       Непонятно лишь одно: почему мама просила начать украшать дом именно сегодня, когда до Нового года остаётся ещё сравнительно много времени? Обычно мы делали это вместе и, как правило, незадолго до праздника, так зачем надо было столь резко менять привычный режим подготовки к Новому году?       Странно, что этим вопросом я не задался ещё утром, когда мама уходила на работу. Почему-то тогда я посчитал её просьбу вполне нормальной и ничуть не насторожился. Невнимательность — действительно твой конёк, Чон Хосок.       Мысленно усмехнувшись самому себе, я зашёл в кафе с заднего двора, воспользовавшись входом для работников. В помещении было заметно теплее, чем на улице, что, в принципе, не удивительно. Поприветствовав коллег, я проследовал в небольшую раздевалку, где можно оставить свои вещи и сменить одежду на рабочую. Там я встретил Тэхёна, неспешно застёгивающего пуговицы на белоснежной рубашке. И его тоже вызвали? Неужели настолько тяжёлая смена, что всех официантов решили сегодня собрать? — Привет ещё раз, — с улыбкой обратился ко мне Тэхён, расправившись с последней пуговицей и принявшись за галстук. «Всё-таки не обижается», — было подумал я, пройдя к своему шкафчику с формой и в упор посмотрев на друга, но парня выдал его грустный взгляд. А вдруг это не из-за нашего последнего разговора вовсе? Причин может быть множество, совсем не обязательно, что в нынешнем настроении Тэхёна я как-то замешан. Однако, поинтересоваться ради вежливости всё же стоит: — Выглядишь расстроенным… — задумчиво констатировал факт я, снимая верхнюю одежду и вешая сумку. — Случилось что-то? — Случилось, — быстро и резко ответил парень, но, встретившись взглядом со мной, понизил голос и мгновенно успокоился. После глубокого вздоха Тэ тихо продолжил: — Случились в моей жизни два человека, которые раньше были лучшими друзьями, а теперь избегают даже малейшей попытки разговора, как злопамятные дети, однажды не поделившие игрушку… Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю, верно? — Верно, — устало выдохнул я, пытаясь говорить как можно более спокойно. Трудно не понять, Тэхён-а, ведь ты при любом удобном случае заводишь речь об одном и том же. — Но мы это уже много раз обсуждали. И тебе моя позиция давно известна. — Да, но… — неуверенно начал парень, коего я вынужден был перебить на середине фразы: — Тогда, думаю, нам следует закончить этот разговор, — серьёзно и даже в некоторой степени раздражённо произнёс я, быстро переодевшись в рабочую одежду и уже завязывая галстук. — Сам знаешь, чем он закончится. Ничего нового ты от меня точно не услышишь. Да что за чёртова петля?! — сквозь зубы выругался я, нахмурившись и кое-как стянув с шеи галстук, изрядно помявшийся в процессе моих жалких попыток завязать его и в кои-то веки сделать всё по-людски. Конечно, как бы не так… — Ну, ты как обычно, — разочарованно отозвался Тэхён и, неодобрительно покачав головой, подошёл ко мне и забрал галстук. — Постоянно торопишься, и из-за этого у тебя ничего не получается. Здесь главное — аккуратность.       Парень начал завязывать галстук на моей шее и делал это нарочито медленно. Обычно Тэхён всегда быстро справлялся с подобной задачей, поэтому вполне логично было бы предположить, что он специально медлит. Только вот, зачем? — Не подумай, хён, я вовсе не вмешиваюсь в твою жизнь, — простодушно промолвил Тэ, не глядя мне в глаза, — просто ваш с Юнги-хёном конфликт, как мне кажется, непозволительно затянулся. Я бы не стал ежедневно напоминать тебе об этом, если бы не был вашим, так называемым, связующим звеном. Нет, я не жалуюсь, просто вы сами не замечаете, как втягиваете в свои разборки ни в чём не повинных людей, и это, честно говоря, уже раздражает. — Тэ, пойми… — глубоко вздохнув, я уже приготовился представить другу очередную порцию повторяющихся из разговора в разговор аргументов, но парень не позволил мне сделать это. Резким движением Тэхён затянул мой галстук так сильно, что дышать стало почти невозможно, и по шее распространилась слабая ноющая боль, заставившая меня прикрыть глаза. Вероятно, таким образом друг хотел «тонко» намекнуть на то, что пора бы мне уже заткнуться. — Дай договорить, — угрожающе прошептал парень, продолжив стягивать мою шею галстуком, после чего стал говорить уже в полный голос, забыв о формальном общении. — Хосок, что ты пытаешься этим доказать, а главное — кому? Думаешь, ваши распри к чему-то приведут в итоге? Нет, конечно! И изменить ты уже ничего не сможешь: что было, то прошло, как бы грубо это ни звучало. Я знаю, с чего всё началось и чем закончилось, как никто другой понимаю, насколько больно тебе было тогда, и почему ты теперь так старательно избегаешь общения с Юнги-хёном, но всему есть свои пределы. Пока вы не поговорите, лучше не станет ни тебе, ни ему. Если не хотите оставаться друзьями, пожалуйста, этого никто и не требует. Вернитесь хотя бы к адекватному общению без посредников! Разве я много прошу? — молчание длительностью в несколько секунд, а после — непривычно спокойный ровный голос. — Вот и я считаю, что нет. Надеюсь, ты меня, наконец, понял.       Со слабой улыбкой Тэхён ослабил галстук и поправил его, позволив мне вздохнуть полной грудью и восстановить сбившееся дыхание. Отойдя на пару шагов, парень внимательно посмотрел на меня, после чего произнёс с явным разочарованием в голосе: — Хотя… Я тебе уже год твержу одно и то же. Если бы ты действительно хотел понять меня, то давно бы уже сделал это. Получается, тебе безразлично всё, что я говорю… — Подожди, Тэ, — виновато начал я, пристыженный другом и вследствие этого совершенно растерявшийся. Договорить до конца мне снова не представилось возможным. — Реши уже, пожалуйста, чего ты хочешь и ждёшь от нынешних отношений с Юнги-хёном. Даже не смей подходить ко мне, пока не определишься с тем, что творится у тебя в жизни. И я плевать хотел на твоё мнение относительно всего этого, — строго проговорил Тэхён, закрыв свой шкафчик с одеждой на ключ и направившись к выходу из раздевалки. Уже возле него парень вдруг остановился и, в последний раз оглянувшись на меня, неожиданно ухмыльнулся, а я окончательно впал в ступор. Действительно, настроение меняет со скоростью света. — Кстати, хён, забыл кое-что сказать… — загадочно произнёс мой друг с лёгкой улыбкой на лице. — У тебя рубашка на левой стороне. Поражаюсь, что ты умудрился застегнуть её на все пуговицы и ничего не заметил.       Пока я с ужасом взирал на свой внешний вид, Тэхён успел скрыться за дверью. Раздражённо вздохнув и закатив глаза, я развязал галстук и, отбросив его в сторону, начал с трудом расстёгивать рубашку, оказавшуюся вывернутой, по моей невнимательности, на левую сторону.       Это была месть? Что ж, вполне оправданная… Но от своей позиции я всё равно не отступлюсь, что бы мой друг ни говорил. И вообще, зачем он, вот уже в который раз, лезет не в своё дело? Я и сам могу решать, что мне нужно, а что — нет.       И примирение с Юнги-хёном — однозначно последняя вещь в списке «необходимо сделать».

***

      Flashback 5 лет назад       В нашем кафе над парадным входом висит довольно интересная и завораживающая картина: она изображает так называемый «парад планет» — редкое астрономическое явление, когда некоторые из этих небесных тел выстраиваются в одну линию, находясь в то же время, как и принято, на своих орбитах. Говорят, что подобное можно увидеть с Земли утром или же вечером, пока нет солнца. Повторяется это событие примерно каждые восемнадцать-двадцать лет. Достаточно непросто предсказать парад планет самому, для знающего же человека, то бишь астронома, это не составит большого труда.       В четырнадцать лет Чонгук не на шутку заинтересовался космосом. Моего брата с самого детства привлекало яркое звёздное небо, на котором мы с горящими интересом и любопытством глазами искали различные созвездия, иногда даже придумывали свои собственные, собирая причудливые узоры из светящихся точек в единую композицию. Это было весело и действительно увлекало нас обоих, но никакие выдуманные и даже реально существующие созвездия не могли заменить Большую Медведицу, столь обожаемую Чонгуком. Андромеда, Близнецы, Козерог, Персей — всё это меркло и более не было одарено вниманием, едва мой брат находил своё любимое созвездие. Всего семь звёзд, расположенных достаточно просто, я бы даже сказал, примитивно, приводили Чонгука в дикий восторг. Однажды в детстве мой брат прозвал это созвездие Большим Мишкой и часто сравнивал с ним своего плюшевого Гугу. Чонгук действительно был влюблён в ночное небо и яркие звёзды, рассыпавшиеся по нему, будто миллионы мелких бриллиантов, недосягаемых, но в то же время находящихся так близко…       Была помимо Большой Медведицы ещё одна связанная с космосом вещь, мимо которой мой брат в своё время не смог пройти. Парад планет, пришедшийся на один из летних дней пять лет тому назад. К счастью, тогда у нас уже были каникулы, и по этой самой причине Чонгук изъявил желание отправиться за город, туда, где жила мамина сестра, дабы увидеть всё своими глазами не из окна типовой многоэтажки, а лёжа на мягкой зелёной травке, и более ни на что не отвлекаться, кроме завораживающего звёздного неба. Пожалуй, это был первый и последний раз, когда мой брат сам захотел провести каникулы не дома, да и тётя Сольхён была не против нашего приезда.       Итак, едва закончился последний учебный день, мы с Чонгуком быстро собрали свои вещи, и мама в тот же вечер отвезла нас в посёлок городского типа, находящийся в двух сотнях километров от Сеула. Тётя радушно приняла нас и, поскольку прибыли мы достаточно поздно, предложила маме остаться на ночь, на что та ответила решительным отказом. В тот вечер я и брат легли спать почти сразу же, как приехали, даже не поужинав. Чересчур насыщенный день получился.       Несмотря на то, что тогда усталость взяла над нами с Чонгуком верх, утром он проснулся намного раньше меня. Уже с восьми часов мой брат нетерпеливо листал ленту новостей в Интернете и что-то записывал в свой небольшой блокнот, который не преминул захватить с собой, собирая вещи вчера. — С добрым утром, — сонно протянул я, сев в кровати и потянувшись. Часы показывали уже половину одиннадцатого. — Ага, с добрым… — отстранёно произнёс Чонгук, не смотря мне в глаза и продолжая что-то непрерывно писать. — Вроде бы не учимся уже, — с улыбкой начал я, поднимаясь с постели и взглядом разыскивая свою одежду, — а ты всё пишешь и пишешь. Во сколько встал-то? — наконец, задал я вопрос, выдержав небольшую паузу. — Где-то в восемь, — пожал плечами брат, не отвлекаясь от блокнота и экрана телефона, между которыми то и дело переключался. — Ого, — удивился я, подняв с пола брошенные вчера шорты и быстро надев их. — Чего так рано? Мы же…       »…не учимся уже», — хотел я повторить ранее сказанные мной слова, но Чонгук не позволил этого сделать: — А проснулся около шести, — спокойно сказал брат, ошарашив меня ещё больше. Переведя недоуменный взгляд на спину Чонгука, я, помолчав с полминуты, шокировано произнёс: — Да какая муха тебя укусила? — Особенная, — моментально отозвался мой брат с лёгкой улыбкой на лице. — И имя ей — парад планет.       Что ж, не стану лукавить, именно об этом я и думал тогда. Какой-то иной причины просто быть не могло. — Но он же ведь только через неделю, — непонимающе произнёс я, оторвав, наконец, взгляд от Чонгука и решив заправить постель. — Стоило ли подрываться так рано? — Это всё не просто так, хён, — серьёзно промолвил мой брат, на время отложив телефон и блокнот с ручкой и встретившись со мной взглядом. У Чонгука под глазами я заметил небольшие синяки, появившиеся, вероятно, вследствие недосыпа. — Тут надо всё рассчитать… И ошибок не допустить. — Думаешь, когда будет этот самый парад, мы не заметим планеты на небе? — задал я новый вопрос, всё ещё искренне не понимая, почему мой брат так сильно заморачивается. — К тому же, это всё ведь будет длиться не один день, верно? — Верно, — кивнул Чонгук. — Примерно два-три дня, и я не собираюсь пропустить ни один из них. Неизвестно, когда мне удастся ещё раз увидеть такое, поэтому надо использовать свои возможности по максимуму. — То, что ты такой целеустремлённый, это, конечно, хорошо, — задумчиво начал я, расправляя складки на пледе, — но, если планируешь не заснуть посреди самого интересного, то я советую тебе не забывать о сне сейчас. У тебя каникулы, в конце концов. Отдыхай, пока есть такая возможность. — Успею ещё, — пренебрежительно отозвался мой брат, чуть нахмурившись и вновь обратив взгляд к почти полностью исписанному блокноту и взявшись за ручку. Но сделал это Чонгук скорее для виду, потому как следующие несколько минут он ничего не писал: лишь задумчиво вглядывался в страницу, на которой уже сделал большое количество пометок, и постукивал ручкой по поверхности деревянного стола, за коим сидел. Чуть меньше, чем через минуту, мой брат отрицательно покачал головой и, раздражённо вздохнув, беспощадно вырвал лист из блокнота и, хорошенько смяв, бросил его в угол комнаты, где, кстати, находилось ещё около десятка таких же. А я сначала даже не заметил… Вот, что значит невнимательность.       Устало вздохнув, я с сочувствием посмотрел на Чонгука, но больше так и не решился что-либо сказать ему.       Мой брат действительно много времени и сил вложил в подготовку к параду планет. Несколько раз я пытался предложить свою помощь, но Чонгук постоянно отказывался, говоря, что прекрасно справляется со всем сам. Что ж, я не стал настаивать, хотя видел: в блокноте моего брата осталось не больше десяти чистых листов. Остальные были вырваны, беспощадно смяты и выброшены. Жаль Чонгука, но он сам не давал даже подойти к себе. Или же я недостаточно пытался установить с ним контакт? Может, не так уж и хорошо я на самом деле понимал брата, раз не смог найти подход к нему в тот момент?       В любом случае, что было, то прошло.       Вот именно.       Было…

***

      За день до знаменательного события, то бишь, парада планет, небо затянуло чёрными тучами. Они грозно нависли над посёлком и, растянувшись до самого горизонта, никуда уходить, по всей видимости, не собирались. Чонгук заметно поник духом, однако продолжал улыбаться через силу и уверенно утверждать: «Да ничего страшного не произойдёт, уже завтра небо будет чистое и голубое, без единого облачка, вот увидишь».       Но надежды моего брата не оправдались.       На следующий день пошёл проливной дождь, который продолжался с утра до самого вечера. Чонгук не расстроился и пообещал мне, что скоро ливень прекратится, и нам уже ничто не сможет помешать. Он снова ошибся.       Итак, первый день мы благополучно пропустили. По прогнозам астрономов, за которыми следил мой брат, парад планет должен был продолжаться ещё двое суток. — Нет, ну не может ведь дождь идти так долго! — возмущался мой брат, стоя у окна и сложа руки на груди. — Это с точки зрения географии неправильно! И откуда, вообще, в этих тучах столько воды?!       Я лишь глубоко вздохнул, не решившись разочаровать всей душой надеющегося на улучшение погоды Чонгука. В прогнозе говорилось, что дождь закончится, в лучшем случае, через два дня. К тому времени и парада планет уже не будет.       Брат продолжал верить в невозможное, а я так и не нашёл в себе смелости, чтобы что-то доказать ему и этим самым расстроить. Да, Чонгук был осведомлён о прогнозе на ближайшее время, но отказался принять это как факт, назвав метеорологию «бесполезной наукой, основывающейся лишь на пустых догадках». Сам себя убеждал, что в итоге всё получится… Слишком долго Чонгук верил сладкой лжи, поэтому и правда потом оказалась более горькой.       Последний день парада планет. Тучи всё на том же месте, дождь, если и переставал идти, то на каких-нибудь жалких полчаса, на дорогах образовались огромные лужи, объём которых в совокупности наверняка сравнялся бы со Средиземным морем.       Как бы горько и досадно ни было, моему брату всё же пришлось смириться с погодой, ведь он в любом случае бессилен против неё. Чонгук очень расстроился, я это прекрасно знал, но он даже виду не подал. Просто закрылся в комнате и просидел там весь день за рисованием. Брат не обращал на меня ни малейшего внимания, когда я входил. Он просто продолжал заниматься своим делом, а я не счёл нужным как-то отвлечь Чонгука, постараться поднять ему настроение. Исход и так ясен наперёд.       Но я не мог допустить, чтобы мой брат уехал домой, так и не посетив парад планет, который так долго ждал и к коему готовился, часто не спав по ночам. Плевать, что за окном дождь, а небо затянуто чёрными непроглядными тучами. Они нам ни коим образом не помешают.       «Неважно, в каком масштабе этот самый парад пройдёт, главное — его наличие», — подумал я тогда и, не теряя времени даром, начал обшаривать Интернет в попытках найти инструкцию по созданию проекции звёздного неба своими руками. Да, Вселенная получится небольшой, но зато она будет принадлежать лишь мне и Чонгуку. Мы разделим её на двоих.       Идеи для проектора были различными по сложности исполнения и цене, но выйти в магазин, да даже просто из дома, я не мог по известной причине, поэтому необходимо было опираться на те предметы, которые имелись дома у тёти. Самым простым мне показался вариант с обычной банкой, фольгой и фонариком. Простенько и со вкусом, к тому же, найти всё это не составит большого труда. Достаточно лишь спросить тётю Сольхён, где что лежит.       На создание проектора звёздного неба из подручных материалов у меня ушло около нескольких часов. Сам по себе процесс достаточно простой и интересный, особенно прокалывание фольги иголкой, чтобы из получившихся маленьких дырочек потом складывались красивые созвездия. Их получилось в общей сложности около десяти. Впрочем… Стоило ли выкалывать Стрельца, Кассиопею и прочее, если Чонгук в итоге всё равно отдаст предпочтение Большой Медведице (её я сделал самой первой)? Глупый вопрос, Хосок. Конечно, стоило. Где ты видел небо с одним созвездием? Такого даже во сне не бывает.       Кстати, я также сделал в фольге проколы побольше. Их было восемь: по одному на каждую планету Солнечной системы, парад которых мы с братом намерены посетить сегодня. Хоть это и не настоящий космос, надеюсь, Чонгуку всё же понравится.       Аккуратно свернув фольгу в трубку, я склеил её по краям, чтобы она не раскрутилась, не забыв ещё и оставить небольшой зазор для «защипывания» крышкой. Закончив работу, я взглянул на находящиеся на кухне, где я и работал, настенные часы. Уже десять вечера? Даже не верится…       Переведя взгляд на окно, я заметил, что дождь наконец-то закончился, и небо начало понемногу проясняться. Да уж, очень вовремя… Но, с другой стороны, если парад планет ещё не подошёл к концу, то получается, что мой проектор теперь не нужен? Чонгук наверняка не предпочтёт его настоящему звёздному небу. Никто бы не стал менять реальность на дешёвую выдумку. Как бы сказал мой развитый не по годам брат: «Это иррационально».       Грустно вздохнув, я взял со стола самодельный проектор звёздного неба и небольшой фонарик и направился в нашу с братом комнату. Он по-прежнему сидел за столом, но на этот раз не рисовал, а задумчиво смотрел в окно. Вероятно, пытался отыскать планеты. А может быть, просто любовался звёздами. Не знаю.       Растянувшаяся от одной стены до другой полоса света из коридора заставила Чонгука повернуться в мою сторону. Мы оба молчали около полуминуты, после чего мой брат, с любопытством взглянув на банку, решил поинтересоваться: — Хён, что это у тебя такое? — Ты ведь… На парад планет хотел, — с улыбкой ответил я, закрыв за собой дверь и подойдя ближе к Чонгуку. Комната погрузилась в полумрак, но мы с братом, несмотря на это, хорошо видели друг друга. В недоумении изогнув бровь, Чонгук задал новый вопрос: — Но какая связь между ним и этой банкой? — Ну-у… — задумчиво протянул я, после чего остановился. Бросив короткий взгляд на окончательно прояснившееся звёздное небо за окном, я снова вздохнул и неуверенно произнёс: — Хотя, неважно. Твой парад планет ещё не закончился? Если нет, то, может быть, пойдём на улицу? Хотя бы со двора посмотрим. У нас есть время?       Теперь задумался Чонгук. Он обернулся в сторону окна, куда ещё несколько секунд назад смотрел я, после чего снова резко перевёл взгляд на банку в моих руках и, склонив голову немного набок, долго колебался, прежде чем сказать: — У тебя интереснее… Рассказывай, раз уж принёс. Что это?       Неужели променяешь настоящую Вселенную на какую-то там жалкую пародию? Но зачем тебе это, Чонгук? Разве так выгоднее? У меня, говоришь, интереснее? Что ж, хорошо…       Надеюсь ты не будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. — Подожди, — загадочно улыбнулся я, поставив банку на пол и сняв крышку, дабы поставить в ёмкость небольшой фонарик. — Закрой окно, пожалуйста, — попросил я брата, указывая рукой на тёмные занавески. Раз уж ты сам сделал выбор в пользу моего парада планет, то никакие внешние факторы не должны отвлекать нас.       Едва комната погрузилась в полную темноту, я включил фонарик и, погрузив его в банку, накрыл её крышкой, в которой, кстати, тоже сделал одно созвездие, только уже не иголкой, а шилом. Тётя Сольхён наверняка будет ругаться, ведь я совершил это втайне от неё… — Иди сюда, — тихо позвал я Чонгука и опустился на пол неподалёку от самодельного проектора. Брат медленно проследовал ко мне и также неспешно сел рядом, пребывая, по всей видимости, в шоке от увиденного. Осталось только понять, это приятное удивление или же нет.       А выглядела моя проекция космоса ничуть не хуже оригинала, но теперь звёзды были не только наверху, но и по бокам, то есть на стенах. Свет фонаря проходил через маленькие дырочки, проделанные в фольге, и падал везде, где только было можно, будто ты смотришь на Вселенную не откуда-то снизу, а находишься непосредственно в ней, путешествуешь среди звёзд и планет, не имея при этом проблем с нехваткой кислорода. И скафандр не нужен, и не надо проходить долгую и тяжёлую подготовку к путешествию в космос. Ты ни в чём не ограничен: тебе не обязательно оставаться на орбите Земли, можно лететь всё дальше и дальше, не боясь потеряться.       Я остался доволен своим трудом. Но что же думает об этом Чонгук? Ведь я именно для него старался.       Он оглядывал комнату и словно не мог понять, где оказался. Во взгляде ясно читалось удивление и даже некоторый испуг. Наконец, мой брат нашёл в себе силы, чтобы на выдохе произнести тихое «вау». Посмотрев на меня, Чонгук растерянно спросил: — Ты всё это… Сам? — Да, — коротко кивнул я, не сводя глаз с очарованного брата. — Для меня? — Конечно, — улыбнулся я, надеясь вызвать ту же реакцию у Чонгука. К моему удивлению, её не последовало. Уткнувшись взглядом в пол, где ни одной звезды не было, мой брат надолго замолчал. Улыбка медленно сползла с моего лица. Неужели ему всё-таки не понравилось? Вероятно, уже жалеет, что отказался от настоящего парада планет… Вздохнув, я виновато поджал губы и уже было приготовился извиняться, как вдруг Чонгук тихо-тихо, почти шёпотом произнёс, всё ещё не глядя в мою сторону: — Спасибо.       Наконец, брат поднял глаза, и я увидел, что в них застыли слёзы. Радостно улыбнувшись, Чонгук чуть подрагивающим голосом добавил: — Это правда круто… Спасибо большое.       Договорив, мой брат сжал губы и едва успел смахнуть покатившуюся по щеке слезу. Глубоко вздохнув, Чонгук поднял глаза к потолку, скорее всего затем, чтобы не расплакаться ещё больше, не переставая при этом улыбаться. Но сдержать слёзы ему так и не удалось. Отвернувшись, мой брат закрыл глаза рукой и дал волю эмоциям, сдавленно всхлипнув. Я же лишь жалостливо улыбался, наблюдая за реакцией Чонгука.       Мой брат плакал, но он не расстроился. Как раз-таки, это была самая искренняя радость, какую только может испытывать человек. Чонгук находился в том состоянии, когда человек счастлив настолько, что ему хочется плакать. Слёзы — проявление не только негативных эмоций, и сегодня я убедился в этом ещё раз.       Подвинувшись ближе к брату, я приобнял его за слабо дёргающиеся из-за всхлипов плечи и ласково обратился к нему: — Гукки, ты только не плачь. Всё ведь хорошо. Лучше посмотри вон туда, — я показал рукой на находящуюся напротив нас стену. Чонгук перестал закрывать лицо рукой и посмотрел в указанном мной направлении. Лицо моего брата вновь озарила счастливая улыбка, и он произнёс, старательно вытирая слёзы: — Парад планет. Подожди, — чуть нахмурился Чонгук и на несколько секунд замолчал. — А почему семь? Решил не все планеты задействовать?       Я два раза пересчитал находящиеся на стене проекции далёких планет. Чёрт, и вправду семь… За что мне такая невнимательность? Может, мои предки провинились когда-то давно, и я теперь искупляю их грехи? Похоже на то. — Ну, бывает же так, что не все планеты выстраиваются в одну линию, — задумчиво ответил я, делая вид, будто разбираюсь в том, о чём говорю, в ответ на что Чонгук весело рассмеялся: — Так и скажи, что просто забыл.       Я вздохнул и снисходительно улыбнулся: — Ну да, да, забыл. С кем не бывает? Мне льстит то, что ты так хорошо меня знаешь. — Не нужно быть большим знатоком характера, чтобы подмечать человеческую невнимательность, — гордо произнёс мой брат и, вновь посмотрев мне в глаза, ещё раз сказал: — Спасибо. — За что? — наконец, спросил я. — За всё, — коротко ответил Чонгук, после чего обнял меня и прижался настолько сильно, насколько смог. Я улыбнулся и, погладив брата по голове, перевёл взгляд на те семь планет, что выстроились в одну линию и образовали парад. Действительно красиво получилось. Интересно, а каков он, настоящий парад планет? Суждено ли мне когда-нибудь увидеть его наяву? Вдруг я допустил какие-то ошибки?       Хотя, Чонгуку это совершенно не важно. Он лишь подметил, что планет чуть меньше, чем требуется, однако ни слова против не сказал, стало быть, всё хорошо. Мой брат счастлив. А мне больше ничего и не нужно.       Перед тем, как Чонгук обнял меня, я успел заметить что-то в его поблескивающих от слёз глазах. Может, это свет так упал, или ещё что-нибудь в этом роде? Но нет, такие вещи не могут мерещиться. Или я просто начинаю понемногу сходить с ума?       В его глазах я на мгновение увидел целую Вселенную с далёкими планетами и бесконечно прекрасными мерцающими звёздами. Я бы подумал, что это всего лишь отражение проекций, но нет.       Это была другая Вселенная.       И, увидев её однажды, пять лет назад, я больше не мог оторваться.       А сердце радостно трепетало и с каждым днём всё сильнее нуждалось в этой Вселенной.       Конец Flashback'a