Light My Fire

Акменра был совершенно очарован снегом, впервые увиденным им в Новом Свете. Напомнив о родных песках Египта, так же торжественно устилавших все вокруг, снег был прекрасен до слез, сказочно-невероятен своей абсолютной белизной, и удивительно приятно ласкал кожу лица своим легчайшим прикосновением. В отличие от ранящего песка. А как снег опускался с небес, плавно кружась в воздухе – об этом лишь песни слагать, любуясь этим завораживающе-грациозным, дивным танцем. Гуся так же полностью покорил его сердце. С тех пор, как они познакомились, не было дня, хоть, конечно, вернее будет сказать ночи, чтобы Акменра проснулся, а Гуси не было рядышком, спящего на крышке саркофага, точно поверх одеяла. С которого кот спрыгивал, как только юный фараон открывал глаза, чтобы не мешать ему встать. Как только котик понимал, что он как раз проснулся, раз не малейшего движения еще не было? Как-то, как все кошки, чутким сердечком, наверное. Акмера и «завтрак в постель» всякий раз поджидал. Минимум одна музейная мышка, попавшаяся в шустрые лапки флеркена. Древне-египетский фараон столько раз объяснял ему, что, хоть, в принципе, и он сам тоже бог, но Гуся бог в гораздо большей степени, так что это ему полагается мышей для него ловить, однако котя чихать на такие церемонии хотел. Находить почтительные подношения после того, как, сладко зевая, вылезешь из саркофага и наступишь на них любимой сандалией, было, признаться, так себе удовольствие. Но ни разу Акменра не поблагодарил котишку неискренне, и всегда долго его гладил, с улыбкой говоря какой тот молодец, самый великий из всех наивеличайших охотников. Акменра с Гусей частенько прогуливались по кажущимся бесконечными музейным сокровищницам. Первому было любопытно ознакомиться со всем тем, до чего человечество додумалось, пока он спал сном мертвых. Второму ужасно нравилось бежать чуточку впереди своего такого родного человеческого существа, и было так смешно, когда тот, зазевавшись, случайно поддавал по нему ногой, легонько совсем. В ужасе от содеянного юный фараон орал на весь «дворец», во все распугивающее мышей эхо, а потом долго извинялся, хватая его на руки и целуя в довольную мордочку. Было у них и самое-самое любимое времяпрепровождения. Забраться вдвоем на дерево в разбитом у музея парке, чтобы полюбоваться всегда волнующим душу звездным небом. А еще… - Тебе какое? – протянул Акменра Гусе несколько сортов мороженого, в каждое из которых котик радостно ткнулся носиком. – Банановое? Нет? Это лучше? Клубничное? Что, хочешь, чтобы я его съел? Ну уж нет, солнцеравный ты мой, это тебе, и слышать ничего не желаю. Согласись, что мороженое есть величайшее достижение человеческой мысли – летом оно, как по волшебству, возвращает на землю прекрасную снежную зиму, во всей ее сладостной сказочности. Ты не согласен? Гуся согласно размурчался, устраиваясь на плечах Акменра поудобней – колени фараона занимало прихваченное в изрядном количестве прохладное лакомство. Для счастья в такие минуты обоим не хватало разве что… Если даже хорошенечко подумать, у них было уже все, что для него нужно.