Из офиса Фумакоши Ван Гуаннин и Чжан Линъи вышли плечо к плечу. Чжан Линъи шёл, засунув руки в карманы брюк — внешне расслабленный и вальяжный, но внутренне натянутый, как струна.
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/1775b8/4KVymcVCIeE.jpg
— Я слышал от Дэвида, что ты отказался от предложения работать в нашей компании? — тон его был обманчиво лёгким и незаинтересованным.
— Ага, — ответ Ван Гуаннин был достоин по звучанию и восхитителен по лаконичности исполнения.
Чжан Линъи украдкой краешком глаза покосился на собеседника:
— Почему?
Директор по маркетингу индифферентно пожал плечиком:
— Фумакоши только вышла на местный рынок — не время покидать её в самом разгаре работы.
Так какого чёрта ты приходил, в таком случае, устраиваться к нам? Или ты решил подшутить над Хойди?
Стадо диких травяных лошадей просвистело внутри Чжан Линъи, простучало по сердцу, стоптало желудок и выбило звонкую дробь в мозгу (
надеюсь, мы помним, что это выражение — эвфемизм интернет-слэнга, игра слов с непристойным содержанием на китайском диалекте Мандарин, буквально означающее «ё… твою мать». Что-то красавчик директор по персоналу нервничает…) Линъи с трудом сумел подавить дикое желание схватить этого ферта в охапку, стиснуть его изо всех сил и допросить с пристрастием, кто это в офисе Хойди выбил все мозги у него из головы. Неужели он действительно запал на Ся Инжчжи?!
Но было очевидно, что Гуаннин не намерен поддерживать разговор на заданную тему, и умудрённый временем Линъи неохотно оставил в покое терзающий его душу вопрос.
Молодые господа сели в автомобиль и направились к отелю, где оставались до сих пор вещи Ван Гуаннина.
Несмотря на то, что молодой мужчина переехал сюда на постоянную работу, с собой у него было всего два больших чемодана — один с одеждой, другой — с повседневной мелочёвкой. Большую часть своих вещей — книги, картины, мебель — он давным давно отправил в свой родной дом в городе, где жили его родители.
Из номера оба вышли, неся каждый по чемодану. Ван Гуаннин отправился к стойке ресепшн на выписку, а Линъи остановился у выхода, поджидая своего… будущего соседа. Когда выезжающий завершил все рутинные процедуры и обернулся на напарника, то увидел того, одиноко стоящего у дверей, с тяжеленным чемоданом в одной руке — и с сигаретой в другой.
Тень недовольства проскользнула по лицу молодого человека. Подходя к другому, он удивлённо спросил:
— А когда это ты взялся курить?
Хотя время, которое двое провели вместе, было коротким (от воспоминания о том, как быстро оно закончилось, сердце Гуаннина болезненно сжалось), но оба парня не могли пожаловаться на отсутствие внимания со стороны партнёра — и привычки и обычаи друг друга помнили очень хорошо. Как получилось, что Чжан Линъи — поборник здорового образа жизни и всяческих полезных занятий и упражнений — мог пристраститься к столь пагубной привычке?!
— Тебе не нравится? — Линъи мгновенно скомкал сигарету и швырнул её в ближайшую урну. — Тогда я бросаю.
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/1775e6/Zl0eZ7U3Rz4.jpg
От этой стремительной покорности Гуаннин внутренне похолодел, но, несмотря на реальное неприятие в быту курения, возразил сухим и холодным тоном:
— Вовсе не следует заходить столь далеко. Я никогда не вмешиваюсь в образ жизни чужих людей.
Линъи был задет этим холодным голосом и ответил тоже коротко и сдержанно:
— Ну, в любом случае, курю я крайне редко. Так что, думаю, проблем не будет.
Первый раз он закурил тогда, когда его бросила Ло Цзыхуэй.
Они считались официальной парой уже почти месяц, но за всё это время встретились всего три раза, потому что Чжан Линъи был занят… поисками пропавшего Гуаннина.
Сообщила о расставании девушка Линъи по телефону, на весь день погрузив его этим звонком в пучину размышлений. Он завис в своей комнате в трансе до тех пор, пока сосед по комнате не поинтересовался, что у того случилось.
И, сознавшись в том, что первая красавица факультета журналистики расторгает их связь, Чжан Линъи был подавлен не самим этим фактом, а своей собственной неожиданной реакцией на него — вместо огорчения он почувствовал — ОБЛЕГЧЕНИЕ!
Именно тогда парень осознал всю глубину произошедшего с ним — и понял, к кому на самом деле стремятся его истинные сердечные чувства.
Сосед, не зная всей подноготной, понял, однако, что первый красавчик универа страдает из-за неразделённой любви — и протянул в качестве утешения сигарету.
За все прошедшие четыре года Чжан Линъи — сторонник активного и здорового образа жизни — курил крайне редко, обычно тогда, когда не мог контролировать свои мысли и желания.
Но теперь — теперь наступает важнейший этап его жизни. Всё зависит от него, его умения держать себя в руках, от жесточайшего самоконтроля. Значит — курению больше нет места в его реальности.
Взяв эмоции под контроль, Чжан Линъи закинул оба чемодана в багажник своего автомобиля — и с жестом Супермена провозгласил:
— Отправляемся домой.
Гримаска на лице пассажира не скрывала того, что промелькнуло у него в голове:
Супергеройские штучки? Боже ты мой… Сколько лет не виделись, но этот идиотина всё такой же, как раньше…
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/17757f/btDa9V8FHnI.jpg
Но внутри немного обомлевшего от этого детского жеста Гуаннина разлилось неожиданное, неописуемое тепло, от которого сердце сделало перебой и застучало чуть быстрее.
Когда парни с чемоданами в руках переступили порог квартиры Чжан Линъи, где всё было так мучительно знакомо — Гуаннин почувствовал укол сожаления. Не надо было ему сюда приезжать…
Обстановка в комнатах ничуть не изменилась, но, так как владелец жил теперь здесь постоянно, везде были расставлены его вещи, нужные в повседневной жизни — и квартира больше не производила того холодного и отстранённого впечатления, как когда-то. Она была наполнена духом присутствия своего хозяина — и этот дух овладел гостем, затуманивая его голову.
Хозяин провёл напарника в гостевую — и поставил там чемоданы:
— Располагайся. Тебе нужно время, чтобы разложить вещи. А я пока пойду и чего-нибудь приготовлю.
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/1775d2/9Nq6gc8p85g.jpg
И, развернувшись, без единого слова быстро покинул комнату. Будто боялся чего-то.
Ван Гуаннин присел на краешек кровати, осматриваясь. Комната была не слишком велика — широкая кровать, стол и шкаф. По столу разбросаны письменные принадлежности, покрывало на кровати — явно новое, только купленное. Вся комната — такая светлая, чистая, приятная.
Перед столом — эркер. Лежанку внутри эркера владелец дома устлал чем-то мягким, чтобы было удобно здесь было удобно сидеть, откинувшись на спинку, и любоваться городом, раскинувшимся внизу.
Ван Гуаннин влюбился немедленно — в эту простую комнату, в этот вид за окном, даже в это покрывало — которое постелили с очевидной целью — очаровать своего нового хозяина.
Он решительно встал, потянулся — и стал распаковываться. К тому времени, как все вещи лежали уже на своих местах, домохозяин покончил, в свою очередь, с готовкой.
Он осторожно стукнул в дверь гостевой, привлекая внимание своего жильца:
— Пошли поедим.
И осторожно приоткрыл дверь. И задохнулся.
Комната стала ЖИЛОЙ, ожившей с вещами человека, которого он привёл сюда, сам не веря своему счастью. И при виде её обжитого, домашнего интерьера — он почувствовал, как кусочек сердца, выпавший когда-то очень давно и, как казалось, навсегда утерянный под тем проливным дождём, внезапно нашёлся и встал на своё место в оттаивающем сердце.
Человек, которого он любит — здесь, с ним, рядом. Его можно увидеть, когда захочется. Можно перекинуться парой слов. Можно вместе поужинать, сидя на диване перед телевизором.
Что бы ни готовила им грядущая судьба — но и того, что было у них сейчас — уже хватало для тихой радости, охватившей парня.
За те годы, что мужчины провели отдельно друг от друга, кулинарное искусство Чжан Линъи, похоже, значительно улучшилось. И хотя их за обедом было лишь двое, хозяин дома приготовил два дополнительных десерта и открыл бутылочку сливового вина, чтобы отпраздновать новоселье своего напарника.
Ван Гуаннин, привыкший за последние четыре года к ресторанной еде, с аппетитом пожирал домашненькое, не заметив, как слопал дополнительную чашу с ароматным рисом.
Брови Линъи взлетели вверх при виде этой безыскусной похвалы его готовке — и глаза засверкали весельем, как будто он получил приз за лучшего повара на всекитайском кулинарном конкурсе.
Недаром пословица говорит — хочешь покорить сердечко красавчика
шу, готовься сначала завоевать его желудок (
русские говорят — путь к сердцу мужчины лежит через желудок — так что к гун это заявление тоже относится…)
Гордый своими достижениями Чжан бросил, словно ненароком, вопросик:
— Моё умение готовить продвинулось далеко, не так ли?
Ван Гуаннин одарил вопрошавшего нечитаемым взором:
— Терпимо… терпимо… на будущее — управление кухни будет поручено именно тебе.
И он вновь ожесточённо вонзил клыки в еду, лежащую перед ним на тарелке.
Подавившись кашлем от наглости сидящего напротив едока, Линъи сдержал порыв ответить что-нибудь едкое и продолжил осторожные расспросы:
— За те годы… что ты пробыл в Тайване… тебе не попался никто, кто бы готовил лучше меня?
Вопрос был… немного странным… сердце Гуаннина неровно забилось…:
— Ну… на самом деле… попадались…
Пауза…
— Сокурсница?.. Или коллега по работе?
Гуаннин вскинул голову и сжал губы:
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/1775a0/q6RMLGvNduI.jpg
— Это тебя не касается!
Линъи был сражён этим жестоким ударом, просто послан в нокаут.
Значит, вот как… пока Гуаннин жил на Тайване, нашёлся кто-то, кто ему подошёл…
А какое у него есть право задавать личные вопросы?
Тяжёлое молчание повисло над столом.
Ван Гуаннин был немного смущён направлением мыслей своего собеседника.
Когда они расстались в тот безумный год, после всего, что было сказано и сделано, Гуаннин был уверен, что Линъи остался чистым натуралом. То есть о каком-то прогрессе отношений между ними двумя не могло быть и речи.
Но по возвращении он узнал, что Линъи и Цзыхуэй расстались. Тогда же, не прошло и года… И теперь, с самого момента их встречи, он ведёт себя очень странно, непонятно, необъяснимо.
Всё это было настолько необычно, что временами Гуаннину казалось, что Линъи испытывает… что-то…особое к нему.
Если бы рана, полученная Гуаннином четыре года назад, не была так глубока и болезненна, если бы не все те мучительные воспоминания, что терзали его душу на протяжении всего этого времени, он, возможно, осмелился бы дать волю первому порыву и спросить прямо, что всё это значит, бывшего партнера по Великому гейскому соглашению. Но…но… но…
По окончании трапезы Чжан Линъи взял на себя ответственность за мытьё посуды, а Ван Гуаннин вышел на балкон полюбоваться видом вечернего города.
За четыре прошедших года этот вид не претерпел особых изменений. Отчётливые очертания высоток, как и прежде, вздымались горными вершинами в ночном мраке, посверкивая неоновыми огоньками, словно расцветая мириадами фантастических роскошных цветов.
И, однако, если пройтись пешком по тем же самым улицам, наверняка, окажется, что много изменилось. Времена текут мимо нас, меняя незаметно все. Ничто не остаётся в этом мире неизменным — ни природа, ни города, ни чувства…
Ван Гуаннин тяжело вздохнул, втянул полную грудь прохладного ночного воздуха и отправился в гостиную — посмотреть телевизор.
Усевшись в кресло и потянувшись за пультом, он внезапно наткнулся взглядом на нечто неожиданное. Рядом с телевизором стоял небольшой горшок с домашним деревцем. Это было крупное, крепкое денежное дерево.
Естественно, Ван Гуаннин помнил Ван Дафу — растеньице, которое они посадили и за которым ухаживали на пару с Линъи в те далёкие времена четыре года назад.
Убегая из страны, Гуаннин рвал все связи, вырывал их с корнем, с кровью — чтобы забыть всё, что только можно. Эти связи включали в себя и беззащитного Ван Дафу, которого окаменевший от горя юноша бросил прямо в своей спальне, там, где они в последний раз поливали его вместе с изменщиком Чжаном.
Ван Гуаннин смотрел на деревце во все глаза. Оно или не оно?
Растение казалось роскошным, цветущим, гораздо больше, чем было, да и горшок был совсем не тот, каким помнил его Гуаннин.
Но за четыре года Ван Дафа и должен был вырасти — это нормально.
Если он вырос таким большим, конечно, прежний детский горшочек должен был стать ему мал. Он, наверняка, нуждался в пересадке.
И, если это всё-таки действительно Ван Дафа — почему Чжан Линъи продолжает растить его и ухаживать за ним???
Мысли скакали зайцами в голове ошеломлённого парня.
И в этот момент предмет его размышлений выплыл из кухни, завершив процедуры посудоомовения. Ван Гуаннин дрожащим пальцем указал на горшок и не менее дрожащим голосом вопросил:
— Чжан Линъи, это — Ван Дафа?!
— Нет, — Чжан Линъи спокойно воззрился на деревце и ответил в своей невозмутимой, тихой манере. —
Это — ЧЖАН Дафа!
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/1775c0/ckbSzHMol_w.jpg
— ПОТЕРЯЙСЯ!!! — голос Гуаннина сорвался на неприличный взвизг — и он опрометью бросился к горшку с растеньицем, схватив его чуть не в обнимку:
— О, мой дорогой сыночек, ЭТО ТЫ!!!
Он был переполнен совершенно неописуемыми чувствами — здесь было и чувство вины, и искрящаяся радость, и глубоко запрятанный стыд.
Он не раз возвращался мыслями к брошенному растеньицу — и всегда считал, что-либо оно погибло, никому не нужное, либо его забрал себе Сунь Сыян, его сосед по комнате. И он, конечно, не прятал его от прямых лучей солнца — и бедняга Ван Дафа скончался от излишней инсоляции и недостатка отеческой любви.
Он и представить себе не мог, что его… их… древесный сыночек вырастет таким красивым, высоким и зелёным — под бережным присмотром и уходом эгоистичного красавчика Чжан Линъи.
Ответ Линъи вылил на него ушат холодной воды:
— Он больше не твой сын. Ты ПОКИНУЛ его!
Ван Гуаннин надменно вскинул голову — у Линъи немедленно закружилась голова от этого столь знакомого, обожаемого жеста — и презрительно объявил:
— Кровь гуще, чем вода (
кровь людская не водица — и, очевидно, древесная тоже)! Неважно, что нас разделяют годы разлуки — он ВСЕГДА будет моим сыном!
На что тут же получил не менее презрительный ответ:
— Может, тогда сначала спросишь, захочет ли наш сын признавать такую гулящую мамашу, как ты!
Гуаннин вскочил на ноги, как ужаленный — его глаза пронзали копьями негодного противника, впивались в него гиганскими крючками, вырывая куски плоти из тела:
— Мамаша здесь ты! А я — ОТЕЦ!!!
Невинно возведя глаза к потолку, Чжан Линъи произнёс, ни к кому не обращаясь:
— Помнится… в тот год… ты бросал монетку… и тебе выпала хризантема…
Гневный рык вырвался из горла… нашего шушуни… Затем он перерос в рёв:
— Этого малыша зовут ВАН ДАФА!!!
Но Линъи не сдавался. С непередаваемой печалью он провозгласил:
— Ты покинул его. Я — тот, кто кропотливо растил его все эти годы. Благодаря моей заботе и любви он стал таким красивым, высоким и зелёным. Совершенно взрослым… Он должен наследовать МОЁ имя.
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/177599/dCUeA5125wE.jpg
Губы Гуаннина дрогнули, но порыв отстоять свою потерю только усилился:
— Это не имеет значения. Господин вернулся — и сын должен наследовать его славное имя.
Он любовался растеньицем — и внезапно обратился к нему торжественным тоном:
— Ах, Дафа — скажи мне откровенно. Хочешь ли ты носить гордую фамилию Ван — или будешь таскать это убогое имечко Чжан?
И тут же сам запищал в ответ:
— Чжан Дафа звучит слишком отстойно, я хочу быть Ван!
Чжан Линъи только покачал головой, возводя очи к потолку, и смахнул пот со лба:
— Шёл бы ты в душ. А мне надо немного успокоиться.
Гуаннин гордо поставил Ван (ИМЕННО ВАН!) Дафу на место и, счастливый, отправился на омовительные процедуры. А Чжан Линъи без слов опустился на диван, все чувства его были
парализованы.
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/177576/AUPaJVQ9q1w.jpg
Он в своём Тайване мыльных дорам пересмотрел, что ли? А он сам? Почему он себя чувствует так, будто его собственный АйКью…?
И Линъи погрузился в свои непростые думы.
Неожиданно его телефон завибрировал на столе — мужчина поднял его и ответил на звонок:
— Да, Дэвид. Что-то ты поздновато звонишь, что-то случилось?
***
Вышедший из душа Ван Гуаннин услышал, как Чжан Линъи заканчивает свой разговор по телефону.
— Гуаннин, я завтра собираюсь в командировку в город С. Вернусь через пару дней.
— Окей, — сосед высунул голову из полотенца, которым тёр макушку, и прошествовал к дивану.
Он сел рядом с Линъи. На нём была свободная футболка, открывающая шею и сильные руки. От тела шёл лёгкий запах геля для душа — и пахло свежестью, чем-то до боли знакомым, родным.
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/1775c8/HK7CAPp7D-Q.jpg
Линъи почувствовал, что всё его тело напряглось и… ожило.
— Помочь посушить тебе волосы феном? — вопрос прозвучал невинно, но в глубине души Линъи знал, что это не так. Он словно планировал какое-то тайное преступление, заманивая жертву в расставленную для неё ловушку. Он не мог оторвать глаз от шеи Гуаннина. Капельки воды, срываясь с кончиков его волос, капали на шею и ползли вниз, под край футболки, скатываясь дальше и исчезая из вида…
Это было настоящее античное испытание силы воли спартанского воина!
Ван Гуаннину пришел на память тот день, когда напарник оказывал его волосам сушильные услуги — и он непроизвольно отодвинулся прочь на пару дюймов:
— Спасибо, не надо. Мои волосы прекрасно сохнут без помощь фена.
Боже мой, как он презирает меня!
Чжан Линъи почувствовал себя раненным ядовитой стрелой в самое сердце.
https://pp.userapi.com/c844320/v844320727/1775a8/CPsASUh4LO8.jpg
§§
